Выход в город

Поезд прибыл в Петербург в начале восьмого утра. Я выбрался из плацкартного вагона на платформу и от души вдохнул свежего, немного влажного воздуха. Голова немного закружилась и, чтобы не упасть, как подстреленная пьяным казаком курица, я схватился за мачту освещения. Почти неделю в пути на боковушке рядом с сортиром, охренеешь тут! Не то, что голова закружится, инсульт случиться может! Отдышавшись, я зашагал к зданию вокзала. Меня тут же облипили бабки, предлагавшие снять комнату, и небритые таксисты, мечтавшие отвезти меня хоть на край света. С невозмутимым видом я обошёл их всех, купил в ларьке баночку «фанты», вскрыл её, как истосковавшийся по работе патологоанатом тело юной нимфы, и тут случилась небольшая неприятность. Сладкая, желтая газировка крутым фонтаном выплеснулась из дырочки прямо мне в лицо. От неожиданности я ахнул и чихнул. Всё лицо оказалось залито лимонадом, моя длинная челка намокла и упала на глаза. Кое-как утеревшись носовым платком, я раздраженно выпил «фанту», бросил банку в урну и через широкий проход вошёл в здание вокзала. Несмотря на ранний час, зал был заполнен людьми. Они сидели на чемоданах и тюках, ожидая своего поезда. У всех был мрачный вид. Даже маленькие мальчики сидели с такими недовольными лицами, что напоминали скорей подвыпивших мужичков. Отпускной сезон был в самом разгаре. Отдых требует жертв, и душевных страданий. Но для меня всё это осталось позади. И длинный путь из Братска в Петербург в горячем вагоне, насквозь прокуренном, провонявшем пердежом и сырыми носками, теперь показался чем-то далеким. Хо-хо!
Я решил не спускаться в метро, а прогуляться по знаменитому Невскому проспекту. Карту Петербурга я как следует изучил ещё у себя в городе. В грязном некрасивом городе, задыхающимся от промышленных отходов. Теперь он казался мне тюрьмой, из которой я сбежал. Настроение снова улучшилось, и я даже забыл про то, что лицо у меня в липких пятнах, которые неплохо было бы где-то смыть.
Насвистывая, я шёл к выходу, и уже видел через открывающиеся двери красивые старинные дома. До выхода оставалось метров десять, как вдруг дорогу мне преградили два милиционера. Один был невысокого роста, лет сорока, плотный, с красным некрасивым лицом и толстыми сиреневыми губами. Причем нижняя губа была ещё и вывернута, будто в неё воткнули невидимые крючки и оттянули вниз. Второй милиционер был высокий и стройный, на виде ему было не больше тридцати. И что сразу бросилось мне в глаза – его ресницы. Казалось, на них можно положить по три спички одновременно, и они не упадут.
- Не спеши, шкет! – сказал некрасивый. – Стой на месте.
Я, конечно, остановился. Разве у меня был выбор.
- Предъяви-ка документы, малец, - продолжал некрасивый. – Что-то у тебя вид стремный, сынуля.
Я достал паспорт и протянул красивому. Тот взял его и передал некрасивому. Некрасивый раскрыл его толстыми пальцами.
- Ого! Да ты к нам издалека пожаловал. Братск? Это где? В Латвии?
- Это Иркутская область, - ответил я.
Красивый улыбнулся, обнажив влажные, белые зубы. От этой улыбки меня вдруг бросило в жар, и прилипшая «фанта», размокнув, потекла по лицу.
- Нам надо тебя проверить. Провести досмотр, - сказал некрасивый. – Идём-ка в пикет, мальчонка.
Он убрал мой паспорт в карман. Красивый взял меня крепко за руку и повёл.
- В чём дело? – спросил я. – Что я сделал?
- Проверим тебя на наркоту, - сказал некрасивый. – У нас информация, что из Латвии должна прибыть большая партия амфетамина.
- Но я-то не из Латвии, - ответил я.
- Вот это мы и проверим, братец.
Меня завели в пикет. Это была небольшая комната с потрескавшимся кафелем на полу и стенах, и тусклой лампочкой под потолком. Напоминало провинциальный морг. Или общественный туалет. Точно! Здесь и раковина была прямо у входа.
- Открой сумку, - сказал некрасивый.
А красивый так ничего и не сказал. Мне уже стало интересно, какой у него голос. Я открыл сумку. И тут за дело взялся как раз красивый. Именно он устроил шмон в моих вещах. Это было не так уж и плохо. Я бы не стерпел, если бы его красномордый напарник полез в сумку своими ручишками, как у старой прачки. Красивый вытащил моё нижнее белье и внимательно осмотрел. Его заинтересовали мои трусы психоделической расцветки.
- Какой-то наркоманский трусняк, - сказал некрасивый. – Дай-ка их мне.
