Конфликт на очистных

                ШАГ  ВПЕРЕД, ДВА НАЗАД     (В. И Ленин)       (повесть)               
                Глава первая.
                Солидная организация
----  В вашем возрасте надо уже сидеть дома, - сказала, вроде бы, доброжелательно молодая сотрудница отдела кадров. – Работа, куда Вы устраиваетесь, не для Вашего возраста.
     В голосе молодой, накрашенной, с удлиненными ресницами и глазками, кокетливо поблескивающими из-под этих, кажущимися лохматыми, ресниц, Петру Ивановичу послышались насмешливые нотки.
----  Я ещё не пенсионер. Мне всего пятьдесят… с половиной. Разве я так плохо выгляжу? - в свое оправдание, полушутя, ответил Петр Иванович.
---- У нас шахтеры в пятьдесят на пенсию уходят.
    Молоденькая сотрудница была похожа на цветок полевой лилии. От неё пахло дорогими духами. Порхающие ресницы, розоватые мочки ушей, с подвешенными на них длинными серёжками, красиво уложенные на голове волосы: всё в ней было кичливым, требующим внимания со стороны мужской части населения.  «Разве вы не видите, какая я красивая!?» - говорила вся её внешность. «Ох, и достанется кому-то – подумал Петр Иванович, - длинным век покажется!». 
 ----  Я же не в забой устраиваюсь, а на очистные сооружения.
      Молодая сотрудница оценивающе присмотрелась к посетителю.  Перед ней стоял ещё не совсем старый мужчина в шляпе, с хитрым прищуром глаз, в котором угадывался юмор. Красный в белую крапинку галстук, белая рубашка. Из-за стойки высились прямые плечи. Выглядел Петр Иванович солидно. Но молоденькой сотруднице он показался уже не пригодным для физического труда. Она взмахнула ресницами, как бабочка крыльями, придирчиво ещё раз прочитала заявление. Всё в нем было в порядке – подписи  начальника участка и самого директора рудника, и передала его старшей сотруднице, сидевшей поодаль от стойки, за отдельным столом, уставленным телефонами и электронной аппаратурой.
     «Солидная организация!» – подумал Петр Иванович, - оглядывая просторный кабинет отдела кадров.
    Старшей сотруднице было, пожалуй, уже за сорок, но выглядела она вполне респектабельно  в соответствии с обстановкой кабинета.  И одежда, и стрижка, и лицо были ухоженными. Волнистые волосы красиво уложены и приколоты шпильками, брови подведены, губы подкрашены, хотя и не так броско, как у молодой сотрудницы, но Петр Иванович не мог не отметить её импозантности. Старшая сотрудница так же придирчиво просмотрела заявление и попросила документы. Петр Иванович подал паспорт, трудовую книжку, удостоверение мастера санитарной очистки,  диплом об окончании института.
      «Да… - опять ворохнулось в голове Петра Ивановича, – Это уже не деревня! Ничего не скажешь - ГОРОД!»
         Старшая долго рассматривала документы Петра Ивановича, потом достала из стола новую учетную карточку и стала заносить в неё данные его документов.
     Петр Иванович терпеливо ждал завершения процедуры оформления. Он был рад  удачному результату его хождения по цехам и кабинетам столь почтенного предприятия. Ему, бывшему ещё вчера сельскому жителю, светила в будущем жизнь городская, полная, как ожидал он, новых впечатлений. «Солидная организация! - еще раз отметил для себя Петр Иванович. - Не то, что мой бывший совхоз!». Он сам двадцать лет назад вот так же сидел по ту сторону стойки в отделе кадров совхоза. Не было у него ни помощницы, ни компьютера, ни множительной техники, был только телефон, арифмометр да девятьсот человек штатного состава. «Ну, в руднике-то, наверное, тысяч пять работников наберётся?!» - думал он, дивясь комфорту и размерам кабинета.
    Шел 1998-й год. Перестройка, объявленная Михаилом Сергеевичем, закончилась развалом Союза ССР. Россия перешла на путь строительства нового-старого строя  -  капитализма. Бушевал кризис в одной, отдельно взятой стране. Дефицит бюджета, образовавшийся из-за хищнической приватизации государственных предприятий, опустошил кассы банков и предприятий, карманы граждан. Процветал товарный бартер. Заработная плата задерживалась в бухгалтерских ведомостях или отоваривалась в складах и магазинах. На предприятиях и в организациях образовался кадровый излишек. Устроиться куда-либо на работу стало проблемой номер один. Но Петру Ивановичу повезло. В руднике работал его однокурсник, и работал на высокой должности в управлении рудником. Он-то и помог Петру Ивановичу довольно легко пройти кадровый отбор, тем более, что Петр Иванович до того проработал четыре года в должности теплотехника в родном совхозе. В его ведении было пять котельных, разбросанных по райцентру и деревням, и он был хорошо осведомлён в работе по теплосетям, водопроводу, канализации и самим котельным. Работа на очистных сооружениях города, которые находились в ведении рудника, требовала знаний и навыков именно в этой области.  Петр Иванович устраивался  в качестве простого монтажника санитарно-технических систем. Должность монтажника с.т.с. звучала солидно, но фактически это была должность простого сантехника, которому вменялось в обязанности не только монтировать эти самые системы, но и обслуживать их, то есть лазить по колодцам теплосетей и канализации в пределах самих очистных сооружений. Этот переход с должности теплотехника на должность простого сантехника Петра Ивановича нисколько не смущал. Рудник – это уже не совхоз. Городские очистные сооружения – это уже не совхозные бесконтрольные стоки. Дай Бог прижиться хотя бы в этой должности. В совхозе ему частенько приходилось выполнять работу то сантехника, то кочегара. В совхозе, в отличие от госучреждений и производственных предприятий, ощущался кадровый дефицит, так как многие стремились из обнищавшего сельского хозяйства сбежать туда, где ещё что-то платили. Ужасно хромала как трудовая, так и производственная дисциплина. И чем глубже погружалась страна в «новый» строй, тем труднее жилось крестьянам. Не выдержал этого погружения и Петр Иванович.
    И вот он стоял в кабинете отдела кадров рудника и ждал конца процедуры оформления его на работу.
----  Вы работали в сельском хозяйстве теплотехником? – спросила сотрудница. – Что-нибудь заканчивали по этой специальности?
----  Увы, нет. По специальности я агроном, а теплотехником был вынужден работать последние четыре года.
----  Почему? Разве агрономы не нужны сельскому хозяйству?
----  Нужны,  -  ответил Петр Иванович. – Но в кого только не переквалифицируешься в связи с перестройкой.
    Поработать теплотехником его упросил директор, с которым он был в приятельских отношениях.
    Старшая сотрудница понимающе кивнула головой, а молодая взмахнула  на него ресницами. Петр Иванович понял, что стена отчуждения, воздвигнутая сразу после его появления в кабинете, пробита.
----  Я занесу Вас в резерв на выдвижение, - старшая благосклонно взглянула в его сторону. – У Вас вон и диплом красный, - она помедлила, - агронома…
    Петр Иванович тоже склонил голову, но промолчал. Выдвигаться куда-либо выше он не планировал. До пенсии оставалось не так уж и далеко. Он надеялся, что в руднике нет такого разброда, какой происходит сейчас в  сельском хозяйстве, надеялся спокойно доработать, отдохнуть от того напряга, того воза, какой он тянул в совхозе, разрываясь между селом и деревнями, не имея для передвижения специального транспорта, заменяя собой прогульщиков и неумелых. Благо, что у него был транспорт свой, который он и использовал на полную мощность, не получая за это никаких доплат или поощрений.
    Наконец оформление было закончено. Он получил направление, и с завтрашнего дня обязан был приступить к работе.
Спускался Петр Иванович с третьего этажа медленно. Ступеньки, ступеньки, коридор, двери налево, двери направо. На дверях блестящие таблички с названиями кабинетов. Бухгалтерия, в которой через открытую дверь было видно множество столов. Плановый отдел такой же многолюдный, конструкторский, транспортный и много, много других кабинетов, запомнить и понять, чем они руководят, незнакомому с поверхностными и подземными работами человеку, было не под силу. Выйдя на улицу, Петр Иванович пересек улицу и сел на скамью напротив здания рудоуправления. Идти в квартиру, которую он снял здесь, в городе, не хотелось. Он там будет в одиночестве, а тут машины снуют по центральной улице, высится огромное здание рудоуправления, сзади за скамьей раскидистые ели, площадь, перед городским Домом Культуры. Сухо, тепло. Июньский воздух прогрет градусов до тридцати. Но не жарко. Чувствуется озоновое дыхание соснового бора, окружающего город, влажное дыхание реки, протекающей в сотне метров от центра. Вон и могучие кедры вокруг стадиона за Домом Культуры наливают свои орешки вкуснейшим соком. Запах хвои. Красота, да и только! «В раю люди живут! - восхищался Петр Иванович. Он видел едва ли не в каждом окне рудоуправления кондиционер - Шикарно живут!». Невдалеке за рудоуправлением высились горы, крутые, со скалами и нишами. По скалам прыгали домашние козы, не боясь сорваться и скатиться вниз, прямо в огородики горожан.  От созерцания такой идеалистической городской картинки на душе у Петра Ивановича почему-то становилось грустно. Как сравнение с этой городской картинкой всплывал в памяти родной совхоз. Там намечался окончательный развал. В домах по деревням кое-где окна стали затягивать пленкой. И центральная контора, вроде не так давно построенная, скривилась, и половина коровников опустели, и зарплату совсем перестали платить, и технический парк износился, не хватало не только рабочих, но и руководящих работников. От того-то, и пришлось Петру Ивановичу переквалифицироваться. Надо же было сохранять то, что досталось АОЗТ, от социалистического прошлого. От прощания с совхозом у него в душе образовалась рана. Да и как ей не образоваться, если совхозу были отданы лучшие годы жизни, где он прошел путь от простого скотника до заместителя директора.  «Ах, совхоз, совхоз! Будешь ли ты когда-нибудь жить так, как живет вот этот рудник?» - задавал себе Петр Иванович безответный вопрос.
               

