Арбузное счастье

 

    Боль в спине схватила внезапно, не давая возможности ни вдохнуть, ни выдохнуть. Она словно острыми клещами вонзилась в моё тело, ни на минуту не ослабляя своей мёртвой хватки. От этой боли темнело в глазах и страшно убывали силы. Казалось, подступила сама Смерть…
    В таком вот состоянии попала я в больницу. Медсестра, по встревоженному указанию врача, неоднократно делала мне обезболивающий укол. Но боль никак не отступала. Я металась на больничной койке, не находя успокоения.
    Лучиком света в этой непроглядной тьме неутихающей боли стали тёплые слова старенькой бабули, подошедшей  поднять сползшее одеяло:
    - Держись, милая, держись, касатушка. Знаю как это больно, сама терплю. Сейчас отпустит, куда она денется, треклятая. Ты лучше ляжь поудобнее, не двигайся сильно, боль-то она и поутихнет, -  а сама всё же побежала за врачом, убедившись, что мне совсем худо. Врача удивило, что при таких почечных коликах, несколько сделанных сильнодействующих уколов не принесли пользы, и потому назначил капельницу. Однако это только усугубило и без того моё несчастное положение: если раньше я вертелась от боли как хотела, то теперь и того не стало. «Ну, - думаю - Боже, помоги, если буду жить... А нет, так лучше не мучай»... А моя сердобольная соседка пуще прежнего сокрушалась:
    - Ну, потерпи немного, милая; вот сейчас точно полегчает. Нет бы сразу поставили ентову капальницу. Им-то что, не больно. Разве поймут нас, горемычных...
    Только через три часа неимоверных мук боль стала потихоньку отступать. Мой сотовый трещал на тумбочке без умолку. Мне, конечно, было не до звонков, хотя и понимала, что это беспокоятся мои дети и любимый. Но утешительного сказать им было пока нечего. Когда боль скорее утихла, чем ушла, я разглядела своих соседок по палате. Вот она  –  беспокойная, маленькая баба Аня, крепко подпоясанная пуховым платком, улыбающаяся густой сеткой морщин возле добрых глаз:
    - Ну что, милая, полегчало? Вот и ладненько, вот и полежи спокойненько.
    Другая, молчаливая женщина лет сорока, недвижно лежала на своей койке, не принимая никакого участия в нашем разговоре. А третьей больной оказалась совсем юная девушка, о которой я подумала с особым сочувствием. Мол, неужели и в её годы можно испытывать такую же сильную боль?! Она, скрючившись на постели, слегка постанывала. «Ну, что ж, одной скучать не придётся», успокоилась я. Как-то особенно проникшись в то время творчеством Луизы Хей, я беспрестанно спрашивала себя: «Для чего мне эта боль? Какой в этом знак?» А баба Аня в это время подошла с протянутой в руках поллитровой банкой:
    - Вот, дочка, без банки не вздумай мочиться. А то и не заметишь, как рОдишь.
    - Что рОдишь ? - от её слов у меня  округлились глаза.
    - Как что, камешек конечно. Енто ведь он не даёт тебе покоя. Сидит себе в каком-нибудь канальчике и сверлит. Ты, милая, пей побольше жидкости. Глядишь, протолкнёшь его к выходу скорёхонько. Уж поверь, знаю что говорю. У меня их в жизни было столько, что в платочек скоро умещаться не будут. Всех миленьких собрала, на память. Ещё в молодости заболела, когда  сына родила. Тогда и молиться научилась. А как же, умирать-то неохота, сын у меня совсем уж маленький был. Вот и просила у Бога времени поднять малыша на ноги. А там и пошло, и поехало, то детей рожала, то енти камушки по очереди. А Бог, слава богу, не Тимошка - видит немножко. До сих пор жива, внуков вырастила, правнука имею. И, не унывайте касатушки, мы их, миленьких, рОдим, и дальше как новенькие пойдём... Меня в ентот раз боль в саду застала, между грядками. Ну, думаю, пройдёт. В дом сходила, таблеток несколько глотнула, назад иду. Пора ведь такая, не до болячек уж, огород поднимать надо. Ан нет, зараза, не унимается. Пришлось дочь беспокоить,на помощь звать. Я ведь к ентой боли привыкшая, уже родной сделалась. В году по нескольку раз в больницах бываю. Спасибо докторам, здесь умереть не дадут. Поживём ещё, мои хорошие, дела нас  ждут, нечего разлёживаться. Ну-кося, пейте-ка все воды как можно больше, и  -  в туалет, рожайте уж «деток» своих. Я вон за сегодня двоих принесла, -  и стала показывать нам свои скорее не камешки, а песочки размером по два-три миллиметра.
