Трагедия в двух действиях
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Оксана, наложница хана Асваб-Гирея;
Хан Асваб-Гирей, старый правитель Крымского ханства, любит Оксану;
Сын хана, Толайк, эгоистичный молодой человек, влюблён в Оксану;
Айше-ханум, старшая жена хана, ненавидит Оксану, замышляет её убийство;
Диляра, служанка Оксаны, любит ханского сына Толайка;
Начальник стражи, доверенное лицо хана;
Наложницы, стража, евнухи, гости;
Время действия: 14 – 15в;
Место действия: покои Ханского дворца, южный берег Крыма
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Сцена первая
Дворец хана. Хан Асваб-Гирей и Айше-ханум. Хан смотрит в окно, слышен шум моря. Он грустит.
Хан:
Хороший вечер. Солнце опустилось,
Чтоб краешком морской коснуться глади
И красными лучами на прощанье
Пронзить все кроны в парке у развалин.
Надгробная плита, что мхом покрылась
И цепкой зеленью плюща увита –
Вся в ярких пятнах солнца. А в чинарах
Гуляет ветер, шелестит листвою,
Как будто в воздухе – сто ручейков весенних,
Невидимых, неощутимых глазом.
То души мёртвых предков к нам взывают,
О вечности толкуя неизменно.
Айше-ханум:
К чему грустить? Всё в этой жизни тленно.
Святых и грешных ожидает прах.
Умрём и мы, коль призовёт Аллах.
Ты стар, Гирей, подумай о делах.
Оставь для сыновей пиры и войны.
Любовный пыл – для жизни молодой.
Не утоляет жажду в полдень знойный
Кувшин, наполненный кипящею водой.
И тридцать жён – немало для гарема:
Гульнара, Диля, Лейла и Карема,
Теперь к Оксане зачастил ты в гости.
А я в тоске от ревности и злости.
Хан:
Молчи, Айше-ханум! Оставь упрёки!
Нет ничего греховней женской склоки!
Всегда была разумной ты, не злись!
Айше-ханум: (со вздохом)
Я только начала…
Хан: Так ты остановись!
Айше-ханум: (с укором)
Тебе была женою я послушной,
И по ночам нам не бывало скучно.
Ночной фиалкой я цвела в гареме,
Остановилось для меня здесь время –
Я и сейчас стройна, как в годы молодые, –
А у тебя виски уже седые!
Хан: (назидательно)
Аллах над жёнами мужей поставил –
Знать, были у него к тому причины.
Пусть муж седой и лоб его в морщинах,
Но лишь бы ласк он к жёнам не убавил.
Румянец щёк мужчин не украшает –
Довольно было бы огня и силы.
Кого любить, мужчина сам решает,
А женщины удел – послушной быть и милой.
Во мне трепещет пламя с той поры,
Как юную Оксану от султана
В подарок привезли ко мне послы.
(с угрозой)
Но, слышал я, Толайк
Соперничать со мной в любви желает!
Айше-ханум: (испуганно)
Аллах велик, он то, что скрыто, знает…
Толайк – наш сын, надежда и опора,
Хоть молод, не уронит славы ханства!
Соперничать с тобой? Мальчишечье бахвальство!
Хан:
Пусть помнит: я мечом решаю споры…
(Делает повелительный знак рукой. Айше-ханум кланяется, Хан уходит.)
Айше-ханум: (с горечью)
На склоне лет ум женщины острее
Обиду чувствует, и мудростью змеиной
О прошлом часто горько сожалеет.
Любовь - и ревности, и глупости причина.
Вначале слепнешь от любви к мужчине,
Потом свои ошибки вспоминаешь.
А уж когда лицо твоё в морщинах,
Ты молодым завидуешь. Страдаешь,
Что, как пирог без соли, стала пресной.
Мужчине женщина в годах – не интересна.
(Уходит)
Сцена вторая
Покои Хана. Входит посыльный. Передаёт Гирею свиток. Уходит. Хан читает, хмурится. Бросает свиток.
Хан: (задумчиво)
Убийцы времени: сомненье, страх и праздность –
Который день преследуют меня.
Везде мне грезится измена и опасность,
Ночами слышится предсмертный хрип коня,
Протяжный вой насытившейся плоти
Змеёй вползает в мой некрепкий сон,
И сердце разрывает чей-то стон
На сотню окровавленных полотен…
Грехи из прошлого вновь память мне клеймят…
(Входит сын Асваб-Гирея, Толайк )
Толайк:
Приветствую тебя, Баба. Ты звал меня?
В стрельбе я упражнялся у развалин.
Хан: Входи, Толайк. Мой дух с утра печален,
На сердце камень, нет во мне огня –
От Ослам-бея получил посланье.
Готовься к бою и седлай коня –
Возглавишь войско, выступишь за данью.
Вернись с добычей доброй для меня.
Чтоб принести богатую добычу,
Будь волком. По степи орлом лети.
