Лещ

-Эх, пропал денек! Надо было лучше на фазенду поехать!
Владимир Петрович, полный мужчина лет шестидесяти, с отвращением посмотрел на садок, в котором плавало несколько микроскопических рыбешек, и, вздохнув, поправил  готовое свалиться в воду удилище.
-Да ладно тебе! Посмотри лучше, красота-то какая! – откликнулся его сосед по надувной лодке и лучший дружок Леха, с которым они вместе ходили еще в заводской детский сад.
Вокруг действительно была красота. Еще теплое августовское солнце поднималось над небольшим прудом, освещая склонившиеся к прозрачной воде деревья, полоску песчаного пляжа и застывшую посреди всего этого великолепия надувную лодку с двумя такими же застывшими от бесклевья рыбаками.
-Зря сидим, - опять заныл Владимир Петрович. – Тут ее, говорят, всю по весне новые русские переглушили...
-Врут! – убежденно откликнулся Леха. – Они, наоборот, рыбу хотели запустить. Пруд купить и базу сделать. Платную...
-Ну, и что, не купили?
-Народ не дал. Такую бучу подняли, что дай Бог! До мэра дошли...
-Значит, следующей весной поглушат. Эти не отступят, козлы! Капиталисты проклятые! – лицо Владимира Петровича исказила судорога классовой ненависти.
-Может быть...  А может и нет. Кто их разберет... – вздохнул Леха. – Да и на кой им это рыба, они вон в супере чего хочешь купить могут. Это же не мы, пенсионеры.
Владимир Петрович тоже шумно вздохнул. Тема была действительно животрепещущая. Друзья только что вышли на пенсию и с некоторым волнением приспосабливались к изменившимся жизненным обстоятельствам.
-Слышь, Вов, а тебя с кафедры еще не поперли?
-Пока нет, - произнес Владимир Петрович и задрожавшей вдруг рукой провел по лицу. Будучи старшим преподавателем на кафедре истории религий ( в прошлом истории КПСС) в местной лесной академии, он уже несколько месяцев с волнением приходил на работу, каждый день ожидая, что его вежливо попросят освободить должность для более молодых и продвинутых сотрудников.
-Понимаешь, мне новый зав предложил факультатив вести. «Культы народов России» называется. Я тут взял литературу...
-И что, интересно?– Леха с любопытством посмотрел на друга. Сам он всю жизнь проработал слесарем на заводе и только недавно, после производственной аварии, искалечившей ему левую руку, с трудом добился перевода  сторожем на заводскую автостоянку. Место было непыльное и он пристрастился читать все подряд, благо свободного времени, особенно в ночные смены, было навалом.
-Да как тебе сказать... – задумчиво произнес Владимир Петрович. – Необычно все. Мы ведь как привыкли – вот тебе бытие, а вот тебе сознание. А там, понимаешь, души предков, тени какие-то на оленях, шаманы с бубнами... Или, еще круче, перевоплощения, переселение сознания, рай опять же с адом... Сложно, сложно...
Он неожиданно дернулся и стал быстро крутить катушку, высоко подняв удочку другой рукой.
-Клевало, что ли? – нагнулся к нему Леха, следя за скользившей по воде леской. Что-то блеснуло и перед друзьями появилась плотвичка с мизинец величиной.
- Ты скажи, что ей делать на шести метрах глубины, а? Туда же еще заплыть надо! – Владимир Петрович отцепил ее от крючка и с размаху бросил в воду.
-А может она жертва?
-Какая еще жертва?
-Ну, рыбьего культа. Ее, может, на сьедение отправили, к ихнему Богу рыбьему, а ты ее спас, - хитро улыбнулся Леха.
-Ага, спас, - ухмыльнулся его приятель. – Ну, так тем более надо сматываться. Сейчас ихний Бог всю оставшуюся рыбу разгонит!
-А вот и нет! – воскликнул Леха и стал быстро вытаскивать свою удочку. – Смотри, сопротивляется!
 Владимир Петрович повернулся к нему и в этот момент из воды прямо ему в лицо вылетел такого же калибра, как и давнешняя плотвичка, ерш с растопыренными во все стороны плавниками.
-Вот оно, наказание от рыбьего Бога! – в голос захохотал Владимир Петрович. – Это же надо, а! Воистину наказание. А представляешь, - он даже заерзал по скамейке, глядя, как его друг, тихо матерясь, лезет пальцем в рот намертво заглотившего крючок ерша, – что есть такой ад, рыбацкий. И самое страшное наказание там для рыбака - должен он до вечера бочку двухсотлитровую наловить таких ершей. На удочку, причем! А если не наловил, с утречка опять. Вьезжаешь?
-Ну ты садист, Петрович! – с восхищением произнес Леха. – Студенты тебя, небось, сильно любили?
-Кто их знает... – вдруг погрустнел его друг. – Предмет у меня был такой, специфический... А сейчас и вообще... Знаешь сколько их, этих культов, я еще и сам не разобрался...
-Да, раньше было проще. Культ был один, зато какой... – решил подыграть другу Леха, но Владимир Петрович только быстро посмотрел на него и отвернулся.
