Варфоломей, уютно сидя в кресле, ненароком задремал и также ненароком уронил предмет чтения. И надо же было книге успеть закрыться в полёте и упасть плашмя рядом с креслом, произведя в относительной тишине звук, аналогичный пушечному выстрелу.
Сигизмунд, который спал, мерно посапывая, испуганно открыл глаза, не понимая, что прервало его сновидения. От бледности, которая подчеркивала его правильные черты лица, черные брови и длинные ресницы, мгновенно ничего не осталось.
Напарник быстро сориентировался в ситуации и сразу же забалагурил:
- Доброе утро, страна! Спеши и суетись, потому что Сигизмунд уже проснулся!
- В чём дело, Варфоломей? – не стесняясь позёвывать, округлил глаза после сладкого отдыха коллега.
- Что за вопрос "в чём дело"? Как это "в чём дело"? Ты что забыл, что завтра начнётся очередной год. Закрой рот, соня-засоня, Ротозей Гаврилович! Намекаю: так уж повелось на одной планете в ночь с 31 декабря на 1 января судьба открывает перед народами двери в новую жизнь. Рассекаешь?
- Как-то витьевато изъясняешься, друг мой. Сказал бы проще: Новый год подступает под самое горло. А что это означает? Не напрягайся. Это означает – готовьте бокалы. Ибо всё народонаселение под Новый год ждёт Чуда. Однако, как говаривал мой дед, наутро наступает лишь похмелье.
- А моя бабушка на эту тему любит повторять грандиозную фразу: "Вроде выпила шампан стаканского, а заплёт языкается, хотя я стёклая как трезвышко…".
- Но это отдельная тема для обсуждения. Только единственное должен заметить и сказать прямо, невзирая на вашу заспанную физиономию: "Я не сторонник пьянства в новогоднюю ночь… Ик! Я жертва…"
- О, что-то новенькое в вашем репертуаре! Обычно ты говоришь: "Новый год удался, если 1-го января стыдно, но не помнишь перед кем". Или "Новый год – это новая надежда изменить свою жизнь к лучшему, ничего для этого не делая". Но как бы там ни было, я люблю этот праздник детства, который пахнет хвоей и мандаринами. Это я помню…
- Не всё так просто, амиго! Новый год ненавидят страшной ненавестью только ёлки. А самое главное – чтобы не пришли на Новый год Дед Маразм с Придурочкой!
- В Новый год всё сбывается, даже то, что в другое время сбыть не удаётся.
- Сколько в тебе мудрости! Боже мой, как я был слеп и глух… Откуда мудрости припас?
- Набрался у народа. Ваш народ мудёр. Мудёр, как бобёр?
- Ну что ты? Во-первых, бери выше, а во-вторых, правильнее говорить не бобёр, а бобр.
- Филолог - да и только! Вам, французам, прощается. А ты меня уже достал со своими поправками.
- Если бы я любил доставать людей – я бы выучился на акушера.
- Это откуда?
- Из меня. Точнее, это из моего архива народной мудрости.
- На сколько объёмен твой архив? Если не секрет.
- Настолько, что устанешь слушать. А можно услышать некоторые примеры? Чтоб создалось впечатление…
- Для Вас – хоть серёжку из ушка, мосье! Цитирую по памяти: "Если вас послали на все четыре стороны, это ещё не значит, что вы - разносторонний человек"; "Если придерживаться истины: "Чего хочет женщина, того хочет Бог", то в семидесяти процентах случаев Бог хочет цветы и замуж"; "Если русский человек матерится, это вовсе не значит, что его что-то не устраивает"; "Если некоторое время понаблюдать за обезьяной, возникает сильное подозрение, что она знает, как стать человеком, но не хочет". Хорошего понемногу. Чтобы твои мозговые извилины не переплелись. Хватит ржать. В завершении моё любимое выражение: "Если можно, а тем более нужно, то как-то не очень и хочется".
- В этом словосплетении есть что-то философское. Так?
- Так – не так, перетакивать не будем. Как говорили древние лекари: "Место клизмы изменить нельзя".
- Это что за намёк?
- Вам, французам, не понять.