               




            ШАГ ВПЕРЕД, ДВА НАЗАД глава вторая
                Глава вторая
                Лариса Николаевна
     Сегодня она проснулась  с чувством непонятной тревоги. Пока одевалась, умывалась, завтракала, все казалось, что-то не на месте. А что? Все, вроде бы, так же, как и каждый день. С детьми вчера по скайпу разговаривала, муж на курорте и тоже звонил, что все у него нормально. На работе никаких осложнений не предвиделось, но что-то, вот, и где-то было не так. Она  ещё раз и пристальней осмотрела спальню, зал, кухню. Нет. Все было, как было. Повертелась у зеркала, рассмотрела себя со всех сторон. Нет, и здесь все было на месте. Юбочка,  кофточка, прическа, фигурка, улыбка… Она показала себе в зеркале язычок. Но и это не помогло.  С чувством тревоги она и поехала на работу.
 
----  Здравствуйте Лариса Николаевна, - поздоровался Рябцев. Он видел табличку на двери кабинета с фамилией и именем его хозяйки.
 ----  Здравствуйте, - пропела серебристым голоском женщина тоненькая, как Гурченко в фильме «Карнавальная ночь», с таким же кукольным лицом и зазывающим взглядом. – Вы ко мне? Присаживайтесь.
 
      Коротенькая стрижка, покатые плечики прикрытые синим платком, тоненькие брови над подсиненными веками усиливали её похожесть на куклу. А карие с прищуром глазки, бросающие в вашу сторону каленые стрелы немых вопросов, говорили о том, что женщина она незаурядная, обладающая не только привлекательностью, но и интеллектом.
    Петр Иванович представился и подал направление. За дверью с табличкой «Технолог» он  не ожидал увидеть такую красавицу. Город продолжал удивлять.
 
    Лариса Николаевна взглянула в направление и перевела изучающий взгляд на  Рябцева. Несколько секунд пролетело, прежде чем симпатичный технолог задала вопрос:
----  А не тяжеловато ли Вам, Петр Иванович, придется в должности монтажника? Неприлично спрашивать, но я, как лицо официальное, имею право: сколько Вам лет? 

    Петр Иванович присел на стул стоящий сбоку стола и назвал свой возраст.
----  Я бы Вам столько не отмерила.
    «А сколько Вам?» - Петр Иванович хотел задать такой же вопрос симпатичному технологу,  но воздержался.
----  Спасибо за комплимент. – Поблагодарил он. – А насчет «тяжеловато» признаюсь, я не в царских палатах рождён, и не в райских садах жил и работал.
    В глазах Ларисы Николаевны заиграли задоринки.
----  Хороший ответ! Но я Вам правду говорю: Вы на пятьдесят не выглядите.
----  На все семьдесят?

    Лариса Николаевна секунду смотрела на него со значением.
----  А Вы, оказывается, человек с юмором! Это делает Вам честь. Я бы Вам дала не больше сорока. Вы молодо выглядите!
----  И под началом такого молодого и красивого руководителя мне придется работать!? – запустил Петр Иванович ответный комплимент.

