Ярко-красный бальзамин рос в глиняном горшке на крашеном дощатом подоконнике. Варвара Ивановна, сухощавая и рассеянная дама, должна была следить за живой зеленой изгородью на окне.
По соседству с бальзамином росли фиалки, маленькие и горделивые, пустоголовая надменная герань, пронырливый плющ. В огромной деревянной кадке, заполняя собой весь угол, сидела китайская роза. Злое колючее алоэ молчаливо занимало своё место под солнцем. Говорили, будто оно приносит пользу, но в чем она заключалась, никто не знал.
А в самом дальнем углу, в маленьком горшочке с отбитым краем, рос кактус. Он был застенчив и робок. Его колючки, пушистые и мягкие, никого не пугали. Да он бы и не сумел, пожалуй, ими защититься. Вообще-то его не трогали, но если кому-нибудь наскучивало стоять просто так, то повод посмеяться над маленьким уродцем всегда находился.
Особенно преуспевал в этом бальзамин, красавец и задира. Выпустив новый цветок, он каждый раз гордо посматривал на остальных. И особенно высокомерно косился на маленький кактус, когда Варвара Ивановна говорила с умилением:
- Наш-то огонек опять цветет. И что за прелесть этот цветок!
После похвал бальзамин расправлял множество темно-зеленых листьев, и заводил разговор с соседями:
- А что, матушка герань, день-то какой сегодня чудный. Вот и фиалки новые бутоны выпустили, и роза скоро расцветет. Только наш милый кактус сидит. Ну, что с него толку? Только место занимает. Да хозяйке даже воды на него жалко, поливает раз в неделю.
Бальзамин покосился на алоэ – его тоже поливали не часто. Но алоэ даже не глянуло в сторону бальзамина, только презрительно фыркнуло. Фиалки подобострастно захихикали, герань сочувственно покачала соцветием. Китайская роза, не расслышав из-за занавески сказанное, сделала невозмутимый вид, который мог обозначать всё, что угодно – от сочувствия до возмущения. Деловитый плющ вообще не слушал глупой болтовни цветов, у него была одна цель – занять как можно больше места и оплести всё, что попадется на пути.
Бальзамин понял, что возражений не будет, и продолжал свою речь, покачивая яркими пылающими цветами:
- И что за прок от кактусов? Ни цветов, ни аромата!
Маленькому кактусу было ужасно стыдно за свою бесполезность. И правда: ни зелени, ни цветов, одни иголки, да и те не колючие, не как у алоэ.
Так шел день за днем. Цветы буйно разрастались, цвели, отцветали, выпускали новые побеги и бутоны. Плющ давно добрался до потолка и начал обвивать карниз. Алоэ и то выпустило маленькие нежно-зеленые листья, сочные и уже колючие.
И только кактус не рос, и не цвел. Время для него будто замерло, а вокруг всё жило с необычайной быстротой. Лето кончалось, и ему вдруг стало казаться, что и его жизни наступает конец. Но какой бесславный и убогий! Что он видел, кроме своего разбитого горшка и насмешек буйнорастущих соседей? Даже бальзамин его уже не задевал, настолько кактус чувствовал, как мал и никчемен. Разросшийся за лето роскошный красавец с огромными красными цветами любовался своим отражением в оконном стекле.
А однажды утром кактус проснулся необычайно рано, у него было какое-то странное ощущение, будто он не один. Когда Варвара Ивановна подошла к окну, она всплеснула руками:
- Поглядите-ка, а наш кактус расцвел!
И все повернулись в сторону кактуса. На его макушке распустил свои лепестки нежно-сиреневый цветок. Среди вызывающе-красной герани и пламенного бальзамина, томного бордо китайской розы и тяжелого бархата фиалок, цветок кактуса казался неземным чудом, волшебной феей в густых зарослях дремучего леса.
Все ждали реакции бальзамина, но он молчал. К вечеру его листья повисли, цветы безвольно уткнулись в оконное стекло. А к утру он весь почернел и согнулся.
Варвара Ивановна так никогда и не узнала, отчего погиб всеобщий любимец с огненными цветами.