"В кабине модуля царила усталая и одновременно изнуряющая, зато прохладная тишина.
Неутомимо мигали многочисленные разноцветные индикаторы приборов и микролампочки – ближайшие родственники груды оборудования с трудно запоминаемыми названиями.
Кто их придумывал и выдумывал – никто не знал (и вряд ли узнает – секрет: он в Австралии секрет) или просто-напросто забыли (и такое бывает). Мало того, никто даже не догадывался, что эти филолого-производственные новаторы сосуществовали рядом, можно сказать - почти в интимной близости, но вели себя согласно инструкциями подобно секретным агентам. Однако, поскольку в неологизмах не пряталось самая главная причина ежедневной рутины, никого не трогал сложноподчиненный активизм отдельных особей.
Самый большой, если не сказать – огромный, телеглаз, по прозванию "телек-телок"… - "и ничего смеяться над таким названием" – так обычно привычно защищали обитатели кабины -… Так вот: телеглаз пристально вглядывался в насыщенно сине-чёрное бесконечное пространство, сверкающее миллионами жёлтых близких и блёклых далёких звёзд.
Спокойно и меланхолично отсчитывал секунды, как бы издеваясь над вечностью, метроном, укреплённый рядом с аварийным дозиметром.
Довольно обширная и объёмная кабина модуля МКС, иными словами - автономно управляемая часть космического корабля, с придуманным именем "Космический проныра" (именно так обозвали своё детище изобретатели конструкторского бюро), представляла собой умеренно массивный цилиндр, окрашенный изнутри полимерной краской зеленоватого цвета, высотой два с половиной метра и диаметром пяти метров с гаком (гак в данной конструкции был равен пятьсот пятидесяти миллиметров).
Напротив входного люка расположился цветастый пульт управления телеглазом и ещё чем-то ранее секретным, а ныне просто забытым. Возле пульта, как положено по международной инструкции, пригрелись два близнеца – тёмно-красные кресла, с обеих сторон от которых высились приборы аварийной, контрольной и прочих систем, а рядом низились второстепенно обязательные, но редко востребованные аппараты и аппаратики.
Недалеко от входного люка по правую руку возвышался на весьма затейливо изготовленной подставке шар из зелёного стекла, издали отдалённо напоминающий школьный глобус. Три четверти его объёма был заполнен белесовато-лазуревым газом, а на дне возилась-шевелилась, постоянно перемешивая себя, некая светящаяся аморфность, что в переводе с греческого языка означает "бесформенность", которая согласно сухому научному языку именовалось как "компромарфурный секрифит", лихо переименованное космопользователями – скалозубами в "месиво мироздания".
Варфоломей, очнувшись ото сна, распахнул веки, но они, отяжелевшие от безделья, тут же сомкнулись. Вторая попытка преодоления вселенской лености оказалась удачной, что, по-видимому, обрадовало векообладателя. Не теряя время даром, последний, прищурившись, взглянул на телеглаз. Не увидев ничто нового, кроме глухонемого недоизученного простора, переливающегося звёздными гирляндами, уже бодрствующий человек, потянувшись и смачно зевнув, распахнул ротовую полость как на приёме у стоматолога, затем захлопнул челюстные ставни и поднял валяющуюся возле правой ноги книгу, уроненную им в момент захвата его организма пиратами сонной нирваны, напичканной астральными телами.
