Николай Николаевич Никулин
Прочел работу Николая Николаевича Никулина «Воспоминания о войне». Сижу совершенно растерянный. Впечатление от прочитанного наполняет меня. закрыть последнюю страницу и взять другую книгу невозможно, эту книгу нужно пережить. Острая потребность высказаться. Но мысли, навеянные прочитанным, теснятся в голове, отталкивая одна другую.
Что же меня так растревожило. Как разобраться в насыщенных впечатлениями воспоминаниях. Имеется только один путь, четко сформулировать впечатления во всей их противоречивости и тогда можно будет как то все расставить по местам.
Книга написана и очевидцем и активным участником описываемых им событий.
Абсолютная правдивость пережитого, ни одного выдуманного эпизода.
Совершенно здравые и логичные выводы из приведенных фактов.
Никакого стремления к сплошному очернению или к бездумному восхвалению.
Авторская боль за происходящее и полное отсутствие злорадства.
Неотделимость самого себя от происходящего.
Высочайшая культура автора, позволившая ему осуществить задуманное, и дать всему взвешенную оценку..
Это первые, еще не вполне созревшие, мысли о прочитанном. Вначале следует поблагодарить активную участницу сайта «Проза.РУ» Майю Уздину, которая написала об этой книге, то есть навела на нее.
Признаюсь, вначале автор привлек мое внимание тем, что он описывал очень знакомые мне события, и по времени и по месту. Даже разница наших возрастов в начале войны была невелика – ему было семнадцать, мне десять лет. Июнь, июль и август я также провел в Ленинграде. Потом наши пути разошлись, он ушел на фронт, а я остался в городе.
Однако сейчас в глубокой старости, прочитав «Воспоминания…..» Николая Николаевича я обнаружил, что жизнь наша постоянно соприкасалась, начиная с обстановки в предблокадном Ленинграде и до послевоенных времен..
У обоих отложились в памяти, висящие над городом аэростаты, обучение штыковому бою ополченцев и, главное, пожар Бодаевских складов.
24 марта 1942 года я с детским домом был эвакуирован по льду Ладоги, через Кабону, далее по северной дороге через Волховстрой на Большую землю.
В 1951 году, я после окончания Энергетического техникума, был направлен на работу в высоковольтный район, расположенный на северо-западе Ленинградской области. Территория района располагалась от Мги до Пикалева вдоль Северной железной дороги. Техническим центром высоковольтного района располагался в Назии. В этот участок входили высоковольтные линии 110 и 220кВ идущие вдоль железной дороги. В «Воспоминаниях..» часто упоминаются опоры этих линий. Коллектив, в котором мне пришлось работать, был мобилизован в годы войны для восстановления электрических сетей. Многие из них остались работать в этом электросетевом предприятии. И я вспоминаю их рассказы о тех временах, и вижу перекличку этих событий. Эти люди строили линии для передачи электроэнергии в блокированный Ленинград, Летом они прокладывали по дну Ладоги кабель, а зимой вмораживали в лед пасынки и строили воздушную линию 35 кВ. Немцы, когда видели появляющуюся из-за деревьев опору, отправляли туда серию снарядов. Много они рассказывали о подстанции «Коса» расположенная на Кареджской Косе от которой шли кабели под водой в блокированный город. Они же строили высоковольтные линии, обеспечивающие передачу электроэнергии от срочно восстановленной Волховской ГЭС.
Поселок Назия находился в центре описываемых событий, рядом находились многократно упоминаемые места Апраксин, Мга, Гайтолово, Поляны.
Торфопредприятие Назия при развитии достигло деревни Малукса, находящейся на участке железной дороги Мга – Кириши. Здесь же находилась платформа Погостье, где воевал автор. Речку Назия от железнодорожного моста (:63 км) до устья (д. Нижняя Назия) исходил многократно. Насыпь идущая от 75 км северной ж.д. до Кобоны, до сих пор называется «Блокадная дорога».
В 1951-52 годы наши рабочие по мобилизации Мгинского военкомата собирали трупы убитых воинов из бесчисленного количества общих и индивидуальных могил для захоронения в братском кладбище на окраине деревни Назия. Конечно же это была малая часть погибших в этих местах. Места настолько заболоченные и непроходимые, что сомневаюсь в возможности собрать всех.
А с какой болью автор пишет о воспитанной веками недисциплинированности, надеждой на «авось», несобранностью, способностью все пропить и прогулять. Причем это свойственно и простому солдату, который может уснуть на посту, не довезти снаряды, и крупным командирам, спустя рукава разработавшим операцию. Житель торфопредприятия Тесово, расположенного на ст. Рогавка Новгородской области рассказывал, что часть, стоявшая в этом поселке, перепилась и немцы без боя вошли в поселок, и повязали всех тепленькими.
В нашей гражданской жизни, один руководитель однажды мне разъяснял, что если выпущено какое либо постановление Совета Министров СССР, то изменить его было нельзя. Необходимо было выполнить его дословно. Даже если машинистка допустила опечатку. Вот так наверное и воевали - есть приказ атаковать, значит выьор: либо дивизию гнать на расстрел под немецкие пулеметы, либо самому под расстрел. Как мог противник нас уважать?
Разговаривал с жителями Невской Дубровки, видевших, как дивизию за дивизией гнали, на известный всем, Невский Пятачок, который в результате не оказал никакой пользы обороне города. В 1952 году я приехал на построенную после войны подстанцию Арбузово, названную по имени, когда то находившейся здесь, деревни. Эта подстанция после войны была сооружена в том месте, где было самое пекло Невского Пятачка. К этому времени уже весь крупный металл был собран вторчерметом, Однако, еще много лет на любом квадратном метре земли можно было насобирать не один килограмм осколков, патронов, частей гранат и прочей военной мелочи.
В районе Синявинских болот в семидесятых и в последующих годах, при торфяных пожарах, рвались снаряды, которыми были насыщены эти болота.
Жители Петрокрепости рассказывали, как в декабре 1941 года, после становления льда, в районе истока Невы на прорыв блокады была брошена дивизия морской пехоты. Ни один не дошел до левого берега, все были положены на льду. Так и лежали черные поля флотских шинелей на льду до самого ледохода 1942 года.
Не смотря на полное понимание всех недостатков и даже преступлений в нашей армии во время военных действий на всех уровнях от рядового солдата руководителей ставки, автор остался сыном своего народа. Высокий уровень организации военных действий немецкими командирами, что обеспечивало им победное шествие в начальный период войны, не заслонил для Николая Николаевича преступное поведение их армии на оккупированных территориях, и всю жестокость гитлеризма. И он не снимал ответственности рядовых немцев за приход фашизма. И вот в этой взвешенности проявляется высокий уровень культуры этого человека.