    Мне  приятно было слушать успокаивающий голос бабы Ани. Столько пережил человек на своём веку, а держится молодцом, и при этом забавно размышляет о таком серьёзном заболевании, как мочекаменная болезнь. Наверняка восьмой десяток разменяла, а весёлая, живая, впору нам молодым позавидовать.
    Прошёл день, принесший мне такую боль, что я подумала: "Ничего в жизни случайного нет, тем более болезни. Буду думать". В боку немного потягивало. Понемногу в палате установилась тишина.
 
    Утро было более словоохотливым со стороны моих соседок. Мне тоже стало намного легче. Позавтракав и удобно расположившись на кроватях, мы продолжили дружный разговор. Баба Аня принесла в банке ещё одного виновника её страданий.
    - Смотрите, милые, как баба старая успевает рожать. Что ж вы-то, молодые,когда рОдите?
    - Ой, баба Аня, мне и так больно...  вы так смешно говорите, как будто и вправду рожаете, - заойкала,смеясь, самая юная из нас, Оксана, -  ну,разве старые женщины рожают?
    - А чё вы смеётесь? В жизни такие истории бывают...  Вот, знаю такую. Сказал бы кто, не поверила бы...

    ...История эта в нашем посёлке случилась, из уст в уста ходила, прямо сказочная, - начала свой рассказ баба Аня, -  лично я енту бабу плохо знаю; но слышала, зовут её Даша. Баба как баба, ничем не приметная; ни ентой, как его, красотой, ни фигурой не вышла. Годков ей много, под шестьдесят. По мне, так молодая ещё. Замужем не была, жила совсем одна: ни семьи, ни детей. А хозяйственная: скотины полный двор, сад, огород, да и дом не маленький. Как одна со всем управлялась, удивительно... Скорее, хозяйство и стало её утешением. Так и отчаялась Даша ждать любимого-ненаглядного... Говорят ещё, что она страсть как арбузы любила. В любом виде: свежие,солёные, не важно. А в посёлке том  одна семья корейская уже несколько лет проживала. Так семья ента такие арбузные плантации выращивала, что по осени вся деревня объедалась. Даша арбузы эти покупала мешками, до Нового Года умудрялась их свежими сохранять.
    Однажды, говорят, набрала она их четыре мешка, а как увезти, не знает. В её маленькую тележку не помещаются. Вот она и зашла в первый попавшийся дом за подмогой. Сразу во дворе встретилась с мужчиной лет сорока, крепкого телосложения, попросила помощи. Он ни слова не говоря, пошёл за ней, прихватив большую тележку. Даша–то всё воркует и воркует по дороге, мол спасибо, да спасибо, а он до дому ни слова не проронил. Дашу тоже болтливой не назовёшь, да и некогда ей было по подругам бегать. А вот с хорошим человеком поговорить любила. Ох и глянулся ей ентот мужик: молчаливый такой, а взгляд глубокий на диво. Арбузы  справно, легко доставил куда надо. Не услышав от своего помощника ни единого слова, Даша-то сразу и догадалась, не тот ли это немой Иван, про которого как-то  слыхала  от соседки. Присмотрелась повнимательней: ну, не красавец, конечно, а мужик хоть куда, в хозяйстве пригодился бы. Она, робко ему так, чаю предлагает, от чего он твёрдо отказался. От денег же чуть не кинулся как чёрт от ладана, а вот руку дал пожать, нежно так, трогательно, что щёки Даши вспыхнули огнём, ровно у школьницы. Боже ж ты мой, правильно, рук–то мужицких давно не держала, поди. Как будто тёплая волна побежала прямёхонько к сердцу от его горячих ладоней.
    Он-то  ушёл, а Даша никак не могла унять себя. «Чего енто, сердце так зашлось - думала она -  в мои-то годы уж страшно, поди; до аритмии недалеко». Успокаивала она себя, успокаивала, ан не получается, всё бьётся, да бьётся оно, что ни на шутку испугалась: «Не девчонка уж поди, чего так разволновалась, старая, мужиков что ли не видела?». Но нет-нет и постанывало сердечко...
    А через два дня глядит  -  ентот мужик, как ни в чём не бывало, на её дворе дрова рубит. Оно ж верно, дрова на зиму нужны, всё ж баня вон есть, только опять волнуется наша Даша. А  мужик-то работает себе, ловко так, быстро. Даша искоса поглядывает на него, да любуется: слаженно у него всё получается. На радостях своего знатного квасцу вынесла; мужик пьёт, а она не нарадуется. Смотрит и не насмотрится, а он если глянет на неё  -  своим взглядом всё скажет! Вот не думала Даша, что без слов человека понимать будет.
    После того случая Иван-то, без приглашения, запросто стал заходить. Она только успевала ему дела находить по хозяйству. А оно давно нуждалось в руках мужских: то забор покосился, то насос водяной чинить надо, да и со скотинкой дел невпроворот. Только сейчас, может, Даша и стала понимать, как без мужика плохо, и  радовалась кажному его приходу, что дитя малое. Щебечет без умолку! И покормить его любит, все свои рецепты разыскала, жарит-парит, прямо-таки кудесницей заделалась. И всё ей в радость! Уж и не знала, как Ивана благодарить! Сколько теперь счастья появилось. Не думала, не гадала, как прошлое постылым будет. И походка мягкой, да лёгкой сделалась, а глаза светятся, точно  солнышки. Помолодела прямъ, лет на десять!
    Однажды, провожая Ивашу, уж так его называть стала, у калитки-то вдруг вся и приникла к его плечу; думала, сердце остановится. Разве ж нужны тут слова, коли душа душу понимает. Когда просто хорошо им вдвоём. А уж чай-то вместе пить да в глаза друг другу смотреть, так и самим любо-дорого...
    У Иваши тоже было хозяйство. Как он поспевал на два дома, сам бог знает. Вот так в один день и порешили, Даша вслух, а Иваша молча, объединить два хозяйства, а его дом продать. Поняли они: чего тянуть, время дорого. И зажили, говорят, душа в душу  -  словоохотливая Даша и немой Иваша...
    Год спустя набрали они опять арбузов  -  до следующего урожая наесться, да впрок насолить. А местные сплетницы-завистницы так и ехидничают: «Вот Даша-то счастливая, в шестьдесят лет любовь нашла».
Как–то в магазине, покупая продукты, услышала она в свой адрес слова такие:
    - Ой, что-то ты, Даша, как на дрожжах поправляешься; уж не понесла ли с мужем-то молодым?
    - Что вы, с ума сошли? В мои-то годы  -  такое говорить... Енто я от арбузов прямо пухну, ужасть как их люблю. Ем их и ем, да хлебом закусываю. Самой порой кажется, что всё в животе начинает бурлить и шевелиться.
    - Ой, смотри, дошевелятся твои гарбузята.
    Месяцев несколько спустя родилась у них девочка, здоровая, красивая, белокурая такая, прямъ ангелочек.