Варфоломей успел только перевернуть титульную сторону обложки, как сразу же торопливо затараторил простуженный противно-баритональный голос с лёгким французским прононсом:
"Вы уверены, что взяли в руки нужную книгу? Ну, что вы пялитесь на обложку? Ах, да вы правы – надо вчитаться в её название. Это - как бы - полезное дело, я вам скажу. Фамилия автора вам ничего скажет, вернее – не подскажет. Вы не знакомы с ним? Это вас не украшает. Уверяю вас, что не только единственная книга, что попала в ваши загребущие руки, вышла из-под его пера. У автора, поверьте мне на слово, - как бы - немалая библиография. Мало того, она - как бы - у него многогранная, или лучше сказать, многоплановая. Его темник увесист и - как бы - килограммовен. "Что за неологизм"? Хорошо, ретрограды, оставлю один лишь одно слово – "увесист". Как бы - для успокоения вашего. Но перечислять содеянное творцом не намерен. Включите свою поисковость. Ведь вы - как бы - перенаполнены современными достижениями науки и техники. Ведь в определённый период вы, как и все, грызли гранит науки. Припомните, взгляните за свои стёршиеся зубы мудрости – было такое в вашей автобиографии! Правда, с разным успехом и порой печальным итогом. Нет-нет, я вас не обижаю. Даже - как бы - не думал заниматься этой - как бы - паскуднейшей деятельностью. Но согласитесь – ваш литературный багаж желает быть - как бы - обширней, нежели на данный момент…"
Варфоломей нервно захлопнул многостраничный труд и, будто обожжённый им, отбросил его на свободную часть пульта, отдалённо напоминающую зелёную ворсистую обивку письменного стола.
Прослушанная им, с позволения сказать, спрятанная в книге звуковая информация раздражала, поскольку уж больно она была сделана непривлекательно (если не сказать вернее - отталкивающе).
"Почему-то именно вчера этот "фолиант" мне не глянулся", - подумалось раздражённо. "А может потому, что…", - мысль тормознулась. "А что у нас было вчера?.. Ах, да, - среда… Пребывая на пике недели, ощущаешь слалом спуска в праздность…"
Руки автоматически нашли книгу, и Варфоломей углубился в чтение:
"Если в голове человека была укреплена гирлянда, то сейчас замигали бы все микролампочки одновременно. Но у Иксовича, естественно, такового не было. Нет, у него было много, даже очень много всего, но – именно вот такое – отсутствовало. Да, впрочем, он и не расстраивался на этот счёт. Его волновало иное – что же было вчера?..
Никак не вспоминалось… И это раздражало ещё больше. Что же делать? Догадка вспыхнула и, как показалось, обожгла виски.
Иксовичу стало стыдно за себя в это время сплошной информатики и нано-технологии. Но стыд его долго не мучил. После щелчка пальцами на манер фокусника на подвесном телеэкране возникло слово-заголовок "ВЧЕРА", и далее "бегущая строка" начала сообщать прошедшие новости дня накануне:
"Вчера водители маршрутных такси объявили массовую забастовку с требованием отмены Правил дорожного движения.
Вчера чемпион по спринту погнался за двумя зайцами и обоих поймал - зайцы до сих пор не могут в это поверить. Вчера на центральной площади соседнего города стая сознательных голубей тщательно помыла бронзовый памятник лидера без головного убора.
Вчера на чемпионате мира в честной борьбе как всегда победил жулик.
Вчера вы пересмотрели свои взгляды, и вам снова понравились второй и четвёртый.
Вчера…"
Но что ещё произошло вчера, никто не узнает.
Иксович также щелчком включил телеаппарат.
"На всякий вирус существует антивирус" – фраза учителя проросла из мозговых извилин и расцвела однозначным решением.
Через несколько мгновений человек, напяливший дождевик, оказался на влажной улице. Машинально ноги понесли его неоднократно пройденный маршрут: трижды вокруг здания по ходу часовой стрелки и единожды против её хода, с обязательным заглядыванием в каждый подъезд.
Ничего нового так – как и следовало ожидать – не оказалось, как и в прошлый, и в позапрошлый, и в поза-поза-позапрошлый разы: всё те же извилистые потёки влажных выделений человеческого организма; всё тот же казённый неуют, покрашенный серо-зелёной краской ещё в прошлую пятилетку и поднимающийся по лестничным маршам до самого пятого этажа; всё та же далеко не интимная электроосвещённость.
И, тем не менее, полученные результаты успокоили искорёженную нервную систему. Успокоили своим безалаберным постоянством.
Кстати говоря (а может быть, и совсем некстати), Иксович часто покорял своей – с позволения сказать – умнительностью. Не удивляйтесь неологизму. Но как же тогда обозвать следующий момент из его жизни?