Сирот щади – таков у нас обычай.
И всех по справедливости суди.
Аллах велик, хорошее он видит:
Проси победы – и дарует он.
На вес пылинки верных не обидит,
Хвастун и трус не будет им прощён.
Толайк: Я замышляю хитрость над врагами,
Пощады, спуску я уж им не дам!
Как волк, я, крадучись по их следам,
Пройду в степи. А ночью берегами
Промчусь я ветром, дань нам собирая.
От Дона и до самого Дуная
Я славу ханства быстро приумножу,
Добуду женщин, чтоб украсить ложе.
Алмазы, золото для нас найду.
«Земля войны»* несёт в себе беду.
Да сохранят Великие эмиры нас,
Мехмед-эфенди пусть читает «Наср»*.
Хан: (хмурится)
Я слышал, ты с Оксаной говорил?
Соперничать в любви со мной желаешь?
«Отец – старик, вот-вот лишится сил» –
Об этом ты ночами, сын, мечтаешь?
Глаза потупил. Что молчишь? Ступай!
Её забудь. Дань юрту* собирай!
(Толайк уходит. Появляется начальник стражи)
Нач. стражи:
Да будет лик твой светел, эфендим*,
Хвалу Аллаху в мыслях воздадим!
Хан: Входи, Махмуд. Храни тебя Аллах.
Поговорить хочу я о делах.
Нач. стражи:
Тебе, светлейший хан, не знавший страха,
Удачу пусть пошлёт рука Аллаха!
(кланяется)
Хан: Ответь, Махмуд, ты выполнил приказ?
Нач. стражи:
Всё сделал, эфендим, как в прошлый раз:
Три головы послов посажены на колья
У стен дворца…
Хан: Собакам в поле
Пусть бросят их протухшие сердца!
Их покормить я с радостью поеду…
Нач. стражи:
Чтоб войску нашему снискать победу,
Мы подаяние раздали бедным.
Хан:
Ты садака* для нищих не жалей
И щедрым будь, но в тайне от людей.
Воздаст Аллах за наши нам труды:
Творивших благо он введёт в сады,
Где сотни жён в тени деревьев ждут, –
Там у реки закончится наш путь.
Чилимом насладимся и шербетом…
Дождаться бы Толайка лишь с победой…
Нач. стражи:
Аллах к тебе был щедрым, господин:
Сыночка дал на зависть всей округе:
Красив! И голосист, как муэдзин!
Гроза врагам и ласка для подруги.
Хан: (грозно)
Ты о подругах мне не говори!
Он об Оксане по ночам мечтает …
Нач. стражи:
Мечты у юношей огнём горят внутри,
А дух их закаляется в печали.
Тебе женить Толайка уж пора…
Хан: (с гордостью)
Силён, хитёр, а глаз, как у орла!
Недавно был совсем ещё мальцом…
Нач. стражи:
Героем стать не мудрено с таким отцом.
(кланяется Хану)
Хан: Ты лучше расскажи мне о гареме:
Здоровы ль жёны? Как Майрам? Карема?
Я слышал, был вчера у них скандал.
Нач. стражи: Ох, господин, я сам их разнимал!
От скуки евнухи гашиш вчера курили –
И потасовку эту допустили.
Перед обедом жёны подрались:
Сначала поцарапали друг дружку,
Майрам-ханум разорвала подушку,
Карема облила её шербетом, –
Аллах свидетель! Сам я был при этом!
Затем они друг другу рвали косы…
А крику было, будто в дом ворвались осы…
Хан:
Их хлебом не корми, – дай учинить скандал.
Надеюсь, евнухов ты строго наказал?
Нач. стражи:
Полста ударов палками по пяткам…
Хан: А жёнам что?
Нач. стражи: Жён наказали сладким!
Лишив халвы, лукума и шербета!
Хан: Ну, что ж, пусть будет им от глупости диета!
Сцена третья
Покои Оксаны. Рядом с Оксаной – служанка Диляра. Оксана мечтательно смотрит в окно. Диляра перебирает её вещи.
Оксана:
Уходит ночь, прекрасен новый день!
Под пышными ветвями абрикосов
Ромашки прячутся от зноя. Ищут тень
Левкои и фиалки. Запах розы
Наполнил ароматом спящий сад.
Играют рыбки в мраморных фонтанах,
Как стайки золотые. Виноград
Янтарный сок лелеет в гроздьях ранних.
В заморских клетках тучи райских птиц
Нам нежными щебечут голосами…
Диляра: (насмешливо)
И жёны хана, тридцать злобных лиц,
И день, и ночь завидуют Оксане!
(Диляра наряжает Оксану, примеряет накидку, подаёт украшения)
Оксана:
Диляра, не суди несчастных строго.
Я не сержусь – меня им не обидеть.
Печальна их судьба: нет в злобе прока.
Любя других, так трудно ненавидеть.
Сквозь ненависть в глазах их вижу слёзы…
Гарем – цветник, где быстро вянут розы!
