Так вот, после выпуска из училища попал я на Дальний Восток. Привёз во Владивосток два чемодана и жену Татьяну. Флотский кадровик, выполняя установку высшего начальства, в первую очередь забивал лейтенантами самые неприглядные места. Я особо не привередничал, как некоторые, и почти сразу согласился на предложенное место службы.
- Вот, Тёмкин, есть хорошее местечко, - деловито сказал ушлый кадровик, - Высота-705, согласен?
- А что это такое? – спросил я.
- Это химические склады Тихоокеанского флота, - ответил кадровик, - там есть вакансия начальника отделения склада. Иди, давай! Отличное место!
- Хотелось бы на корабль, - говорю, - а вы мне на берегу службу предлагаете.
Смотрю, кадровик нервно схватил папиросу и начал разминать её в пальцах. «Беломорина» расползлась, и табак просыпался на стол.
- Все на корабли..и..и! А кто на складах работать будет? Пушкин? – запрыгал он на стуле. – Дорастёшь там до старлея, а потом на БПК; пойдёшь начхимом.
Согласился я, забрал вещи, жену и поехал на место службы.
Хоть эта точка была дыра - дырой, но служба там была хороша тем, что мы были так далеко от флотского начальства, что иногда о нас вообще забывали. Объект такой серенький и не примечательный: несколько деревянных хранилищ, открытые площадки для хранения имущества и спецтехники. Из личного состава – три офицера, пять мичманов и десяток матросов-грузчиков. Обычная складская жизнь – получаем груз от военных предприятий, храним и выдаем на корабли флота.
Развлечений особых там не было, от скуки мы выдумывали их сами. Как то наш сослуживец лейтенант Золотарев с помощью морских дымовых шашек задымил весь Владивосток. Он, дурашка, решил проверить годность этих шашек. Оказалось, что почти все были в рабочем состоянии. Когда весь город накрыло дымовой завесой, за ним приехала «карета с чудными решетчатыми окнами» из военной комендатуры и Толика посадили на офицерскую гауптвахту.
А ещё как-то ночью прибыл вагон с имуществом, в том числе с комплектами пополнения так называемых «водно-химических лабораторий». В этих ящиках в одних пластмассовых флаконах был спирт для горелок, в других пятипроцентный раствор фенолфталеина на спирту. Утром после выгрузки почти все флаконы со спиртом исчезли. Я подобрал около десятка их на шпалах под вагоном, где наши моряки в темноте потрошили ящики ВХЛ.
Спрятал их в сейфе секретной части.
Хорошо, что спрятал, пригодились флакушки буквально через три дня. Поступила команда: отправить спецтехнику с хранения в одну из частей флота. Когда водители сели за баранки, машины не завелись – на всех четырёх были украдены трамблеры. К слову сказать, воровалось тогда на флоте все, что плохо лежит. Конечно не в таких масштабах, воровали, как бывший министр обороны России со своим гаремом. Так, просто, натуральный обмен за бутылку водки или «шила» т.е. спирта. Ты мне, я тебе.
Долго думали, что делать. Тут один из моих подчиненных мичманов, Володя Буряченко, по прозвищу Буряк, предложил свои услуги. Сказал, что у него есть знакомый завгар и у него можно попросить трамблеры, но для этого нужен спирт. Дал я ему три флакона того лабораторного спирта для горелок, в каждом по 300 миллилитров веселящей жидкости. Утром «Буряк» на службу не вышел. На второй день тоже. Пришлось ехать на служебном ГАЗ-66 к нему домой.
Жил он в доме барачного типа на окраине Владивостока на первом этаже. Постучал я ему в окошко, отодвинулась занавесочка, и я увидел красную рожу Буряка с широко открытой пастью. Мичман что-то мычал за стеклом и показывал рукой на дверь позади себя. Заходи, мол. Ну, слава богу, думаю, живой. Зашел к нему. Он меня встречает, руку тянет здороваться, а сам продолжает мычать. Рот у него не закрывается совсем. Из его мычания с трудом понимаю, что те все флаконы со спиртом он выпил, даже не дойдя до завгара. В спирте все-таки оказалась какая-то гадость и у него натурально чулком слезла вся кожа с языка и гортани. Короче, получил Володя спиртовой ожог ротовой полости, питается только молоком и сырыми яйцами и вернётся на службу, как он заявил, не раньше, чем через неделю.
Этой истории с вонючим ворованным спиртом из вагона предшествовала ещё одна.
Поскольку я, военный инженер – химик, в училище проходил все виды химий: общую, физическую, количественный и качественный анализ, решил блеснуть знаниями и провести анализ полученного спирта. Тем более все офицеры и мичманы ждали моего заключения, можно ли его пить без ущерба здоровью? И сколько максимально можно выпить, чтобы отравиться не насмерть? Как известно, можно легко умереть от приема метилового, т.е. древесного спирта. Анализ показал все же небольшое количество метанола, но в основном в пробе был нормальный этиловый спирт.
- Мужики, этот спирт пить нельзя, - сказал я страждущим сослуживцам, - тут есть примесь метилового спирта.
Буряк начал всех убеждать, что он такой спирт уже пил и ничего с ним не случилось.
- Пиши расписку, - сказали ему.
Буряк написал под диктовку: «Спирт украл, потому, что решил расстаться с этим миром и уйти на тот свет». Внизу поставил подпись и дату.
«Шило» сдобрили веткой лимонника, чтобы отбить мерзкий запах резины, и Буряченко выпил полстакана этого неразведенного пойла. Потом ушел на склад выдавать имущество получателям. Через час пришел снова и попросил еще сто граммов.
- Ну, ты, блин, настоящий камикадзе, - протянули ему еще полстакана складские мужики, - держи за храбрость!..
...А тут, то ли он переборщил, то ли, действительно, какая-то гадость оказалась подмешана, но отлежал неделю дома, пока пасть не зажила. А трамблеры нам доставила химическая служба флота, после втыка начальнику склада Требухову. Машины ушли в воинские части с небольшим запозданием.
Главное выяснилось намного позже – машины разграбил сам Буряк, чтобы потом «добыть» недостающие трамблеры у мифического завгара за наш же складской спирт. Бог проныру наказал.