    Думаете, на том их история закончилась? Ан нет. К тем корейцам, что арбузы разводят,  приехал  какой-то знахарь ихний. Так вот, он и взялся лечить Ивашку. Так, говорят, что Иваша после лечения того заговорил. Правда, медленно и по слогам. И первым его словом было: Да-Ша.
    А девочку их я сама видела. Как-то пришлось по делу в ту сторону посёлка съездить.  Гляжу, идут куда–то: Даша рядом, а отец дочку на плечах несёт. Хорошенькая такая, с косичками в бантиках синих.
    Вот и неизвестно, милые, когда молодость начинается: когда просто молодой, али когда  любить начинаешь по настоящему...

    Так завершила свой сказ баба Аня, и замолчала на время. В палате воцарилась тишина, казалось, все обдумывают услышанное. Мне эта история была особенно интересна. Уже полгода я встречалась с мужчиной намного моложе меня. Хотя мы понимали оба, чем может всё закончиться, несмотря ни на что решили радовать друг друга. И потому рассказ бабы Ани  перекликался с  моими переживаниями. Ивашка очень напоминал моего дорогого. Такие же красноречивые глаза, честный, открытый до глубины сердца взгляд. Наверное, каждая женщина в палате думала о своём, сокровенном, пока первой не заговорила молчаливая соседка, Ольга:
    - А мне повезло. Я свою любовь рано встретила, ещё в институте учились. Да вот... Мы как будто были созданы друг для друга. Недолго думая поженились. Я ему дочь родила. Прожили девять лет. Вроде бы всё хорошо было. Сама не знаю, как потеряла его. Не сберегла нашу любовь. Ушёл он к другой. Разве я могла такое представить. Думала навеки судьба соединила. Чуть не умерла от горя, всё по больницам отлёживалась. Тогда  впервые и  про почечные колики узнала. До сих пор маюсь. Жду его; надеюсь, вернётся; дочь у нас ещё маленькая. Уж не нарадуется, когда папа приходит. Мне на утешение и на мучение. Сейчас только и оценила его. Таких нет.
    - Будет тебе, милая, молода ты ещё. Верить надо. И ждать уметь! А бог он для кажного половинку посылает. Радоваться надо жизни, глядишь к ентой радости кто и прилепится. Отпусти его с богом. И к тебе Счастье придёт. Оно-то ведь горемычных-то не любит.
    За этими разговорами и обед наступил. Отобедав, я решила созвониться с родными. А то вчера лишь успокоила сообщениями, мол, стало получше. И милого звонок уже за полночь застал, сонную. Он спросил: « Дорогая, тебе сильно больно? Думаю всё о тебе, не спится». На что смогла лишь ответить: «Спи, дорогой, всё хорошо».
    Дочь с внуком собрались меня навестить, чему я несказанно обрадовалась. Внук для меня как «бальзам на душу». Тут же попросила дочь принести необходимую мне литературу. Да и потом, что ещё делать в больнице? Сам бог велел лежать и читать! Глядишь и поймёшь причину своей болезни.
    Баба Аня шёпотом произносила какие-то слова молитвы. Это у неё было за привычку перед  любым сном благодарить Бога за все блага, которые даёт. Я ей тоже мысленно пожелала долгих лет жизни. Рассказ её так тронул мою душу, что я решила его когда-нибудь написать.
    Внутри меня в последнее время происходили какие-то изменения. Я чувствовала пробуждение новых чувств. Осознание любви. Конечно, я и раньше любила, но скорее не понимала смысла этого чувства. Хотела, чтобы меня любили, баловали, заботились обо мне. А сама не умела этого делать. Жила как все, лишь бы жить. Просыпалась для жизни, чтобы вечером уставшей ложиться спать. А сейчас всё не так! Как будто любовь есть нечто Живое, которое просит к себе особого внимания. Как младенец, требующий заботы.