Диляра:
Умасленные мускусом и амброй,
Они ночами хана ждут, вздыхая.
Наложницы судьбы своей коварной –
С годами чахнут, чахнут, увядая…
Оксана: (говорит с грустью)
Устав гарема жёнам не исправить.
И на Гирея мне роптать негоже…
Любовь его – что может быть дороже?
В покоях невесёлых пленниц хана,
В глубинах комнат с мускусным дыханьем,
Порой кажусь я загнанною ланью,
Трепещущей в его руках могучих…
Я полюбила дождь из летней тучи.
Он слух ласкал мой. Грустный, одинокий.
И свет луны, струящийся дорогой в моё окно.
Смотря на звёзды, что бесстрастны к людям,
Я полюбила тех, кого, увы, не любят:
Красивых – за печаль в их гордых лицах,
А некрасивых – за тревогу в душах…
Диляра:
Ты любишь так, что больно даже слушать!
Нет! К жизни относиться нужно проще:
Чуть-чуть кокетства, кое с кем пожёстче.
Игривой будь – мужчине это нужно.
За поцелуй потребуй максимум стараний.
Подарки принимай под видом дружбы.
Заставь мужчину стать рабом твоих желаний!
Мужскую тайну тем я не нарушу,
Слова мои их славу не испортят:
Мужчина говорит, что ценит душу,
А сам при этом нам на ноги смотрит!
Аллах свидетель: женщины – не феи
Из старой позабытой доброй сказки.
К мужчине относись ты, как к трофею,
Полученному хитростью и лаской.
Повыше грудь, не хмуриться, не дуться!
Стрельнуть глазами, пальчиком коснуться…
Сурьма и мускус, амбра и румяна,
Нежнейший шёлк – и нет в тебе изъяна!
Красавиц много, но не всем, увы, везёт!
И глупо ждать, что господин тебя найдёт!
Тут главное: не спать и не зевать:
Приметила достойного – поймать,
И пояском любви связать потуже
Того, кого решила сделать мужем!
(Диляра берёт в руки зурну, играет и поёт)
Песня Диляры:
1.
Я научу тебя, как всем прийтись по нраву:
Улыбки расточай налево и направо,
Мужчину раз пятнадцать в день хвали –
И добрую приобретёшь ты славу.
2.
Не любит счастье грустных и тихонь.
Бунтарь, покорный – все равны Аллаху.
Свою удачу ты не проворонь.
За ней в огонь ступай ты и на плаху.
2.
Ты не завидуй сильным и богатым –
Начертана судьба на небесах.
Рассвет всегда сменяется закатом.
Ослов полно в миру пасёт Аллах!
3.
Раскрыла роза утром свой бутон –
Ей соловей запел, что он влюблён.
Коль любишь, то смиряйся и терпи –
Нет ничего достойнее любви.
4.
Насилье правит миром, злоба, месть.
Легко людей счастливых перечесть.
Сказал мудрец: «Не будь глупцом, живи!
Прильни к устам наполненным любви!»
(обе смеются)
Оксана:
Людей учил так жить Омар Хайям,
Он знатоком сердец прослыл в народе.
Его стихи – для душ людских бальзам,
Но не в твоём бездарном переводе!
Весёлые поёшь ты рубаи,
Но грустно жить без истинной любви.
Диляра:
Тебе хочу признаться, что давно
В Толайка влюблена я…
Оксана:
Он-то знает?
Диляра:
Не знает.
Но, мне кажется, мечтает он о другой…
Оксана:
(подходит к окну)
Как тихо стало вдруг.
Ни евнухов, ни слуг не видно из окна…
Диляра: Всему виной – молчащая зурна.
Оксана: На сердце так тревожно мне…
Диляра: В гареме глупо верить тишине.
Оксана: Невинная душа тиши внимает.
В молчанье ищет мудрости слова.
Диляра: А скверная – злодейство замышляет,
И будь я не Диляра, если не права!
(Диляра кланяется и уходит. Оксана выходит в сад. Неожиданно появляется Толайк.)
Толайк:
Я ждал тебя, чтоб о любви сказать…
(Оксана порывается уйти. Толайк её останавливает.)
Не уходи! Давно мне нет покоя.
Чалмой прикрыл я жадные глаза,
И сердце спрятал от любви своё я.
Но разве спрячешь солнце за чалмой?
Пылает сердце, встретившись с любовью.
То дрожью сладкой, то немой тоской
К тебе прикован жалкою судьбою.
(Кланяется Оксане)
Я сердца свет к твоим ногам принёс,
Зажечь тебя хочу моим же светом.
Ты как дурман, как терпкий запах роз…
Дай мне чуть-чуть любви…
Оксана:
Скажи об этом…
Кому-нибудь ещё, Диляре, например.
Толайк: О чём ты?
Оксана: Она поймёт. А я отвечу: нет!
Водой залей тоску и пыл любовный!
