19
С этого момента в головах всех, кто был на собрании, пустила сильнейшие корни идея освобождения от гнета, жестокости и несправедливости. Бесчеловечность эта исходила не только от Пиджаков, но и от всех присутствующих, которым сперва не по своей воле приходилось переступать черту чужой жизни, затем это происходило по привычке и обыденности. Прошло два месяца, компания собиралась еще три раза, за которые собралось немало идей и планов, Андрей, превосходно зная все сильные и слабые стороны своих друзей, формировал те задачи, которые им будет необходимо выполнить, исходя из того, что они умеют делать лучше всего. Происходящее невероятно вдохновляло. Лишь в одном человеке, так до конца и не сросшимся с Академией, появились сомнения, о которых, как ни странно, так до сих пор никто и не высказался.
На очередном собрании присутствовали все те же лица.
- Скоро ярмарка, это отличный повод осмотреться, - сказал 211.
- Я вот думаю… - послышался голос 407, - Как мы потом найдем друг друга?
- Что? – переспросил Андрей.
- После того, как мы пересечем границы территории, нам нельзя будет идти вместе, так нас быстро найдут.
- Да, он прав, нужно разделиться, - подхватил 334.
- А если мы разделимся, то уже не увидимся… - продолжил 407.
- Да почему? – удивленно спросила сидящая рядом с ним 029.
- Ты понимаешь, что за каждым будет несколько хвостов. Нужно залечь и не высовываться, если сможешь оторваться. А как ты найдешь, если нужно быть тихой? – едва раздраженно ответил 407.
- Сколько еще человек с нами? – спросил Андрей.
- Всех здесь собирать нет смысла, - начал 311, - По крайней мере я знаю троих, которые точно с нами. Я уверен, что каждый потянет за собой еще.
- И как мы уйдем такой толпой?! – сказал 320, начав жестикулировать.
- А мы и не будем уходить, - внезапно сказал Андрей, который сегодня был не особо разговорчив.
- В смысле?
- Мы изменим саму суть, - он улыбнулся, - 311 прав, это навело меня на мысль. А ведь каждый из нас сможет утянуть за собой еще пару человек. Так ведь? Я знаю, что это так, и все вы это знаете. Вы не думали, что просто сбежать – это трусость? После всего…неужели можно уйти отсюда, не дав отпор?
- Ты так говоришь, будто точно уверен, что побег возможен. 318, я не понимаю, к чему ты клонишь, - промолвил 309.
- После пропажи как минимум одиннадцати человек вы думаете, что в Академии будет так же тихо? Будут последствия. Я уверен, что некоторые рванут отсюда вслед за нами.
- Но они отвлекут Пиджаков, – сказала 029.
- Отвлекут, но кто знает, - Андрей сделал паузу, оглядывая компанию, - Кто именно пойдет вслед.
Мало кто из присутствующих понимал, на что он намекает. Вдруг с середины стола раздался голос Насти, которая до этого только внимательно слушала:
- За нами пойдет падаль.
Ее голос прозвучал необычайно отрезвляюще и вместе с тем был похож на приговор. Все повернули головы к ней, она немного засмущалась, но твердо продолжила:
- Если сбежим мы, они могут воспользоваться ситуацией. И попадут на волю. Это опасно. Вы понимаете, что они могут сделать, если по пути им попадутся обычные люди? – она глубоко вдохнула, словно набираясь смелости, чтобы сказать следующую фразу, - Я недолго в Академии, но многое поняла. Вы действительно достойные люди, но… кто из вас может быть уверен, что после того, как окажется на свободе, то не сойдет с ума? – она прищурилась, словно ожидая словесной атаки, но подняла глаза, чтобы окинуть взглядом окружающих.
Неожиданно для нее многие опустили глаза. Молчание продлилось около четырех секунд. Настя сделала вдох и продолжила:
- Если и вы не можете быть точно уверены, как поведете себя, вырвавшись из клетки, то можно ли что-то говорить о падали?
- Мне нечего сказать, - медленно промолвил Андрей, - А ведь это так…
- Что тогда ты предлагаешь? – тихо начал 211, - Мы не имеем права бежать из-за них?!
- Восстание, - резко сказал Андрей.
