Очеловеченное облако

В лесу смеялись сухие ветки, переламываясь пополам и пополам, и пополам. Мох сделал невероятное усилие – его кусок оторвался от земли, подпрыгнул и прекувыркнулся в воздухе, и пошел-пошел маленькими цветочными стебельками, словно многоножка с земляной спиной. От металлической трубы отражался острый свет, который перерезал своим лучом эти тонкие стебельки-ножки. Мох обиженно вывернулся изнутри, и снова стал обычным мхом, сверху зеленым. Тростниковая жесткая солома была влюблена в берег и укрывала его от весеннего промозглого холода своим мохнатым телом. Благодарная букашка счастливо вздыхала, сидя во влажной глубине среди соломенной чащи. Водоросли мечтали стать волосами. Они шевелились, пытаясь выбраться на берег из воды, мечтали о шампунях и расческах. Глупые водоросли, они и так уже были волосами! В большой луже молодые рыбы строили планы на жизнь почем зря. Громко осуждающая ворона внезапно превратилась в пенек и с оглушительным хляском упала с ветки в болото. Лягушки поперхнулись песней. Она повисла над волосатым болотом густым песенным облаком. Я оторвала от него кусок и положила в пакет, а дома – вытащила и отправила под подушку. Пока я спала, облако высунулось из-под подушки и проглотило меня. Я стала очеловеченным облаком. Правда, этого никто-никто не заметил. Лишь на следующий день осуждающий пенек, сурово торчащий из болота, вдруг опять превратился в ворону и заподозрил что-то неладное… Лягушки завели новую песню, ярко-голубую, но я не стала ее брать с собой, а только полюбовалась ее звонким цветом. Я взлетела на полметра над землей, и полетела вперед, над водой, лягушками, зелеными подводными волосами, к реке, и над рекой – слушать ритмичные звуки волн. Было видно, как рыбы целовали поверхность воды изнутри реки. Я наклонилась и поцеловала воду со своей стороны, а потом легла спать на ее мягкой глади…