Небо хмурилось облаками, и насупленное море процеживало пену сквозь прибрежные камни. Несебр, еще вчера, заполненный пестрой толпой, праздно шатающейся по старинным улочкам, опустел. Яна одиноко брела вдоль пригорка. Навстречу ей появилась женщина. «Русская, - подумала Яна, - пенсионерка, греющая косточки на болгарском взморье». «Вы не подскажите, сколько времени?» - спросила женщина. Услышав русскую речь, Яна ответила, продолжая свой путь.
Скучающие лавочники встречали Яну с надеждой, что не зря простоят день, охраняя свои сувениры. Ошибались. Яна, еще немного побродив по «игрушечному» городу, пошла к автобусной остановке и присела на лавку.
На площадке белокурая девочка в розовом костюме, выглядевшая ангелочком, играла со щенком. Болгарские родители спокойно наблюдали, как ребенок возится с собачонкой, перевернувшейся кверху лапами и подставляющей для ласк своё беззащитное пузо.
Если девочка переставала гладить, то щенок задними лапами дотягивался до ее ног, требуя внимания. Яна так увлеклась этой игрой, что не заметила, что около нее присаживается женщина, повстречавшаяся ей недавно. «Сколько времени? Я опоздала на предыдущий автобус, что идет в Светой Влас и теперь ждать целый час». Женщине было скучно и явно хотелось пообщаться.
Яна, еле скрывая усмешку, ответила и решила поддержать разговор.
- Вы давно живете в Болгарии?
- Дочь четыре года тому назад купила апартаменты в Святом Власе, однокомнатную студию, и вот теперь отправляет меня на все лето в Болгарию.
- Скучаете?
- Сейчас в Болгарии много пенсионеров не только лето проводят – живут круглогодично. В Светом Власе даже землячество русское есть. А я скучаю по своим цветочкам на даче. Даже тут пытаюсь в цветнике около комплекса покопаться. Внуки выросли, вот и оказалась не у дел.
Яне нравилась нежность этой немолодой женщины, ее тихий спокойный голос.
- Как-то прохладно стало, давайте пойдем в ближайший ресторанчик и выпьем кофе.
- Я знаю, где готовят очень вкусный кофе. Это недалеко.
Яна подумала, что здесь все не далеко. Они устроились за столом около окна. В воздухе стоял терпкий аромат кофе
- Мы с Вами не познакомились, и Яна представилась.
- Меня зовут Галина Васильевна. Сегодня как раз день рождения моей мамы.
- Она жива?
- Нет. Царство ей небесное. Она ушла в мир иной в прошлом году. Как-то так случилось, что в один год я потеряла и мужа, и маму. Вот дочка и отправляет меня в Болгарию, чтобы отвлечь от бед. Мама, правда, ушла от земной суеты за несколько лет до смерти.
- Что Вы имеете в виду?
- Это длинная история. Мама была человеком с активной жизненной позицией. Она - химик по образованию, защитила диссертацию. Правда, она мечтала быть историком. Да, так случилось, что уже на пенсии смогла осуществить свою мечту.
- А почему это не случилось в своё время?
- Её отец, мой дед был репрессирован в 1939 году. Это было время, когда Сталин убирал сподвижников Ленина. Вот маму как дочь репрессированного и не приняли на исторический факультет университета. Всю жизнь она очень гордилась своим отцом, который был пламенным революционером, чекистом, боровшимся с басмачеством в Средней Азии и воевавший с Махно на Украине.
И вот на пенсии мама и стала рыться в архивах. Её интересовал период Гражданской войны. Благо архивы к тому времени приоткрыли. Мама с таким увлечением работала, все дни просиживала в Исторической библиотеке и в архивах.
- Вы это имели в виду, когда сказали, что ушла от земной суеты?
- Нет. В архиве мама нашла документы о расстрелах в Крыму белогвардейцев и сочувствующих им. Были постановления троек Чрезвычайных комиссий, которые сотнями приговаривали людей к смерти. Мама нашла фамилию отца в составе этих троек ВЧК.
У неё началась такая жестокая депрессия, что не знали, как её вывести из этого состояния, пока ей не посоветовали обратиться к священнику. Ну, он окрестил её, а затем мама уже сама захотела поселиться в монастыре. Вот несколько лет она и прожила насельницей, так, кажется, это называется, в женском монастыре. Ушла от земной суеты.
Очень изменилась.
- Вы навещали ее в монастыре?
- Да. Была несколько раз, но это была не моя мама. Другой человек. В темной одежде и платочке, который мама раньше никогда не носила. Кроме того, мне не нравилась атмосфера там. Монашенки со злобными глазами, цапающиеся между собой. Мама прижилась. У неё даже было какое-то послушание. А мы, честно говоря, боялись, что изменит завещание и оставит монастырю квартиру. Да, Бог миловал. Квартиру оставила внучке.
Галина Васильевна помолчала и потом продолжила
- Я не сказала. В 1956 году деда реабилитировали. Сегодня, когда говорят о покаянии, я не понимаю, в какой момент надо каяться. Когда он убивал? Когда его расстреляли за что-то? Или когда его реабилитировали?
- Грустная история. Это история не только Вашей мамы. Это история нашей страны. А у меня школьная подружка впала в депрессию из-за, казалось бы ерунды. Конечно, по сравнению с Вашей историей. У неё благополучная семья. Они уже на пенсии. Всё было отдано для воспитания и образования детей. Недавно, решили они с мужем продать свой старый «Жигуленок».
Я помню, как они покупали свою первую машину. Пришла разнарядка на институт. Тогда купить машину была большущая проблема. Вы, наверное, и сами помните это время. Ну, вот теперь и последней их машине уже лет 10. Сын договаривается с отцом, что продаст эту машину, но что будет сверх 50 тысяч, возьмет себе. И дал объявление в Интернете, и продал, и взял себе примерно 2-3 отцовские пенсии!
И бедная мать мучает себя: когда и что она упустила в воспитании сына. Она добрейшая женщина. Они с мужем отдали в долг семье сына где-то полмиллиона рублей, которые копили на старость. Пусть, дескать, пользуются, пока нам они не нужны. Что без пользы будут лежать! Ну, вот теперь не могу вывести её из депрессии. Не могу ей втолковать, что, просто, это мир перевернулся.
- Да, сегодня деньги сотворили чудеса с людьми. На наших глазах выросло другое непонятное нам поколение. Вообще, весь двадцатый век, как через мясорубку, пропускал души и судьбы людей.
- Какое интересное сравнение Вы придумали.
- Это не я придумала. Был такой художник Мительман, Савелий Мительман. Он несколько лет назад умер. Эту мясорубку с телами людей у него на картине видела.
В камнях средневекового Несебра давно затих звон золота фракийских мастеров. Не слышно шума византийцев, направлявшихся из Константинополя к устью Дуная. В кладке оттоманских домов смолкла молитва, вознесенная Аллаху. Не гремят доспехи русских, пришедших в Несебр освобождать болгар от турецкого ига.
Играет болгарский ребенок со щенком и две пожилые русские дамы делятся своими переживаниями в городе, над которым неслышно пролетели столетия.