-Ну ладно, чего ты... Я же так. Ты вот лучше скажи. Если я, предположим, помру, то что со мной будет?
-Сгниешь! – убежденно проговорил Владимир Петрович. – Если родственники в крематории не сожгут... Из экономии.
-Да нет! – Леха досадливо махнул рукой. – Это ясно. Я насчет души... Что там твои культы по этому поводу говорят?
-Кто что, я тебе говорил уже. Олени там, девственницы... А некоторые – что черная дыра и все, финита. Полный мрак. Но ты не грузись сильно по этому поводу, мой тебе совет. Что будет, то и будет.
-Это как пить дать... – вздохнул Леха.
-Ты что, удочку не забросил? – вдруг напрягшись, спросил Владимир Петрович.
-Забросил, а что? – испуганно спросил Леха.
-А чего у тебя поплавок на боку плавает?
-А черт... Неужели?– прошептал Леха и, выждав мгновение, подсек.
-Зацепил, что ли? – спросил Владимир Петрович севшим голосом, глядя на выгнувшуюся дугой удочку друга.
-Не... Не... Не знаю... Ешкин кот, рыба! – вдруг завопил Леха, вцепившись в удилище, которое , как живое, рванулось из рук. – Прет, сил нет!
-Держи, держи, слабину не давай, сорвется, блин! – тоже завопил Владимир Петрович. – Под лодку уйти не давай, там грузы! Запутает ведь на хрен!
-Не могу, рука! – уже не вопил, а рыдал Леха, пытаясь удержать удочку здоровой правой рукой.
-Дай мне! Дай сюда!
Владимир Петрович сделал резкое движение к другу и чуть не вывалился из лодки. С трудом удержав равновесие на прыгающем под ним резиновом полу, он опустился на колени и обоими руками вцепился в удилище.
-Погоди, я сам! – крикнул Леха, но его приятель почти вырвал у него дрожащую, как струна, заветную удочку.
-Бери сачок, сейчас мы его поднимем!
Рыба тяжело переваливалась в глубине, не давая рыбаку ни на минуту расслабиться. Наконец она начала медленно подниматься к поверхности,  дергая леску  в попытке освободиться.
-Сейчас, Лешенька, мы ее поднимем... Пусть воздуха глотнет, - шептал побелевшими губами Владимир Петрович и вдруг крикнул: - Вот она!
Огромный серебряный диск сверкнул в глубине и вода вскипела в такт движениям широкого, как лопата, хвоста.
-Воздуха, воздуха хватил! Давай сачок короче, да не так! Не тыкай в него, опусти глубже! Вот так, давай, иди сюда... Под башку, башку подведи! Сейчас я леску ослаблю чуток, чтобы башка провалилась, а ты цепляй...
-Да он больше мотни! Не получается, - простонал Леха, прижимая левым локтем к телу комель сачка, а правой заталкивая его под леща.
-Сейчас, сейчас получится, родненький мой... К краю отодвинься,  к краю... Вот так! Есть!
Владимир Петрович перегнулся через борт и, рискуя свалиться в воду, схватил сачок с провалившимся в него наполовину лещем за проволочный обод и перекинул его в лодку.
-Ну что, сделали мы его с тобой, Выдох?
-Сделали, Рыжий! – и они, глядя друг другу в бешено сверкающие глаза, громко заорали на весь пруд:
-А-а-а!!! – да так, что два мужика, тихонько пившие пиво на песчаной косе, вскочили и забегали вдоль берега, пытаясь понять, что же происходит в резиновой лодке.
-Ты чего меня Выдохом назвал? – спросил Леха, глядя на приятеля круглыми от изумления глазами.
-А ты чего меня Рыжим? – так же изумленно спросил Владимир Петрович.
Выдохом и Рыжим их звали тысячу лет назад, в школьной футбольной команде. Владимир Петрович, в то время просто Вовка, получил свою кличку за ярко-оранжевый цвет своей роскошной шевелюры, от которой нынче остался только седой пух на шее. История же с Лехиной кличкой была значительно интересней и смешней. На школьной медкомиссии перед тем, как записать в команду, их заставили дуть в какую-то трубку, прикрепленную к оцинкованному баллону.  Все ребята уже прошли и только Леха, старательно набрав в легкие воздух и взяв трубку в рот, по команде докторицы : -Выдох! – вынимал трубку изо рта и громко выдыхал.
 После третьего раза разъяренная докторица крепко сжала рукой Лехин рот с трубкой и громко заорала ему в ухо: - Выдох! Выдох! Выдох!
Эта кличка сопровождала Леху до окончания школы, но потом благополучно забылась всеми и им самим. И вот сейчас, глядя на лысого, как коленка, своего друга, он громко рассмеялся и стал хлопать его по плечу, приговаривая: -Сделали мы его, Рыжий, сделали! – и смотрел на круглую, как полная луна, рыбу...
-Ну все, баба моя точно обалдеет! – отсмеявшись, сказал он. – Всю жизнь меня пилила, что я даром время и деньги перевожу. А сейчас, - он погладил леща, - пусть посмотрит, кого я добыл.