Настины кулаки сжались, когда она услышала это слово, она ответила:
- Восстание…
Внезапно 320 рассмеялся:
- 017, - начал он, обращаясь к Насте, - Ты понимаешь, о чем говоришь? Ты в курсе, что восстание подразумевает то, от чего мы все так бежим?! Нет, ни в ком из них я не сомневаюсь, они смогут, но сумеешь ли ты сделать это своими чистыми руками?!
- 320, - одернул его 334.
Но 320 не унимался:
- Ты единственная, кто не знает, что такое запах крови, как он сводит с ума, как от него кружится голова, он уже давно не пугает никого из нас.
- А 029? И… - пробормотала Настя, указывая на сидящих рядом девушек.
- Они не в счет, они давно здесь, и думаю, справятся. Но справишься ли ты?
- 320! – на этот раз Андрей не выдержал, - Перестань!
- А что перестать?! Ты сам понимаешь, как она может говорить об этом? На ней ни единого пятна крови!
Андрей показал 320 знаком, чтобы тот успокоился, ответив:
- Предоставь это мне.
Настя, едва понимая окружающее, стала чувствовать, как кружится голова.
- Продолжите без меня, - сказал Андрей он, затем развернулся и обратился к сидящему у двери 407, - Мы восстанем, и все смогут.
С этими словами он взял под локоть Настю и вышел из комнаты.
- Настя, не обращай внимания. Накипело.
- Он ведь прав, я совсем не такая как вы… И то, что для вас ничего не значит, для меня очень сложно.
- Понимаю. Но ты отдаешь себе отчет, что если что-то будет угрожать твоей жизни, тебе придется защищаться и нападать?
Молчание.
- Ты не будешь стоять и ждать, пока убьют…тебя. Так?! – спросил он, но в последнем слове чувствовалась надежда, - Если все получится, подумай, какой долгий путь мы все проделаем… И все не может рухнуть только потому, что в какой-то момент в тебе взыграет мораль! Если нужно будет убить, тебе придется. По возможности ты можешь этого избежать, но не факт. Сможешь ли смириться с этим? У тебя есть, ради чего совершить это?
- Я не стану гнить здесь всю жизнь, - в ее голосе слышались нотки злящейся уверенности.
- Пока не думай об этом. Но я хочу, чтобы ты знала, что когда придет время, ты должна быть готова ко всему, если хочешь выбраться отсюда…
- А ты готов к этому?
- Знаешь, я много думал об этом. Раньше всегда представлял себе, что ворвусь в кабинет тицлава, это самый главный у Пиджаков, он руководит Академией, - пояснил он для Насти, - А он будет в ужасе… весь трясется, - в глазах Андрея засверкали молнии, - И вот я…с ножом, он упадет на колени, и я скажу, что он не достоин смерти.
Настя и Андрей переглянулись, но его глаза будто смотрели куда-то в пустоту на то, что видно только ему.
- Тупое благородство, - с остервенением сказал он.
Сказать, что в этот момент он выглядел пугающе, - это не сказать ничего. Но гнев придавал облику Андрея нечто крайне вдохновляющее, пусть он и был страшен в своих словах и действиях, но все так же вызывал доверие и был открыт перед девушкой, насколько это возможно.
- Представляешь, я хотел показать, что я выше всего этого, - сказал он и нервно рассмеялся, одновременно под его скулами ходили желваки.
- Разве не так?
- А ты так думаешь? – изумленно спросил молодой человек.
- Ты совершенно особенный, Андрей…
Андрей не знал, что ответить, эта фраза до глубины души зацепила его, обнажив перед Настей старые душевные раны, которые все никак не могли зарасти и год из года все больше углублялись и уродовались.
- Знаешь, что я думаю теперь? Я не буду играть в благородство. Я ничем не лучше него. Может, даже хуже. Ты знаешь, кто я, но полностью никогда не поймешь, потому что не видела всего того, что видел я. Не чувствуешь каждую ночь, как чужая кровь, - он посмотрел на свои руки, они задрожали, - медленно стекает с моих рук. Хочется вытереть, смыть! А она все стекает, и кажется, что уже целая лужа.
Настя приобняла его, но он отстранил ее руки.
- А чем? Чем я лучше Пиджаков?! И никакое благородство тут не поможет. Я бы убил их всех и не пожалел об этом.
- Андрей, - начала Настя, а он резко схватил ее за горло.
- Чувствуешь? – прошептал он, - Как течет…кровь.