"Как не охота идти на работу. Особенно сегодня", - традиционно вздыхает он каждое утро, одеваясь и уходя на ту самую работу, которая, видимо, не возбуждала и не удовлетворяла его ни днём, ни ночью. И это не единственный пример.
Порою он успокаивал себя, используя основной постулат собственного, доморощенного метода аутотренинга: "Когда грустно, когда наступает депрессия, когда жизнь кажется никчёмной, - вспомни, что когда-то я был самым быстрым сперматозоидом".
Бывали и такие ситуации, когда Иксович мог самокритично поругать себя и неформальной лексикой, и главной фразой самобичевания: "Кому-то глаза достались от мамы, нос от папы, брови от бабушки, а мне досталась кора головного мозга от дуба…".
Да, он был умён. Это не спрячешь, не задушишь, не убьёшь.
Но был у него один вопрос, который его зачастую беспокоил, заставлял нервничать и на который он не мог ответить, даже не мог найти ответа. Вопрос звучит так: "Как перевести на другие языки, что "очень умный" – не всегда комплимент, "умный очень" - издёвка", а "слишком умный" – угроза?!"
Нет-нет, Иксович не был филологом, но в служебное от работы время страдал филологией. Просто он любил поморочить себе мозги и удивить при случае сослуживцев…
…Дверь, как бы извиняясь болезненным поскрипыванием, любезно (так показалось) приоткрылась, сотворив небольшую щель, и замерла. Возлежащий на кожезаменительном диване осторожно приподнял тяжёлое правое верхнее веко и, не меняя уютно-сонной позы, зафиксировал этот факт. Через несколько считанных секунд дверь сама собой затворилась.
Уже почти что проснувшийся и автоматически принявший криво-вертикальное положение так не понял, что это было – то ли ему пригрезилось в ночном мареве, то ли всё произошло наяву. "Что это вдруг она расскрипелась? – спикировала неизвестно откуда поисковая мысль. – Разгульный сквозняк исключается однозначно и – хотелось бы верить завхозу - полностью. Так, с какого ляду сей скрепёж?"
Ещё не успела закончиться малоповоротливая раздумина, как ранее приподнятое веко рухнуло на нижнее. Но тут же одновременно с бесшумным соединением век дверь вновь повторила недавно содеянное, то есть сначала приоткрылась, а затем, спаузировав, спешно затворилась.
Создавалось впечатление, что в узкую щель кто-то пытается подглядывать за разморёно праздными, но весьма привлекательными сновидениями. Или втихаря следить за уже сидящим сонмом. А, может быть, приглашает проследовать куда-то, либо завлекает, заманивает, зазывает…
Во всяком случае, что бы и как бы там ни было, во исполнение дежурных обязанностей, прописанных и утверждённых в формуляре, ответственному лицу (и спросонья - в том числе) следовало незамедлительно проверить лично всю подстражную территорию. Что и последовало. Правда, с недовольным кряхтением и глубокими вздохами, нехотя и борясь со сном, преобразованным до уровня дрёмы.
Не включая освещения, "ответственное лицо" (естественно, в полном анатомическом комплекте человека прямоходящего и разумного) проследовало до неусыпущей двери, перешагнуло через порожек и оказалось в начале длиннющего и бесконечного - так всегда кажется в ночное время - коридора. Не топая, не хлопая и прислушиваясь к зыбкой тишине, исследователь продвигался знакомым и опостылевшим за многие годы маршрутом к конечному пункту – к конференц-залу.
Пусть громко сказано, но относительно просторный кабинет босса вмещал-таки в свою утробу почти всех сотрудников офиса. А их насчитывалось человек более сорока в дни запланированных сборищ-посиделок под названием "конференция". Именно отсюда и родилось наименование помещения – "конференц-зал".
"Слова-то какие напридумали – "босс", "офис", "дилер", "менеджер", "брокер"…, - захотелось было произнести в старческой транскрипции нашему путешественнику. Но он не сделал этого, а приложил ухо к двери "конф-зала"…
При выходе острый, уже проснувшийся профессиональный глаз Исковича (именно сегодня была его очередь бдить на посту охраны здания) зафиксировал мерцание реостатно-энергосберегающего света. Длиннущий коридор в этот миг показался коротким.
