Следующие несколько дней пронеслись для Элофора мрачной тенью полузабытья и бреда. Он даже не мог сказать, сколько их было. Рассвет сменялся днём, день – закатом, закат – ночью, ночь – утром, утро… Похоже, он окончательно пришёл в себя день на четвёртый. Или на пятый? Впрочем, вряд ли это было важно. Наконец, он, просто, мог более-менее сознательно воспринимать окружающий мир. Только, стоило ли?
Элофор, открыв глаза, приподнял голову. За эти несколько дней он впервые смог разглядеть помещение, в которое его забросили на этот раз. Комната, или камера? Похоже, что-то среднее. Разве, только воздух свежий, причём очень свежий, врывающийся в распахнутое настежь окно. Впрочем, по крайней мере, на стенах нет сырости, и лежит он, похоже, не на холодном каменном полу, а на двух, пусть и небрежно брошенных друг на друга матрацах. Да, по крайней мере, он может продолжать жить. Элофор закинул голову, устремив взгляд в каменный потолок. Жить и думать, что ему делать дальше. Эти мысли не оставляли его даже тогда, когда он метался в бреду. Они обрушивались на него огромной бурлящей волной, не позволяя вырваться из бездны отчаяния, затягивающей его всё глубже и глубже, как бы он ни пытался сопротивляться. Они преследовали его, подобно призракам смерти, гонящимся за своей жертвой, злорадно, насмешливо твердя своё: «Предатель, предатель, предатель!» Да, он предатель, он перешёл на сторону врага, он отдался на службу Тарэмину, он отдался на служение тьме. Что теперь делать? Он предал свой народ, он предал своих друзей, он предал своего брата и мать, он предал Элмар. Он предал всех. И, почему? Он просто не выдержал. Он не выдержал боли, он сломался. Он просто был не в силах противостоять врагу! А ещё Элмарец называется! Нет, он не достоин жить. Если только не для того, чтобы искупить свою вину. Только, как? Элофор в бессилии закрыл глаза, отвернувшись к стене. Нет, вряд ли он что-то сможет сделать, тем более, здесь, сейчас, не имея с собой своего войска. Только страдать от собственного бессилия и мучить себя угрызениями совести, что не смог выдержать. Неужели это ему теперь останется на всю жизнь? Неужели он теперь всю вечность будет служить Тарэмину? И, как он, великий Элмарец, мог так пасть? Наверное, это было выше его сил. Намного выше. Так, может, смириться? Или, смириться сейчас, а после, когда Тарэмин станет ему доверять, поднять восстание? А, что, возможно. Может, не сейчас, пусть, даже в далёком будущем, но он постарается сделать это. И пусть ему придётся заплатить за это жизнью, это, наверное, будет даже лучший вариант для её завершения. Если получится. В следующий миг он уже вновь провалился в небытиё. Сон это был, или бред? Он шёл по длинному коридору в сопровождении Тарэмина и ещё десятка воинов, безмолвно следовавшими за ними. Сквозь окна он мог видеть пылающие вдали развалины какого-то города. Что подсказывало ему, что это был Элфин? Элфин, который он только что уничтожил, в котором погибли Элгонд и его брат. А что с матерью? Он оборачивается к Тарэмину.
- Ты клялся, что сохранишь им жизнь, – мрачно произносит он.
- Да, клялся, - ухмыляется Тарэмин. – Но, что с того? В Мире Ином им лучше, – Тарэмин резко разворачивается. – А ты тоже нарушил клятву, – говорит он. – Ты клялся служить мне вечно, а сам хотел восстать.
- Ты первым нарушил договор.
Тарэмин усмехается:
- Нет, Элофор, ты изначально это решил, а теперь поплатился. Но ты можешь всё вернуть, если хочешь. От тебя мне требуется всего одно небольшое дело, – Тарэмин останавливается.
- Какое? – так же мрачно произносит Элофор.
- Твоя смерть, – раздаётся ответ. В этот же миг он чувствует, как сталь кинжала пронзает его сердце. Перед глазами всё застилает мгла, он задыхается, рану наполняет жгучая боль. Он чувствует, как останавливается его сердце, как горячей струёй из раны вытекает кровь, унося жизнь, он видит раскрывающиеся перед ним ворота смерти, в которые его неумолимо затягивает сила, под названием отчаяние. В следующий миг он проснулся. Впрочем, причиной выйти из сна, скорее, явился стук не придерживаемой, с грохотом захлопнувшейся двери этой комнаты-камеры. Элофор открыл глаза, но, увидев стоявшего рядом Мормина, отвернулся.
- Чего тебе? – бросил он, скорее говоря со стеной, чем с тёмным эльфом.
- Господин спрашивает, как твои дела, – послышался сдержанный ответ. Да, теперь Мормину, как и его двоим друзьям, приходилось смиряться и разговаривать с Элофором более-менее почтительно, как того требовал Тарэмин. В конце концов, Элофора, перешедшего на сторону Муилдора, теперь приходилось считать союзником, а это слишком меняло дело.
- Нормально, – нехотя отозвался Элофор, не поворачиваясь.
- Он спрашивает, сможешь ли ты сегодня спуститься. Он хотел поговорить.
- Нет, – отрезал Элофор. – Завтра.
- Хорошо. – Мормин вышел, оставив Элофора в покое. «Приятный сон, ничего не скажешь» - подумал Элмарец. – «Что ж, по крайней мере, предупреждение есть. Надо быть более осторожным. Тем более, с Тарэмином. А, лучше, начать действовать».
Впрочем, сдержать обещание и явиться на следующий день в приёмном зале Тарэмина ему, всё же, пришлось.
- А, вот и Элофор, – прозвучал голос Тарэмина, когда Элмарец вошёл в зал. Взоры ещё четверых присутствующих устремились на сына Эминнаура. Элофор окинул всех быстрым взглядом, после чего, сделав вид, что ему всё равно, кто здесь и что они о нём думают, прошёл на указанное ему место – рядом с Тарэмином. Кто-то из помощников тотчас поднёс ему кубок с вином, который Элофор намеренно отставил подальше на широкий подлокотник своего кресла.
- Ну, теперь мы все на месте, – снова заговорил Тарэмин, окинув довольным взглядом пятерых союзников. – Как я и говорил, я хочу взять Элфин. До сих пор его правителю везло, с ними был Элмар. Но теперь Элмар с нами, – Тарэмин перевёл взгляд на сына Эминнаура. – И Элофор обещал помочь.
- Зачем нам Элмарцы, Тарэмин? – вдруг спросил Кормаллион. – Если Элофор перешёл на нашу сторону, разве он нас самих не предаст после? – в этот же миг, почувствовав на себе лёд уничтожающего взора Элофора, он пожалел о своём замечании.
- Не предаст, – ответил Тарэмин, выждав секунды две, полагая, что Элофор что-то скажет. Элмарец промолчал. Понимая, что он говорить не намерен, Тарэмин обратился непосредственно к сыну Эминнаура.
- Элофор. Расскажи нам об Элфине. Что тебе там известно?
Снова он почувствовал, что взгляды всех тёмных эльфов обращены на него. Они ждут его слов, как хищники ждут последней агонии своей жертвы. Они знают, что он поклялся помочь Тарэмину и теперь им интересно увидеть, как же проявится эта помощь. Что ж, пусть смотрят. На их стороне он всё равно не останется, так что сейчас ему слов не жалко.
- В Элфине триста тысяч воинов, – тихо произнёс Элофор, заставив тем самым всех присутствующих, не смея шелохнуться, прислушиваться к его словам. – В основном мечники. Стены по углам плохо защищены, потому, что Элровал там башни не достроил. Ещё можно по ручью, с южной, или восточной стены. Но с юга – равнина, а с востока – холмы, так что там проще будет. Если ночью с десяток Элмарцев проберутся, они легко ворота откроют. На штурм можно не надеяться – если что и получится, потеряем много воинов, – Элофор замолчал. Тёмные эльфы и Кормаллион переглянулись.
- Мне больше нравится вариант с ручьём, – заметил Тарэмин.
- Тогда над ним и будем думать, – отозвался Ворнторн.