    Лариса Николаевна зарделась.
----  Расскажите коротко о себе. Я же, как руководитель, обязана знать, кто у меня под началом ходит…
----  О! Я прошел огонь и воду! – начал некую игру Рябцев, не очень-то желая раскрывать все карты сразу.
----  А здесь, на очистных, значит, Вы хотите пройти ещё и медные трубы?
----  Я бы этого не хотел, достаточно огня и воды.
----  Пройдёте, пройдёте, только медных у нас нет, все либо железные, либо чугунные…

----  Если прикажете, если надо, пройду и их. У такого красивого руководителя пройдешь и Авгиевы конюшни…
----  Ну, у нас не Авгиевы конюшни, но что-то похожее. Вы уловили душок, какой витает над сооружениями?
----  Не успел еще. Уловил только ароматы, что исходят от Вас…
----  А Вы льстец! Наверное, не одна пострадала за Вас?
----  Пока только одна.
----  Не верю! Ладно, не хотите раскрываться – не надо. Все равно потом все узнаю. Какой Вы скрытный!
     Петр Иванович только плечами пожал, дескать, какой есть, такой и есть.

    Лариса Николаевна решила, что рабочий кабинет – не место для амурных игр. Она давно усвоила, что работа - это работа, а личная жизнь - это личная жизнь. Она потушила в глазах задоринки и сказала серьёзно:
----  Идемте, я Вас познакомлю с бригадой, с кем Вам придется работать. Сегодня никакой работы! Походите, присмотритесь.

    От операторской, где и находился кабинет технолога, до бойлерной, где,  проводилась раскомандировка, метров пятьдесят, они шли несколько минут. За это время не произнесено было ни слова. И Лариса Николаевна, и Петр Иванович чувствовали после разговора в кабинете возникшую между ними интригу. Петр Иванович чувствовал еще и напряжение от того, что вот рядом с ним идет женщина, как сказал бы известный герой из кинофильма «Кавказская пленница»: «Комсомолка, спортсменка, красавица». А он рядом с ней старый и неуклюжий.

От Ларисы Николаевны излучалась такая женственность, сексуальность, и сексапильность, что Петр Иванович старался идти не совсем рядом. Она же, проницательным женским взглядом увидела в новом работнике крепкое мужское начало, характер. Несмотря на почтенный возраст, Петр Иванович был крепок телом, так же крепок духом. Лариса Николаевна почувствовала в нем эту силу.   Она, как любая нормальная женщина, тянулась к  такой силе. Молчание говорило больше, чем какие-либо слова. Петр Иванович её заинтересовал. Лариса шла, склоняя голову, будто разглядывая носки своих туфель, но взгляд её косил в его сторону.

 Юбка-плиссе не скрывала коленок, обтянутых ажурными колготками. Из-под белой кофточки выпирала остренькая грудь. Петр Иванович не осмеливался заговорить, не осмеливался напрямую взглянуть в её сторону, но краем глаза видел и отмечал все её достоинства. Все её достоинства оттенял еще и легкий, расписной зонтик.
      
       В помещении бойлерной гудели насосы, от бойлеров несло жаром, но снаружи шел, неизвестно откуда взявшийся, дождь, потому и весь штат слесарей сидел в жарком помещении. Вчера была такая идеальная погода, а сегодня вот вдруг пошел дождь. Для местных жителей такое, наверное, было не в диковинку. Городок разместился в узкой пойме горной реки, а потому растянулся вдоль неё на целый десяток километров. С обеих сторон реку зажимали высокие горы. Петр Иванович даже подумал: «Крышу можно поставить над рекой и городом!» Тучи появлялись над городом, неожиданно выплывая из-за высоких гор.

---- Вот, мужички, вам новый работник, Петр Иванович Рябцев, - представила Лариса  Николаевна Рябцева бригаде. – А это наша надежда и опора, - обратилась она уже к Рябцеву и провела ручкой в направлении сидящей бригады. - Владимир Николаевич Сяглов – мастер, Сергей Александрович Меньшиков – сварщик, Олег Павлович Пястолов – электрик, и слесарь Николай Васильевич Тупичко. Прошу новенького не обижать, не подшучивать, не проводить какие-либо «эксперименты». А то ведь я знаю вас! И Сергей Александрович и Николай Васильевич это любят!  Владимир Николаевич, проведите с новым работником вводный инструктаж, проведите по объектам, познакомьте с оборудованием, инструментом, – дала распоряжение мастеру технолог и ушла, наводнив бойлерную совсем не бойлерными духом и запахами. А «мужички» сидели кто на чем. Кто на подоконнике, кто на фундаменте насосов и восхищенно слушали, а больше восхищенно смотрели на технолога.
 
----  Заботится она о Вас! – не преминул заметить после ухода Ларисы Тупичко, худощавый, сорокалетний мужичок, с бегающими глазами. Нос у Николая Васильевича острый, волос на голове реденький, рабочий комбинезон на нем промаслен и висит как на вешалке. – Видно понравились Вы нашей Любушке.
----  Почему она Любушка? Её, вроде, Ларисой зовут?
---- Фамилия-то у неё Любушкина. Вот она для нас всех и Любушка.
    Петр Иванович улыбнулся:

----  Вполне подходящая фамилия! Она похожа на Любушку.
----  Не влюбитесь! – предостерег Тупичко. – Она на Вас уже глаз положила. Вон как заботится: не обижайте…
----  Не замужняя?
----  Замужем. Муж у неё шахтер, а шахтеры рано израбатываются, импотентами становятся. Да и старше он её. А она  -  ягодка. Ей мужик нужен.
---- Сорок пять ей? – удивился Рябцев.

---- Да.
---- Женщина она, как я вижу, не на сорок пять, а на все сто сорок пять процентов выглядит!
----  У, у, у… Вот Вы уже и влюбились! – Воскликнул все тот же Тупичко. – Но ничего в этом удивительного. Мы все на неё поглядываем…
----  Смотрите, Петр Иванович, у неё в любовниках  главный инженер-энергетик рудника. Как бы в немилость не попасть. – Теперь его предостерег уже  бородатый сварщик.
 
----  « Мужички»,  вы меня уже в любовники записали?
----  А разве пройдете мимо?
----  А если не пройду, то что?
----  Инженер-энергетик курирует наши сооружения.
----  А причем тут электричество? Разве вы тут его вырабатываете?
----  Не вырабатываем, но записаны в электроцех.
----  Значит, инженер-энергетик курирует не только очистные? А муж-то что?

----  Так импотент он, и старый.
----  Почему же она его не бросит?
----  Этого мы не знаем. Тут какая-то загадка.
----  Дети?
----  Двое. Да они взрослые уже, разъехались в разные стороны. Дочь в Москве, сын в Магадане.
----  Да она сама ещё как девочка!
     Вся бригада многозначительно переглянулась, и Рябцев понял: ещё многое ему предстоит узнать о таком обворожительном начальнике!
    А Лариса Николаевна, вернувшись в свой кабинет, долго не могла приступить к обработке проб воды, взятых на выходе из очистных, рассеянно перекладывала бумаги с места на место, останавливаясь и задумываясь. Утренняя тревога сменилась мыслями о новом работнике. Наконец, она, будто спохватившись, тряхнула головой, освобождаясь от навязчивого оцепенения, и пошла в лабораторию, расположенную рядом с операторской.