Вот она – заветная дверь. Искович остолбенел.
Потому что… за ней… слышались… активные, но приглушённые голоса…
Первым покрылся каплями пота лоб, затем по спине пробежали мурашки – сверху вниз и обратно, потом "в зобу дыханье спёрло" и трудовые ладони неприятно увлажнились. Как "ответственное лицо" образовало дверную щель – трудно и невозможно объяснить, но это нисколько не отразилось на происходящем в "относительно просторном кабинете босса".
Постепенно глаз сфокусировался – и возникло обомление: там восседали ОНИ.
Кто-кто? Самые настоящие инопланетяне! Такие же, как их рисуют великие и начинающие художники. И даже фотографируют очевидцы.
Искович притаился и напряг свои слуховые лопухи…
А в это время распылялся человекообразный оратор, по-видимому, основной докладчик:
- Должен заметить следующее, очень важное обстоятельство в проводимом эксперименте Всевременья. Наша проверка показала, что аборигены планеты Земля слишком заняты собственными персонами, собственными переживаниями, собственной любовью и собственной ненавистью, собственным пренебрежением к окружающему миру, собственными тщеславием и порочностью, собственным самолюбованием и унижением себе подобных, собственными снобизмом и безразличием к ближним, даже родным, собственными искушениями и вожделениями, собственными отрешённостью и озлобленностью (порой сверхмерною), собственными мелочностью и социальной близорукостью, собственными…
- Однако, - прервал восседающий на кресле босса, - мы слышим сплошное резюме. А факты где? Где факты, аргументы, подтверждения?
- Ах, факты! Вам нужны доказательства? Они есть – их не может не быть! Начну с малого. Люди нас (да и не только нас) обманывают на мелочах! Пожалуйста, пример: бульонные кубики по сути своей, неоднократно проверенной инструментальными методами, не являются кубиками, на самом деле – это параллелепипеды! При этом люди пытаются убедить в том, что они нисколько не врут, с пеной у рта утверждая, что всё в мире происходит очень просто – меняются времена, меняется и правда. Одна из их основных версий гласит: "Люди, которые делают утреннюю зарядку, умирают в сто раз реже остальных. Потому что их в сто раз меньше, чем остальных". Эти, с позволенья сказать, люди способны извратить любое приличное понятие до неузнаваемости. Но действительность за нос не проведёшь. Наш тщательный анализ показал следующее: "Утверждающие, что их не волнуют мелочи, никогда не спали в комнате с единственным комаром". И это далеко не всё! Их поступки противоречат формальной логике. Как прикажите расценивать тот факт, что люди перед поездкой в железнодорожном, чаще всего в плацкартном, вагоне специально едят лук с чесноком? В ходе социального опроса подавляющее большинство респондентов ответили: "Чтобы носки не пахли". Какова формулировочка?!
- Где-то читано: "Каково семя, таково и племя".
- Вот-вот, реплика с места весьма своевременна. Если верить - я подчёркиваю: "если верить" – учению Дарвина, люди произошли от обезьян. Тогда я считаю, что если люди вновь станут обезьянами, им уже не хватит деревьев.
- Не слишком ли смела фраза?
- Моё мнение – отнюдь! Да что там говорить? Вкус у людей испорчен погоней за полезным. Лучше всего люди разбираются в том, чего у них нет. Они постоянно чем-то не довольны и бурчат-бурчат…
- Что именно?
- Ну, например, что в Сочи плохо отдыхать, потому что на пляже только верхний слой людей загорает. Что все великие люди носят имена улиц. И прочее, и прочее, и прочее…
- "Коли не мило – отворачивай рыло". Есть такая поговорка.
- Да прекратите вы – знаток, поднаторевший на народной мудрости! Я ратую о серьёзном, а он ещё выпендривается тут.