(Порывисто уходит. Толайк говорит вслед со скрытой угрозой.)
Толайк: Я своего добьюсь, ханум. Запомни.
Сцена четвёртая
Покои хана. Хан и Оксана. Сцена любви.
Хан :
Над временем не властен человек,
Летит стрелой отпущенное время,
Под стук копыт оно закончит бег –
И оборвётся старческое стремя.
Нас гнут к земле преклонные года,
Ослабло тело – мысль лишь молода…
(входит Оксана)
Хан : Здорова ль птичка певчая моя,
Цветок мой нежный, звёздочка ночная?
К твоим устам спешу прижаться я, –
Не знаешь ты, как я без них скучаю.
Оксана: В глазах твоих печаль, мой господин,
Она мне сердце обручем сжимает.
Мой добрый хан опять грустит один.
Без ласк душа, как льдинка, замерзает.
Хан :
Не говори так. Здесь, с тобою я!
О, полноликая луна моя.
Тобой не перестану любоваться,
Вдыхать и пить божественный нектар
Твоей любви. Я знаю, что уж стар,
И всё ж спешу тобою надышаться,
По капелькам вкушать священный дар
Твоих объятий, лаской забавляться
И замирать в плену девичьих чар…
Оксана:
Оставь слова придворным и поэтам,
А мне любовь свою скорей яви.
Нет ничего таинственней любви
(Хоть и воспета власть её в сонетах) –
И мне она дороже всех наград!
(Хан обнимает Оксану)
Хан : Садись со мной, откушай виноград.
Из Турции фундук, фисташки, пахлава,
Рахат-лукум и сладкая халва…
А вот парча и камни всех цветов…
К твоим ногам я мир сложить готов!
(Хан надевает ей на палец кольцо)
А хочешь, певчих птиц из дальних стран
Доставит верный мой мирза Сейран?
Оксана: Ах, хан Гирей, к чему все эти речи?
Ты лучше поцелуй Оксану крепче.
(целуются)
Хан : Скучала ли, ждала ли нашей встречи?
Оксана: Как можешь спрашивать, ждала ли я?
В твоих объятиях – вся жизнь моя!
(прижимается к Гирею)
Свои глаза наполню нежным светом
Любви к тебе, мой добрый господин!
Я с мыслью о тебе встаю с рассветом
И спать ложусь в плену твоих седин.
Я каплей стану, что цветок питает влагой,
Звездой, что освещает путь земной.
И пусть меня все называют «скрягой», –
Тебя я не отдам! Ты безраздельно мой!
Любовь до дна я выпью. И в ненастье
Над неудачей громко посмеюсь,
А плакать буду только лишь от счастья.
Я, уходя, с тобою остаюсь…
Мой нежный господин, владыка мой –
Я в сладкий плен любви взята тобой!
(целует руку хана)
Хан : Стал пленником твоим навеки я,
Душа полна тобой, звезда моя.
(целуются. Стук в дверь. Входит Начальник стражи.)
Нач. стражи: Прошу простить, светлейший Асваб-Хан,
Калга-султан прислал дурные вести:
Он ждёт приезда твоего в Диван:
Наследников снедает жажда мести.
Визирь и беи, муфтий, нурэддин
С утра собрались. Ждут вас, эфендим*.
Хан : Седлай коня, Махмуд! Важней забавы
Вопросов государственных решенье.
Не победит не знавший пораженья,
Мудрец сражается отнюдь не ради славы.
Опять затеяли мурзы и беи ссору,
Испытывают вновь моё терпенье.
(подходит к Оксане)
Я должен усмирить всю эту свору,
Умерить к власти их слепое рвенье.
(Хан и Оксана уходят)
Нач. стражи: (кланяется вслед хану)
Вода стремится ввысь и убывает,
Лишь Милосердный то, что скрыто, знает.
(Обращается к залу)
Опять у трона гвалт, столпотворенье.
А что правители? Они – лишь люди!
Успех, почёт – всё лишь ума творенье:
Живёт великим, умер – все забудут.
Проходит всё: и бедность, и богатство…
Запомнят тех, кто приумножит славу ханства.
Конец 1 действия
«Земля войны»* – «Даруль Харб» – земля, на которую нападали. «Дарус Салям»* — «земля мира», земля, населенная мусульманами.
Садака* – милостыня у мусульман, раздаётся бедным и немощным.
«Наср»* – сура — одна из глав Корана.
Эфендим* – мой господин (крым. татар).
Юрт* – (м. татарск.) владенье, область, земля, государство.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Сцена первая
Дворец хана. Пир по случаю победы Толайка над врагами.
Танец девушек.
Хан: От радости влажны мои глаза:
Вернулся сын с победою назад.
Я вижу в нём себя в расцвете сил –
Аллах мою в нём юность воскресил!
(гости говорят между собой)
Гость 1: Хороший сын, тверда его рука.
Гость 2: Ум ясен. Ловок.
Гость 3: Гордость старика.
