Решила я навестить подружку Полину, которую давно не видела. В юности мы вместе с ней работали, как и с другими девчонками.Тогда была война. Горя и страху натерпелись.
Встретила Полина меня приветливо, с объятиями и поцелуями, давно не виделись.
Пока я снимала кофту шерстяную, мыла руки, хозяйка включила электрический самовар и накрыла стол.
На столе стояли тортик , пирожки румяные и аппетитные.
-На левом краю стола пирожки с капустой
и картофелем, на правом - с клубникой и творогом,-
сказала хозяйка, указывая на тарелки.
Я знала, пирожки у Полины получаются отменно, не раз пробовала.
Кроме пирогов на столе стояла тарелка с крупной земляникой. В вазочке конфеты разных сортов,ватрушки и молоко топленое в молочнике.
-Самовар готов,- весело сказала подружка. И начали праздновать. Выпили по две чашечки чая с молоком и пирогами.
За ароматный чай и за вкусные пироги я поблагодарила подругу. После чаепития мы занялись воспоминаниями о том, как мы жили в войну, как дружили, и работали на поле. Вспомнили, как по вечерам к нам в общежитие приходили молодые люди. Иногда какой-нибудь военный приносил кусочек черного хлеба, и мы делили на всех.Потом пели песни под гитару.
За Полиной в то время ухаживал молодой человек.Его звали Петром. Все наши девчонки знали о его слабости к женскому полу, ни одну юбку не пропускал. И Полина это знала.Но так случилось, что она в него влюбилась,и, как мы не отговаривали ее, вышла за него замуж. И хотя много лет прошло с тех пор, я все-таки спросила ее:
- Расскажи, Полина, как ты жила все эти годы со своим Петром.Давай вспомним его, ведь уже лет пять, как его нет.
Полина начала рассказывать:
" Жили по-всякому, но он постоянно ходил на сторону. А мне всегда говорил:
-Дорогая, ну ничего не могу я с собой поделать.Но тебя люблю сильнее всех и никогда тебя не брошу.И семью не брошу.Ты уж привыкай как нибудь к моим недостаткам.
А однажды,-продолжила Полина,-ты знаешь, чего учудил? Дело уж
прошлое, теперь и рассказать можно. Петенька мой уже на том свете, грехи свои отмаливает.
Вот пришел он тогда вечером с работы, да не один, а привел с собой женщину какую-то. Я ее не знала, первый раз увидела.Была она моих лет примерно.
Я спросила его потихоньку, когда он на кухню заглянул, мол, кто это и что это за
женщина такая?
А он мне:- Ты, Поленька, не спрашивай сейчас, ладно?А собери на стол, да постели постель
на нас на троих.И так, чтобы я посередке был, а вы по краям.
Я обомлела, сердце нехорошо заколотилось.
Но он так смерил меня взглядом, что я язык прикусила. Боязно стало, вдруг поколотит. Поколачивал он меня тогда иногда.
-И не вздумай мне перечить,- сказал, -иначе получишь.
И отвернулся, прошел в переднюю.
Батюшки, что я только не передумала, пока постель на полу стелила, слезы душили, хотелось закричать, убежать. Но сдержалась.
Расстелила в комнате постель. Матрасик - на одну сторону, где я и он будем спать, а ей тоненькую тряпицу положила вместо матрасика и простынкой побыстрому прикрыла, чтобы он не увидел.И под головы нам с мужем подушечки положила, а ей свернула душегрейку.Нам на двоих одеяла бросила ватные, а ей байковое.
Злилась я и хотела, чтобы ей было холодно и неуютно в моем доме. "Нечего ходить по чужим людям, да чужих
мужиков уводить", -так вертелось все время в голове. Но молчала,боялась кулака-то его. Он у него огромный, тяжелый, не раз бивал бывало.
Взяла я еще склянку с валериановым корнем, налила себе аж стакан этого варева
и все выпила. Чтобы уснуть и ничего не видеть-не слышать. И уснула, слава Богу, быстро.
А утром проснулась,мужика посередке нету. Он перебрался на печку, там похрапывает.И когда он туда перебрался, я не слышала. Во как спала! Подействовала валерияночка-то моя.
Разбудила я мужа, потом эту, гостью непрошенную.Приготовила
завтрак , пригласила к столу.
После завтрака муж мой прямо при этой женщине громко сказал:
- Прости меня, дурака, пьяный был вчера. Не знаю, как и получилось. Не будет больше этого, Полина, обещаю, слово даю.
И ушла тут же та бабонька в дверь, ни слова не говоря.
А я ведь поверила ему. Опять. Как всем словам его верила. Вот умел же он
убеждать.Правда, после уже такого и не было.Больше баб домой не приводил и налево не ходил. Как отрубило. Стал ко мне мягче, бить перестал.А уж последние-то годы перед его смертью, уже жили душа в душу, очень хорошо жили между собой, в любви и заботе друг о друге.
Но на сердце так у меня видно царапина и осталась после того случая.И все вот
думаю, как же так, как та женщина могла прийти в чужую семью и лечь с чужим мужем при его жене. Никак до сих пор и не пойму.Хотя простила ему,
Вот такая у моего Петеньки была любовь шальная, моя подруженька,- закончила свои воспоминания Полина,
и тяжело вздохнула. Потом добавила:
- Вот такой он был гуляка. Я однажды ему сказала:
- Петя, уж лучше бы ты пил, а не гулял.
А потом вспомнила, как мне соседка Верка, ну ты знаешь ее, жаловалась на своего мужа-пьяницу, что он часто пил и частенько приходилось Верке сдирать с муженька мокрые брюки и стирать их.А Верка мне еще и сказала тогда, уж лучше
бы он гулял."
-И то, и то плохо, -сказала я.
Потом распрощалась с Полиной и пошла домой. По дороге все думала про эту
историю,что рассказала Полина и про то, сколько же ей пришлось пережить от своего муженька.
И все из-за шальной любви к женщинам.Может сейчас Петр и раскаивается там, на небе?