За то, что было,
Да не сбылось,
Что раньше снилось,
Да не сошлось.
Осадок жизни
В бокале грез.
Остаток жизни
Допить пришлось.
Мне снится сон. Губы касаются моей щеки, руки нежно скользят по телу. Чуть стискивают грудь, гладят живот, осторожно опускаются ниже. Ухо щекочет учащенное дыхание. Мое тело охватывает истома, вытягиваюсь, открывая себя бесконечно нежным прикосновениям. Теперь ласки становятся смелее, губы стискивают сосок, вздрагиваю, почти проснувшись. Наваливается теплая тяжесть, чуть вскрикиваю в миг соединения, прижимаюсь покрепче, под пальцами мускулистая спина, слышу стон, просыпаюсь, но сон продолжается. Тело выгибается, подстраиваясь под убыстряющийся ритм, и вот финальная вспышка. Не могу и не хочу сдерживать крик.
Некоторое время лежим рядом обнявшись. Мышцы еще вздрагивают, отзываясь на легкие прикосновения. Под кожей бегают как пузырьки от шампанского. Веселая энергия переполняет меня. Конец глупым недоразумениям последних дней! Изгибаюсь, резко оттолкнувшись руками перекидываю тело через любимого, мягко приземляюсь на четвереньки.
- Лежи, лежи. Я быстро.
Бегом на кухню, включаю чайник, потом в душ. Струи воды то ледяные, то почти кипяток. Не одеваясь на кухню, завариваю кофе, ставлю чашки на поднос.
- Кофе в постель, мой повелитель. Только один поцелуй. Тороплюсь. До вечера.
На улице ветер, пробрасывает снег с дождем. Хорошо, люблю такую погоду и всякую другую тоже. В маршрутке улыбаюсь какому-то хмурому дядьке. Он сначала принимается осматривать себя, потом улыбается в ответ.
Сижу за своим столом, в который раз рассматриваю схемы разрезов. Что-то упорно не сходится, хоть убейся. Начинаю рисовать веселых чертиков. Бесенята корчат рожи, кувыркаются, один вовсе на голове стоит, йог, блин.
Неожиданно в голове звонко щелкает. Да ведь эти слои просто опрокинуты. Типичное обратное залегание. Быстро вношу фломастером изменения.
- Вот дура, неделю билась.
Точно, дура. Но красивая. В закутке, который считается моим кабинетом, есть зеркало. Из него смотрит на меня красивая дура. Показываю ей язык, собираю бумаги и иду к шефу.
- Вот.
Без дальнейших комментариев вываливаю на стол бумаги. Некоторое время он с интересом рассматривает чертиков, затем аристократически приподнимает бровь и говорит:
- Привет.
- Привет, привет. Не будь формалистом.
Пальцем тычу в исправления.
- Умная, однако.
Авторитетно заявляет шеф.
- Теперь изобрази все это покрасивше, без нечистой силы.
- Есть, сэр.
Браво рявкаю я, потом добавляю жалобно:
- Давай не сегодня. Я в библиотеку. А завтра с утра…
Он некоторое время с тем же интересом, как раньше чертей, рассматривает меня, затем вздыхает:
- Лады, не перенапрягайся там… в библиотеке. И еще, зайди в материальную группу. Они уже звонили сегодня.
Спускаюсь на первый этаж, в самое логово бухгалтерии. Робко просачиваюсь в кабинет, где сидят материалисты. Меня встречают две пары суровых глаз. Стою потупившись, в ожидании экзекуции и вдруг неожиданно улыбаюсь.
Каменные лики двух свирепых мегер, уже месяц грозившие мне, как минимум, Нерчинскими рудниками за два несписанных комплекта полевого обмундирования, смягчаются. Совместными усилиями мы составляем акт и все дела на сегодня закончены. Я свободна.
- Сегодня закачу романтический ужин. - Решаю я.
В супермаркете тщательно выбираю утку, фрукты, две бутылки «Каберне». Люблю терпкие вина.
Нафаршированная рисом и черносливом утка отправилась в духовку. Какая жирная. Очень питательно получится. Впрочем, нынче ночью силы нам понадобятся.
По спине пробегают мурашки, в крови опять начинают вскипать пузырьки шампанского.
- Надо предупредить, чтобы не вздумал задерживаться – подумала я, набирая номер.
Недоступен.
- Телефон что ли разрядился? Ладно, подожду. К себе сегодня он не собирался, иначе предупредил бы.
Пошла в комнату, включила компьютер. Надо проверить почту.
На экране появилась надпись:
«Прости. Ухожу совсем. Не звони. Прощай».
Перечитала еще раз…
На экране мерцают звездочки заставки. Тронула клавишу.
«Прости. Ухожу совсем. Не звони. Прощай».
Из кухни потянуло подгоревшим жиром.