- Не надо обижать людей. Это некрасиво.
- Запомни, или запиши самое главное: "Если человек не обижается на вашу шутку, значит, у него есть чувство юмора, а если обижается – он таки понял её смысл".
- Это народная мудрость?
- Нет. Сие уже относится к народным приметам.
- Например?
- А тебе не кажется, что ты злоупотребляешь моим свободным временем?
- Не будь ханжой.
- О, как вы могёте изъясняться!
- Мне повезло с хорошими учителями.
- Благодарю за комплимент.
- Ничего не стоит. Или правда режет глаза?
- Отнюдь. Ласкает – вот верное обозначение сказанного Вами, мосье. Я разомлел и потому готов поведать Вам народные приметы. Но прежде чем начать, позволю напомнить Вам, что примета – это отличительное свойство, либо признак, по которому можно узнать кого-нибудь или что-нибудь. Теперь приступим непосредственно к приметам.
- Опять "цитаты по памяти"?
- Есесенно. Только так – и не иначе. Как призывал Антон Павлович Чехов в одном из произведений: "Повести ваши уши на гвоздь внимания". Я начинаю: "Если вам налили чай до верха, то это не от щедрости, а чтобы вам не удалось положить туда сахар"; "Если у вас приятное выражение лица, умные глаза и загадочная улыбка, значит, вы фотографируетесь на загранпаспорт"; "Ласточки летают хвостом вперёд – к повышению зарплаты": "Ничто так не придаёт бодрости, как незамеченный утром дверной косяк"; "Если вы кинули камень в воду и не видите кругов, значит, наступила зима". Сейчас ещё внимательнее: "Понять женскую логику легко – достаточно научиться играть в бильярд кубиками". И напоследок – как всегда - бриллиант: "Чем меньше у человека мозг, тем больше в нём помещается дурацких мыслей".
- И это всё?
- Это частица. Мы вернёмся к приметам. Если я забуду, то ты мне напомнишь. А сейчас сосредоточимся на происходящем за бортом.
Сигизмунд перевёл взгляд на экран телеглаза: там, в левом нижнем углу постепенно увеличилась желтоватая точка, постепенно превращающаяся в звезду и вырастая в планету.
Сигизмунд опять блаженно прикрыл взгляд веками.
Звезда приближалась к "линии взора". Неожиданно ярко вспыхнул красный индикатор "наблюдателя".
- Сигизмунд, проснись! Ёлы-палы, приближается Эридрат, - довольно громко возмутился Варфоломей.
Напарник повторно продрал глаза, упёр свой пока непонимающий взор на экран, затем перевёл взгляд на хронометр:
- На полторы минуты раньше. Снова ошибка в твоих примитивных логорифмах?
Варфоломей хмыкнул, но промолчал, не желая пикироваться в остроумии.
Сигизмунд взбодрёно повернул рукоятку прибора, нажал выпертую кнопку и, прикрыв левый глаз, посмотрел на шкалу. Стрелка отклонилась на два порядка вправо. Он снова взглянул на экран:
- Система первая запрограммирована.
- Вторая - в комплексе, - сообщил Варфоломей, завершив аналогичную операцию.
Звезда постепенно превращалась в круглую планету. Когда она приблизилась вплотную к центру экрана, Сигизмунд почти выкрикнул: "Старт!"
Наполненный всевозможной аппаратурой модуль отделился от поверхности Весиды и устремился навстречу Эридрату.
Цель его действий была довольно проста - "пересесть" с одной планеты на другую, произвести параметрические измерения, включая особенности сферы обитания, затем там дождаться планету Падрикаду, откуда "Космический проныра" должен вновь стартовать по аналогичной программе.
"Пересадка с одной звезды на другую, учитывая близость прохождения последней по отношению к первой, принимая во внимание траекторию движения этих планет с расчётом времени и движения модуля, - как говорил Сигизмунд - автор эксперимента, который он защищал пять лет назад на съезде по межпланетным проблемам, - позволит нам не только сократить расход полезного горючего, но и создаст возможность уменьшить параметры довольно громоздких модулей. Горючее необходимо расходовать экономно, для более сложных операций, для новых экспериментальных целей, для дальних путешествий во Вселенную и для ряда других немаловажных проблем. Местом посадки могут служить не только планеты, но и крупные метеоры, а также другие блуждающие небесные тела с учетом направления их движения".
