По весне Мария вернулась назад к сёстрам. Не заладилось у них что-то с Василием. Оба попались с норовом. Никто друг другу уступать не хотел. А когда в семье лада нет, то какая уж это семья! Вот так и разошлись.
Вернулась с учёбы и Нина, да не одна, а с женихом Бородаенко Алексеем Викторовичем. Сыграли свадьбу, и Алексей увёз её к себе в Ивановку.
Дни летели, как сизокрылые голуби: то резво вметались вверх, касаясь опереньем белых облаков, то медленно кружились над полями, подставляя грудь горячему степному ветру. Девятнадцатилетняя Полина стала задумываться: настало время как-то определяться в жизни. Не век же ей вековать с сёстрами. И хотя жилось ей с ними привольно, но хотелось чего-то большего. А тут ещё Мария начала уговаривать поехать с ней в Сталинград. Полина поначалу отказывалась, а потом всё же согласилась. Эх, была, не была! Что она тут теряла!
Устроится в Сталинграде на работу оказалось делом непростым. В отделе кадров одного предприятия, куда обратились девушки, круглолицая «инспекторша» с явной издёвкой ответила:
– Много тут вас колхозников понаехало! Город ведь не резиновый! Понимать надо! Ехали б назад в свою деревню и не отвлекали людей от работы!
Первые три дня сёстры ночевали на вокзале, на том самом вокзале, которым так восхищалась маленькая девочка, ехавшая когда-то в Казахстан. На четвёртый – устроились работать посудомойщиками в рабочую столовую при заводе Красный Октябрь. Вот где горя помыкали. Зарплата всего 35 рублей: семь из них платил за квартиру, пять – за прописку. Оставалось на всё про всё 23 рубля. Живи – не хочу! А ведь были молодыми: и одеться, и обуться красиво хотелось. Отработав на заводе три месяца, сёстры решили завербоваться в город Братск на строительство ГЭС, но с набором опоздали. Что делать? Помогла соседка по комнате Лида:
– Вы, девчонки, поезжайте в Разгуляевку (пригород Сталинграда). Там много заводов. Может, ещё повезёт. Я дам адрес тёти Шуры, она вам поможет.
И тётя Шура, конечно, помогла: нашла девушкам квартиру и познакомила с хозяевами. А на работу Мария с Полиной устроились на железную дорогу учениками стрелочника. Через полгода начальник станции Алимов Павел Семёнович предложил девушкам место в общежитие железнодорожников. Жизнь приняла совсем другой оборот. Зарплата – 69 рублей. Тут можно себя и конфетами, и шоколадом побаловать, да и сгущенное молоко с печеньем к чаю прикупить.
Зимой 1962 года на станции появился новый стрелочник (Коробейников Алексей Степанович, 22.01.1939 года рождения, уроженец хутора Звездка Бударинского района Сталинградской области), молодой темноволосый человек с красивыми синими глазами, бывший пограничник к тому же. Поначалу Полина совсем не обратила на него никакого внимания. Парень как парень. Мало их что ли на свете! К тому времени у неё уже имелся «штатный воздыхатель» по имени Михаил. Но судьбу не обманешь. Новый стрелочник оказался весёлым и общительным, при встрече всегда улыбался и говорил что-нибудь хорошее, а на 8 марта напросился в гости в общежитие. Праздник прошёл весело. Новый знакомый Алексей неплохо играл на гармони. Правда, до ихнего, секачёвского, ему было далеко.
На следующий вечер Алексей пришёл снова, пригласил Полину в кино. О чём шёл фильм, девушка не запомнила. Да и до того ли было! Просто было невероятно приятно сидеть рядом с молодым человеком и всем телом ощущать тепло его руки. Через три дня Алексей неожиданно сделал предложение:
– Поля, выходи за меня замуж, – немного, смущаясь, произнёс он.
Для девушки эти слова прозвучали, как гром среди ясного неба. Ещё толком ни разу не поцеловались, а тут на тебе – замуж.
– Вот так прям сразу? – удивлённо переспросила девушка.