Дальнейшее обсуждение плана захвата Элфина продлилось ещё часа два, после чего Тарэмин, наконец, позволил всем разойтись. За всё это время Элофор, намеренно, не произнёс ни слова, лишь иногда делясь своими замечаниями, если Тарэмин обращался прямо к нему. Сейчас его больше занимала мысль о том, как бы уничтожить Муилдор и всех союзников Тарэмина. И сделать это надо постараться до похода на Элфин. Значит, когда Тарэмин его отпустит, он соберёт Элмарцев, и пойдёт на Муилдор. Дай Небо, конечно, чтобы у него всё получилось. А, в принципе, что получилось? Как он себе эту битву-то представляет? Двести тысяч Муилдорцев, сорок тысяч воинов Кормаллиона, девяносто пять тысяч Рунардцев и семьдесят тысяч Моргвайдольцев. Итого, четыреста пять тысяч общего войска. Элофор мысленно усмехнулся. Да, в этот раз, наверное, много. Он часто бился с немалым перевесом, но ещё не с таким. Что ж, можно попытаться. Лучше уж погибнуть в бою, чем жить в предательстве. Ладно, он попробует. Только план надо будет продумать. Впрочем, чем ему ещё сейчас заниматься?
- Элофор! – вдруг окликнул его Кормаллион, когда он уже шёл по коридору. Искренне желая Раэрминцу скорейшей смерти, Элофор нехотя остановился, не желая оборачиваться.
- Чего тебе? – бросил он.
- Один вопрос хочу задать.
- Какой?
- Сколько тебе Тарэмин предложил, что ты на его сторону перебежал?
Элофор повернулся. Он помнил этот вопрос. Он сам задал его Кормаллиону, когда узнал о его предательстве.
- Тебе какая разница? – в свою очередь спросил он, не скрывая своего пренебрежения к перебежчику.
- Мне просто интересно, - ответил Кормаллион. – Не ты ли говорил мне об устоях, совести, чести? Что ж тебя сподвигло на предательство, праведник?
Элофор устремил ледяной взор в глаза Кормаллиона.
- Смерть, – бросил он. – Тарэмин её обещал.
- Неужели? – усмехнулся Кормаллион. – А, если, правда? Обещал сделать властелином мира?
- Иного, - фыркнул Элофор.
Кормаллион пожал плечами.
- Хорошо, мне всё равно. Я тебе только вот, что скажу. Не надо судить и лезть в чужие дела, Элофор. Ведь кто бы мог подумать, что ты переметнёшься на сторону Тарэмина. А ты ещё не побоялся мне угрожать.
- Да, я и сейчас не боюсь, – Элофор смерил Раэрминца уничтожающим взглядом. – Так, чего тебе надо? Ты предатель, меня таким же считают. Какая тебе разница, почему я стал таким? Или ты меня осуждаешь? Давай. Только ты сам перешёл, а меня пытали, – Элофор прошёл мимо Кормаллиона, намереваясь уйти.
- И ты не выдержал, – бросил ему вслед Кормаллион. Элофор обернулся. Как, всё-таки, этот предатель напоминает Тарэмина. Та же манера держаться, та же манера говорить, тот же надменный взгляд, особенно при осознании того, что за свои выходки он не ответит.
- Спрашивается, ты б выдержал? – небрежно бросил Элофор. – Не суди, мы равны.
- Нет, Элофор, мы не равны, – усмехнулся Кормаллион. – Я правителю Элфина ни кем не прихожусь, а ты его родной брат. Ты брата предал. А ведь ещё клялся служить ему. Этого от тебя никто из нас даже не ожидал.
- Из вас? – усмехнулся Элофор. – Свою-то клятву помнишь? – он вновь приблизился на пару шагов к Кормаллиону. – Ты предал нас в самый трудный час. Из-за тебя погибли сотни тысяч воинов. Что тебе ещё надо? Чтобы я твоё войско добил? Или снова предать хочешь?
- Ты не посмеешь, – спокойно ответил Кормаллион. – Мы не в Элфине. Теперь мы под властью господина Тарэмина, так что не угрожай мне.
- Господина – для тебя, – пренебрежительно отозвался Элофор. – А для меня - ещё врага, – и, больше не желая продолжать этот бессмысленный разговор, Элофор развернулся и направился по коридору. Кормаллион стоял, провожая Элмарца ненавидящим взглядом. И, всё же, как он завидовал младшему сыну Эминнаура! Элофор мог спокойно бросить вызов кому угодно и заставить бояться себя, ведь он не оставлял неисполненным ни одно из своих обещаний. И теперь, даже находясь здесь, в плену, вдали от своего города, в одиночестве, преданный братом и ненавидимый всеми, он мог заставить трепетать даже Тарэмина, если бы захотел, и этот трепет перед ним не был бы неоправдан. Элофор был грозным противником, даже находясь здесь, в, казалось бы, безвыходном положении. Раэрминец это чувствовал, и потому злился. Он пытался отговорить Тарэмина от этой затеи, он пытался убедить своего господина перестать помогать Элровалу, оставить Элмарца в покое, но глаза Муилдорца были устремлены на Элфин, и он не желал слушать ничего, что противоречило его идее. А Элофор - Элофор ещё покажет себя, Кормаллион в этом не сомневался, и потому боялся и ненавидел Элмарца. Как, впрочем, и все, кто по жизни окружал Элофора. Сына Эминнаура не так легко сломить, как казалось Тарэмину, но Муилдорец об этом не думал и даже не догадывался. Кормаллион развернулся и побрёл в обратном направлении. От Элофора можно ожидать много чего. Знать бы только, когда он решит действовать.
Склоняющееся к западу солнце осветило тусклым светом небольшую поляну, окружённую вековыми дубами, листья которых тихонько перешёптывались в потоках уже слабого прохладного ветерка. О чём был их шёпот? Если бы можно было их понять, разобрать их тихий разговор, то всякий смог бы узнать о том, что слышали эти листья. А слышали они многое, особенно, за последнее время, с тех самых пор, когда на этой поляне впервые появились двое заклятых врагов, которых что-то вдруг так резко объединило. Что? Один план, один замысел? Но, нет, план у каждого на счёт друг друга был разным, и оба слишком ненавидели друг друга для того, чтобы эти планы объединить. Тогда, что могло их сблизить? Мрак. Мрак, распростёрший свои крылья над землями одного и проникающий на земли другого. Мрак, который теперь правил сердцем одного и был властелином души другого. Мрак, вытеснивший последние лучи света из разума того, кто некогда родился во свете, и наполнявший ещё большей тьмой мысли того, кто принадлежал этому мраку от рождения.
Элровал медленно ехал по узкой петляющей среди деревьев тропинке, приближаясь к поляне. Он не торопился, уже заметив, что Тарэмин, как обычно, опоздает, а потому не видел смысла спешить. Что ж, можно было за это время подумать о чём-то своём. В смысле, о чём-то другом, а не только о брате, о котором, в основном, и были все его мысли, особенно, в последнее время. Всё-таки, остатки совести в Элровале иногда просыпались, и ему порой бывало несколько стыдно за свои проступки, от чего он ещё сильнее начинал злиться. Да, он виновен перед братом, ещё как виновен, но теперь он отступить уже не мог. Нужно было идти до конца, и, либо достичь своей цели, либо, не допусти того Небо, проиграть окончательно и во всех отношениях. А этого не хотелось.
- Ты всю вечность будешь опаздывать? – набросился он на Тарэмина, когда Муилдорец, наконец, появился. Тарэмин медленно спешился.
- Да, не вопи ты, – небрежно отмахнулся он.
- Кто вопит? – возразил Элровал. – Я лишь сделал тебе замечание. Вопит мой брат на пытках.
- Он, как раз, молчит, – пробурчал Тарэмин. – А тебе я б глотку заткнул, чтобы ты орать перестал.
- С этим разберёмся после, – раздражённо бросил Элровал. – Лучше скажи, что за причина встречи на этот раз?
- Причина? – Тарэмин хмыкнул. – Радуйся, он сломался.
- Н… да? – хмыкнул Элровал. – Наконец-то. И, каким же образом тебе это удалось?
Тарэмин ожидал от Элфинца более бурного восприятия подобной новости.
- Болевой порог, знаешь о таком? – небрежно произнёс он, ни коим образом не выказывая раздражения. – Это был расплавленный свинец. Больше боли он вынести не мог.
- Расплавленный свинец, говоришь? – на лице Элровала появилась насмешка. – Не слишком ли жестоко?
- С тебя пример беру, – отозвался Тарэмин. Элровал рассмеялся.
- Это весьма похвально, – протянул он. – Что ж, я вынужден поблагодарить тебя, пол дела ты выполнил. Теперь доведи его до конца и сможешь забрать своё вознаграждение. Обещаю, я не подведу.
- Ну, спасибо за обещание, – хмыкнул Тарэмин. – Только, что мне ещё нужно сделать?
- Заставь его подтвердить верность тебе, – спокойно ответил Элровал. – Пусть он возьмёт какой-нибудь из наших городов для тебя. Элгонд должен быть уверен, что он, на самом деле нас предал.
- Даже так? – усмехнулся Муилдорец. – Хорошо, я постараюсь. А, какой город ты мне пожертвуешь?
- Выбери любой, – безразлично ответил Элровал.
- Любой? – Тарэмин прикусил губу. – Элфин пойдёт?
- Попробуй только, – бросил Элровал. Тарэмин усмехнулся.
- Ну, да, я забыл. Элфин нельзя, вдруг тебя убью. Это чужие жизни тебе не жалко, а за свою ты мёртвой хваткой держишься.
- А ты за свою жизнь не держишься?
- Держусь. Может, даже покрепче твоего, – Тарэмин бросил на Элфинца презрительный взгляд. – Но и чужие не предаю.
- Просто у тебя повода нет, – возразил Элровал. – А, имей ты такого братца, как мой, ты бы очень быстро этот повод нашёл.
Тарэмин усмехнулся.
- Не верю я что-то, что он настолько плох. Может, это ты во всём виноват? Ты ж ему попросту завидуешь.
- Не твоё дело, – резко бросил Элровал. – Сейчас от тебя требуется заставить его взять один из наших городов, а после отправить его на переговоры, на которых будет и Элгонд. И пусть он несёт побольше бреда.
- С этим проблем не будет, – спокойно отозвался Тарэмин. – Он всё скажет. Только повременить придётся немного.
- Какая причина?
- Ты же хочешь, чтобы Элгонд поверил, что он сам перешёл к нам. Если показать его сейчас, твой соправитель поймёт, что его заставили под пытками. Раны ещё достаточно свежие. Ещё пожалеет его. Так что, наберись терпения.
- Набраться терпения? – несколько раздражённо бросил Элровал. – Ты издеваешься? Тянуть уже некуда. Элгонд скоро начнёт подозревать, что здесь что-то не то. Так что примени всё своё умение заставлять пленных служить тебе. Ну и, соответственно, подлечи его.
- Хорошо, – Тарэмин мрачно рассмеялся. – Я сделаю всё возможное. Только, если твой план вдруг сорвётся, ты сам будешь в том виноват. Договорились?
- Договорились, – секунду подумав, произнёс Элровал. – Тогда ты назначишь переговоры в следующий раз?
- Как и всегда, – небрежно бросил Тарэмин.
Элофор не спеша, брёл по коридору в сопровождении Мормина, который теперь был приставлен к Элмарцу Тарэмином, и обязан был следовать за ним, куда бы тот ни направился. Муилдорцу это нравилось мало, равно как и сыну Эминнаура, но делать было нечего, и приходилось мириться с присутствием друг друга. Что ж, выход был лишь один – друг друга не замечать, что они оба и делали. Правда, Мормину, даже через величайшее нежелание приходилось выполнять какие-то, благо, немногочисленные приказы Элофора, от чего Муилдорец злился ещё больше. Подумать только – всего пару недель назад он имел полное право ломать этому Элмарцу рёбра, а сейчас он вынужден быть у него на побегушках, притом, не имея ни малейшего права возражать. Это было унизительно и досадно. Вот и сейчас он вынужден плестись за Элофором по коридору, не отходя ни на шаг, и готовый в любой миг помочь ему. Что за наказание!
Элофор чувствовал на себе недовольный взгляд Мормина, но даже не подумал ускорить шаг. Отчасти потому, что вывернутые на дыбе суставы ещё не до конца пришли в норму, хотя раны заживали достаточно быстро, отчасти потому, что ему, в кои веки, захотелось просто поиздеваться над своим спутником, а, может, и заставить Тарэмина ждать. От Муилдорца не убудет, пусть ждёт, что ему делать?
Наконец, также неспешно войдя в залу, Элофор остановился в дверях и, даже не удостоив ни малейшим вниманием ещё пятерых присутствующих здесь тёмных эльфов, обратился к Тарэмину:
- Я здесь, что хотел?
- Элофор! – вдруг окликнул его чей-то голос. Элофор узнал его – этот надменный, чуть грубоватый, но спокойный тон. Всегда спокойный. Элмарец медленно повернулся в сторону окликнувшего его.
- Морнаур? – Элофор кивнул в знак приветствия. – Неожиданно.
- Для меня тоже. Не думал, что ты на это способен.
Элофор только пожал плечами.
- Так, зачем звал? – снова обратился он к Тарэмину. Муилдорец поднялся.
- Через неделю состоятся переговоры с Элфином, – пояснил он. – Едешь ты, Кирмэнэл и Ворнторн. Они сопровождать тебя будут, а ты будешь говорить.
- Без надзирателей никак? – хмыкнул Элофор. – Ладно, какие требованья?
- Сдать Элфин, – ответил Тарэмин. – Как и обычно. Требуй всё, что обычно требую я. Можешь припугнуть своим Элмаром.
- Ясно, разберусь, – быстро проговорил Элофор. – Всё?
- Нет. Повелитель Морнаур хотел с тобой поговорить, – ответил Тарэмин.
- Пусть говорит, – небрежно бросил Элофор. Морнаур усмехнулся, однако поднялся и приблизился к Элмарцу.
- Пошли, – он кивнул в сторону коридора. Элофор нехотя последовал за ним.
- Что? – скрестив руки на груди и прислонившись спиной к стене, сын Эминнаура повернулся к Ангминцу. – Я слушаю.
Морнаур снова усмехнулся.
- Однако, как ты похож на своего отца, – протянул он. – Он разговаривал со мной точно таким же тоном, когда связался с твоей матерью.
- Не связался, а полюбил, – мрачно исправил Элофор.
- Какая разница, – Морнаур смерил собеседника пристальным взглядом. – Я обсуждал это с ним, а с тобой не собираюсь. Сейчас я говорю о другом: Эминнаур допустил огромную ошибку. Ты решил её исправить?
- Это была не ошибка. Он вернулся к свету, – возразил Элофор.
- Вы все так говорите, – Морнаур вздохнул. – Но нас-то он предал.
- Предал, не предал, уже всё равно, он мёртв, – быстро проговорил Элофор. – От меня тебе что надо?
Морнаур изучающее взглянул на Элофора.
- Я знаю, что ты не по своей воле перешёл на сторону Тарэмина, – вдруг резко изменившимся, почти дружеским тоном произнёс он. – И я признаю, что под такими пытками я бы сам согласился куда быстрее. Тем более, ты сделал это для того, чтобы спасти брата. Это похвально. Но, скажи, сам ты хочешь ему служить?
- Есть выбор? – безразлично бросил Элофор. Морнаур кивнул.
- Да. Переходи ко мне. Тарэмин твоему брату жизнь не сохранит, так что не тешь себя напрасными надеждами. А я пойду на уступки, если хочешь. – Морнаур понизил голос. – Если, конечно, поможешь мне взять Муилдор.
- А после – Элфин? – скорее, утвердительно произнёс Элофор. Морнаур снова кивнул.
- Элфин – само собой разумеется, – Морнаур ещё сильнее понизил голос. – В обмен на жизни брата, Элгонда и матери, – Ангминец сделал выразительную паузу прежде, чем продолжить. – И тебе свободу. Возьмёшь Элфин, и возвращайся в Элмар, а там живи, сколько хочешь. Я освобожу тебя от службы мне. Как тебе такие условия?
За всё время этого разговора Элофор не отводил своего ледяного взгляда от глаз Морнаура. Ангминец не обманывал, он видел это. По крайней мере, именно сейчас он говорил правду. На мгновение Элофор задумался. Может, стоит? В конце концов, это будет неплохая помощь при взятии Муилдора. Но после ему придётся брать и Ангмин, а Морнаур слишком внимателен и осторожен, так что это будет нелегко и кто знает, как ещё всё это дело повернётся. Тем более что Элфин ему всё равно придётся брать. О, как ему всё это надоело!
- Никак, – ответил Элофор. – Я не согласен.
Морнаур посмотрел на Элмарца каким-то сожалеющим взглядом.
- Пожалеешь ведь потом, – негромко произнёс он. – Тарэмин не сдержит своего обещания. Он и тебя потом убьёт. Неужели ты этого хочешь?
- А мне всё равно, – бросил Элофор, отделяясь от стены. – Разговор окончен?
Взгляд Морнаура наполнил мрак.
- Окончен, – железным тоном произнёс он. – Только, знай, - Ангминец преградил Элофору дорогу. – Я предлагать свою дружбу много раз не буду. У тебя есть время подумать, пока Тарэмин не начал нападение на Элфин. А когда он это сделает, будет слишком поздно. Сейчас я твой друг, тогда я стану твоим врагом.
Элофор сделал шаг в сторону.
- Ты и раньше мне врагом был. Но я ж как-то жил. Дотяну без тебя.
- Именно, что дотянешь, – Морнаур предпринял последнюю попытку обратить к себе Элмарца. – А, став моим другом, ты мог бы жить. Элофор, не такой воин, как ты должен погибнуть от удара кинжалом в спину. Не такой воин, как ты должен погибать из-за предательства…
- Предателя убивает предатель, – резко оборвал Элофор. – Я уже таков. Значит, и гибнуть также. И я сам выбрал свою судьбу, – холодно произнёс он. – Дай дорогу.
- Ты ещё пожалеешь, – мрачно, полным угрозы голосом произнёс Морнаур. – Ты очень сильно пожалеешь, но сделать ничего не сможешь. Я клянусь, Элофор, я готов был стать твоим другом. Ты поступаешь очень неразумно.
Элофор только бросил на Ангминца спокойный ледяной взгляд и ушёл. Морнаур некоторое время оставался в коридоре, глядя вслед сыну Эминнаура. Он предполагал, что Элофор может отказаться, но он, всё же, надеялся на победу. Увы, его ожидания обернулись полным провалом. Почему судьба так часто подводит его? Он уже должен отдать часть своих земель Тарэмину, так как проиграл в споре. Теперь от него ускользает Элфин, а, главное, он теряет такого воина, как Элофор, который, будучи союзником, мог бы принести ему немало побед. Хотя, является ли он союзником Тарэмина? Морнаур начал в этом сомневаться. Одно он видел – Элофор не сломлен окончательно. Он ещё покажет, на что он способен и за ним надо наблюдать, и повнимательнее. Увы, опьянённый своим успехом Тарэмин этого не видит. Морнаур не догадывался о том, каков именно план Элофора, но в том, что Элмарец может представлять собой опасность, он не сомневался. Муилдор ещё немало пострадает из-за такого союзника, и Тарэмин ещё не раз вцепится зубами в собственные локти, проклиная свою судьбу. Если, конечно, он не успеет убить сына Эминнаура раньше. Но Тарэмин алчен, и это его погубит. Вопрос остаётся лишь один – когда.
Морнаур развернулся и направился обратно в зал совета.
- Ты чем-то расстроен, повелитель? – последовал вопрос Тарэмина, едва Ангминец переступил порог. В его голосе прозвучала некоторая усмешка, которую Морнаур не преминул заметить.
- Нет, – свысока бросил Ангминец, смерив Тарэмина полным силы и величия взглядом, так что Муилдорцу стало не по себе. – Расстроен можешь быть ты, а у меня на то причин нет, – и, пройдясь по зале царственной походкой, он с достоинством медленно опустился в своё кресло.
- Ты считаешь, что этот Элмарец, в самом деле, готов тебе служить? – спросил он, выдержав паузу, за время которой никто, почему-то, не смел произнести ни звука. Тарэмин несколько насторожился, почувствовав, что тон правителя несколько изменился.
- Ну, а, как же ещё? – несколько неуверенно произнёс он, тотчас забыв о своём насмешливом тоне и чувствуя всю силу и уверенность в прозвучавшем голосе Морнаура. – Он сам согласился. Он сломался.
- Ты так думаешь? – Морнаур перевёл спокойный, но властный взор на Тарэмина. – А мне кажется, что ты его ещё совершенно не знаешь. Он на многое способен, Тарэмин, так что будь с ним осторожней.
- А, что он может сделать? – рискнул возразить Тарэмин. – Я не выдаю ему оружия, он здесь один, Элмара с ним нет. Он поклялся мне служить, а такие клятву не приступают.
Морнаур слегка усмехнулся.
- Да, ты прав. Он обезоружен, он один, с ним нет его Элмарцев, и он держит клятву. Но он ещё не сломлен. И сколько на то потребуется времени, тоже неизвестно, также как и то, будет ли он служить тебе, или пренебрежёт клятвой ради брата.
- Не пренебрежёт, – более смело ответил Тарэмин. – Когда он узнает, что это Элровал во всём виноват, он сам его убьёт.
- С этим я не спорю, – кивнул Морнаур. – Но, есть ли гарантии, что он и тебя не убьёт, когда ему надоест служить тебе?
- Он не посмеет. В конце концов, у него ещё есть мать, которой он дорожит. Я смогу на него повлиять, если что.
- Это ты так думаешь. А он, как Элмарец, может думать совершенно иначе, – Морнаур поднялся с кресла, намереваясь уходить. – Этот народ непредсказуем, от них можно многое ожидать, но так и не угадать, что именно. Так что, вот тебе мой совет: брось всё это дело и убей его сейчас, пока не стало поздно.
- Убить Элофора? – раздражённо произнёс Тарэмин. – Я столько времени потратил на то, чтобы он согласился, а теперь убить его? Нет, я ещё ценю свой труд! Я убью его после, когда он возьмёт Элфин.
- После может шанса не представиться, – спокойно заметил Морнаур. - Лучше переруби эту нить сейчас, пока она сама не оборвалась. Тогда будет поздно.
Тарэмин пристально посмотрел на Морнаура.
- А, почему ты вдруг начал переживать за меня? – усмехнулся он, чувствуя при том немалое раздражение на повелителя. – Или ты завидуешь мне? Да, ты завидуешь, что он служит мне, а не тебе, что это я заставил его ко мне перейти, а не ты. Да, Морнаур, ты просто завидуешь, – впервые за всю свою долгую жизнь Тарэмин позволил себе говорить с Морнауром в таком тоне. Ещё пару недель назад он бы вряд ли даже мог себе подобное представить. Но теперь, теперь, когда величайший воин Альбиона служит ему, а не Морнауру, разве не имеет он права показать, что он ничуть не хуже Ангминца, что он не зря связался с Элфином, что он умеет достигать своей цели, что он теперь, в конце концов, способен на большее, чем Морнаур и потому правителю всех тёмных земель пора бы уступить своё место. Да, теперь Тарэмин выше его, Ангминец вынужден это признать и он это признает, как только Элфин падёт.
- Завидовать тебе? – Морнаур усмехнулся. – Вожак волчьей стаи вряд ли позавидует щенку собаки, какой бы кусок мяса хозяин этому щенку не сунул. Так что вцепись в него зубами, пока я не отобрал его. – Морнаур медленно вышел из залы. Тарэмин пожалеет о своих словах. Когда Элфин падёт, он найдёт способ уговорить Элофора перейти на свою сторону, и Элмарец поможет ему взять Муилдор. А, после, когда не станет ни Элгонда, ни Элровала, ни Тарэмина, он избавится и от Элофора, пока тот не успеет причинить ему вреда.
После ухода Морнаура, Тарэмин почувствовал себя облитым грязью с головы до ног. Вся его гордость, всё чувство собственного достоинства оказалось попрано Ангминцем. Почему? Что он такого сделал, чтобы Морнаур его так унижал? Почему он не может добиться уважения со стороны повелителя? Будь проклят этот Ангминец с его предсказаниями! Ну, ничего, он ещё всем покажет, что Муилдор занимает далеко не последнее место среди всех городов тёмных земель. Они ещё увидят его славу. Морнаур сам будет ползать у него под ногами, и молить принять его в свои союзники. Осталось ждать совсем немного и Элофор принесёт ему и славу, и победу. И Морнаур сложит свою корону перед ним, Тарэмином!
Муилдорец резко развернулся и, окинув своих союзников пылающим взглядом, начал что-то быстро говорить о своих планах.
- Звал?
- Да, звал. Входи, – отозвался Тарэмин, не оборачиваясь к говорившему, и наблюдая за горящими в каменных канделябрах свечами. Огонь его всегда успокаивал, а после сегодняшнего разговора с Морнауром ему это успокоение было необходимо. Тем более, сейчас предстоял не менее сложный разговор с Элофором.
- Эти свечи слишком быстро тают, – в конце концов изложил он свои наблюдения. – Скоро придётся заменить их.
- Будем о свечах говорить? – недовольно перебил Элофор. – Или дело есть?
- Дело есть, – Тарэмин, наконец, соизволил обернуться. – Но, разве, мы не можем просто поговорить, как друзья?
- Мы не друзья, – прозвучал ледяной ответ.
- Если не друзья, то кто же?
- Союзники, может быть.
- Разве, союзники не друзья?
- Нет.
- Почему?
- Союзникам платят за дружбу. Или убивают, когда они не нужны.
Тарэмин усмехнулся.
- Да, ты прав, – протянул он. – А ты не хочешь стать моим другом, а не союзником?
- Нет.
Тарэмин покачал головой.
- Ну, что ж, как хочешь, твоя жизнь – тебе решать. Но, разве пожить тебе ещё не хочется?
- Как твой друг – нет.
Муилдорец медленно прошёлся из стороны в сторону, заложив руки за спину.
- Хорошо, это твоё дело. Ты, я вижу, со мной о свечах говорить не хочешь. О чём нам тогда говорить?
- К тебе вопрос, – Элофор стоял, скрестив руки на груди, и не сводя мрачного взора с Тарэмина. Муилдорец неспешно опустился в кресло, указав Элмарцу кивком на кресло, стоящее рядом. Элофор сделал вид, что не заметил. Решив не настаивать, Тарэмин, наконец, заговорил по существу.
- Ты дал клятву служить мне и выполнять все мои требования. Так?
Элофор кивнул.
- Хорошо, – неспешно продолжал Тарэмин, прекрасно понимая, что подобная его манера раздражает Элофора. – Тогда докажи, что не предашь меня. – Муилдорец намеренно выдержал паузу, прежде чем произнести:
- Возьми мне Таурлонд. Тогда я буду знать, что ты мне верен.
- Зачем тебе Таурлонд? – мрачно произнёс Элофор. – Ты ведь Элфин хотел.
- Я и от Таурлонда не откажусь.
- Но мы так не договаривались.
- Мы не договаривались что ты этого и не сделаешь, – усмехнулся Тарэмин, изучающе глядя на Элофора. В глазах Элмарца блеснул лёд.
- Исключено, – твёрдо заявил Элофор. – Итильхир мой друг, я не предам его.
- Ты то же говорил о брате, – усмехнулся Тарэмин, поднимаясь и приближаясь к Элмарцу. – И, что теперь?
Элофор смерил Тарэмина раздражённым взглядом.
- Слушай. Сначала Элфин, теперь Таурлонд. Ты не подавишься? Или, лучше вспороть тебе глотку, пока не поперхнулся?
Этого Тарэмин не ожидал.
- Что ты там сказал? – больше со злобой, чем с угрозой произнёс он, приближаясь ещё на шаг.
- Что слышал.
- Не подавлюсь! – рявкнул Тарэмин, со всей силы вдруг двинув Элофору кулаком в висок. Элмарец рухнул на пол, прикрывая рассечённую бровь рукой. Тарэмин рванулся, было, чтобы нанести ещё удар, но в следующий миг одумался, вспомнив, что Элофор уже не на пытках. Более того, сын Эминнаура больше не пленник, а союзник, так что надо бы быть с ним несколько обходительнее. Только, как это возможно после подобных слов.
- И впредь не смей мне перечить, – более спокойно произнёс он, приближаясь к Элофору. Элмарец, всё ещё держа руку у виска, поднялся.
- Если посмею? – он устремил ледяной взгляд на Муилдорца. – Что сделаешь?
- Заново отправлю на пытки, – спокойно, но не без усмешки ответил Тарэмин. – И впредь так и буду поступать каждый раз, как только ты меня ослушаешься.
Элофор отнял руку от лица.
- Отправляй, – спокойно произнёс он, глядя на размазанную по руке кровь. – Всё равно не добьёшься.
- Ты так уверен? – хмыкнул Тарэмин. – Ты ж не выдержал. Не выдержишь и в этот раз.
- Не выдержу – умру, – всё также невозмутимо ответил Элофор. – Мне терять нечего, а тебе – есть.
- А мне-то что терять? – Тарэмин бросил презрительный взгляд на Элмарца. – Не нужно пустых угроз, Элофор.
- Не пустые, – небрежно бросил Элофор. – Либо я у тебя на пытках умру, либо перейду к Морнауру.
Муилдорец рассмеялся.
- А ты думаешь, Морнаур Таурлонд не захочет?
- Первым делом он захочет Муилдор, – ответил Элофор.
- Разумеется, - усмехнулся Тарэмин.
- Я предупредил, – отозвался Элофор, и, выждав секунду, скажет ли Тарэмин ещё что-то, он склонил голову и ушёл. Муилдорец стоял, глядя Элофору вслед. Нет, эта угроза не была пустой, он прекрасно понимал. Иметь такого союзника, как Элофор, не отказался бы никто, даже Морнаур. И вряд ли Ангминец захочет отдавать проигранные в споре земли. Разумеется, он пытался перетянуть Элофора на свою сторону. Тарэмин усмехнулся. В последнее время они все относились к Элофору, как к какой-то ценной вещи, совершенно забыв о том, что эта вещь тоже умеет думать, и, более того, действовать. И, кто бы знал, что у сына Эминнаура сейчас на уме. Впрочем, в одном Тарэмин был уверен: какое бы решение Элофор не принял, он постарается сделать всё так, чтобы не навредить своему брату, а через это на него можно влиять, по крайней мере, сейчас.
Тарэмин, заложив руки за спину, прошёлся по комнате. Нет, преимущество пока что сохраняется за ним. Элофор всё время под присмотром, Элмара с ним нет, связаться с Таурхиром он не может. И он слишком честный. Так что угрозы со стороны Морнаура пока не особо обоснованы, а привести их во исполнение Ангминец просто не успеет. Элофор к этому времени уже будет мёртв, и не важно, от чьих рук.
Войдя в свою камеру, Элофор устало огляделся по сторонам. Небо! Неужели, вообще, ничего нельзя сделать? Что ж, если ему не получится сбежать, то, может, просто покончить с собой? Нет, это нельзя. Он не имеет права. Хорошо, может, попробовать наброситься на Морэмина, как он сделал тогда, в камере? Только, какой толк? Потайных ходов он, всё равно, не знает. Просто бежать к воротам? Увы, в Муилдоре неплохие лучники. Нет, его не убъют. Но сбежать он, вряд ли, сможет. Но и Таурлонд он брать не собираеся, что бы ни говорил Тарэмин. Элофор прислонился спиной к стене, запрокинув голову, и глядя в потолок. Вдруг его взгляд привлёк одинокий торчащий из стены гвоздь. Мысль о самоубийстве ещё настойчивей начала биться в его сознании. Почти не осознавая, что он делает, Элофор протянул руку, и подёргал гвоздь. Покрытая ржавчиной железка легко поддалась для того, чтобы её вытащить. Нет, это было просто издевательством! Элофор с досадой отбросил гвоздь. Нет, здесь даже не на чем повешаться! А окна зарешётчены, не выпрыгнешь. Отчаявшись, Элофор, скользнув вдоль стены, опустился на пол. Нет, он не будет брать Таурлонд. Он и на Элфин-то, вряд ли, пойдёт. Хотя, впрочем, вряд ли Тарэмин исчерпал своё умене убеждать только пытками. Элофор устало вздохнул, и перевёл взгляд на брошенный гвоздь. Небо! Если бы, хоть какой-то выход найти! И, внезапно, в его голову явилась спасительная мысль. И, как он сразу не догадался?