    В палате тишина, а я думаю о любви. Как хорошо. Скоро внучек придёт. Благодаря ему, я наверное и почувствовала настоящую, безусловную любовь. Закрыв глаза, я наконец задремала. В открытое окно струился летний тёплый ветерок, радуя свежестью. «Как же хорошо быть здоровой» были последние мысли.
    - Мама, ты где? Выглянь в окно! – услышала я во сне голос дочери, которая стояла почти под моим окном. Я на удивление живо кинулась к окну, не успев толком проснуться:
    - Здравствуйте, мои золотые, мне, слава богу, лучше.
    - Хорошо выглядишь, мам; давай лежи, не торопись, лечись. Мы до сих пор перепуганы, ведь никогда ни на какие болячки не жаловалась, а тут, на тебе... Я тебе кушать приготовила, и книги твои любимые принесла. Жить не можешь без них.
    А внук-то мой на меня и внимания не обращает. Мы с дочерью на время про него и забыли, пока он сам не дал о себе знать:
    - Баба, на, -  и протягивает что-то в маленьких ручонках. Когда дочь передала, то это оказались обыкновенные  мелкие  камушки, лежавшие на обочине асфальтовой дорожки. Но тогда я совсем не придала значения этому чудному подарку полуторагодовалого малыша. Быстро закинув их в карман халата, я залюбовалась внуком, никак не нарадуясь счастью видеть его.
    Дети ушли. И лишь тогда мои руки ненароком нащупали камушки. Что же это значит? В продолжение мыслей я взяла книгу Луизы Хей и прочитала причину моего заболевания: почечные камни – сгустки нерастворённого гнева; неотпускание проблем прошлого. Так и есть! Почему именно сейчас, когда я стала себя чувствовать счастливой, вдруг во мне «заговорил» камешек? Ведь, как я понимаю, он образовывался годами. Причём, благодаря моему упрямству молчаливо всё терпеть и обижаться. Как говорится, неся камень в себе. И продолжая жить в нелюбви, ради детей. А были ли они счастливы от этой моей жертвенности? Вот и итог -  болезнь. Теперь, как никогда, я стала понимать, что ко мне пришло новое осознание жизни. Думаю, в связи с этим, изживший себя «почечный камешек», уже не может оставаться  там, где он раньше находился. Может, именно сейчас я по настоящему начала жить и радоваться. А моё тело старается мне помочь, отторгая из него всё ненужное.               
    Пока я философствовала, соседки сходили на полдник. Мне дочь принесла столько гостинцев, что впору делиться, чем я и занялась. И компота на всех хватит, теперь держитесь, почки! А интересным оказалось в больнице лежать: и родные больше внимания уделяют, и знакомства новые, а уж про думы-размышления вообще молчу. Надо человеку чаще бывать наедине с мыслями, разговаривать с самим собой. Кто же нас поймёт лучше всего, если не мы сами? Именно в больнице яснее всего до меня стал доходить смысл любви к себе.
    К бабе Ане пришла дочь с полными пакетами и начала угощать маму. Они тихонько шептались у себя в уголке. А Оксана, крепко обвязав себя  пелёнкой, весело и оживлённо щебетала со своими родными, стоявшими под окном. Оля лежала с открытыми глазами и поглаживала левый бок.
    Я вновь раскрыла книгу и продолжила изучение методики:  чтобы вылечить какой-то орган, надо мысленно, лучше вслух, направить к нему свою любовь и много раз повторять одно и то же доброе пожелание, полное веры  что с каждой минутой идёт волшебное исцеление. Мне уже  приходилось убеждаться в верности методики, поэтому я усердно и с чувством начала шёпотом повторять: «Я легко расстаюсь с прошлым и приветствую всё новое. Мои почки эффективно уничтожают всё то, что прежде отравляло мой ум. Теперь я выбираю те мысли, которые создают мой собственный радостный мир. В моём мире всё совершенно и уравновешенно. Я люблю и ценю мои почки».