Гость 1: Глаза горят у юного орла!
Гость 2: Черны, как ночь, как ворона крыла!
Хан: Когда источат черви сердце мне
И прах покоиться мой будет в тишине –
Останусь в храбром сыне жить своём,
Опору ханству я предвижу в нём.
Нач. стражи: (кланяясь Хану)
Храни Аллах тебя от злобных глаз!
Зачем о смерти вспомнил ты сейчас?
Хан: Стрела назад в колчан не воротится,
Тот не умрёт, кто вовсе не родится…
Гость 1: (кланяясь Хану)
О, светоч знания и мудрости сосуд,
Слова твои печальный смысл несут.
Я много прочитал разумных книг,
Но мудрости их так и не постиг.
Твоя же речь мудра и коротка –
Её Пророка вывела рука…
Хан: В короткой речи часто больше смысла.
Гонясь за многим – малого лишишься.
(Делает жест, будто рубит голову. Все смеются.)
Гость 2: Мы слышали: твой сын, Толайк, влюблён.
Жениться будто бы надумал он.
Гость 3: Все только лишь о том и говорят –
Слова, как стрелы, по степи летят.
Хан: Ах, люди! Им лишь дай поговорить,
Посплетничать, польстить. Слова – что мухи!
Лентяям языки бы прикусить,
Тогда не распускал никто бы слухи.
Аллах два уха дал несчастным людям.
Два раз выслушать – один сказать надёжней будет!
Гость 1: (кланяясь Хану)
Великий ум твой затмевает солнца свет.
Пылинки мы в лучах твоих свершений.
Всегда готовы дать тебе совет,
Чтоб уберечь от бед и огорчений.
Хан: Советы раздавать – глупейшее занятье.
А принимать – бессмысленно вдвойне,
Как ускакать на необъезженном коне,
Когда бушует на дворе ненастье.
Своим умом живи, чтоб мог спокойно спать,
Коль голова пуста, устанут ноги.
Глупец в колодец камень бросит у дороги,
А сорок умников не знают, как достать …
(все смеются)
Гость 2: (кланяясь Хану)
Великий из великих на земле!
Притронулась к тебе рука Аллаха!
Успех я вижу на твоём челе,
Не знающем отчаянья и страха…
Хан: Ценю я изворотливость и власть,
И трусов в войско я не набираю!
И потому от бед хранит меня Аллах,
Что меч свой никому не доверяю.
(поворачиваясь к Толайку):
Сначала ты осла верёвкой привяжи,
А уж потом стеречь его Аллаху накажи
Гость 3: (льстиво)
О слава, слава мудрому Гирею!
От слов солнцеподобного немею.
Хан: Не может мышь летучая на солнце быть в обиде
За то, что днём она вокруг себя не видит.
(обращаясь к Толайку:)
Великий полководец должен быть
Загадочным и молчаливым. Станет
Он сильным, если сможет окружить
Себя завесой хитрости и тайны.
Толайк: Я сохраню бесценный твой совет.
Я должен стать горой, а не песчинкой!
Мой меч ещё оставит грозный след
В кровавых и бесстрашных поединках!
Нач. стражи: Пусть молодёжь проверит силу рук –
Натянет тетиву на ханский лук.
(Танец-состязание воинов с луком. Толайк побеждает в состязании)
Гость 1: Храни, Аллах, Гирея от всех бед.
Достойный он в честь сына дал обед.
Хан: (обращаясь к Толайку, поднимает чашу)
Чтоб показать тебе любовь свою,
При всех за нас я эту чашу пью.
Что хочешь взять из рук отца, мой сын?
Всё по желанью твоему я дам. Проси!
Толайк: Прошу, отец, отдай Оксану мне.
О ней давно грущу я в тишине.
(хан хмурится, говорит медленно, с угрозой)
Хан: Ну, что ж, бери… Дарю сокровище моё…
Закончим пир – и ты возьмёшь её.
Толайк: (с благодарностью опускается на колени)
С минуты этой и до смерти я – твой раб!
Мой повелитель! Мне себя не жалко!
Отдать всю кровь по капле буду рад
Тебе взамен бесценного подарка.
Я счастлив дар принять из рук твоих,
Лишь прикажи – и двадцать раз умру я!
(хмуро)
Хан: Мне ничего не надо, сын. Беру я
Всё в этом мире сам. И сам дарю другим.
Сцена вторая
Покои Айше-ханум. Айше-ханум выглядывает в окно
Айше-ханум: Какая ночь! Темно, как в преисподней…
Густым ковром покрыли небо тучи.
Как будто силы зла грешат сегодня.
Душа – как в логове змеи гремучей…
(Обращается к Диляре, протягивая флакон с ядом)
Возьми флакон, подлей в кувшин с водою.
Пусть выпьет яд Оксана. Чтоб забыться
И умереть! Да не дрожи! С тобою
Я буду там.
И пусть судьба свершится.
