в колыбели белой тумана
да в ландышевых колокольцах
прогремел июнь новорожденный
грозой, как пустым ведром
а с погибелью на заре
мы обменялись радужными кольцами
назло дворовым сплетницам-сводницам
чувствуя друг друга нутром
а на моём горле
бледный шарф, воспалённым узлом затянутый
не спеши, погибель моя
но не будь со мной
осторожнее и нежней
ведь в груди ещё стучатся
как заведённые
никогда не зябнущие зяблики
и выскребли кошки
всё, что было не скошено
на душе
пью жадно
отравленную росу воздуха
куда там алкоголю
расплёскивая
захлёбываясь
на вкус не счастье и не беда
знаешь,
когда оживает сердце
это, оказывается, так больно…
особенно когда слово /вечность/
вдруг сложилось так ладно
из острых кристаллов льда