НА СНИМКЕ: Александр Михайлович Казанцев, создатель и первый генеральный директор Научно-производственного объединения "Факел". Впоследствии один из одиозных лидеров Новосибирской "Памяти" - руководитель информационной секции ИПО "Память".
А.М. Казанцев - автор нескольких книг по программированию и искусственному интеллекту.
Хорошо помню, появление Саши Казанцева в Объединенном комитете профсоюза ранней зимой (ноябрь) 1965 года.
Я краем глаза видел, как Гарик Платонов сидит с каким-то незнакомым молодым человеком несколько часов кряду, что-то обсуждая. Потом, когда весь народ разошелся, Гарик подошел с ним ко мне и представил его. Саша работал в ВЦ.
– Вот, послушай, в этом что-то есть... – сказал Гарик.
Мы втроем просидели чуть не до ночи. Казанцев горячо объяснял мне суть своего предложения. Вкратце оно заключалось в следующем: создать дочернее профсоюзное предприятие, которое бы заключало хозяйственные договора с Институтами СО АН, получало от них деньги на выполнение этих договоров, ы выполняли бы их те же сотрудники институтов, получая за это дополнительную зарплату.
Он с воодушевлением объяснял, каким он видит механизм работы. Он делал упор на то, что в этих предложениях – ключ к решению вопросов большей эффективности научно-исследовательских работ, ускорения внедрения результатов работы институтов в промышленность и сельское хозяйство. Он говорил, что это путь к получению дополнительных заработков всех участвующих в этих проектах, которые, в общем-то, получали немного. Рассказывал о политических и материальных выигрышах. Сулил баснословные заработки для профсоюзного комитета.
Мы очень нуждались в деньгах для развития всех направлений нашей деятельности. Нам катастрофически нехватало денег, хотя мы к этому времени уже научились их зарабатывать, воспользовавшись лазейкой в профсоюзном законодательстве. Оно позволяло использовать средства, полученные от родителей детей или от желающих заниматься в различных кружках и секциях, для оплаты руководителей этих кружков и секций.
Таким образом, наличные деньги, находящиеся уже в карманах людей, т.е. выданные им в виде зарплаты, нам разрешалось принять и использовать еще раз, выдав зарплату другим людям. Очевидно, что при этом фактически общая сумма наличных денег – «священная корова» советских финансистов не возрастала.
Но здесь Казанцев предлагал другое. Если отвлечься от всех громких слов об ускорении научных исследований или ускорения внедрения достижений науки в промышленность и сельское хозяйство, то сухой остаток был таким – берутся безналичные деньги и выплачиваются за работу студентам, научным сотрудникам, конструкторам и рабочим.
Никакими законами это не разрешалось. Более того, это строго запрещалось еще со сталинских времен. Финансовые органы следили за этим жестко. И никому не было позволено «баловаться». Фонд зарплаты жестко регулировался. Даже ставки научным, инженерно-техническим работникам и рабочим жестко регулировались.
К этому времени я уже многократно сталкивался с нарушениями законодательства, с работой профсоюзов в части трудового законодательства и хорошо это понимал. Разговаривая с Казанцевым, я пытался найти хоть какую-нибудь лазейку в законодательстве, но ничего не находил.
Наконец, я со вздохом сказал ему:
– Нет, мы не можем пойти на это, как бы привлекательно это ни было. Людей, которые на это пойдут, вскоре со скандалом снимут с работы. А я еще хочу кое-что сделать из того, что не запрещается.
– Можешь еще попробовать поговорить в райкоме комсомола, добавил я. – По-моему, комсомол недавно получил право создавать организации и предприятия на самоокупаемости.
На том и расстались. Я потом много раз мысленно возвращался к этому разговору.
Вспомнил в следующем году, когда райком комсомола, действительно, взял «Факел» под свое крыло, и начал нарушать законодательство страны, обналичивая безналичные деньги.