Он поднял счастливые глаза на приятеля и замер, увидев его окаменевшее лицо.
-Он же мой... – прошептал Леха, вдруг испугавшись чего-то. – Он же на мою удочку клюнул...
-А сачок мой... И вытаскивал его я. Ты бы со своей рукой хрена бы чего смог, - мрачно произнес Владимир Петрович и отвернулся. Лещ тяжелой ледяной стеной поднимался между друзьями...
-Слушай, а может мы его... Это, – начал Леха, когда молчание стало невыносимым, - разрежем, а?
-Ага, напополам! И как ты его будешь резать, повдоль, поперек или еще как? – злобно спросил Владимир Петрович. – Тебя, часом, не Соломон зовут, а?
-Какой еще Соломон? – всполошился Леха.
-Царь иудейский! Тоже все пополам рубил. И все из-за баб, как и ты!
-Вов, ну ты же ее знаешь! Если я опять пустой приеду, сожрет совсем. Я же сегодня от прополки кое-как отбился!
-Знаю, конечно, - обреченно проговорил его друг. –Ладно, что мы все о пустом. Твоя удочка – значит и лещ твой. Давай собираться, время уже много.
Леха тупо смотрел на медленно сматывающего удочки приятеля и вдруг, посветлев лицом, громко сказал:
 - Слышь, Вов, а давай его отпустим! Я тут в телевизоре смотрел одного американца по «Охоте и рыбалке», так он поймает рыбину, сфоткается с ней и отпускает. Последний раз такую поймал, наш-то рядом на стоял.  Так сфоткался и отпустил. Забыл только, как его звать... То ли на Б... То ли на Д...
-Все у тебя на Б..., - произнес Владимир Петрович, с нежностью глядя на друга. – А что, давай! Погоди,  а как снимать его будем?
-А на телефон! – удивляясь своей догадливости, радостно воскликнул Леха. – Вот, сын подарил, Ифон называется! – и он вытащил из внутреннего кармана аппарат.
-Давай мне его, а сам бери леща! – скомандовал Владимир Петрович. – Я с этим добром обращаться умею. Ну, готов? Башку-то свою достань, а то один лещ и виден! – сказал он, наводя телефон на выглядывающего из-под леща Леху.
-Теперь ты давай! – Леха отпустил рыбу и, вытерев руки о штаны, взял телефон.
-Ты леску-то обрежь, нечего возиться! Пусть с нашим крючком, как с медалью, плавает! – скомандовал Владимир Петрович, когда, закончив снимать, вернул приятелю аппарат. Леха быстро обрезал леску и они, кряхтя, дружно перевалили леща через борт лодки. Но вместо того, чтобы плыть, лещ медленно перевернулся брюхом вверх и закачался на волне.
-Давай-ка его вертикально поставим, а то ласты склеит и что? – сказал Владимир Петрович и, опустив руки в воду, с трудом повернул рыбу спиной вверх. – Дежи спину, а я с боков возьму.
-Это все из-за фотосессии этой, - тоскливо произнес Леха. – Слышь, а может ему сердце помассировать...
-Может еще искусственное дыхание сделать, а? Рот в рот?
Лещ, как будто услышав непристойное предложение,  неожиданно дернулся, ударил по воде хвостом, окатив приятелей, и серебряной молнией метнулся в глубину.
-Ты смотри, оклемался! – довольно произнес Владимир Степанович. – Точно как наш пенсионер, российский.
Он вздохнул и, посмотрев на друга долгим взглядом, сказал:
-Слышь, Леша, а может по пятьдесят, как раньше? Как ты на это смотришь?
-Я-то? – вдруг задохнувшись, спросил Леха.
-Ну да. У меня тут есть... Фуфырик. Хотел вечером, но раз такое дело...
-Да я... Да за милу душу! Ты же знаешь, я...
-Но только по пятьдесят, учти. И бабе своей ни слова, а то она моей нальет, что я тебя спаиваю. А мне скандалы дома не нужны.
Вопрос был действительно серьезный, поскольку Леха, повредив руку и провалявшись в больнице, на некоторое время запил и с великим трудом смог выбраться из этого ужаса. Последние два года он вообще ничего крепкого не пил, только пиво, да и то по большим праздникам.
-Знаешь что, - Леха вздохнул и посмотрел вокруг. – Ты, если хочешь,  пей, а я только глотну - и все.
-Отвечаешь? – спросил Владимир Петрович, глядя ему в глаза.
-Зуб даю!
- Тогда давай!
Владимир Петрович  достал из рюкзака два пластмассовых стаканчика, маленькую бутылку водки и аккуратно, стараясь не пролить ни капли, разлил ее.
-Ну, за что пьем? – он поднял свой стаканчак и посмотрел на Леху.
-А давай за леща! Ты знаешь, может быть, и не будет ничего потом, как твои культы говорят, но как мы с тобой его тащили, я никогда не забуду. Да, Вова?
-Уж это точно, Леша!
И они, повернувшись к пруду, дружно выпили...