– Ну, почему сразу. Подумай день-другой, – уже твёрже проговорил парень. – Я завтра вечером приду за ответом.
Долго думать, действительно, не пришлось. Сердце Полины легкокрылым мотыльком трепетало в грудной клетке, явно подсказывая, что Алексей – именно тот человек, который поведёт её через всю жизнь, будет всегда рядом и в бедах, и радостях, и на плечо которого она сможет опереться в любых, даже самых безвыходных ситуациях. А всё-таки боязливо как-то было.
Четвёртого апреля 1962 года Полина вышла замуж. Расписались в отделении ЗАГСа в селе Городище, сделали небольшую «гулянку» для друзей. Свадебные подарки были просты и неприхотливы. Одного мыла только надарили на два года вперёд. Но самый неожиданный подарок преподнёс начальник станции Алимов: ключи от отдельной комнаты, которая располагалась прямо в здании вокзала.
Через месяц в гости к молодожёнам приехал отец Алексея – Степан Петрович. Посмотрев на ладно скроенную невестку, он погрозил сыну пальцем:
– Попробуй, хоть чем обидь! Приеду, по-свойски разберусь! Ты меня знаешь!
Полина рассмеялась, а Алексей конфузливо покраснел, но слова отца к сведению принял. А куда деваться: отец ведь! Да и обижать молодую жену он в общем-то и не собирался.
23 января 1963 года в семье Коробейниковых родился сын Слава, то есть я. И беременность, и роды проходили очень тяжело, может быть, поэтому и радость была ощутимей и отрадней. Первым родился сын – казак, первый защитник, продолжатель рода! Угодить Полине удалось и себе, и мужу.
Через год Пелагея Яковлевна вышла на работу. На повестку дня сам собой вышел один животрепещущий вопрос: что делать с ребёнком?! С местами в детских садах в стране была проблема и очень большая проблема. Пришлось родителям работать в разные смены, иногда видеться по пятнадцать-двадцать минут в сутки. Алексей Степанович невольно вспомнил свою службу в погранвойсках. Там он тоже свою смену видел не чаще: пост сдал, пост принял – и до свидание. Частенько приходилось просить доглядеть за мной соседей Борзых. У них тоже народился сын Сергей. Нередко приходила помочь сестра Мария – моя крёстная.
Мария Яковлевна – высокая красивая женщина – после развода совсем упала духом. Неужели о счастье только в книжках и пишут?! Может, от того и уехала она в далёкий Сталинград, что окончательно в нём разуверилась! Но жизнь не идёт по прямой дороге: она то резко упирается в крутой косогор и, кажется, что вот он конец пути, то, обогнув неожиданное препятствие, легко бежит по ровной едва заметной тропинки. И что там ожидает за следующим поворотом, один Бог ведает. Случайно на автобусной остановке к ней подошёл молодой черноволосый мужчина (Несутулов Георгий Кузьмич, 1930 года рождения, уроженец хутора Слащёвки Михайловского района Нижнее-Волжского края), который на долгие годы стал для неё самым дорогим и близким человеком. Мария Яковлевна воспряла духом, сердце, опалённое ранними заморозками, оттаяло. После долгих мытарств она добилась получение однокомнатной квартиры, полагавшейся ей как дочери погибшего фронтовика. И вот в этой маленькой уютной квартире уединились они с мужем на долгие 30 лет, отгородившись и от родных, и от друзей. Детей Мария заводить не стала. Уж очень они беспокойные! Но хорошему всегда когда-нибудь приходит конец: сильно заболел Георгий Кузьмич и летом 1994 года скончался от рака лёгких. И как не утешали её Нина с Полиной, слаще горе от этого не стало. Потянувшись к неясному теплу, одинокая женщина попала в секту Свидетелей Иеговы. В ней стали происходить странные перемены: набожность переросла в исступлённую веру, в непререкаемость новых догматов. Но когда дело дошло до продажи квартиры, разум всё-таки победил. Три года Мария Яковлевна прожила одна. И на старости лет ей опять улыбнулось солнышко: она снова вышла замуж.