Год спустя по предложенным чертежам Варфоломея была создан "летательный аппарат".
И вот уже в течение четырёх лет он отрабатывал целый ряд пересадок, возвращаясь постоянно к Юсеиру - своеобразную базу, где хранились запасы горючего, доставляемые периодически с Земли, и где находились различного рода лаборатории и "обитель летучих жильцов", как говаривал Варфоломей.
Сегодня был обычный рабочий день двух космонавтов, за которыми с Юсеира следила Мари - автор биологического эксперимента по распространению цивилизации во Вселенной. Она поддерживала устойчивую радио- и телесвязь с мобильным модулем.
А тем временем "Космический проныра" сделал своё дело - благополучно достиг Эридрата и совершил посадку. Варфоломей и Сигизмуд облегченно вздохнули, переглянувшись друг на друга, улыбнулись и одновременно посмотрели на экран телеглаза.
Пред их взором открывался пустынный ландшафт планеты. Посадочная площадка относительно небольших размеров располагалась между тремя кратерами, которые возвышались гордыми великанами. У их подножья и кое-где на площадке хаотически расположились разновеликие и причудливые по форме сферолиты. Никакой растительности и даже её следов не было. Там вдали, что принято называть горизонтом, расположилось целое семейство кратеров. Планета была безжизненной.
- Интересная вещь получается – куча пластики и металла работает не хуже изобретательных людей. Однако должен заметить, что мы лицезреем довольно грустный мелкопланетный пейзаж. Что-то таинственное и неправдоподобное. Ты знаешь, Сигизмунд, он мне напоминает картину художника начала космической эры, - первым нарушил тишину Варфоломей.
- В тебе просыпаются эрудиция и сентиментальность. Тебе случайно не хочется прочитать поэтические строки? А может, мсье, вам лютню принести или вы предпочитаете виброфон? - Сигизмунд был явно настроен на шутливую волну.
- Сигизмунд, брось смеяться. Я очень ценю твой тонкий, еле заметный юмор и твои справедливые замечания, но я ведь не Мари, которая без ума от твоего искусства шутить.
- Не обижайся, Варфоломей. Я не хотел тебя обидеть. Просто малюсенькая разрядка после напряженной посадки. О, видишь, даже рифмы так и льются, так и льются. Я с тобой согласен - не очень уютно. Но успокойся, терпеть осталось всего три с половиной часа - Падрикада не заставит себя долго ждать. И она отправится к Юсеиру…
Сигизмунд тем временем встал, потянулся и подошёл к стеклянному шару.
- Цивилизация в зародыше. От элементов к жизни разумной! Не правда ли, грандиозно? И нам предстоит отправить с Падрикады этот "компромарфурный секрифит", иными словами, будущую "цивилизацию" к Ирондесу. А там через несколько лет или веков приживутся люди, которые так же когда-нибудь отправят такую же посылку к другим мирам. И вся - представляешь, вся - Вселенная будет заселена людьми...
- ... которые вечно будут помнить Мари, давшую им жизнь своей научной работой, - торжественно закончил мысль Варфоломей и добавил:
- А что, философ, как вы думаете, не прогуляться ли нам по истосковавшемуся по космонавтам Эридрату? Вас интересует ПДУ? Он в норме. Парциальное давление кислорода? Не буду, грубо говоря - вам врать, мягко выражаясь - вас обманывать, что оно снижено, но дышать, а, следовательно, и жить, вернее, существовать в подобной сфере, можно. Однако какое кощунство с нашей стороны в отношении этой благородной планеты!
- Что ты имеешь в виду? - Сигизмунд, до сих пор разглядывавший "цивилизацию" в шаре, повернулся к Варфоломею.
- А то, многоуважаемый Сигизмунд, что давно пора послать сюда всяческую растительность, воздвигнуть обворожительные дворцы, парки с развлечениями, ну, а в крайнем случае, функциональный отель для прилетающих.