Он взял трусы, все четыре пары, и стал обнюхивать. Глаза его затуманились, он вдруг уткнулся в них лицом и часто задышал. От стыда я не знал, куда себя деть. В поезде душа само собой не было. Но трусы я менял раз в два дня. Ношеные складывал в пакет. Именно эти самые трусы и попали некрасивому в руки.
- Ну как? – спросил вдруг красивый. Голос у него был звонкий, как перебор струн испанской гитары.
-А? – оторвался некрасивый. – Вроде бы наркоты нет. Давай дальше.
Он с неохотой отложил трусы. Затем они тщательно перебрали всю мою одежду, заглянули во все кармашки сумки, но ничего противозаконного, разумеется, не нашли.
- Всё равно я чувствую, что этот салага нас за нос водит, - сказал некрасивый. – Нужен личный досмотр.
- Уверен?
- Погляди на его мурло. Оно всё желтое. Пацан наверняка обкурился!
- Точно. Нужен личный досмотр, - сказал красивый.
- Что за досмотр? – спросил я испуганно.
- Раздевайся, - ответил некрасивый, и его нижняя вывороченая уродливая губа мелко затряслась, как будто вдруг умерла отдельно от тела и забилась в конвульсии.
Я снял футболку, обнажив своё худое, безволосое тело.
- Руки подними.
Некрасивый тщательно ощупал меня теплыми пальцами. Заглянул в подмышки, нюхнул.
- Господи, малыш, что это за парфюм у тебя? У меня аж мозги подпрыгнули.
Это был недельный пот, впитавший в себя пердеж, курево и перегар плацкарта. Но я смолчал.
- Ладно, тут чисто. Теперь, парень, снимай штанишки, - сказал некрасивый, сопя носом. – И не заставляй нас ждать.
Красивый разглядывал меня в упор. И я спустил джинсы до колен.
- Трусы тоже! – прошептал некрасивый в самое ухо.
Дрожа, я спустил трусы. Затаив дыхание, они уставились на мои розовые гениталии, практически безволосые.
- Чёрт! Ты видишь это? – прошептал некрасивый.
А красивый лишь надменно усмехнулся.
- Погладь свой член! – приказал некрасивый.
- Что сделать?! – воскликнул я.
- Я хотел сказать, приподними член, я хочу видеть, не приклеена ли у тебя к мошонке наркота.
- Что за глупости?!
Не дав мне опомниться, он зажал мой рот и осторожно приподнял мой член и тщательно ощупал. Потом его пальцы поползли к яичкам и стали ими играть. Красивый лишь наблюдал. И что это за напасть? Ну почему, не он это делал, а его уродливый напарник???!!!
- Кажется, наркоты нет, - сказал некрасивый и вдруг облизал пальца, которыми меня ощупывал там внизу.
Я ошарашено глядел на него. Да он сам был похож на наркомана, дорвавшегося до героина. А сволочь красивый лишь ухмылялся.
- Осталось последнее, но самое важное, - проговорил некрасивый. – Нужно осмотреть твою попку! Я уверен, ты там кое-что прячешь.
- Ничего я там не прячу! – закричал я, с трудом сдерживая слезы.
- Если не сделаешь, что я говорю, пойдешь в обезьянник на сутки. У нас там как раз сидит Серёжа. Это местный бомж. У него на днях нос отвалился от сифилиса.
Я повернулся спиной и раздвинул ягодицы. Милиционеры молчали. Я слышал дыхание некрасивого, будто кузнечные меха раздувались.
- Ты это видишь? – раздался голос некрасивого. – Совершенство! Но почему она такая мокрая?
- Это от страха, - ответил красивый все так же насмешливо и высокомерно.
- Так дело, не пойдёт. Бог меня не простит, если я всё так оставлю.
Я почувствовал его дыхание на своём копчике. И тут же между ягодиц мне ткнулось что-то холодное и мокрое, заскользило там со скоростью ягуара, которому подпалили под хвостом. И злостью медведя разбуженного январской ночью. Он совершал настоящие акробатические трюки языком в моей попке, а его красивый напарник стоял, скрестив руки на груди и смотрел взглядом, каким Наполеон смотрел на свою армию, входившую в Москву. Между тем некрасивый застонал, дернулся, его нос при этом уткнулся мне в анус, и тут же мне на ногу, прямо под колено брызнуло горячее и липкое. Потекло вниз, гадко щекоча.
- Ах! – сказал некрасивый. – Такой попки у меня не было с девяносто второго года!
- Поздравляю, - хмыкнул красивый. Потом посмотрел на меня с неприязнью и отвернулся.
- Можешь идти, парниша, ты чист! – сказал некрасивый.
Чист?! О, как бы я поспорил! Но делать было нечего. Трясущимися руками я натянул одежду, сложил вещи в сумку и забрал мой паспорт. А потом всё-таки через двери вокзала вошёл в Петербург. Или Петербург вошёл в меня?..