Ребёнком я рос непоседливым, переболел почти что всеми детскими болезнями, которые в ту пору существовали. Мой довольно своевольный характер часто играл со мной нехорошие шутки, так что угол, в основном, где и проходил процесс моего воспитания, без меня пустовал редко.
Однажды я, четырёхлетний карапуз, затеял играть с локомотивом вперегонки. Незадолго до этого на глазах у матери дежурной по станции поездом отрезало ногу. Та подавала жезлоподавателем путёвку машинисту тепловоза, движущемуся на тихом ходу и, видимо, вовремя его не отпустив, оступилась. На мою мать эта трагедия произвела страшное впечатление: первые две ночи она не могла ни на минуту сомкнуть глаз. И тут я, одетый в легкую рубашонку с коротким рукавом и шорты, несусь по разогретому солнцем перрону в надежде обогнать набирающий ход локомотив. Сзади меня бежит мама и что-то испуганно кричит. Я воспринимаю всё это за весёлую игру и, смеясь, продолжаю бежать. Представляю себе её состояние, когда она видит, как я поскальзываюсь и падаю рядом с грохочущими колёсами железной машины!
Наше жилище на вокзале представляла собой небольшую комнатку: в углу кирпичная печь; диван с валиками; шифоньер, покарябанный лично мною ключом; две кровати, вернее, кровать и детская кроватка; тумбочка с телевизором «Рассвет». А главное – большой обеденный стол посередине, так похожий на слона. Почему – не знаю! Может быть, из-за массивных ножек, напоминающих ноги этого огромного животного. И когда никого не было дома, я взбирался на него, как какой-нибудь раджа, и путешествовал по таинственным дебрям индийских лесов.
Однажды отец сводил меня в зверинец. В город на гастроли всего на неделю приехал цирк Шапито. Там-то я впервые и увидел настоящего слона. Почти весь день я простоял около его вольера, скормил ему все свои печенья. А на что было ещё смотреть? На жирафов, тигров что ли?! А волки так те вообще на собак похожи. Слон – это другое дело! Большой, сильный, с хоботом… Так хотелось на нём прокатиться. Но строгий дяденька мне не разрешил. А жаль!
В нашей маленькой комнате на вокзале всегда было много гостей: то земляки из Бударино, то – из Секачей, то – родственники. Говорят, что было тесно, а мне было весело. Ведь каждый приезжающий приносил какой-нибудь подарок: кто – шоколадку, кто – пряник… Так что эта теснота мне даже нравилась.
В 1964 году Алексей Степанович начал строительство собственного дома по улице Комсомольской, и с нами стал жить его брат Александр. Он помогал отцу на стройке. Часто на выходные из города приезжал ещё один брат Пётр, тот учился в Волгограде на столяра-плотника. И мы с ним носили строителям обед. Я забирался на его плечи и гордо шествовал через всю Разгуляевку. Так хорошо оказаться вдруг таким высоким! Эй-е-ей, лилипуты, разойдись, освободите дорогу великану!
В 1967 году мы переехали жить на улицу Комсомольскую. Новый деревянный дом был большим просторным с шатровой шиферной крышей. После маленькой комнаты на вокзале он казался мне просто гигантским: четыре комнаты, кухня, холодный коридор и сенцы. Поначалу было даже как-то неуютно.
В этом доме 18 июля 1968 года родилась сестра Алла, которая «испортила» мне всё моё детство. Ведь за ней нужен был догляд. А так хотелось на улицу к своему другу Сергею Кузьмину! В течение дня мать ненадолго прибегала на обед. Действительно прибегала. Она уже работала на швейной фабрике, и за те полчаса, которые отводились на обед, ей нужно было успеть накормить нас, дать мне ЦУ и ещё успеть поесть самой. Я нарочно подговаривал свою сестрёнку, и мы в один голос кричали:
– Мама, не уходи! Мама, останься!
Так хотелось погулять одному, без этого «хвостика»!