- Вы - крайне последовательный материалист, мсье, - раздался смешок напарника. - "Отель, растительность, развлекательные парки..." Не забудь о музеях, выставках достижений и прочее, и прочее! Жаль, не слышит тебя Мари: она бы сказала...
Но чтобы она сказала в этом случае, он не успел продекламировать. Его прервал озабоченный голос Варфоломея, который был уже одет и стоял у дозиметра:
- ПДУ резко повышается!
В тот момент, когда Сигизмунд осознал смысл фразы и взглянул на дозиметр, стрелка резко отклонилась вправо, и все индикаторы бурно замигали. Экран телеглаза зафиксировал ярко озарённую поверхность Эридрата. Сигизмунд буквально бросился к приборам.
- Что бы это могло быть? Квазар или пульсар? Вряд ли… А может быть, метеорит, врезавшийся в Эридрат? Извержение старого вулкана или рождение нового? Нет. Видимых изменений нет. Но ПДУ? Как объяснить это? - вслух размышлял Варфоломей. Он включил аварийный дозиметр - стрелка отклонилась на тот же угол.
- Эта колоссальная ядерная реакция свидетельствует о гибели большой планеты,- заключил Сигизмунд, затем подошел к спектрографу, вынул из него перфоленту и протянул ее Варфоломею.- Расшифруй. Это поможет узнать больше о погибшей планете, а может, и её имя. А я запрошу Землю, передам нашу информацию. Там должны были видеть эту грандиозную вспышку. Земля поможет заполнить паспортную карточку "погибшей".
Варфоломей кивнул в ответ, расстегнул "молнию" комбинезона, перехватил протянутую ему ленту и подошёл к таблице спектров. Сигизмунд тем временем программировал информацию для Земли, сидя у передатчика.
Сейчас эти два человека действовали как части одного отлаженного механизма. Не суетясь, не тратя времени и энергии на лишние и бесполезные движения, каждый из них делал свое дело сосредоточенно и чётко.
Сигизмунд, закончив передачу, включил приёмник и посмотрел на экран.
- Погибла аналогичная Земле большая планета. Вот взгляни, Сигизмунд, - Варфоломей протянул результат.
- Сейчас получим ответ с Земли, - прервал его Сигизмунд. - Одну секунду, Варфоломей. Вот, кажется, и ответ.
Кабина наполнилась различной продолжительности и высоты звуками. Сигизмунд внимательно выслушал звуки, брови его сошлись к переносице, глаза сузились.
- Ну что?
- Странно, Варфоломей. Это не ответ, а моя... информация, отосланная на Землю. Видимо, не рассчитал высоту звуков. Или помешала блуждающая звезда. Попробую ещё раз.
- Передавай через аварийный блок. Так будет вернее, - посоветовал Варфоломей.
- Ты думаешь, что...
- Всё может быть, - сухо произнес Варфоломей. Он подождал, когда Сигизмунд закончит сеанс передачи, и включил аварийный приёмник.
Говорить не хотелось. Теперь они вдвоём вслушивались в тишину и неосознанно смотрели на прибор приема. Время тянулось ужасно медленно, секунды превращались в долгие минуты. Прибор молчал. Молчали и люди. В голове рождалась страшная мысль, но они надеялись услышать успокаивающий ответ с Земли.
Время, время... Оно бесконечно, когда ждёшь и когда вокруг тишина. И вдруг кабина наполнилась аккордами звуков, тревожной симфонией. Казалось, во всей Вселенной исчезли слова, шумы, другие звуки, кроме этих. Нет, это был не ответ с Земли!.."
- Кто писал не знаю, а я - дурак – читаю. Бывает, годами ждёшь чуда, и вот оно приходит – всё в перьях… - чтец отложил в сторону фолиант под таинственным названием "Книга прошлого о будущем". – Лучше вздремнуть…
Он попытался найти уютную позу в кресле и погрузиться во временные сновидения. Но они, видимо, затерялись в сутолоке космических времён.
- Хотя, похоже, я не прав. Старик Годидзе в подобных случаях говоривал: "Нам всё годидзе!"
Продолжение следует...