Ночью я спал плохо – сказалось напряжение последних дней. Часы перед соревнованиями для меня наказание. Над крышами домов заалело небо, куда там спать: еще раз проверяю самолет, стартовый ящик, стартер. Все учтено и проверено, а покоя нет. Последние тренировки показали отличный результат: 266 километров в час, хорошая скорость. В Москве едва наберется несколько моделей, показывающих такой результат.
У меня новая модель, с виду она не напоминает самолет: обтекаемый фюзеляж, тонкое длинное металлическое крыло с одной стороны, с другой – полированная резонансная труба, устройство повышающее мощность двигателя, и тонкая пластинка стабилизатора. Модель смотрится экстравагантно и больше похожа на кочергу. С одной стороны крыло, с другой стабилизатор, жуть, но с технической стороны все законно. Все подчинено максимальной скорости. Таков класс F-2A, скоростные модели.
Надо пройти один километр за минимальное время. Завтра я постараюсь выжать из нее все; нет уже сегодня. За окнами полыхает рассвет, смотрю на часы: пять утра, пора завтракать. Иду на кухню, завариваю чай, делаю бутерброды, лениво жую, запивая чаем. Аппетита нет… какой к черту аппетит – через три часа начнется борьба за километры, секунды, мгновения, и какая борьба!
Надеваю спортивный костюм, беру секундомер, модель, навьючиваю на себя стартовый ящик и выхожу из дома. Проклятье, забыл взять воды, день будет жарким, а возвращаться – плохая примета. Ладно, потерплю.
В Тушино на кордодром путь неблизкий, на троллейбусе до вокзала, и в последний момент успеваю вскочить в электричку Ура, поехали.
Располагаюсь с комфортом. С легкой улыбкой поглядываю на удивленные лица редких пассажиров. Непосвященный в наши тайны не может заподозрить в модели самолет. Первым бросается в глаза длинное, тонкое металлическое крыло, вспыхивающее на солнце, ни дать ни взять, меч.
Уже подъезжая к Тушино вспомнил, что забыл солнечные очки. Дурень, ты, дурень… ну что сказать?
Выхожу из поезда и сразу вижу Серегу. Мой тренер приехал раньше меня и, поглядывая на часы, нетерпеливо прохаживается по платформе:
– Привет, что – не выспался?
– Я? Да вполне…
– Ну-ну, – Сергей берет у меня ящик, и мы направляемся на кордодром.
Мы идем тенистой аллеей, здесь даже прохладно, и меня начинает бить легкая дрожь. Я изо всех сил стараюсь скрыть ее, но дрожь не унимается.
– Как норовистый конь перед стартом, – говорит Серега.
– Что как конь? – не понял я.
– Да ты дрожишь. Не волнуйся, все пойдет отлично.
– Что-то замерз…
Вдруг в утреннем воздухе повисает тонкий, протяжный стон. Он то приближается, то удаляется. От этого звука по коже пробегает волна жара, я моментально согреваюсь. Там, на невидимом кордодроме, в воздух поднялась скоростная модель и, выйдя на режим, прессует секунды, в погоне за призраком скорости.
– Хорошо идет, – говорит Серега, прислушиваясь к звуку.
Минут через пять мы подходим к кордодрому. Здесь уже кипят страсти; спортсменов много, они приехали пораньше и начали тренировочные подлеты, регулируют, подстраивают, чтобы в зачетном полете модель не сфальшивила, а сыграла на требуемой ноте. Я хочу занять очередь на подлеты, но Серега машет рукой: не надо, все и так работает, нечего жечь мотор напрасно. Идем по кругу, здороваемся со своими знакомыми, отпускаем шуточки, смеемся и высматриваем местечко в боксах для спортсменов.
Замечаю, что приехал судейский автобус, прозвучала команда прекратить полеты. Судьи устанавливают в центре кордодрома пилон, стальную трубу со специальной вилкой на конце. При замере скорости ручку управления ставят на вилку, и тогда модель за один круг проходит ровно сто метров. Десять кругов – и километр пройден, да и удержать самолетик, вышедший на режим, трудно: дьявольская центробежная сила.
Выносятся судейские столики, стулья и последний писк моды – лазерная засечка: прибор точно замеряет скорость модели. От автобуса гремит: «Спортсмены приглашаются на жеребьевку». Серега идет жеребиться, я последний раз проверяю модель. Смотрю, мой тренер резво бежит обратно:
– Давай, разматывайся скорее, мы вторыми летим!
Первым на старт выходит паренек из Дворца Пионеров, он волнуется, спешит, и в результате модель раньше времени соскакивает с взлетной тележки и ломает винт. Ноль очков, печально.
«На старт вызывается спортсмен Баравков!» Пора. Мы выходим, не спеша выбираем место, тщательно заправляем самолетик, протираем корд. Рабочее время. Серега раскручивает стартер. Захлопал, затрещал на малых оборотах мотор. Не торопясь беру ручку, можно лететь.