Кагал слушателей осторожно, поглядывая в сторону главного кресла, загудел. Из дальнего угла прозвучало:
- Он не то, что выпендривается, я бы глубже сказал: он выпендрючивается.
- А ты что молчишь? Спрятал язык за зубами - и молчок?
- Чтобы держать язык за зубами, их ещё надо иметь.
- Да где ж это набрались таких слов и выражений?!
- На этой планете – Земле-матушке. Тут ещё и не услышишь… Поживи хоть день с неделей. Обнародишься. Не тому научишься, не того наберёшься!
- Но астрологи утверждают…
- Что вы всё – "астрологи, астрологи"? Да ваши астрологи судят о людях, как о консервах, – по дате их изготовления. И не более того.
- Народы разные. Я не имею в виду их внешний облик и цвет кожного покрова. Я говорю об их нравах, об их приоритетах, об их внутреннем настрое, об их подходе к одному или тому же делу. Примеров предостаточно – далеко ходить не надо. Возьмём самые крупные государства – Америку и Россию. Нам легче судить об этой параллели после посещения американских континентов. В Америке на лицах людей фальшивая вежливость, в России – искренняя ненависть. В Америке существуют дороги, которые построили, но забыли отметить на карте, а в России есть дороги, которые отметили на карте, но забыли построить…
Восседающий на кресле босса, по-видимому, решил, что пора прервать гвалт эмоций. Он резко выпрямил спину и вроде бы как будто укрупнился. Мгновенно всё стихло, как только полилась его речь:
- Разнятся мнения и догмы. Недаром кто-то разделил людей на две категории: одни, войдя куда-либо, восклицают: "О, кого я вижу!", другие: "А вот и я!" И он был прав. Да, общее у людей только одно – они все разные. Как говорится, народу нужна свобода, толпе – колбаса. И здесь от народной мудрости не обойдёшься. Но поднатореть на ней – одно дело, другое – понять её, изучить, углубиться в неё.
Одобрительное "мгм" было прервано:
- Поскольку наша инспекторская группа в данный момент находится на территории Российского государства, нельзя ли подробнее приглядеться к этой стране. Поговорить о ней. Но для начала…
Зазвенела тишина.
- Для начала…, - прозвучало повторно, - хотелось услышать вот о чём. Здесь прозвучало "если верить учению Дарвина, люди произошли от обезьян". Помнится - в одной из сводок новостей упоминалось о том, что некий российский учёный муж носился с "революционной" идеей скрестить человека с обезьяной. Каковы результаты этой затеи?
- Уточняю энциклопедической справкой: "Иванов Ил. Ив. (1870 — 1932), советский биолог-животновод. Разработал теоретические основы и методику искусственного осеменения и скрещивания животных". В начале 20-х годов по методикам Ильи Ивановича и при его непосредственном участии удалось вывести овцебыка.
- А люди тут причём?
- При том – при всём. Простите за каламбурчик. Тот самый Илья Иванов занимался скрещиванием человека и обезьяны, образно говоря – прикрываясь изречением "корифея всех наук" Сталин изрёк: "Нужно оседлать природу!". Если мне не изменяет память, началось "оседлание" после 1926 года. Тогда наука промямлила: "ДНК шимпанзе отличается от человеческой всего на полтора процента, что свидетельствует о близком родстве".
- Ну и каковы всё-таки результаты?
- Да кто это знает! Вернее сказать, они есть, но землянам этого знать не надо. Вы меня понимаете, надеюсь. Для них достаточно газетно-научное заверение, что, дескать, люди Земли не достигли высшего уровня генетических познаний и манипуляций.
- Довольно забавная идея: не перевоспитание, а селекция, - цокнул языком (или чем-то там ещё) восседающий на кресле босса и тут же продолжил: - И не важно, что в основе всех телодвижений лежит человеческий материал…
- Есипетр, нельзя ли выражаться не скучным статистическим и официальным языком. Подберите неординарный подход к раскрытию темы.
- Я вас понял.