Вскоре были созданы организационные формы в виде Научно-производственного объединения (НПО) Факел» и структурных подразделений типа «Временного научно-технического коллектива», призванные создать видимость крупного проекта, завуалировать нарушение законодательства. Была выстроена цепочка «Математическая модель – система автоматизированного проектирования (САПР) – изделие (или технология)».
И вспомнил двумя-тремя годами позже, когда, благодаря придуманным формам и нарушениям законодательства, золотой дождь пролился на многих, кроме нас, неверующих. Пока в этом разобрались финансовые органы, прошло время, и райкомом комсомола были поддержаны многие замечательные начинания молодежи, например, был профинансирован фехтовальный клуб «Виктория». Десятки и сотни людей поехали в командировки, на фестивали, гастроли и еще бог знает куда.
Но, вероятно не это главное. Главный инженер НПО «Факел» А. Фридберг, который, как пишет И. Коршевер, обладал неиссякаемым энтузиазмом и притягательным интеллектом незаурядной личности создал систему научной интеграции, позволившей «Факелу» привлечь многих крупных ученых, включая академика Лаврентьева, профинансировать целый ряд исследований и действительно ускорить конструкторские разработки.
Хотя, справедливости ради, следует сказать, что три директора Институтов СО АН академики А.Г. Аганбегян, Г.И. Будкер и Г.К. Боресков не приняли «Факел», правда, по разным причинам.
Аганбегян, вероятно, знал, что эта система – крупное нарушение финансовой дисциплины, установленной в стране. Боресков был сверхосторожным, и он, вероятно, чувствовал, что в этой системе что-то не так.
Что касается Института ядерной физики, то его сотрудники (включая конструкторов и рабочих) получали более высокую зарплату, чем сотрудники других институтов. Этот институт с самого начала приравняли по многим вопросам к Минсредмашу: по ставкам зарплаты и тарифной сетке рабочих, у них был районный коэффициент 1.15, ему разрешили заключать хозяйственные договора.
Последнее и позволило отказаться впоследствии от услуг «Факела». В ИЯФе никогда научный сотрудник, инженер или конструктор не позволил бы себе работать на дядю в рабочее время, как это делалось с помощью «Факела» в большинстве институтов. И ни одна ияфовская задача не была поставлена перед «Факелом». Будкеру не надо было кого-то дополнительно извне привлекать или стимулировать.
Больше таких условий, как у ИЯФа, ни у кого не было. Я, будучи председателем профсоюзного комитета, в 1964-1967 гг. многократно пытался получить средмашевскую схему оплаты труда для всех остальных институтов СО АН. 15% получить удалось, а в распространении на СО АН средмашевской сетки нам отказывали последовательно во всех инстанциях до самого высокого уровня. Минсредмаш был исключением и за этим строго следили.
Кроме того, я думаю, академик Будкер тоже отчётливо понимал, что система «Факела» противоречит установленным в стране правилам планирования фонда оплаты труда. Идти на прямое нарушение этих правил академик Будкер никогда бы себе не позволил.
И вспомнил еще раз о «Факеле» тогда, когда его разоблачили, и шла борьба за его существование. Борьба внутренняя и борьба с внешними силами. И тогда даже мощная поддержка академика Лаврентьева не помогла. И главной причиной стало именно «обналичивание безналичных денег». Хотя было и много других причин.
Но агония «Факела» была уже несколько позднее. Она завершилась в 1971 году его разгоном. А я тогда уже практически не принимал участия в общественной жизни СО АН.
И теперь я думаю, был ли я прав, отказавшись от предложения Саши Казанцева? Сколько дел удалось бы сделать за год с небольшим, что мне оставалось работать на этом поприще!
Я много размышлял об этом, и утвердился в мысли, что был прав, отказавшись от предложения Саши Казанцева. Я принципиально работал в рамках существующего законодательства. И мне бы его нарушение не сошло бы с рук. Комсомольским работникам сошло с рук. Ну и, слава богу. А мне даже нельзя было пробовать это. Было бы создано громкое дело, и сидеть бы мне на нарах.
Продолжение следует: