Решили мы с женой вспомнить известные в прошлом песни, а то неловко получается. Собирается родственная компания, родители поют, а мы им помочь не можем. И вроде медведь на ухо не наступал, и зачатки голоса присутствуют. Слов не знаем! Раздобыли мы сборник под названием «Споёмте друзья! К 60-летию победы над фашизмом». Посмотрели оглавление, а там песен на любой вкус - от революционных и военных до эстрадных.
Обрадовались мы и начали их разучивать. И вот уже то сыну на ночь, вместо колыбельной поём, то друг другу. Но вскоре обнаруживаем, что работой над текстами не утруждаются не только современные песенники. Грешны были и их предшественники. Просто раньше на это не обращали внимание. Был бы мотив позабористее и тема патриотическая.
Пылая энтузиазмом, напевали «Марш весёлых ребят» и шагали в ногу: «Нам песня строить и жить помогает! Она скучать не даёт никогда, и любят песню деревни и сёла, и любят песню большие города!»
В едином порыве запевали и не столь оптимистическое, как в «Варшавянке»: «Нам ненавистны тиранов короны, цепи народа-страдальца мы чтим. Кровью народной залитые троны, кровью мы наших врагов обагрим!» или «Мы кузнецы» из того же разряда: «Вздымайся выше, наш тяжкий молот, в стальную грудь сильней стучи! …И после каждого удара редеет тьма, слабеет гнёт и по полям земного шара народ измученный встаёт!»
Что ж это получается, товарищи дорогие? Молотом и в грудь… Если при этом выживешь, то и тьма действительно поредеет. От искр, что из глаз посыплются. Вынослив народ, способный выдержать такую экзекуцию. И хорошо, что после этого он, то есть народ, встает, хотя и измученный. Короны ненавидит, цепи чтит. Сильно в нём идолопоклонничество. Вот и придумали себе революционеры, отвергнувшие Бога и иконы, новый объект поклонения. На святом месте, как говорится, пусто не бывает.
Ну а далее по тексту, как у царя Хаммурапи – око за око, зуб за зуб, слово за слово и кое-чем по столу… Друзья мои! Давайте наконец, жить дружно. У нас в отличие от ассирийцев не луки, копья и мечи, а ужасающий арсенал оружия массового поражения! Хочешь атомное – пожалуйста, торсионное – легко. Для садистов желающих заставить противника умирать долгой мучительной смертью, есть бактериологическое, вакуумное и лазерное вооружение. Как в детской считалочке – красный, белый, голубой, выбирай себе любой. Вот только не цвет, а конец.
И куда делся инстинкт самосохранения? Ведь если продолжать топить друг дружку в крови и «мочить в сортирах», то очень скоро над всеобщим ядерным могильником будет падать цветной радиоактивный снег. А вместо нас, красивых, но злобных, останутся крысы с пауками. Поэтому добрее надо быть, гуманнее. И, конечно же – пить меньше. Иначе получится, как в песне «Гренада»: «Восход поднимался и падал опять, и лошадь устала степями скакать…Отряд не заметил потери бойца и «Яблочко» песню допел до конца».
Какие же это бойцы? Скорее – отряд анонимных певцов-алкоголиков, которым всё «до лампочки». Куда скакать, с кем, зачем? Неважно. Был бы кураж. Кавалеристы, едрён-батон! Хоть трава под ними не расти: «И в битве упоительной лавиною стремительной: Даёшь Варшаву! Дай Берлин! Уж врезались мы в Крым». Вот она, широты души, вот непредсказуемость – скакали в Европу, а оказались у Чёрного моря. Хотели как лучше, получилось как всегда. Промахнулись слегка. Бывает…
Неудивительно, что после подобных метаний приключались оказии: «Лихо конница прошла, а дивчина расцвела», – узнаём мы пикантные подробности из песни «Казаки». Тут действительно впору запеть: «Ну-ка дождик тёплой влагой ты умой нас огромною рукой. Напои нас всех отвагой, а не в меру горячих успокой!» Правда, не вполне ясно – это «Спортивный марш», или песня человека страдающего похмельем. Думаю, многие из вас живо представят, что я имею в виду. Лежит мученик. Ему ОЧЕНЬ плохо. И вот, ощущая невыносимую тяжесть бытия, он как в бреду шепчет: «Каждый может стать моложе, если ветра весёлого хлебнуть!». Именно так и рождаются подобные песни. С бодуна ведь, что только не мерещится – и дождь однорукий, и горящее поле конопли, и ветер молодильный …
В революционных и военных песнях я бы особо отметил ещё и элемент жестокости. В принципе оно и ясно: ЗДЕСЬ мы – хорошие; ТАМ они – враги или контра. И разворачивается натуральный ужастик, похлеще голливудского: «Возникай содружество ворона с бойцом, укрепляйся мужество сталью и свинцом. Чтоб земля суровая кровью истекла, чтобы юность новая из костей взошла!». Надо лишь заметить, что кровью истекает не земля, а наши с вами братья. «Хоть они порою были и герои, не поставят памятника им». Бог с ним, с памятником. Погибшим от него не легче. Из их костей может взойти разве что трава, да и то не сразу. Новая человеческая жизнь из костей не появится, если, конечно, не говорить о потенциальном клонировании.
Одним словом, продолжаем предаваться войне и разрушению. Да здравствует вечная борьба со всем и вся: «Мы раздуваем пожар мировой. Церкви и тюрьмы сравняем с землёй!». Дурное дело нехитрое. Ломать, не строить. Вот только кто будет тушить мировой пожар, и ловить оказавшихся на воле преступников. Наверно некто безымянный из песни «Старый марш»: «Он против контры шёл, наступая, в кожанке Щорса, в бурке Чапая». На месте чекистов я бы спросил, откуда у него личные предметы красных командиров. Ежели подарок с командирского плеча – хорошо. А вдруг это добыча мародёра? Что если он снял одежду с ещё не остывшего тела героя? Тогда перед нами натуральная контра и поступать следует адекватно.
Куда проще, когда война не гражданская, а отечественная и враг конкретный «День и ночь, партизанские вьюги над разбойной гудят головой». Исторически сложилось, что тайных интервентов наш народ не замечает. Они давно уже стали нашей неотъемлемой частью. Живут среди нас, плетут интриги. Только насчёт тех, кто «с мечом к нам придёт» мнение известно. Таким показывают почём фунт лиха: «Тропою тайной меж берёз спешили дебрями густыми, и каждый за плечами нёс винтовку с пулями литыми». Война с ними объявляется священной и вот уже «Вставай, страна огромная!». Затем народный гнев аккумулируется в жёстких выражениях: «Не смеют крылья чёрные над Родиной летать, поля её просторные не смеет враг топтать. Гнилой фашистской нечисти загоним пулю в лоб, отребью человечества сколотим крепкий гроб!».
И вот что интересно. Когда петух клюнет, даже в атеистической стране вспоминают религиозные понятия «Кровь фашистских псов пусть рекой течёт, враг советский РАЙ не возьмёт». Где тот рай, я вас спрашиваю? Куда он подевался и почему от национального сознания тянет чем-то принудительным даже в «Марше весёлых ребят»: «Когда страна быть прикажет героем, у нас героем становится любой!». Ведь жертва должна быть осознанной и добровольной. Грустно если чувства просыпаются только тогда, когда человека загонят в угол.
После войны появляются песни, поражающие скрытыми способностями советских людей. Оказывается, мы нация суперменов – «Людей-Икс»: «Наш острый взгляд пронзает каждый атом, наш каждый нерв решимостью одет». Словно в лучших традициях Левши, подковавшего блоху, мы, впервые в мире наладили производство сверхчувствительных киборгов. Это достойно Нобелевской премии. Возможно, поэтому в народе уже при советах царило ликование: «И радость никак не запрятать, когда барабанщики бьют: за нами идут октябрята, картавые песни поют».
А вот проявления любви у советских граждан в силу идеологии сдерживались. Но загнанную в глубину естества чувственность не удержать. И скрытый эротизм выплёскивался в мультфильмах и песнях. Одна из них всенародно любимая «Всё выше»: «Бросая ввысь свой аппарат послушный»; другая – «Молодёжная»: «Что мечталось и хотелось, то сбывается. Прямо к солнцу наша смелость пробивается! Словно колос наша радость наливается!». Хотя в целом, конечно же, пели и о работе.
Да так душевно, что слезу выжимали: «Ты ко мне приедешь раннею весною молодой хозяйкой прямо в новый дом. С голубым рассветом тучной целиною трактора мы вместе рядом поведём». Или ещё проникновеннее: «Лейся песня на просторе. Не скучай, не плачь жена. Штурмовать далёко море посылает нас страна». Правда, остаётся загадкой, для чего море нужно было штурмовать. Это же не крепость и не высота с вражеским пулемётчиком...
В песнях можно встретить даже пророчества. Например, о рождении из комсомольской среды Новых Русских Хозяев с обилием «баксо-зелени» на руках: «Выйдет в незнакомый мир, ступая по-хозяйски, в общем-то, зелёный, молодой народ». Но от излишнего рабочего рвения мужчин некоторые девушки явно страдали: «Ты, моряк, красивый сам собою, тебе от роду двадцать лет. Полюби меня моряк душою. Что ты скажешь мне в ответ, – с надеждой пели они. Но, моряк как волк, которого сколько не корми, все равно в лес смотрит. И в итоге, – Ты, моряк, уедешь в сине море…». Нехорошо, не по-мужски.
И видимо кое-кто понимал это и чуть погодя раскаивался: «И окурки я за борт бросал в океан, проклинал красоту островов и морей». Наверно этому способствовали письма, приходившие на борт корабля с Большой земли. Представьте себя на месте того парня: «Знай, мой сокол: ты далёко, но любовь со мной, будь спокоен милый воин, мой моряк родной!». Дескать, плавай милёнок дальше. Ты конечно «три в одном» – сокол, воин и моряк сразу, но… Ты далеко, а я живая. И лучше синица в руках, чем журавль в небе. Поэтому у меня и без тебя любви в достатке. Не твоей, правда, но что поделаешь. На безрыбье и рак – рыба.
Тема любви в советских песнях подчас забавна: «Расцвела сирень, черёмуха в саду на моё несчастье, на мою беду. Я в саду хожу, хожу, да на цветы гляжу, гляжу, но никак в цветах, в цветах я милой не найду». Так что расцвело – сирень или черёмуха? И если расцвело, то почему на беду, а главное – какую такую милую можно искать в цветах? Неужели Дюймовочку? Странный объект любви для здорового мужчины. Несоизмеримый. Уж лучше жить одному, чем с девочкой на ладошке. По крайней мере, с ума не сойдёшь.
А вот главного героя песни «Провожанье» спасать, по всей видимости, поздно. То ли дара речи лишился, то ли нервным тиком страдает. Хотя не исключён вариант, что он просто любит подглядывать, а сказать об этом девушке боится или не хочет. Эдакий человек-загадка, сторонник любви на расстоянии. Вот и мучается девушка, раздумывая, что бы это значило: «На закате ходит парень возле дома моего. Поморгает мне глазами и не скажет ничего».
А вы вслушивались в песню «Нежность»? «Так же пусто было на Земле, и когда летал Экзюпери. Так же падала листва в садах, и придумать не могла Земля, как прожить ей без него, пока он летал, летал… И дарила ему свою нежность». В каких отношениях французский лётчик был с землёй? Почему когда он летал, на ней было пусто? Все прятались, опасаясь падения самолёта? Хорош лётчик… И почему земля не может без него жить, какую такую нежность она ему дарит и каким образом? Вот вам реальный пример похмельного бреда. А мы ругаем за тексты Земфиру, Катю Лель, Лагутенко…
Песни словно зеркало нашего сознания, и раз в нём царит неразбериха, то нечего на зеркало пенять. Не нужно говорить, что раньше в песнях были СЛОВА, а сейчас джига-джига и трещинки. Не кривите душой. Незатейливых песенников хватает всегда. В семье не без урода. Просто сегодня всё это честно вылилось в узкую категорию попсы, а раньше «попсили» на государственном уровне. Да и какие могут быть думы, когда можно легко и быстро заработать большие деньги? Тяп-ляп и готово. Хавайте братья по разуму. И не вздумайте говорить, что мы не гениальны…
г. Багратионовск, 20.10.2004 г.