Она быстро сбегает по ступенькам, толкает тяжелую металлическую подъездную дверь и вот остаются последние шаги по ароматному влажному поздневесеннему утру. Она улыбается, садится в его машину.
- Куда едем? Куда ты хочешь? – он смотрит на нее смеющимися глазами, искоса, он счастлив и раз встрече, но у них не принято обниматься, он не понимает что в этом хорошего – в излишнем проявлении чувств не в постели. А она не умеет навязывать людям свои стандарты.
- Домой! Я хочу домой! – вырывается у нее нелепое признание. Она осознает всю его абсурдность и начинает хохотать. Какое счастье – общаться с человеком, которого знаешь много-много лет, с кем не надо притворяться и разыгрывать роли!
- Да у тебя только отпуск начался, - смеется он вместе с ней
Потом, когда они лежат в постели, переплетясь ногами и пальцами рук, она тихонько лижет его бицепс и говорит:
- Мммм… секс с тем, кого давно знаешь и очень хочешь, похож на долгожданное возвращение домой…
Она придумала это не сегодня. И не вчера. И не с ним. Просто в какой-то момент ей пришла эта мысль в голову. Она все время думает. Даже когда это совсем ни к чему, вот как сейчас. Зачем думать? О чем? Что он наконец с ней? Что за десять лет у них наберется наверное десять встреч? Что они до сих пор как в медовом месяце поэтому? Что она счастлива что он в ней и движется именно так как ей нравится – не медленно, и не быстро… она готова кончить в первые же пять минут, но сдерживается изо всех сил, чтобы продлить сладчайшее удовольствие единения и тянет, и тянет… силы оставляют слишком быстро, она смиряет себя, чтоб не кричать, он не понимает ее буйства, и с ним она всегда кусает свою ладонь, но невозможно совсем заглушить себя, когда это все должно вырваться, – и она немного бьет его кулачками по груди и стучит по постели ногами. Она всегда так странно бьется всем телом, как птица, которая хочет взлетать. И ему кажется, он улетает вместе в ней… А ведь она всегда-всегда не с ним… как это ужасно! И как потрясающи эти драгоценные минуты вместе. Как их много и как мало…
Она может думать только за себя. Целый год она живет в ожидании встречи. Ходит на работу, общается с людьми, мается в бессоннице, слушает радио Эрмитаж, в особенно чувственные моменты пишет ему:
- как я хочу заниматься сексом под джаз с тобой!
- я не понимаю джаз.
- а понимать и не нужно, это же просто для настроения.
- мне с тобой и без музыки хорошо.
- и мне…
Вот и поговорили. Она старается не плакать, чтоб не думать о нем (или наоборот? слова в этой фразе можно вертеть и так, и эдак, как головоломку Рубика). Потому что надо пережить целый год до встречи. Длинный год, в который умещается столько всего!
Осенью она болеет. В сентябре болеет, в октябре болеет, и никто не приносит ей молоко… Полгода зима и опять пожалела денег на новые сапоги. И много работы. А перед Новым годом – неожиданный быстрый роман, от которого она долго открещивается и не хочет ничего менять в устоявшейся одинокой жизни, и не рвется, а потом все банально оборачивается злым и глупым розыгрышем со стороны того, кого номинально можно назвать мужчиной! Она много плачет в одиночестве и сетует своему другу в письме на эту несправедливость, а он отвечает что-то в стиле – ты же сама этого хотела. И она замыкается и пишет ему все реже. А еще надо пережить никак не начинающуюся весну, и родители у нее старенькие, и опять много работы и как только она ВЫДЕРЖИВАЕТ ВСЁ?!
Но вот дни, недели, месяцы пережиты и они вместе, и она хочет его до умопомрачения, их поцелуи самые сладкие и она так возбуждена, что почти не отражает когда он входит в нее… страсть и умиротворение – разве возможно такое сочетание? Почему-то ее оно не удивляет. Ведь не удивляет то, что их дружба годами перерастает их разногласия, и постель не помешала. Он говорит, что все случилось так, потому что она такая… необычная. Он до сих пор удивляется и почти не верит что она с ним, что она его друг, что принимает его в себя. Таких женщин не бывает, - изумляется он временами. Впрочем, они редко копают чем там в действительности являются их отношения – есть и есть. Ведь Господь может дать людям неразгадываемую загадку? Что-то может остаться недосказанным, с неприклееным ярлычком?
Они садятся в машину. Он, опять посматривая искоса, поцарапывает ногтем ее колено. Оба смеются – с какого-то момента это стало их мемом…
Selcha ©