Элофор тотчас протянул руку и взял гвоздь. Если нельзя повешаться, так, может, хоть вены вскрыть? Он тотчас приставил остриё гвоздя к руке, и, поколебавшись всего какое-то мгновение, всадил гвоздь в вену. Тёмна кровь брызнула на пол. Сцепив зубы, Элмарец несколькими резкими движениями протянул гвоздь вдоль всего предплечья. Последние мысли о том, правильно ли он поступает, были отметены. Правильно будет, если он брата предаст? Нет. А, потому, лучше уж, умереть сейчас. Наконец, сделав на одной руке огромную рваную рану, Элофор, переведя дыхание, взялся за другую руку. Да, ножом было бы удобней. Он усмехнулся своим мыслям. Сказал бы ему кто-то ещё с пол года назад, о чём он будет думать в момент смерти, он бы не поверил.
Наконец, разодрав и вторую руку, Элофор отбросил гвоздь. Кровь текла быстро, он уже начинал терять сознание. Ну, вот и всё. Похоже, на этот раз ему удастся умереть. Он поднял тускнеющий взгляд к Небу.
- Прости! – тихо произнёс он. – У меня не было выхода. Я просто не хочу предавать.
В следующий миг мир перед глазами Элмарца уже погрузился во мрак.
Тарэмин сидел, постукивая пальцами по подлокотнику кресла, и устремив недовольный взгляд на горящие свечи. Элофор вряд ли согласится нападать на Таурлонд. Это было ясно. Неясно было то, как объяснить это Элровалу, который, всё прекрасно понимая, всё же, откажется это понимать. Он уже слышал слова старшего сына Эминнаура: «Так, заставь его!» Легко ему говорить. А, как Элмарца заставить? Опять отправить на пытки? Нет, слишком мало времени прошло. Он не выживет. Тогда, может, через самого Элровала? Тарэмин усмехнулся. Впрочем, это вполне возможно, например, на следующих переговорах. Элровал ездит один, так что схватить его – труда не составит. Просто, вряд ли исчезновение правителя Элфина останеется незамеченным. А ему сейчас преждевременных боевых действий не нужно.
- Господин Тарэмин! – вдруг донеслось от двери.
- Чего ещё? – недовольно буркнул Тарэмин в ответ Морэмину.
- Он с собой попытался покончить, - ответил Морэмин.
- Кто? – Тарэмин задал этот вопрос, скорее, от неожиданности известия, чем от непонимания.
- Элофор.
- Пропади всё! – Тарэмин тотчас вскочил. – Как? Где он? Сделали что-нибудь?
- Он себе вены вскрыл, - ответил Морэмин, следуя за Тарэмином. – Мы с Халмором ему раны обработали. Он жив, всё нормально.
Они поднялись на башню. Халмор сидел на полу, накладывая повязку на раны сына Эминнаура.
- Чем это он? – нахмурившись, спросил Тарэмин, разглядывая рваные раны на руках Элмарца.
- Вот, скорее всего, - ответил Морэмин, подняв с пола окрававленный гвоздь. Тарэмин принял поданый ему Морэмином предмет. Небо! Насколько ж нужно было отчаяться, чтобы попытаться покончить с собой, да, при том, с помощью такой железки! Нет, недооценил он Элофора.
- Жить будет? – спросил он Халмора.
- Да, - ответил воин, поднимаясь. – Крови, правда, много потерял. Но, думаю, скоро очнётся.
- Это хорошо, - протянул Тарэмин. – Всё, закончили?
- Да, Господин, - ответил Морэмин.
- Можете идти, - отозвался Тарэмин. – Я сам с ним побуду.
Халмор и Морэмин, не задавая лишних вопросов, удалились. Тарэмин, устроившись на полу, устремил изучающий взгляд на бескровное лицо Элмарца. Чтобы эльф пытался покончить с собой? Такого он ещё не слышал. Так, может, на пытках, тогда, это был ещё не предел? Небо! Нет, больше он о Таурлонде ни слова не произнесёт. Пусть Элровал сам разбирается во всём, если ему это так надо. Элмарец слишком ценен, чтобы так неосторжно доводить его до отчаяния.
Тарэмин поднялся, чтобы пройтись по камере из стороны в сторону, после чего вновь взглянул на Элофора. Элмарец лежал, не шевелясь. На бледном лице было какое-то застывшее выражение ни то боли, ни то умиротворения. Странно, как это могло сочитаться. Тарэмин вгляделся в черты лица младшего сына Эминнаура. Что-то особое было в этих, и без того, правильных чертах, в овале лица. Тарэмин задумался, подбирая слово. Утончённость. Да, наверное, он бы именно так сказал. Если бы он не знал Элофора, он бы с полной уверенностью мог бы сказать, что такие черты могут принадлежать менестрелю, или художнику, но никак не безжалостному воину, так прославившемуся убийствами и кровопролитиями. И та братская ненависть Элровала вдруг стала ясна. Старший сын Эминнаура, действительно, просто завидовал своему брату, ведь даже со своей извечной холёностью и занимаемым им постом, он во всём уступал Элофору. Даже во внешности. Элмарца с лёгкостью можно было назвать прекрасным, не смотря даже на огромный шрам, рассекший бровь, и протянувшийся через всю левую сторону лица. Тарэмин усмехнулся. Нет, Элмарцу, явно, нужно было стать менестрелем. Так он, может, смог бы спокойно жить в тени брата, и никто бы от этого не страдал.
Элофор вздохнул. Поняв, что сын Эминнаура приходит в себя, Тарэмин приблизился.
- Элофор, - негромо позвал он. Элмарец приоткрыл глаза.
- Ты нас напугал, - усмехнулся Тарэмин. – Больше не смей так делать, - он опустился на колено и взглянул в глаза сына Эминнаура. – Я говорил, - чуть понизив голос, продолжал Тарэмин. – Ты не умрёшь здесь. Нет, и не сбежишь, ни на Аваллон, ни в Элмар. А, если ты ещё хоть раз попытаешься что-то сделать над собой, твоё место в застенках займёт либо твой брат, либо твоя невеста. Ты понял?
Элофор не ответил, лишь бросив на Тарэмина ненавидящий взгляд, и отвернулся к стене. Тарэмин усмехнулся.
- Я предупредил, - заметил он, коснувшись руки Элофора. – Что ж, выздоравливай. Ты нужен нам живым.
И, не дожидаясь ответа, Тарэмин вышел из камеры.
Элофор, натянув на голову покрывало, уткнулся лицом в матрац. Небо! Ну, почему? Почему всё это так? Нет, он не верил словам Тарэмина, а, может, просто не хотел им верить. Нет, они не посмеют тронуть ни Элровала, ни Мэнэлвен. Это просто угроза, чтобы удержать его от дальнейших действий. Небо! Небо! Неужели он ничего, совсем ничего не может сделать?!