 


                Шаг вперед, два назад
                Глава третья   
                Устаревшая технология

    В первый день Рябцев, как и приказывала технолог, не произвел никакой работы. Мастер Владимир Николаевич водил его по объектам и все рассказывал, рассказывал.
----  Вот в эту приемную камеру поступают городские стоки. Вот в этой песколовке отделяются тяжелые частицы. Вот в этом здании находится центрифуга или её ещё называют каруселью, на ней отделяются более мелкие частицы. Далее идут отстойники. Здесь верхние слои воды уходят на сброс, а нижние возвращаются на дополнительную очистку. Вот и вся технология, - закончил Владимир Николаевич, потратив на ознакомление не более часа.
    Рябцев ходил за мастером, вдыхая запах перегара. Видимых признаков опьянения у мастера он не заметил, но Петру Ивановичу стало понятно, что Сяглов любитель выпить. Насмотрелся он за годы работы теплотехником на таких любителей, и претерпел от них немало. У Рябцева в первый же день родилось к Сяглову неуважительное отношение. Грузный, с потом на широком лице, Сяглов производил неприятное впечатление. Дождь прекратился, но на носу мастера, то и дело зависала капля. Сяглов её смахивал, но она появлялась и появлялась. И кепка на нем была смешная, какая-то тряпочная, с мягким обвисшим козырьком. Из-под кепки блестела лысина. Лет ему можно было дать пятьдесят-пятьдесят пять, но на поверку оказалось, всего сорок пять.
     Не видевшему никаких очистных сооружений Рябцеву технология показалась очень эффективной. Это он и сказал Сяглову. На что Владимир Николаевич только усмехнулся:
----  Рудник платит за такую эффективность огромные штрафы. Не успевают стоки очищаться, как требуют нормы ПДС.
    Что такое ПДС и ПДВ Рябцев уже знал. Эта аббревиатура означала предельно допустимые сбросы и выбросы. Приезжали из области и к нему, в совхоз, проверяющие, вручали предписания, но до штрафов дело не доходило. Экологи, видимо, жалели крестьянина, не били лежачего. Но рудник-то был уже солидной организацией. Притом город все-таки не село. Здесь не мелочные стоки совхозных мизерных котельных.  Рябцев увидел, сколько поступает стоков в приемную камеру. В стоках было все: не только взвеси, но и твердые примеси, вплоть до крыс и котят.
----  И все стоки напрямую идут сюда? – удивился Рябцев. – Как они поднимаются на высоту приемной камеры?
    Сяглов разъяснил:
----  В городе несколько перекачивающих станций. Куда и стекаются стоки. Там стоят решетки, крупные примеси не должны доходить до очистных. Но вот кое-что, все-таки, доходит. Технология очистки довольно примитивна, устарела.
     Петр Иванович обратил внимание, что на территории очистных, огороженной панельным забором, ведется какая-то стройка, о чем и не преминул спросить мастера.
----  Это строится новая линия очистки. Там все будет по более современной технологии.
     Владимир Николаевич был не очень-то разговорчив. На вопросы отвечал односложно. Он, видимо, был не совсем здоров после вчерашнего, и, в конце концов, удалился в бойлерную, оставив Рябцева с очистными сооружениями один на один.
     Петр Иванович долго ходил по объектам, пытаясь запомнить путь прохождения стоков от входа до выхода, осмыслить технологию их очистки. Так прошло время до обеденного  перерыва. После обеда не работал не только он, не работала и вся бригада. Только теперь «мужички» сидели уже не в бойлерной, а на её крыльце и травили анекдоты.
      Небо над городом прояснилось. Опять, как и вчера, установилась благодатная погода. После дождя было не жарко. Очистные сооружения располагались в гуще соснового бора. Бор благоухал озоном, но был  не в силах перебить запахи, какие несли с собой стоки.
     На следующий день послеобеденное бездельное  «заседание» бригады повторилось. Лариса Николаевна опять дала незначительное задание, с которым бригада справилась за считанные часы. После обеда заданий не было, мастер, Владимир Николаевич, работу не искал, ограничивался заданиями от технолога. Сяглов опять исходил потом, то и дело вытирая платком лысину и лицо. Рябцев выслушивал бесконечные рассказы слесарей о том, о сём, разные байки. Он ждал, что его попробуют на чем-нибудь разыграть, но «мужички», увидели, что новичок в бригаде совсем не новичок в сантехнике, ещё и не желали обижать любимого технолога, так пристально присматривающегося к новому работнику. Послать Рябцева с ведром за энергией или  к технологу за выволочкой, было бы смешной затеей. Они увидели, что Рябцев знает все размеры задвижек, вентилей, мастерски их ремонтирует, ловко соединяет трубы, устанавливает любую запорную арматуру без подтеков и перекосов. Бригада не преминула «разоблачить» новичка. Рябцев не стал скрывать своего прошлого, как скрыл в беседе с технологом. Одно дело – симпатичная женщина и другое – товарищи по работе. Не рассказал он только про свою личную жизнь, односложно ответил: «Один я», что, конечно же, «мужичков» не удовлетворило.
    Постепенно Рябцев кое-что узнал о каждом из своих товарищей по бригаде.
    Мастер Владимир Николаевич работал ранее в коммунальном хозяйстве города, пребывал в должности инженера, но по причине чрезмерного увлечения алкоголем не удержался, и вот устроился в рудник на очистные сооружения мастером. В отделе кадров, конечно, узнали о его прошлом, но посчитали, что, если уж побывал в должности инженера, то с должностью мастера справится, и приняли. Владимир Николаевич и в самом деле умел и знал в коммуникациях многое, быстро освоился и так же быстро остыл к работе. После должности инженера работа мастера была для него чем-то вроде наказания. Рвения он не проявлял.
    Слесарь, то есть монтажник с.т.с, Николай Васильевич Тупичко был по образованию аптекарь. Попал он на очистные по той же причине, что и Сяглов. Аптека - заведение, связанное со спиртом, и наркотиками. Николая Васильевича и убрали от этих аптекарских «деликатесов».
    Сварщик Сергей Александрович Меньшиков сидел в тюрьме за хулиганство, но именно он оказался более близок душе Рябцева. Меньшиков приобрел в местах не столь отдаленных привычку вставлять после каждого слова, слово бранное, однако был добродушен и улыбчив. Бранные его слова воспринимались слушателями как украшение речи. В ней даже слышалось некое подобие поэзии. Однажды он, играя в карты, проиграл бороду. Утром, он явился на работу без бороды, и его никто не узнал.
----  Это что, за новый работник сегодня у нас? – удивился Рябцев. – Ба, Сергей Александрович, ты ли это?
   В ответ ему была только широкая белозубая улыбка.
    Про Пястолова можно было сказать, что этот молодой человек, двадцати пяти лет, был уже из нового, нарождающегося поколения потребителей. Высок, щеголеват, он даже на работе ходил в той же одежде, что и приходил, в канализацию не лез, близко к стокам не подходил. Пястолов считал свое пребывание на очистных сооружениях временным явлением. Он рвался в шахту, где большие деньги, писал просьбы о переводе, но его не отпускали, так как не могли найти замену. На очистных были небольшие зарплаты. Работники, считающие себя достойными специалистами, сюда не шли.
     Послеобеденное сидение с байками повторялось изо дня в день, а иногда начиналось и раньше. Лариса Николаевна приходила в бойлерную или давала задания прямо в операторской, где находилась раздевалка. Общения с бригадой у неё были кратковременными. Где, как и когда она изыскивала эти задания, никто не знал. Она редко и, ненадолго, меняла «парадную» форму на рабочую, редко появлялась возле приемной камеры или возле карусели и основную часть  рабочего времени проводила в лаборатории или в беседах с дежурными операторами, коллектив которых состоял из женщин. Работала на очистных сооружениях Любушкина давно. Ей хватало беглого взгляда на объекты, чтобы определить их состояние. Да и не так их было много. Примитивные, как определил Сяглов, очистные сооружения работали без сбоев. Исключение составляла  карусель, где приходилось часто хлорировать поверхность дренажного слоя камней.  Рябцев, не привыкший к таким сидениям, чувствовал себя не на месте. Надо было что-то предпринимать, чтобы не потерять привычку работать в нагрузку. Когда бригада в очередной раз устроилась «заседать» на крыльце бойлерной, он не пошел к Ларисе Николаевне просить работу, а пошел знакомиться с вновь строящимися очистными сооружениями.
    С высокой насыпи, где и располагалась приемная камера с песколовками, были видны все объекты новой линии. Рябцев видел слева череду бетонных емкостей, справа такую же череду таких же емкостей, и  здания, здания, здания и вагончик, где, как он понял, располагался штаб стройки. Туда он и пошел.
---- Здравствуйте, - поздоровался Петр Иванович, войдя в вагончик.
    За столиком у единственного окна сидел начальник строительства. Перед ним на столе были разложены широченные бумаги. Они занимали весь стол и даже свисали с него. Слева и справа вдоль стен была развешена одежда рабочих. Обувь стояла рядами. Сумки с инструментом стояли тут же. Однако проход к столу был чист.
    Человек, сидящий за столом, обернулся  и тоже поздоровался.
----  Вам что-то надо? – задал он логичный вопрос, видя перед собой незнакомого человека.
----  Да, собственно, ничего, - Петр Иванович почувствовал, что он здесь лишний, но уж если ноги привели его сюда, надо было изъясниться.
----  Вот пришел познакомиться с новыми очистными.
----  А вы кто?
----  Я работаю в бригаде на старых очистных.
----  И я должен быть у вас гидом?
----  Нет, что вы! Разрешите просто походить, посмотреть.
----  Вообще-то у нас не разрешается присутствие посторонних.
----  Но мне  придется работать на новой линии. Я хотел бы заранее знать, что она из себя представляет.
     Начальник на секунду задумался.
----  Ну что ж, знакомьтесь. Но у нас надо быть всегда в каске. Сами понимаете – стройка. Вот вам каска.
    Начальник снял  со своей головы каску и подал Рябцеву. Своим внешним видом и убедительностью Петр Иванович внушил начальнику строительства доверие к себе.
----  Походите, посмотрите, но только смотрите, никаких вмешательств. Вижу, вы уже не мальчик, сами все понимаете. Осторожность – основа безопасности.
----  Спасибо, - поблагодарил Рябцев.
    Начальник строительства вышел за Рябцевым из вагончика, рассказал, в какой последовательности пойдут стоки по линии, даже показал с какого объекта начать осмотр.
   
