Из тридцати семи призванных на военную службу выпускников техникума нас двенадцать человек определили в кадрированный мотострелковый полк, дислоцирующийся в Сертолово, что чуть более двух десятков километров от Ленинграда в сторону Выборга. Полк входил в состав легендарной … учебной дивизии.
Для читателей поясню, что именно собой представляет кадрированный полк. В отличие от других частей, здесь, на первый взгляд, все наоборот. Полк полностью укомплектован офицерским составом, техникой вооружением, а солдат срочной службы самый минимум, необходимый для поддержания имеющейся техники и вооружения в надлежащем состоянии.
Назначили нам капитана командиром роты, молодого младшего сержантика – командиром отделения, который несколько недель назад окончил учебное подразделение и довольно ретиво принялся нас обучать премудростям воинской службы. Восемь месяцев службы в учебке накопили в нем столько негативной энергии от пережитых невзгод и лишений, что ему просто необходимо было выплеснуть ее на новоиспеченных солдат, то есть на нас. А росточком наш командир отделения был ровно один метр и пятьдесят один сантиметр. Будь он всего лишь на один сантиметр пониже, его и вовсе могли освободить от воинской службы.
Недели две тот младший сержантик измывался над нами, как только мог. Особенно на строевых занятиях. Помнится, что зима в тот год выдалась снежная и морозная. В лютый мороз у нас, поставленных по стойке «смирно», уже за несколько минут белели носы и щеки. Оттирали их друг другу колючим мороженым снегом. На очередном полевом занятии по химической подготовке наш сержантик своим писклявым голоском кричит:
– Атом слева.
Все мы падаем в глубокий снег направо, прикрывая голову руками. Скажу прямо, что в трескучий мороз мордой в снег – не очень приятное удовольствие. Сержантик, в свою очередь, с гордо поднятой головой внимательно осматривает нас, хорошо ли укрылись от этого злосчастного атома слева. Подошел к Володе Цыбанцеву, что то приговаривая принялся сапогом швырять ему снег в лицо, дескать, негоже лицо открытым оставлять, в снег его прятать надо. Володя, плотный рослый крепыш, как бывший воспитанник Детского Дома, не привык к подобным издевательствам, вскочил и такую мощную пилюлю отвесил нашему командирчику, что тот летел в сугроб никак не менее трех метров.
Мы все поднялись, выбрался из сугроба и сержантик. Отряхнувшись, он с криками «отдам под трибунал», рванул в сторону военного городка. А нам что делать? Догнали! Разъяснили ему о текущем моменте и пообещали, что при подобных выходках он не только до дембеля, но и до второго года службы не доживет.
После обеда того же дня ротный устроил нам кросс дистанцией в один километр. Почти все мы уложились в норматив второго воинского разряда, оставив далеко позади морально убитого наповал нашего маленького командирчика.
Уже к вечеру нам представили другого командира отделения сержанта третьего года службы Женю Завьялова, который не мог понять, почему так рвущийся покомандовать младший сержантик со слезами на глазах упрашивал ротного освободить его от командования этим отделением «дикарей», которых даже на кроссе он догнать не может.
О нашем новом командире отделения хочется рассказать особо. Сержант третьего года службы, коренной ленинградец, действующий мастер спорта по боксу, первоклассный механик-водитель танка, отличник боевой и политической подготовки, не карьерист, после Армии мечтал поступить в геологический институт.
После ужина в Ленинской комнате Женя долго беседовал с каждым из нас, делал пометки в своей записной книжице. Просил исполнять его главное условие: в личной беседе называть его по имени, но при посторонних военнослужащих, а особенно при офицерах – только по званию, как того требует Устав.
– Главное в воинской службе, – наставлял нас новый командир, – хорошо овладеть строевой подготовкой, а еще лучше научиться бегать. И этому я вас научу!
– Ну, строевой подготовкой – понятно, а зачем нам учиться хорошо бегать? Мы и так все в норматив второго разряда уложились… – Уточнил Алешка Елагин.
– Если будете уметь хорошо бегать – мне надежнее будет. До дембеля дослужить удастся без особых проблем. В самоволке, к примеру, что самое важное? Бегать быстрее тех ребят, что в патруле будут…
На первое занятие по строевой подготовке Женя попросил у ротного в помощники тоже сержанта третьего года службы, окончившего до Армии Суворовское училище, но не поступившего в Военное училище. Осмелюсь сказать, что приглашенный сержант строевой подготовкой владел в совершенстве. Он показал нам насколько раскованно и красиво можно пройти строевым шагом.
– Главное, – утверждал он и показывал лично, – производить раскованные движения, как бы играючи, а техника движений со временем выработается. В футбол, к примеру, вы с удовольствием бегаете. Вот и здесь – считайте, что играете в строевые занятия. Главное – без всякого напряжения, думайте, что играете.
За всех наших ребят утверждать не могу, но за себя отмечу: именно после того занятия я полюбил строевую подготовку.
В особо морозные дни Женя уводил нас со строевого плаца в спортивный зал танкового полка, где он сам лично занимался регулярно. С превеликим удовольствием играли в волейбол, баскетбол, ворочали штангу, занимались на перекладине. Ежедневно во второй половине дня Женя сам производил пробежку на три километра, брал и нас с собой. Ничуть не преувеличивая, отмечу, что уже через месяц наши добровольные ежедневные пробежки вошли в привычку, стали неотъемлемой частью распорядка дня.
Однажды, дежуря на тумбочке, мне довелось услышать, как старослужащие ребята играя в домино поспорили с нашим Женей о том, что наше отделение ежедневными кроссами занимается только по приказу. А сегодня, при морозе в двадцать градусов никто добровольно не побежит. Спор был на три порции масла. В перерыве между занятиями по Уставу, мне незаметно удалось сообщить одному из наших ребят о заключенном пари. Все получилось в лучшем виде. Ровно в семнадцать часов Генка Иванов, один из наших парней, вышел из класса, направился в Ленинскую комнату, где находились старослужащие.
– Товарищ сержант, разрешите обратиться? – услышал я Генкин голос.
– Обращайтесь, рядовой Иванов! – прозвучал ответ нашего командира.
– Товарищ сержант! Времени ровно семнадцать часов – время ежедневного кросса. Мы готовы!
В Ленинской комнате раздался невообразимый шум и смех. Командир наш выиграл пари, получив на трех последующих завтраках по дополнительной порции масла.
Уважали мы нашего командира отделения, а он к нам относился, как к своим младшим братьям. Даже перед другими командирами отделений гордился, что его отделение не прослужив и двух месяцев является сплоченным коллективом, готовым выполнить любой приказ командира.
Продолжение6 http://proza.ru/2013/06/12/987