Диляра: (умоляюще сложив руки)
Айше-ханум, не убивай Оксану!
Айше-ханум:
Молчи! Я обсуждать не стану
Свои решенья! Хан Оксану…
Отдал – при всех! – Толайку в этот вечер
(Уж тот давно мечтал о нежной встрече).
Он к ней войдёт, не преступив закон…
Диляра: (сначала удивлённо, затем решительно)
Толайк к Оксане? Дайте мне флакон!
Пять капель, значит, – и готово дело?
Айше-ханум: (торжествуя)
Я вижу, ты бываешь очень смелой,
Когда замешана в делах любовь!
А впрочем, ты красива, молода –
Могла бы стать Толайку утешеньем…
Иди!
Исполни всё, раз принято решенье!
(Диляра кланяется и уходит)
Айше-ханум: Ах, мне б вернуть ушедшие года!
Но молодости дважды не бывает…
А как была я счастлива тогда!
Сейчас же с ханом счастлива другая…
Что мне осталось? Горечь и тоска.
Как быстро страсть его ко мне остыла…
Одно моё: любовь Толайка – сына.
(тоскливо)
Как сердце матери болит о сыновьях!
И ласточкой в гнездо стремится к сыну.
(огорчённо)
А сердце сына в степь летит – стрелой…
И мысли заняты разлучницей постылой…
(с угрозой)
Кто розы рвёт – шипов пусть не боится.
То, что задумано – пусть поскорей свершится!
Сцена третья
Асваб-Гирей и Толайк идут через сад к гарему.
Хан: Темно как! Звёзд совсем не вижу я…
Толайк: (протягивает отцу руку)
Рука моя надёжнее копья –
И на неё ты можешь опереться.
Держись, отец!
Хан: (говорит сам с собой)
Как гаснет день, так гаснет жизнь моя…
И всё слабее бьётся моё сердце…
Толайк: Мне кажется, мигнул свет впереди…
Я слышу звон оружия охраны.
Хан: Всё меньше у меня огня в груди –
Остался он в объятиях Оксаны.
И ласки знойные остались с нею, там…
Толайк: Ну, вот мы и пришли. Крадутся по пятам
За нами клочья серого тумана.
Хан: (поворачивается к сыну)
Скажи, Толайк, зачем тебе она?
Возьми всех жён и всех наложниц хана!
Молчишь?..
Уж лучше стать ей вовсе бездыханной…
Что мне осталось? Сколько долгих дней?
Кто, как она, теперь меня полюбит?
Старик, старик… Любовь и мудрых губит,
Прикрыв глаза завесою страстей…
Как буду жить я? Принимать гостей,
Сражаться, отдыхать – и видеть, видеть,
Как милую целует мой же сын?
О, горе мне!.. И где набраться сил?
Толайк: Пред женщиной нет ни отца, ни сына!
Хан: Ты прав.
Мы все равны пред женщиной…
Толайк: Отец! Давно люблю её я…
Хан: Знаю!
И знаю, что не ждёт она тебя.
Толайк: Не знаешь, как жестоко я страдаю,
Какими муками терзает плоть, любя.
«Мужчине женщина дана, как наказанье, –
Сказал однажды мне мудрец-мулла. –
Когда она красива и мила,
То возбуждает у других желанье, –
А муж до смерти ревностью томим.
Когда ж она дурна или строптива,
То муж её, завидуя другим,
Страдает от того несправедливо.
Когда ж ни хороша и ни дурна –
Её мужчина делает прекрасной
Своей любовью… Но опять напрасно
Страдает он от женщины сполна.
Хан: При боли в сердце – мудрость не лекарство…
Толайк: Друг друга пожалеем мы, отец…
Давай убьём её – и кончатся мытарства!
Убьём её – страданиям конец.
Хан: Себя ты любишь больше, чем Оксану…
Толайк: И ты себя. Не будет в сердце раны…
Хан: И я… Да! Да! Убьём! Вдвоём!
(Поворачивается к Толайку, говорит с жаром.)
Я не отдам тебе её.
Запомни!
Толайк: Уж лучше вырви сердце мне – нет сил
Терпеть мученья пыткою любовной!
При всех меня ты щедро наградил
Оксаной…
Хан: (повторяет, как в бреду)
При всех… При всех…О горе, горе…
Толайк: Убьём её!
Мы сбросим тело в море…
В бушующие волны со скалы…
(Хан присаживается на скамью)
Хан: Иди… Пришли ко мне Махмуда.
(Толайк уходит)
…С той поры,
Когда её ко мне привёз посол султана,
Не знал я ни коварства, ни обмана –
Была она как нежная заря,
Как розовый цветок в гареме хана.
Моя Оксана, девочка моя…
(Входит начальник стражи, Махмуд.
Толайк прячется за дверью)
Нач. стражи:
Толайк сказал, что ждёшь меня, Гирей!
Он так дрожал и так сверкал глазами,
Что поспешил к тебе я поскорей.