 
          
 

                ШАГ ВПЕРЕД, ДВА НАЗАД
                Глава четвертая
                Новая технология

    Уверенный, что бригаде он в этот день будет уже не нужен, Петр Иванович ходил по новым объектам до конца рабочего дня. Объектов было много, и уразуметь, для чего каждый предназначен, было сразу не под силу даже человеку, искушенному в сантехнике. Он попытался расспрашивать рабочих, занимающихся на объектах, но они тоже не знали,  для чего конкретно. Дело рабочих было простое: строй по чертежу, по распоряжениям начальника, остальное – дело итээровцев. Вникать в тонкости технологии не входило в их обязанности, и Рябцев после нескольких попыток прекратил расспросы. Он просто ходил и смотрел. Перед каждым объектом на специальных подставках висели трафареты: Блок емкостей, Блок фильтров, Денитрификатор. Компрессорная, Хлораторная. За хлораторной шла череда иловых полей для отстоя сточной воды.
     «Ну, уж после стольких фильтров и отстойников, наверняка, в природу будет возвращаться вода дистиллированная!» - пришла в голову Рябцева мысль.
      Начал он с компрессорной, как и советовал начальник строительства, и  располагалась она рядом с вагончиком начальника. Там уже были установлены два компрессора. Рабочие проверяли центрацию двигателей с компрессорами.
----  Какие огромные! – вырвалось у Рябцева.
      Рабочие на его восхищение отреагировали улыбкой.
----  Вы бы видели, какие компрессоры подают воздух в шахты!
----  Ещё больше? – опять воскликнул Рябцев.
----  Вы слышали, как над городом поют эти самые компрессоры?
----  Слышал, что-то гудит на горе, где шахты.
----  Не гудят, а ревут, воют! Там компрессорщики, чтобы не оглохнуть, в шлемах работают. Здесь работать в шлемах не придется. Ваши компрессоры будут работать более спокойно.
----  А для чего они предназначены?
----  А мы знаем? – ответили монтажники. - Воздух куда-то будут подавать. Много будем знать – скоро состаримся.
     Рябцев понял намек и не стал больше спрашивать.
     В подвальном помещении компрессорной устанавливались фекальные насосы. Насосов было много. Какую работу они будут выполнять, понять было невозможно. Петр Иванович прошелся по трапу над блоком ёмкостей, потом по такому же трапу над денитрификатором. Ничего понять не смог. Везде трубы, трубы, задвижки, пред денитрификатором  какие-то мешалки в виде пропеллеров… В блоке фильтров было более понятно. Вода перетекала из емкости в емкость, очищалась через слой керамзита. Перед емкостями были смонтированы вращающиеся сетки, в подвальном помещении насосы, насосы, насосы, трубы вверху, трубы внизу… Дверь в хлораторную была на замке, но с другой стороны была дверь в насосную. И опять насосы, насосы, но уже водяные. Всю эту череду объектов, их назначение, Рябцеву предстояло освоить, понять их функции, очередность и прочее, прочее, чего он с первого раза осмыслить не мог. Но он понял главное: очистка стоков будет основательной. По крайней мере, все эти блоки и фильтры надежды на это подавали. На ум пришло сравнение: «Смена эпох! В государстве идет смена строя, а здесь, на очистных сооружениях, идет смена очистки. Будет ли эта смена эффективной?» Ответить на этот вопрос не мог никто, ни в государстве, ни на очистных сооружениях. Сможет ли народ очиститься от недостатков социализма, и не приобретёт ли новые, уже капиталистические, смогут ли новые очистные сооружения очистить стоки от вредоносных для флоры и фауны сбросов до норм ПДС, должно показать время.
    После осмотра объектов Рябцев зашел в вагончик к начальнику строительства, и вернул ему каску.
----  Как Вам каска, не маловата? – встретил его добродушной улыбкой начальник строительства.
----  Если бы не застёжки, унесло бы с головы, - так же добродушно ответил Рябцев.
----  Почему?
----  В вашей голове, наверное, больше серого вещества. Вон, каким сложным объектом руководите. Вот и каска большая…
---- Так уж и сложный? Вот же у меня на столе проект. Следуй чертежам, не придумывай отсебятины, хотя иногда приходится кое-что подправлять. Вы посмотрите, какого года проект!
    Начальник сложил расстеленный по столу проект и указал на титульную страницу. Там значилась дата составления проекта – 1972-й год!
    И снова Рябцев был удивлён.
----  И это двадцать пять лет проект пролежал на полке!?
----  Нет, стройка началась в восьмидесятых, но грянула перестройка, и рудник остался без хозяина, без рынка сбыта, без денег. Нам и сейчас не выдают всю зарплату. В ведомостях она есть, а в карманах её нет. Вот и застопорилось строительство. Сейчас рудник находится в ведении Западно- Сибирского металлургического комбината. Появились деньги. Вот достраиваем. Николай Иванович торопится – вдруг обстановка опять изменится.
    Пока начальник рассказывал, у Рябцева назрел вопрос:
----  Кто будет руководить этим объектом?
----  А что? Любушкина разве не сможет?
----  Сомневаюсь.
----  И у Вас есть основания?
----  Да. Лариса Николаевна женщина, а новую линию будут обслуживать мужчины.
----  Любушкина - сообразительная женщина. Я думаю, она справится. Между прочим, и на этой линии будут работать женщины, разве, что на компрессорах будут мужчины.
----  Я уже вот два месяца работаю под её началом, и кое о чём уже могу судить. Рабочие наши не зарабатывают зарплату, а больше высиживают её.
----  Что? Бездельничают?
----  Да. Другой день вообще ничего не делают.
----  И как же она? Не заставляет? Удивительно! Может вам там просто нечего делать?
----  Не знаю, но мне думается, работа найдётся всегда, если её искать. Вам надо бы остаться здесь руководителем.
----  Николай Иванович уговаривает меня остаться здесь начальником участка. Говорит, лучше тебя новую линию никто не знает, запускать её тебе.
----  Вот и оставайтесь.
----  Наверное, придётся. Уважаю я генерального директора. Болеет за предприятие, и нас всех принуждает болеть. Мужик умный! Пока ситуация благоприятная, расширяет хозяйство. В руднике сейчас есть всё: теплоэлектростанция, железобетонный завод, механические мастерские, своя швейная мастерская, даже конезавод, свиноферма и маралоферма, два подсобных сельхозпредприятия. Одно профилировано на молоке и зерне, второе на откорме к.р.с. Привесы, надои, урожаи высшие по области. Лошади наши лучшие на областном ипподроме.
---  Но вы говорите, что ситуация ненадёжная.