Элровал прохаживался по комнате, закутавшись в плащ, дабы спастись от утренней прохлады, просачивающейся через открытые окна, которые он забыл вчера закрыть и не очень хотел это делать сейчас. Впрочем, что ему этот холод? Он уже давно не обращал на него внимания. Сегодня великий день! Он усмехнулся. По крайней мере, великий для него. Скоро, скоро всё решится. Тогда можно будет объяснить и причину таких долгих переговоров, и отказ Элмарцев, и пару разрушенных городов области Таурлонда. Тарэмин тогда с таким негодованием высказывался об Элофоре и его отказе от подобных действий, что Элровал не сомневался, Муилдорец готов был отправить его брата на новые пытки. Впрочем, правителю Элфина это негодование тоже передалось, особенно, при упоминании о попытке самоубийства Элофора. В итоге, после непродолжительных раздумий, пришлось отдавать приказ Нимлосу, раздавать всем обещания за молчание и придумывать нелепые причины для взятия этих городов. В итоге пришлось прибегнуть и к давлению, иугрозам, и подкупу. Сейчас способ был уже не важен. Главное, подделать почерк Элофора, что, похоже, Нимлосу удалось. Только бы бывший Элмарец не проговорился! А братец его хорош – находиться в плену, с ножом у горла, и ещё уметь угрожать и ставить свои условия – это почти невероятно. Ну, что ж, пока противостояние этих двоих ему только на руку. Уже восемь недель как на руку. А потом ещё неделя и Элофора можно будет казнить. Да, много ему биться пришлось, чтобы достичь своей цели. Но эта битва того стоит, ещё как стоит! Элровал подошёл к окну. Элфин ещё мирно покоился в нежных лучах утреннего солнца, прислушиваясь к тихой музыке лёгкого ветерка, поющего в блестящей от росы траве. Прекрасный город! И каждый раз разный. За все свои двести лет правления, он ещё ни разу не видел двух дней, чтобы Элфин выглядел одинаково. Он всегда новый, всегда великолепный и величественный. Только, почему-то, немного мрачный сейчас. Может, ему показалось? Но, нет, даже Элгонд это заметил, сказав вчера, что чувствует, как какой-то мрак стоит у ворот города. Теперь этот мрак пробрался и в сам город света. Элровал даже знал, что было причиной этого мрака, вернее, кто. Да, это был он сам. Он сам принял этот мрак, и сам привёл его в свои владения. Он сам стал этим мраком. Но, зачем? Что его заставило это сделать? На какой-то миг он даже пожалел о своих действиях. Может, стоит остановиться, пока не поздно? Но, нет, он зашёл слишком далеко, чтобы что-то менять. Теперь придётся идти до конца. А, может, сделать вид, что он «прощает» Элофора и оставить его в покое? Хотя, нет. Вдруг он узнает всю правду? Тогда более опасного врага и вообразить будет невозможно. Элофор мститель, и он отомстит сполна. Так что бросать начатое дело Элровал не собирался уже теперь из-за страха перед расправой. Хотя, Элофор в таком случае будет прав. Будь он, Элровал, на его месте, он бы тоже захотел отомстить. Только вот, вряд ли бы Элофор так поступил бы с ним. Устало вздохнув, Элровал снял с шеи медальон Элофора, который он с недавнего времени носил, пряча под рубахой, и устремил взгляд на перекрестие мечей. «Зря я тогда от Элфина отказался. Смотри, чтоб мои сожаления в действия не вылились» - вдруг вспомнились Элровалу слова брата. Нет, это не было угрозой, хотя звучало похоже. Элофор никогда не пошёл бы на братоубийство, Элровал прекрасно понимал это. Да, он уже много раз должен был признать, что его брат лучше его, и что он просто завидует ему. Элофор честный, справедливый, благородный. Неужели он должен за это умереть? Элровал с силой сжал медальон брата. Закончить начатое, вот о чём он должен думать сейчас, а со своей совестью он разберётся после, когда доведёт дело до конца.
- Элровал! – донёсся из-за двери голос Элгонда. Элровал вздрогнул, быстро надел медальон и спрятал его под рубаху.
- Да, Элгонд! – отозвался он, открывая дверь.
- Ты готов? – осведомился соправитель
- Да, готов.
Элгонд чуть помедлил.
- Возьми с собой оружие на всякий случай, – сказал он.
- Они не заметят?
- Спрячешь под плащ.
- Хорошо, – Элровал взял меч и повесил на пояс.
- Что-то случилось? – спросил Элгонд, заметив на лице Элровала тревогу.
- Нет, ничего, – пробормотал Элровал. – У меня предчувствие какое-то нехорошее.
- У кого оно сейчас хорошее, – отозвался Элгонд. – Пошли, пора.
Элофору казалось, что его ведут на смертную казнь, когда они втроём с Кирменелом и Ворнторном подошли к середине поляны, той самой, где не раз происходили встречи Тарэмина и Элровала. Более того, Тарэмин не позволил ему забрать меч, что, без преувеличения, было для Элофора немалым унижением.
Теперь же ещё он должен стоять здесь, под надзором Кирмэнэла, Ворнторна и ещё троих лучников, укрывшихся в зарослях и наблюдавших за малейшим его неверным движением. Нет, своей смерти он не боялся. Но, если он что-то сделает не так, они убьют и Элгонда с Элровалом, а этого он не имеет права допустить. Значит, для того, чтобы спасти их жизни, он должен сделать вид, что он, по-настоящему, предатель и выдвигает свои личные требования, действуя не под диктовку и не из-за угроз Тарэмина. Ради спасения они должны поверить, что он предатель. О, Небо! Когда же всё это кончится? И поверят ли они потом, что он не предатель, а жертва? В конце концов, Элровал его брат, может, он, всё же, сумеет простить его?
Элофор почувствовал, как замерло его сердце, когда он увидел направляющихся к нему Элровала и Элгонда. «Спокойно. Потом всё объяснишь. Сейчас надо действовать так, как тебе указано» - мысленно сказал себе Элофор и сделал шаг навстречу.
Элофор видел, как сверкнули гневом глаза Элгонда, когда сын Эредгила заметил его среди неприятелей, увидел он и то, как изменилось выражение лица его брата. О, если бы можно было крикнуть: «Нет, я не предатель! Я это делаю ради вас!» В какой-то миг он уже готов был это сделать, но, бросив беглый взгляд на заросли, за которыми, он чувствовал, на него и на Элгонда, и на Элровала уже были нацелены стрелы, он, приняв мрачное выражение лица, повернулся к Элгонду.
- Элофор? – вопрос прозвучал угрожающе. – Ты?
- Да, я, – Элмарец произнёс это спокойно и холодно, не смотря на мучающее его отчаяние.
- Так, вот кем ты стал теперь! – воскликнул Элровал, порываясь броситься вперёд. Элгонд остановил его. – Будь ты проклят! Предатель! А мы-то думали, что ты погиб. Жаль, что это не так!
«Скоро будет так» - промелькнула мысль у Элофора, однако в ответ он не произнёс ни слова.
- Так, что? – продолжал Элгонд. – Тебе нравится на службе у нового господина? Много ли он тебе пообещал?
- Много, – небрежно бросил Элофор. – Не как вы.
- Что ж, я вижу, это достойная причина, чтобы превратиться в предателя, – процедил Элгонд, впрочем, не позволяя гневу взять над собой верх.
- Тебе-то что? – Элофор изо всех сил пытался изобразить безразличие и пренебрежение. – Вы меня никогда достойно не ценили. Так что, для вас это не потеря.
- Разумеется, – мрачно произнёс Элгонд. – Так, что за требования будут с твоей стороны?
Элофор облегчённо вздохнул – раз Элгонд перешёл сразу к делу, значит разговор будет более-менее коротким, а это, в свою очередь означает, что ему не придётся долго стоять перед ним и братом, представляя из себя предателя. Если бы он знал, сколько удовольствия это доставляет Элровалу – видеть, как Элофор сам приводит во исполнение его план. Только сдержать довольную улыбку было сложно, хотя он справлялся с тем, пусть и немалыми усилиями. «Элофор молодец, неплохо принял роль» - подумал он, слушая брата. – «Теперь дело за немногим остаётся».
- Я хочу, чтобы Элфин сдался, – говорил Элофор. – Вы покидаете город и остаётесь живы. У Тарэмина триста восемьдесят пять тысяч воинов, и Элмар на его стороне, вы не справитесь. Ему нужен только город и земли. Не хотите умирать, уступайте. Если нет, мы нападаем.
- Когда? – кратко спросил Элгонд.
- Хочешь крови?
- Я спрашиваю, когда?
- Через десять дней, – так же кратко ответил Элофор.
- Что ж, прекрасно, – Элгонд кивнул. – Поскольку ты отныне принадлежишь тьме, я тем более не соглашусь с твоими условиями, и я докажу тебе, что предателем ты стал на собственную гибель.