    Наверное, на это ушло более часа, как вдруг появилась тупая боль в правом боку. Тут же отложив книгу, я удобнее улеглась на кровати, тепло укутавшись одеялом: «И зачем только читала я это?»  Боль хоть и была терпимой, но мне становилось страшно от мысли, чем она может грозить. Лежу, терплю, никому вида не подаю. Однако, чуткая баба Аня, вскоре проводив дочь, подошла ко мне со словами:
    - Что, милая, опять болит? Лица на тебе нет. Ничего не поделаешь, пока не вылезет, не отпустит. Ты лучше бери-ка компотику и твоё дело пить и пить.
    - Спасибо, баба Аня, но я его уже столько выпила, что в животе булькает, -  отказываюсь я.
    - Ничего, только на пользу будет  -  подала она бокал. - Выпила бы много, касатушка, уж побежала бы в туалет. Ну-ка, давай приподнимись.
    Поддавшись её уговорам, я выпила компот. А боль нестерпимее. Правая почка всё сильнее и сильнее напоминала о себе, и я уже почти кричала от боли. Тут вдруг и вспомнила про камушки внука, достала их из кармана халата. Держа их, как самых родных, мысленно стала просить помощи. В такие минуты отчаяния начинаешь верить во что угодно, лишь бы полегчало. Потому наверное в самый последний момент и обращаются люди к Богу. И настолько сильна вера в этот миг. Взяв в одну руку все камушки, в другую  -  банку, я полусогнувшись пошла в туалет...
    Когда вернулась, боли не было, почти никакой. Глаза мои сияли от счастья! И всем взором были обращены на дно банки, где лежало что-то наподобие маленького ершистого комочка. Его трудно назвать камешком, скорее крупным песочком. Я смотрела на него и не могла поверить, что столь крохотное вещество может вызывать такие муки. И первая с кем я поделилась своей радостью, была, конечно, моя милая, добрая бабулечка Аня.
    - Смотрите,что это? Неужели этот гадкий, колючий горошечек так мучил меня несколько часов? Ведь он такой малюсенький.
    - Енто он и есть, милая. Молодец, выродила наконец! Вот и ладно, теперь полегчает.
    - А я уже никакой боли не чувствую. Так хорошо стало, что петь хочется, и домой скорее бежать.
    - Не торопись, доченька. Завтра доктора придут, посмотрят и определят. В больнице не оставят, здесь здоровых не держат, -  гладила она мою руку, в которой лежали  чудодейственные камушки. Вспомнив про них, я раскрыла ладонь и показала бабе Ане эти сокровища, рассказав ей о их появлении. На что бабушка, озорно и весело подмигнув, сказала:
    - Вот так молодец твой внук, прямо волшебник! Он ведь заранее тебе сказал, милая, что всё будет хорошо. А камешки енти как знак божий, доченька...  А ну-ка в постель, и  не прыгай теперича. Отлежись до завтра. Глядишь и побежишь к своему внуку целенькая и здоровенькая.
    Обежав любопытных соседок, с удовольствием показывая им своего «первенца» (дай бог и последнего), я счастливая легла на кровать. Даже дыхание изменилось  -  стало лёгким и свободным. Жизнь заиграла яркими красками. Значит, ещё поживём! Значит, я освободилась от  «ран прошлого» и открылась навстречу новой жизни. При таком состоянии хочется летать, петь, танцевать. Но, увы...  Петь нельзя. Во дворе ночь. А в больнице уже тишина. Надо спать.

    Утро для меня было лёгким и счастливым. Бабу Аню и меня выписали, так как УЗИ показало, что почки и каналы чистые, в чём я и сама уже не сомневалась.
    Выхожу в новый удивительный мир, где меня ждут мои любимые, родные люди. Теперь я знаю   точно, что: ПОКА ЛЮБЛЮ  -  БУДУ ЖИТЬ!