Самолетик разбегается, плавно снимается с тележки, но что-то не так: мотор не выходит на резонансный режим, труба не включается; я то подгоняю модель, то подтормаживаю, все без толку. Мотор взвизгивает на высокой ноте и проваливается. Вот невезуха. Ставлю ручку на пилон и кое-как пролетаю базу. Выхожу с кордодрома, не слушая результат: ясно, не дотянул и до ста пятидесяти, курам на смех.
Серега суетится:
– Не волнуйся, сейчас подожмем камеру, винтик полегче поставим, и пойдет. Во втором туре отыграемся.
Все вокруг затопил оглушительный стонущий звук – следующий спортсмен поднял модель в воздух. Ярко-красный самолетик резко набрал скорость и стал сливаться в сплошную красную линию. «Спортсмен Крохмалев показал скорость 268 километров в час» – доносится от судейского автобуса. Я только печально вздыхаю.
– Не раскисай,Виктор, это только первый тур.
– Да обидно: Крохмалев-то ладно, он МСМК, а тут даже пионеры облетали – вон, сто восемьдесят, двести пять, – я киваю на таблицу результатов.
Снимаю головку двигателя, убираю прокладку и готовлюсь к следующему туру. Там меня поджидала неудача: сгорела свеча, и на взлете мотор заглох.
Крохмалев с торжествующим видом подходит к боксу:
– Что, Виктор, не летит?
– Иди ты к черту, и так тошно, пионеры обижают.
– Не обращай внимания.
– Счастливчик, сегодня и не летит больше, мотор бережет, первое место и так обеспечено, – говорю Сереге.
– А ты не раскисай, борись до конца.
В третьем туре досталось лететь первым… вот беда, плохо быть первым, ничего не успеваешь.
Снова выходим на кордодром; народ на промере иронично улыбается: еще бы, победители… «Вот черт вам» – меня пробирает досада. Вдруг приходит какое-то спокойствие: ну, подумаешь, соревнования, – мало, что ли, проигрывал?
– Серега, давай другой винт, самый тяжелый!
– Смотри, труба опять не включится.
– Заставлю!
Ставлю новый винт, и начинаем запуск. Вдруг мотор взвыл, и модель, дернувшись, зацепила винтом стартер. Хлопок, кусок винта впивается в руку… Вот черт. Зубами выдергиваю лопасть из руки. В горячке старта я не замечаю боли:
– Винт, быстро! – За двадцать секунд меняю винт.
– Запуск!
Затрещал мотор. «До конца попытки осталась одна минута» – доносится от судей.
– Вперед! – Сергей отпускает модель и быстро скрывается за сеткой.
Взлет… и снова не включается труба. Для ее включения частота вращения мотора должна совпасть с частотой трубы, но с тяжелым винтом мотор не развивает обороты, и вся система не работает. Есть еще шанс, последний: надо «подогнать» модель, таща ее на корде по кругу. Тогда винт облегчится и труба подхватит мотор.
Я вцепляюсь рукой в пилон и изо всех сил бегу по кругу, стараясь придать модели скорость; она неохотно начинает разгон. Я тащу ее все сильней, на модель я не смотрю, наклонив голову и почти падая, разгоняю всем весом модель. Мелькают ноги, пот течет с лица, кровь медленно пропитывает рукав футболки. Звук мотора начинает меняться: рокот меняется на истеричные взвизги, труба начинает подхватывать мотор. Надо еще немного подтянуть, и она включится, но сил уже нет, устал.
– Тяни-и-и! – слышу крик Сереги. Собрав все силы, рву ручку, и в этот момент, там, на конце корда, ощущаю ответный рывок, по ушам бьет такой долгожданный, оглушительный, стонущий звук. Труба включается, и мотор с каждым мгновением наращивает обороты! Модель скачком набирает скорость. С огромным трудом подтягиваю ручку к груди и ставлю ее на пилон. Все вокруг слилось в сплошную мерцаюшую полосу, на фоне которой покачивается летящая модель.
Я не помню команды «База пройдена», я не помню, как выходил с кордодрома, с горячей моделью в руках. Радость, острый запах горелой касторки, крики зрителей, – все слилось в симфонию победы. Я чувствовал, что победил.
Только перед награждением я слегка пришел в себя и, подходя к судейскому столику, услышал, как жалуется Крохмалев, что стареет и прыти уже нет.
280 километров в час! – я не верил своим глазам. Выведенная красным карандашом цифра в таблице звала вперед. Вперед, за призраком скорости.
Технические термины:
Корд – стальные нити, связывают модель с пилотом, служат для управления моделью.
Кордодром – площадка для запуска кордовых моделей самолетов.
Резонансная труба – устройство для повышения мощности двухтактного двигателя, настроенный выхлоп; в основе работы – эффект Каденаси.
«Тяжелый винт» – аэродинамически тяжелый пропеллер с большим шагом, может обеспечить высокую скорость полета.
Промер – обязательное измерение корда модели и стандартных усилий в системе управления.
Стартовый ящик – небольшой ящик для хранения и переноски инструмента, топлива, аккумулятора, необходим для запуска моделей.
Взлетная тележка – модель класса F2A не имеет шасси, взлет производится с тележки, сбрасываемой после взлета, приземление на посадочную лыжу.