Элофор только усмехнулся.
- Теперь выслушай наши условия, – продолжал Элгонд. – Вы распускаете своих союзников, отдаёте четыре своих города взамен двух уничтоженных тобой, в том числе и Элмар, и оставляете нас в покое, если не желаете погибнуть все. Мы готовы к обороне и сможем продержаться долго, пока не кончатся ваши силы. Элфин не боится тебя, Элофор, так что не обнадёживай своего господина зря.
Элофор стоял, как громом поражённый. Два города? Каких? Когда? Он ведь не брал ни каких городов! Да, Тарэмин хотел, чтобы он взял Таурлонд, но он же отказался. Зачем это было надо Муилдорцу? И, раз уж Тарэмин это сделал, зачем ему тогда нужны Элмарцы? И почему Муилдорец ему ничего не сказал?
- Значит, битва, – как бы придя в себя, тотчас же произнёс Элофор, тем самым подводя итог переговоров.
- Да, – прозвучал холодный голос Элгонда.
- Ладно, – Элофор отступил на шаг. – До встречи. Готовьтесь.
- Непременно! – бросил Элровал. Элгонд только молча развернулся и ушёл, вынудив тем самым Элровала послушно и поспешно последовать за собой. Элофор глядел им вслед, чувствуя себя окончательно разбитым и смешанным с грязью. Нет, не из-за слов Элгонда, а из-за сознания того, что он вынужден быть предателем. Что за бред он нёс, как смел угрожать? И, как он потом будет оправдываться, если, конечно, подобная возможность ему представится? Сможет ли он снова вернуть их доверие, если уж не дружбу? Если, нет? Тогда это конец. О, Небо! А, ведь сейчас и все земли узнают о его предательстве! И Итильхир, и Бэлеграс. И Мэнэлвэн. При одной мысли об этом у него замерло сердце. Сможет ли она простить его, если он вернётся и попытается рассказать всю правду? Поверит ли? Если нет, то ему и жить незачем. А, мама? Едва пережив его смерть, она вдруг должна узнать, что её сын предал свой народ, своего брата, предал её саму. Сможет ли она и это пережить? И, вообще, примет ли она его, или проклянёт? Нет, у него, точно, нет выхода. Слишком многое придётся объяснять, слишком многое доказывать, слишком во многом оправдываться, в чём оправдания он вряд ли сможет получить, и что он также вряд ли сможет доказать. Он сам половины не знает о том, что происходит, а как можно опровергнуть или доказать то, о чём сам не имеешь ни малейшего понятия? Прежде, конечно, надо всё узнать, хотя он глубоко сомневался в том, что кто-то ему что-то расскажет. Но, хватит! Нельзя отчаиваться заранее, не в его это привычках. Он будет биться до последнего, как и всегда, пока не победит окончательно, либо, пока окончательно не проиграет. Скоро он получит возможность вернуться в Элмар и тогда начнётся битва за свободу… Небо! А, останется ли Элмар верен ему после того, как Таурхир узнает о сегодняшних переговорах? Если нет, то, точно, всё потеряно. Хотя, нет, не всё. Он просто попросит Таурхира в таком случае, чтобы он убил его, и помог Элгонду отстоять Элфин. Больше, пожалуй, ничего не сделаешь. Но это лишь в том случае, если Элмар ему не поверит. Только бы поверил!
- Хорошо говорил, – тяжёлая рука Кирмэнэла опустилась на его плечо. – Ну, поехали, что ли?
Элофор развернулся. Как хотелось ударить это ухмыляющееся лицо, да посильнее! Однако, ничем не выдав своего желания, Элофор молча прошёл и вскочил на коня. Придёт время, он нанесёт удар, да так, что достанется не одному Кирмэнэлу, далеко не одному. А сейчас он должен быть спокоен и жить так, как от него требуют.
- Элгонд, что же нам делать теперь? – Элровал постарался изобразить страх как можно более правдоподобно. – Мы не сумеем выстоять перед столькими врагами! Тем более, с ними Элофор.
Элгонд перевёл мрачный взгляд на сына Эминнаура. Он сам не мог быть спокоен после сегодняшних переговоров. Элмарцы представляли собой огромную угрозу для кого угодно, даже для Элфина, он это осознавал. Но сейчас он не имел права терять надежду или впадать в отчаяние.
- А, что им даст Элофор? – ответил он. – То, что твой брат на их стороне ещё не может означать, что Элмар последовал за ним. Может быть, Таурхир ничего не знает, и я смогу повлиять на него.
- Таурхир ли не знает? – возразил Элровал. – Он же отказался нам помочь. Да, он и первым согласится перейти на сторону Муилдора, он же некогда был из них.
- В таком случае они все обречены, – спокойно отозвался Элгонд. – Я не помню случая, чтобы тьма была способна победить нас. То, что мы не раз оказывались на грани поражения, я не отрицаю, но победа всегда оставалась за нами. Так произойдёт и в этот раз, что бы ни говорил, и на что бы ни надеялся твой брат.
- Он мне не брат! – в сердцах воскликнул Элровал. – Отныне и навеки он мне враг! И больше не называй его так, он не заслуживает права быть моим братом!
- Хорошо, – голос Элгонда был всё также спокоен. – Может быть, ты прав. Одно меня интересует. – Элгонд почему-то замолчал, устремив сосредоточенный взгляд вдаль. Заподозрив что-то недоброе, Элровал вопросительно посмотрел в глаза соправителя. Ещё не хватало бы, чтобы сын Эредгила о чём-то догадался. Вроде, Элофор слишком хорошо изобразил предательство. Или Элгонд что-то чувствует?
- Что такое, Элгонд? – поспешил спросить он.
Элгонд ответил не сразу.
- Я хочу знать, что заставило его предать нас, – наконец ответил он. – На то должна была быть веская причина. Элофор не стал бы предателем из-за собственной прихоти.
- Но, какой может быть та причина? – с некоторой опаской произнёс Элровал. – Разве Элофор не всегда поступал самовольно? И объяснял ли он причины своих поступков тебе или кому-либо ещё? Тем более, стоит ли искать причину сейчас, когда нас больше должен тревожить исход?
- Его могли заставить, – как бы не слыша Элровала продолжал Элгонд. – Может быть, под угрозами, может быть, под пытками.
- Элгонд! – перебил Элровал, уже не на шутку испугавшись, что Элгонд может дойти до истины. – Разве Элофора можно каким-либо способом заставить делать то, что он делать не желает? Он бы не согласился и под пытками, если бы у него не было желания перейти на сторону Муилдора.
- Почему, тогда, он не сделал того раньше? – Элгонд перевёл взгляд на Элровала. Сын Эминнаура несколько замялся.
- Не знаю, – тихо произнёс он, лихорадочно пытаясь найти подтверждение своей клеветы на брата. – Возможно, он ждал наиболее подходящего момента, или просто, наконец, решился на осуществление того, что задумал ранее. Элгонд, не стоит оправдывать предателя, мы должны думать о том, как спасти свой народ.
- Об этом я и думаю, – оборвал Элгонд. – Да, скажи мне, ты ничего не заметил?
- Что же я должен был заметить?
- У него были свежие шрамы на шее и на руках. Может, я вправе сделать предположение, что его, всё же, пытали?
- Ты полагаешь, что он не мог получить их в битве? – поспешил возразить Элровал. – Он уничтожил два наших города. Разве не могли эти шрамы стать следами чьего-то меча? Да, и, Элгонд, Элмарцы – лучшие следопыты, но Элофора они за пол года так и не нашли. Значит, не искали, значит, знали, где он, и он там, явно, не страдал.
- Может быть. Кто бы мог сказать правду, – ответил Элгонд. Больше за всё время пути он не произнёс ни слова. Элровал с опасением глянул на своего спутника, после чего отвернулся, устремив напряжённый взгляд на дорогу. Не дай, Небо, чтобы Элгонд догадался! Не дай, Небо, чтобы он поверил своей догадке! Иначе, всё пропало. Придётся придумывать новый способ избавления от брата. Или терпеть поражение.