----  Да. Капитализм наступает. Все сейчас держится на рубле, а вернее на долларе. Раньше у страны был один карман, она и раскладывала денежки по карманчикам. У кого не хватало, подкладывала, у кого их было много, изымала. Теперь у каждого карман свой, Нет своих денежек, никто тебе не подкинет за здорово живёшь. Если и дадут, то под большие проценты. Да ещё посмотрят: можно ли тебе дать! Конъюктура кругом! Всё зыбко, ненадёжно. Все теперь равняются на доллар. Сегодня ты в шоколаде, завтра можешь оказаться в дерьме. Не сегодня так завтра может грянуть мировой кризис. Снизятся потребности в металле, следовательно, и в руде. Цены упадут. Рубль девальвируется, и мы станем ещё беднее.
    Рябцев слушал начальника строительства с удовольствием. Собеседник оказался эрудитом.
    Рабочий день давно закончился. Рабочие, переодеваясь в чистую одежду, поглядывали на беседующих, а при выходе из вагончика учтиво прощались. Рябцев понял, что начальника на стройке уважают.
----  Откуда Вы всё это знаете? – поинтересовался Рябцев.
     Ему нравились рассуждения начальника, нравился сам начальник. Лет он был сорока-сорока пяти, молодцеватый, подтянутый, лысоватый, но эта деталь не портила общего впечатления. Лицо улыбчивое, курносое, какое обычно и бывает у людей добрых, отзывчивых. И привычка у него была умилительная – он всё время поправлял прическу, хотя там и поправлять-то было уже почти нечего.
----  Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы видеть, куда идет страна.
----  И к чему она идёт?
----  К ужесточению порядков, к ужесточению взаимоотношений между людьми, разобщению их.
----  К полному развалу экономики? – добавил Рябцев.
----  Я думаю, развал уже произошел. И так уже затянули пояса до самого позвоночника. Ниже-то опускаться уже некуда. Подъём начнётся, если мировой кризис не грянет. Мы же открыли границы, и теперь завязаны в мировую экономику. Наша руда идет в ЗСМКа, А комбинат продаёт металл за границу.
----  Вы мне нравитесь! Давайте познакомимся. Я Рябцев Петр Иванович по специальности агроном, но вот пришлось окончить ускоренные курсы по сантехническому и котельному хозяйству и отработать четыре года теплотехником в совхозе. Директор был моим хорошим другом, Он меня уговорил взяться за коммуналку. Директора сняли за неподчинение властям, а следом и я уволился. Жалко деревню,  уж очень ей сейчас тяжело. Коровники опустели, посевные площади сократились, коммуналку передали в районное коммунальное хозяйство, но и там идет развал. Если АОЗТ  (как теперь стал называться бывший совхоз) не купит какой-нибудь богатей, хозяйство совсем развалится.
----  Я Крючков Александр Ильич, - протянул руку Рябцеву начальник строительства. – По образованию строитель, заочно окончил экономический факультет.
----  Так вот откуда такая эрудиция в экономике! – одобрительно воскликнул Рябцев, пожимая руку начальника строительства.
    Крючков от такой похвалы только нахмурился:
----  Я уже говорил, что не надо большого ума, чтобы усвоить правила игры сегодняшнего дня, и не обязательно быть экономистом.
----  И какие же сегодня правила?
    Рябцев, конечно же знал, много был начитан и наслышан о принципах капитализма, но ему хотелось услышать мнение  нового знакомого.
----  А  кто кого вперёд обманет! Вот стоило только отпустить вожжи, и Союз развалился, и волна криминала покатилась по всей территории, и приватизация превратилась в прихватизацию…
     Рябцев понял, что Крючков – человек неравнодушный, очень переживает за страну. Рябцев тоже переживает, но что он, маленький человек, может сделать, если там, наверху «умные» головы правят бал не по разуму? Вот и Крючкову остается только переживать и возмущаться.
----  Александр Ильич, хоть вкратце познакомьте меня с новой технологией, - попросил Петр Иванович.
    Крючков посмотрел на часы. Это же сделал и Рябцев. Было уже шесть часов.
----  Извините, я Вас задержал, - извинился Рябцев.
----  Ничего страшного, - ответил Крючков. – Сегодня мне некуда спешить, тем более что я живу неподалёку.
    Александр Ильич развернул проект, но снова свернул его.
----  Ну, по чертежам вы, пожалуй, ничего сразу не поймёте. Я вам попробую объяснить на словах. Приёмную камеру и песколовки вы уже знаете. Так вот после запуска новой линии стоки пойдут сначала в блок ёмкостей. Туда будет подаваться воздух, чтобы накислородить стоки и создать условия для работы микроорганизмов, уничтожающих биологию. Далее стоки пойдут в денитрификатор. Там будет две зоны анаэробная и аэробная. Надеюсь, вы знаете, что это такое. Вы же агроном. Далее видели вращающиеся сетки в блоке ёмкостей? В них будет задерживаться вся неразложившаяся биомасса. Видели и череду ёмкостей, где будут очищаться стоки через слой керамзита. В ёмкости будет подмешиваться адсорбент для лучшего связывания биомассы. В хлораторную будет поступать уже очищенная вода. В хлораторной  будет производиться с помощью хлора обеззараживание. Хлор – ядовитый газ. Он будет убивать остатки вредных  микроорганизмов, проскочивших через все очистки. За хлораторной  вы видели иловые поля, где будет происходить отстой. Осадки будут оставаться в поле, а верхний чистый слой воды возвращаться в хлораторную. После хлораторной вода уже пойдет на слив в реку. Вот такой сложный путь будут проходить городские стоки, прежде чем уйти в природу.
    Рассказывая о технологии, Крючков рисовал на чистом листке кружочки объектов, соединял их линиями, указывающими путь движения стоков.
----  Вы мне отдайте этот листочек, - попросил Пётр Иванович. – Я буду смотреть на него, и запоминать что, куда и откуда будет проистекать.
----  И всё равно не усвоите всего, - разочаровал его Крючков.  - Здесь еще много всяких разных очисток, подчисток, возвратов  и прочего. Будете работать – усвоите. Все эти соединительные трубопроводы, что я начертил между объектами, находятся под землёй. Там же под землёй, в колодцах находится и вся запорная арматура: задвижки, шибера. Вот их-то вам, мужчинам, и придётся обслуживать. А женщины будут работать только наверху. Штат работников увеличится втрое.   
----  Можно я буду приходить и работать, помогать вашим работникам, когда на старых очистных, делать будет нечего?
----  Можно, но сначала согласуйте этот вопрос с Любушкиной, - дал добро Александр Иванович.
----  Но листок с чертежом вы мне, всё-таки, отдайте.
----  Берите.
                Шаг вперёд, два назад
                Глава пятая.
                Инициатива