Твои ж глаза наполнены слезами…
Кто потревожить твой покой посмел?
Одно лишь слово мне скажи: убей!
И мой кинжал без слов исполнит дело.
Гирей: Убей Оксану! Спрячешь её тело
В ковёр и принесёшь его ко мне.
Любовь свою я схороню на дне.
А свет её любви закроют тучи…
(хан уходит)
Нач. стражи:
Верблюд не ловит мух и ест колючки.
Не нужно быть муллой и мудрецом,
Понятно всё: сын борется с отцом.
Никто из них награду не получит.
Живущий страстью – выглядит глупцом,
Пока ему всё это не наскучит.
Сцена четвёртая
Покои Оксаны. Диляра приносит флакон с ядом от Айше-ханум
Диляра:
Аллах дал женщине кокетство и лукавство,
Мужчине он над ней оставил власть.
Соблазн и хитрость – слабое лекарство,
Чтоб вылечить безжалостность и страсть ...
(смотрит на флакон)
Кинжал и яд – расплата за бессилье,
За униженье, слабость, оговор.
Удел мужчины – в жизни быть всесильным,
А женщины – смиренно прятать взор.
Покорностью – обуздывать жестокость,
Весёлой, терпеливой, мудрой быть.
И если возникает в чувствах пропасть –
Её, как реку, нужно переплыть….
Скажи хоть сто раз «мёд» – во рту не будет сладко.
Бывает, и невинные грешат…
А кротость – как флакон с дурным осадком.
Судьбу всегда всесильные вершат.
Подходит к столу, где стоят два кувшина: один большой – с кумысом для хана, другой поменьше – с водой для Оксаны.
Говорит интригующе, даже весело:
Но две судьбы сейчас в руках служанки.
Налить в кувшин с водой или в кумыс
Подарок от Ханум?
(открывает флакон с ядом)
Из старой склянки
Пусть будет хану нашему сюрприз!
Волью в кувшин с кумысом – он для хана.
А этот – для Оксаны. Здесь вода
Из родника, что бьёт ключом фонтана…
Творящий зло – не ведает стыда.
(выливает яд в кувшин с кумысом. Радуется)
Останется в кумысе тайным знаком
От девушки Диляры смелый дар.
Как смерть осла – пир алчущим собакам –
Так и Гирея смерть – товар,
Разменная монета в женском споре.
Душа чужая – скажет вам любой –
Темна и глубока, как наше море.
Всегда соседи: ревность и любовь.
Диляра уходит. Входит Оксана
Оксана: Каким вчера Гирей был добрым, нежным…
Сегодня – как могильная плита.
И блеск в глазах тяжёлой, неизбежной
Разлуки. И как будто бы не та
Уж я, кого ласкал на ложе страстно
И поцелуями всю ночь с ума сводил.
Сказал слуга, что жду его напрасно –
Он не придёт. Меня он подарил Толайку.
Как собачку для забавы…
Уж лучше смерть. Скажу ему: убей
Меня, мой господин. Налей отравы.
(берёт красивую накидку)
Зачем ты украшал меня, Гирей?
Зачем дарил парчу и шёлк рабыне?
Зачем мне сердце нежностью согрел –
И тут же выжег, превратил в пустыню
Мою любовь, которой ты владел.
(Оксана наливает воду из кувшина)
Болит душа. Пылает в сердце раной
Предательство любимого. Нет сил…
(За сценой слышится шум, голос Толайка:)
«Я должен говорить с Оксаной!»
Толайк входит
Оксана: Толайк?
Толайк: Оксана!
(Толайк пытается её обнять. Оксана вырывается.)
Толайк: Пойдём со мной! Я знаю, где укрыться
От гнева, что кусает, как змея.
Оксана: Моя любовь укусов не боится.
Уйди, Толайк! С тобой не буду я.
Толайк: Пусть так, но выслушать меня должна ты…
Приказ Гирея был: тебя убить!
Айше-ханум: (подглядывает за Толайком и Оксаной. Прислушивается.)
Вот и пришёл счастливый час расплаты!
Оксана: Хан приказал? То так тому и быть!
Толайк: Тебя я спрячу – гнев его остынет.
Он передумает – и будешь ты жива…
Оксана: На сердце, будто в выжженной пустыне…
Уйди, Толайк! С тобой не буду я.
(Оксана вырывает руку и убегает через балкон в сад. Толайк бежит следом. В другую дверь входит Айше-ханум )
Айше-ханум:
Притворщица Оксана, как хитра!
С Толайком обнимается в гареме!
Как меч или каленая стрела -
Вонзилась в позолоченное стремя.
Но мести плод созрел. Настало время.
(разбрасывает вещи Оксаны, рвёт их)
Пусть не достанется ни хану, ни Толайку!
В шатёр не залетит ни сокол, ни орёл!
В гареме я, Айше-ханум, – хозяйка!
Я буду коршуном, кусающей змеёй.
Стеной я стану на пути тугого лука….