Когда оратор кивнул головой, повернув её в сторону восседающего на кресле босса, сразу открылись две тайны: главного собравшегося кагала величали Есипетром…
"Батюшки-святы, как же это раньше не заметил! – мелькнуло в мозговых извилинах подглядывателя Иксовича. - Да он и ведёт себя, как Есипетр, - тыквой своей не крутит по чём зря, прямоглядый, были бы брови, он их непременно сурово насупил. Вот мы и познакомились, ваше-ство. Важная птица, однако…"
…Единодушное, но краткое "мгм" присутствующих суетно пробежало по кабинету и где-то в его закоулке затихло, свернувшись в клубочек.
И тут же реанимировался глас ритора:
- Начну с того, что сами россияне своими мозгами страну не понимали и не понимают, ни одним единым измерительным прибором не могли и могут зафиксировать её всяческие параметры. Прислушайтесь к мнениям здесь проживающих по ряду проблем, нерешённых и не решаемых с незапамятных времён до сегодняшней действительности. Ограничимся семью их них (ибо тутошний народ вожделенно относится к цифре "7"). Итак, зачитываю: "В России обед – это не еда, а время суток", "В России один показатель здоровья: можно пить и нельзя пить", "В России алкоголизмом не страдают – им наслаждаются!", "В России две беды: дураки и дороги, но и две радости: дурочки и дорожки", "Все дураки для России бесценны: одни – потому что задаром на неё работают, другие – потому что дорого ей обходятся", "В российских автомобилях есть три положения двери: открыто, закрыто и не закрыто" и наконец – "Только в России водитель, медленно проехавший на красный свет светофора, считает, что он ничего не нарушил".
- Довольно жёсткая самокритика. Она смахивает на критику пессимистов. Так ли это на самом деле?
- Это не моя компетенция. Я подчёркиваю странные в этой стране трактовки, казалось бы, простых понятий. Привожу реестр:
- аппетитное – это зажаренное под сметанным соусом отвратительное;
- весёлое – это опохмелившееся угрюмое;
- вредное – это принятое в большом количестве полезное;
- мокрое – это сильно напуганное сухое;
- твёрдое – это обласканное мягкое;
- чужое – это не обеспеченное надёжной охраной своё.
- И это всё?
- Что вы! Возьмём, к примеру, понятие валенок. Оказывается, что валенок в России не просто национальный тип обуви, а национальный тип характера. Как вам понравится выражение: "В нашей стране очень красивая заграница"? Или ещё хлеще: "В недрах нашей страны можно найти много полезных ископаемых, а на поверхности – много вредных"? Лично мне настораживает идиома: "В России глагол "пить" отвечает на вопросы "куда?", "зачем?" и "что делать?". Мало того, и мы не остались в стороне.
- Это каким же образом?
- А вот таким: "В России существуют два варианта экономических реформ: первый – реалистический (к нам прилетают инопланетяне и делают всё, что нужно) и второй – фантастический (мы всё делаем сами)". Каково?
- Вопросов много - ответов нет,- прищурившись, заметил Есипетр. – Ну, что ж… Будем продолжать работать в обозначенном направлении. Почему-то я до сих пор не услышал пока ни единого слова со стороны фольклористского фланга. Или нечего доложить, Кадилья?
- Наш рапорт впереди, - улыбнулась миловидная женщина ("Ах, как женщина! Мне бы такую…", - прозвучало где-то внутри черепа Исковича). – И рапорт довольно-таки обстоятельный. Не хотелось бы нарушать общую картину. Могу для разрядки озвучить парочку народных примет – и не более того. Но думаю, что вас это не устроит.
- Зря так думаете. Давайте приметы.
- Пожалуйста. Примета первая: "Если в улье загудели трутни, значит, мёд забродил". И вторая…, - когда усмешки стихли, Кадилья повторила: - И вторая – "Старые ботинки ещё долго прослужат, если не покупать новые".
- Одним словом, "народ безмолвствует всё громче" - произнёс Есипетр. - "И нашим, и вашим давай спляшем". Я правильно понял?.."
Но – увы! и ах! – что последовало за вопросом главного инопланетянина узнать Варфоломею не удалось. По одной простой причине…
Продолжение следует...