    Заканчивался июль, завтра начнется август, но на старых очистных ничего не менялось. Как высиживали рабочие зарплату, так и высиживают. Рябцеву изрядно надоело слушать разговоры ни о чём, но «высовываться», выпрашивать работу, становиться штрейкбрехером не хотелось.

     Но сидеть без дела, и слушать беспредметный трёп, насмешки над начальством в лице технолога и над самими собой, ему, привыкшему к постоянному труду, уже осточертело. Он привык смотреть на всё с позиции руководителя, привык проявлять волю, а здесь, оказался в роли исполнителя воли чужой. Не нравилось ему  это.
 
    Он невольно задавал себе вопрос: «Далеко ли ушли порядки на руднике от порядков в совхозе?», и делал вывод: «Далеко, но не очень!».  Вот, и рабочие просиживают в рабочее время. И руководитель, в лице технолога Любушкиной, не очень-то руководит. И мастер, в лице Сяглова, не проявляет инициативы.
 
     И территория, хоть и огорожена, однако доступна каждому желающему сюда войти, или въехать. Въезжал и Пётр Иванович на своём «Москвиче», въезжал и Сяглов на своей «Хонде» и Меньшиков на «Жигулях». Грузовики въезжали за илом, используемом как удобрение.

      Есть и воровство, и калымные работы в рабочее время – всё, как и было везде по Советскому Союзу. Сколько их уже было этих калымов! Тупичко с помощью сварщика Меньшикова сварил и увез домой огородный резервуар из трубы двухметрового диаметра.

 Была сварена из трубы метрового диаметра банная печь, и продана в город. Любушкина не могла всех этих калымов не видеть. В совхозе  Рябцев боролся с такими хищениями и калымами, а здесь находясь в роли рядового, приходилось смотреть и молчать. И он не выдержал, когда бригада во главе с мастером  в очередной раз уселась травить анекдоты, пошел к Любушкиной в кабинет.
 
    Лариса Николаевна встретила его удивленно. Она избегала встреч и разговоров с Рябцевым наедине. Её не покидало предчувствие, что между ними должно что-то произойти. Рябцев тоже не стремился сблизиться с начальницей. И вот заявился.

    Любушкина отложила в сторону бумаги, положила кисти рук на стол, приготовилась. «Что-то произойдет необычное!» - пронеслась мысль.
----  Здравствуйте ещё раз, Лариса Николаевна, - поздоровался Рябцев от порога.
----  Здравствуйте, здравствуйте, Пётр Иванович, - пропела технолог и тряхнула огненными кудрями. – С чем пожаловали?