Настя ощущала лишь его ледяные пальцы, при всей кажущейся резкости движения, крайне аккуратно обхватившие ее шею. В эту же секунду он отдернул руку, словно обжегся.
- Ты не сможешь идти вперед, пока тебя держит прошлое.
- Да…
- Если ты хочешь уйти отсюда, то должен осознавать, что за стеной – совсем другой мир. Пойми, он тоже неидеален и ужасен, беда есть везде, но не всегда она видна. Здесь из нее сделано все, мы ею дышим. Я не могу знать и в полной мере понять все, что ты пережил, но позволь мне хотя бы помочь тебе начать нечто новое.
- Настя, - промолвил он, и поднял глаза, пересиливая себя, - Посмотри на меня. Разве я достоин большего? О чем может идти речь, когда такой как я находится рядом с тобой?
- Ты точно такой же человек. Ты не животное. Ты не зверь, пока я вижу тебя таким, какой ты сейчас, когда ты открываешься мне.
- А сколько тебе лет? – спросил он, потирая лицо, - Я до сих пор не знаю.
- Мне двадцать один, осенью у меня день рождения, - ответила она, слегка улыбнувшись.
- А мне скоро двадцать пять, - сказал он, словно не понимая, о чем говорит.
- Андрей, вся проблема в том, что ты привык быть идеальным, - начала Настя, вернувшись к теме разговора, - Никогда не позволял себе слабости.
- Иначе нельзя.
- Да, только так ты смог сохранить часть себя настоящего. Скажи, то, о чем говорил 320, это правда? Про кровь.
- Меня опьяняет ее вид, она прекрасна.
Настя заметно поежилась.
- Ты, наверно, подумала, что если я замечу на тебе ранку, то сразу нападу и изрежу, как поступил с… - он обрезал фразу на середине.
- С тем парнем, который напал на меня?
- Ты так правда считаешь? – спросил он, но голос его был теплым, заметив ее замешательство, он продолжил, - А зря. Хотя заслужил. А про идеальность ты точно сказала, именно она помогала мне во всем. Если ты не позволяешь себе открыться перед кем-то, в чем я вижу слабость, то в тебе не будет тех мест, какими твой враг может воспользоваться. Еще идеальность помогает сохранить трезвость рассудка. Да, не могу отрицать, кровь завораживает меня, но именно трезвость помогает вовремя остановиться либо вовсе избежать. И это не значит, что я хочу всех изрезать, но терплю, я не маньяк. Я убиваю только из-за необходимости.
- Звучит страшно. А ты видишь себя человеком?
- Слабо.
Настя так и не узнала, что Андрей давно скрывает в себе нечто гораздо большее, что по праву может назвать его настоящим человеком.
20
Прошло лето, а вместе с ним и ремонт Академии, стройка, собрания Восстания, день рождения Андрея, на который он впервые получил небольшой подарок, Настя тайком смогла испечь торт и принести на очередное собрание, приведя тем самым строгого и вечно серьезного главаря мятежной компании в полный восторг.
Да, определенно лето выдалось тяжелым. Приходилось сутками работать, почти не спать из-за ночных собраний. К тому же, не только Андрей, но и сама Настя сознавала, что без подготовки все обречено на провал. Даже если все получится, и они смогут прорвать оборону гендалов, то вряд ли далеко уйдут от Академии. Все это требует огромной физической подготовки. Нужно не один день идти по пересеченной неизвестной местности, как можно меньше останавливаясь. Для Андрея это не представляет никакой проблемы, он способен на одном дыхании пробежать пятнадцать километров и оставаться при этом способным защищаться. Поэтому Настя поставила себе цель – развить в себе выносливость настолько, насколько это возможно за срок, остающийся до Восстания. Почти каждый день она бегала вместе с Андреем до изнеможения, все равно сознавая, что за все это время у него даже не сбилось дыхание.
Буквально пара дней до начала ярмарки. Вечер, начинает темнеть. Настя остановилась, чтобы перевести дух.
- Больше не можешь? – спросил Андрей, обернувшись.
Еще несколько секунд она стояла молча, согнувшись пополам от усталости и едва дыша.
- Настя, все.
- Нет!
- Перестань. Хватит.
- Андрей, я не знаю, что делать, - ответила она со злостью и отчаянием, - Посмотри на меня.
Он медленно перевел на нее взгляд.