(Берёт в руки накидку Оксаны,Надевает. Меряет браслет.)
Ей хан дарил накидки, жемчуга…
Смотреть на это – было мукой, мукой.
Сейчас ослабла тетива врага…
(Смотрит на кувшин, вспоминает, что Диляра подлила яд. Торжествует, смеётся.)
И кольца золотые, и браслеты
Себе возьму я завтра, не таясь.
Не станет медною из золота монета,
Пусть даже бросят её нищим в грязь.
(Осторожно отодвигает стакан с водой, который забыла Оксана.)
Айше-ханум исполнилось желанье!
Служанка яд в кувшин с водой влила!
(Наливает в чашу из другого (большого) кувшина кумыс.)
Пусть месть свершится в молчаливой тайне.
Рассудит нас на небесах Аллах!
Пьёт. Падает на кровать. Входит Начальник стражи. Видит на кровати тело, укутанное накидкой Оксаны, достаёт кинжал. Вонзает его в тело. Заворачивает тело в ковёр и уносит.
Толайк возвращается из сада, не найдя там Оксаны. Останавливается у балкона.
Толайк:
Имеет всё начало и конец.
Не любят – уходи…
Прощай, Оксана!
Пусть будет так, как приказал отец.
Моя любовь, безумствуя, спасала
Тебя от смерти.
Но меня ты прогнала…
Коварна красота твоя. Жестока!
Осталось сердце биться одиноко…
Всё кончено, надломлена стрела!
(Толайк уходит. Появляется Оксана. В её руке кинжал.)
Оксана:
Нет в жизни смысла, если нет любви…
Слова Толайка мне не тронут душу...
(Смотрит на кинжал)
Гирею обещанье не нарушу.
Лишь разобью страдания свои.
Судьбу не проведёшь – известно нам давно.
Пусть будет так, как быть тому дано.
Оксана входит в свою комнату и медленно закрывает за собой дверь.
Сцена шестая
Ночь. Скала. Внизу гул набегающих волн. У края пропасти хан и его сын Толайк. Хан держит на руках ковёр, в котором завёрнуто тело женщины, затем бросает тело в море. Прислушивается…
Хан: Ты слышал… слышал голос там, вдали!?
Мне кажется, раздался крик Оксаны…
Толайк: То ветра вой, что клонит до земли
Верхушки сосен. Вестник урагана
Срывает камни и бросает вниз.
Летят, как стрелы молний грозных, тучи,
И низко над водой плывёт трескучий
По морю гром, и шторма слышен визг.
Пойдём, отец!
Хан: Черней туч мысли. Слышишь!
Она зовёт меня!
Толайк: То ветер, как дракон, в ущелье дышит,
Трещит скала, как старая броня.
С протяжным воем ураган всё ближе …
Пойдём, отец! Накроет нас дождём…
Хан: Нет, нет, Толайк! Оксану подождём…
С ней радость дней моих осталась…
Горе, горе…
Толайк: Смотри, отец! Смешалось с небом море…
Хан: А всплески волн вонзились остриём
Мне в душу….
(Прислушивается)
И ни шёпота, ни крика … не слышно ничего…
Толайк: Идём!
Хан: Идём!
(Хан идёт следом за Толайком. Затем останавливается.)
Куда иду, Толайк, зачем мне это?
Как жить теперь, когда она мертва?
Когда душа любовью не согрета?
Кто будет улыбаться по утрам?
Кто, как она, теперь меня полюбит?
Кто звонко засмеётся, как дитя…
Кто поцелуем ласковым разбудит?
Толайк:
Есть слава и богатство у тебя!
Хан: Возьми всю славу, всё богатство! Только…
Верни её один лишь поцелуй!
Жить без неё невыносимо, горько...
Всё умерло, раз умерла любовь.
(Достаёт и кармана халата платок Оксаны)
Одна она любви была достойна.
А нет любви, нет женщины – конец…
Всё кончено … Я нищий. Больно…
(прижимает руку к сердцу)
Больно…
Прощай, мой сын…
(идёт обратно к обрыву)
Толайк: Отец!
Залечишь сердце ты своё молитвой.
Другая женщина захочет стать женой…
(Хан говорит, как в бреду:)
Хан: Для расставаний – шесть дверей открыто,
А чтоб вернуться – хватит и одной.
Толайк пытается увести Хана от края пропасти.
Толайк: Опять наполнишься ты силой и любовью.
Для новой женщины наступит свой черёд.
Хан: Когда ты горек – будь же горькой солью.
Когда ты сладок – сладким будь, как мёд.
Пусти, Толайк!
Хан отталкивает сына, подходит к обрыву.
Толайк поднимает руку к небу.
Толайк: Отец, Аллах...
Хан: Он знает!
(Хан прыгает со скалы)
Толайк: Асваб-Гирей уже на небесах.
Пусть Милосердный там его встречает.
Дай мне такое сердце, о, Аллах!
Конец
2010г.