- Я буду только задерживать всех. И ты это понимаешь, но отрицаешь. Ты ведь рассказывал, как тогда сбежал, и сколько тебе пришлось идти через лес.
- Успокойся. Время есть.
- …Сегодня меня вызвал лорвольц, - вдруг сказала она.
- Ему что-то известно?
- Он несколько раз видел, как мы с тобой бегаем. Спросил, что бы это могло значить?
- И что ты ответила?
- Что хочу соответствовать Академии.
Внезапно Андрей приблизился к Насте и стал осматривать ее лицо и руки.
- Ты чего?
- Куда он тебя ударил?
- В том и дело, что даже не ударил, - ответила она с удивленным выражением лица, - А рассмеялся и предложил уйти из столовой. Вместо этого прибираться в кабинетах и комнатах Пиджаков.
- Он предложил? – переспросил Андрей, делая акцент на втором слове.
- Именно предложил, а не приказал. Мне не нравится все это. Вдруг он что-то задумал.
- Нет.
- Почему ты так уверен?
- Насколько я его знаю, если он именно предлагает, то ты чем-то отличилась. Ты вошла в доверие, понимаешь? Кому попало не разрешают наводить порядок в кабинетах. Лучше всего будет согласиться.
- Мне не по себе как-то.
- Тебя переселят в другой корпус. Там условия в разы лучше. К тому же, там живет много наших. Тех, кто меня поддерживает. Проверенные. Например, 029, - он заметил ее замешательство, - Думаешь, это подозрительно и слишком хорошо? Поверь, я знаю лорвольца. Такой шанс дается очень редко.
Ярмарка. В Академию съехались различные предприниматели, по сути, ничего выдающегося, но здесь это целое событие. Разве кто-нибудь имеет возможность в любой момент сходить и купить какую-нибудь ерунду? Конечно, нет. А сейчас можно купить каких-нибудь вкусностей, которые невозможно достать в Академии, одежду, технику, есть и отделы посерьезнее, где продают оружие, только вот на руки оно никому не выдается, кроме Пиджаков и их последователей. Но не стоит забывать про связи, помогающие взять все, что угодно. Поэтому Андрей присмотрел себе шикарнейшие ножи, холодное оружие – страсть всей его жизни, он владеет им в совершенстве. Но, как оказалось, больше всего ценятся ярмарки вовсе по другой причине – появляется возможность сфотографироваться на память. Не каждый год на фотографиях появлялись все те же лица, кто-то умирал на работе, кого-то из-за полученных на заданиях увечий попросту списывали и проводили эвтаназию, если человек уже не способен приносить Академии пользу. То немалое количество фотографий бережно хранится ее обладателями, ведь после смерти ничего не остается от человека, лишь холм на дальнем кладбище и номер. Никаких лиц.
Поэтому было плевать, во сколько обойдутся фотографии, и все из компании Андрея фотографировались друг с другом.
- А ты куда это? Давай с нами, - весело позвали парни Настю.
Это означало не что иное, как полное доверие к ней и окончательное принятие в группу, она получила полное право быть своей среди них.
Уже вечером, перед тем как уснуть, Настя лежала и вспоминала события прошедшего дня. Пролистала фото, с них на нее смотрели счастливые улыбающиеся лица ребят, не покидало ощущение теплоты и взаимоуважения, готовности каждого из них постоять за другого. Все же, одно фото задержалось в ее руках гораздо дольше остальных, в нем было нечто особенное и памятное для нее. На нем изображена она в своей привычной темно-синей форме, с заплетенными волосами и легкой улыбкой, а рядом с ней – высокий широкоплечий молодой человек с резкими, словно острыми чертами лица, каким-то невероятным образом подавляющий всем своим горделивым волевым видом. Он одет в графитового цвета форму, на фоне которой необычайно ярко выделяются его голубые глаза. Но есть в этом фото то, чего нет ни на одном из кучи остальных, хотя, может, это только кажется. При всей кажущейся строгости внешнего вида, лицо молодого человека просто светится от счастья, он широко улыбается, что безгранично идет ему. В фотографии ощущается мистическое притяжение, единство и вместе с тем противоположность двух начал.
То же чувствовал и Андрей, когда, сидя на бордюре возле своего корпуса, достал из-за пазухи свою пачку фотографий и стал их пересматривать. Та, на которой он с Настей, казалась ему величайшим сокровищем, которое ему когда-либо доводилось держать в руках.