    Петр Иванович, подыскивая слова, медлил.
----  Слушаю Вас, Петр Иванович, - подтолкнула Любушкина.
----  Вы простите меня, Лариса Николаевна, - медленно начал Рябцев. – Наверное, я вмешиваюсь не в своё дело. – Он опять помолчал. – Но мне думается это неправильно, что наша бригада не участвует в подготовке новой линии очистных сооружений.

----  Вот как! – Любушкина откинулась на спинку стула.
    Рябцев смутился.
----  Вам не хватает работы?
    На вопрос Рябцев не ответил.
----  Нам ведь придётся обслуживать новую линию. А прежде чем обслуживать, надо её изучить.

----  Логично, - согласилась Лариса Николаевна. – Но там ещё идёт строительство.
----  Там идёт наладка и доводка до рабочего состояния. Нам следовало бы поучаствовать. Линия сложная. Скоро пуск, а мы о ней ничего не знаем

----  Логично, логично, - повторила технолог. Она давно поняла, что Рябцев слесарь не из простых, и устыдилась, что вот человек работает у неё в подчинении уже два месяца, а она ничего о нём не знает, всё ждёт чего-то, какого-то случая, который  распахнёт перед ней двери в его прошлое.

 Всех своих подчинённых она знает, знает всю их подноготную, а этот как пришел загадочным, так загадочным и остаётся. Вот и эта инициатива была для неё загадочной неожиданностью. Что подразумевается под ней? Такая его инициатива задела её за живое:

----  Да Вы, Пётр Иванович, оказывается, не так прост! Вон куда Вас потянуло! Да, я могу вот сейчас встать и уступить Вам место!
    Рябцев растерялся. Он никак не ожидал такой реакции от Любушкиной. По рассказам и насмешкам слесарей она представлялась Рябцеву красивой пустышкой.

----  Простите меня! – опять извинился он. – Лезу не в своё дело. Не буду, простите. - Он почувствовал себя в роли нашкодившего ребёнка и повернулся, чтобы уйти.
    Любушкина заметила его движение и остановила.

----  Постойте! Тоже простите меня за грубость. Проходите, присаживайтесь. Давайте разберёмся в этом вопросе, поговорим откровенно. Нельзя же так – Вы пришли с вопросом, а я Вас выпроваживаю. Недоговорённости рождают конфликты, я бы этого не хотела.

    Рябцев прошел к столу и сел.  Лариса Николаевна разглядывала его с нескрываемым интересом. На её кукольном личике играла лукавая усмешка.
----  Давайте пока отложим ваш вопрос в сторону. Расскажите о себе. Я вижу, Вы не так прост. Вон, какую инициативу проявляете! Кто Вы? Где работали до очистных?

    «Придётся раскрываться. Назвался груздём – полезай в кузов, - подумал Рябцев, любуясь сидящей перед ним красивой женщиной. – Как она сумела сохранить себя в таком виде до такого возраста?!»
 
----  Да мне собственно особо и рассказывать-то о себе нечего, - заскромничал Рябцев. – Жил всю жизнь в одном селе, вот под старость решил перебраться в город. У меня нет образования по этому профилю. Я агроном, работал  в сельском хозяйстве, лишь последние четыре года занимался коммуналкой в должности теплотехника.

    Любушкина внимательно слушала.
----  У меня в подчинении было четыре котельных и коммуникации вокруг них. По просьбе директора пришлось переквалифицироваться.

----  Значит Вы не новичок в сантехнике. Не зря наши слесари величают Вас «академиком». Я не сразу поняла, почему они дали Вам такое прозвище.
    Рябцев впервые слышал о себе такое,  был и удивлен и доволен одновременно. «Академик!»,
 
Он посчитал, что не достоин такого звания. Ну и что в том такого, что он отлично разбирается в вентилях и задвижках? Ну и что в том такого, если он умеет плотно притирать щёчки задвижек, без протечек соединять трубы, ставить сгоны, контрагайки? Это всё обязан уметь каждый монтажник. Чувствовал же

Рябцев, что бригада его недолюбливает, относится настороженно. Вот ещё и работу пришел просить… Сидели бы рабочие да и сидели… Тариф идёт. Как говорится: «Солдат спит – служба идёт», а тут зарплата.

----  Ну, «академик» я по принуждению. Ельцин заставил. Это при нем заварилась вся эта перипетия со сменой государственного строя. Побежали все из деревни, вот и я вкупе со всеми. Лапоть я деревенский, и никакой не академик.

    Любушкиной стало понятно, что Рябцев далеко не лапоть. Её так и тянуло перевести разговор на личную тему.
----  Ну, насчет лаптя, вы, конечно, скромничаете. А можно спросить вас о личном?

    Рябцев не очень-то хотел говорить о личном, но уж если пришел, придется рассказывать.
----  Так и быть, задавайте вопросы.

----  Вы женат?
----  Не в разводе.
----  Значит один?
----  Да.
----  Семья, дети?
----  Взрослые самостоятельные.
----  Жена?
----  Осталась в деревне.
----  Причина?

    Рябцев заглянул в лукавые глазки технолога, даже подался в её сторону.
----  Как расценивать ваши вопросы, Лариса Николаевна? Допрос с пристрастием или простое любопытство?
----  Считайте, что с пристрастием

    В глазах Ларисы так и искрились лукавинки.
----  Зачем это вам?
----  Хочется знать вас лучше. Вы – интересный человек.
----  Вы, оказывается, тоже интересная женщина, да ещё такая красавица!
----  А вам рисовали меня дурочкой?

----  Не ловите меня на слове, Я тоже хотел бы знать вас лучше.
----  Разве вам ничего не рассказывали ваши товарищи по работе? Я же знаю, какие разговоры распространяются обо мне.

----  Рассказывали.
----  И что они вам рассказывали?
----  Мало ли что могут рассказать люди. Хочется услышать информацию из первых уст.
----  Я замужем. Дети тоже самостоятельные. Что вас ещё интересует? Я – биолог, работаю здесь уже десять лет. Достаточно?

     Рябцев склонил голову в знак согласия.
----  Так, на чем мы остановились в рассказе о вас?
----  На допросе с пристрастием.
----  Почему вы один?
----  Один я, и всё моё со мной. Мне не хочется раскрывать эту тему. Давайте отложим её в сторону, и изымем оттуда вопрос, с которым я пришел к вам.
----  Давайте, и на чём мы остановились в вашем вопросе? – Лариса Николаевна любила это выражение: «На чем мы остановились?».

---- На изучении новой линии очистных.
----  Я мало вам даю работы?
----  Честно сказать, да.
----  Хорошо, я буду нагружать вас на весь день, но имеет ли это смысл? Скоро старые очистные остановят.

----  А если не остановят?
----  Но ведь строится новая линия.
----  Я беседовал с начальником строительства. Он говорит, что часть стоков можно будет пускать через старую линию, с возвратом их на новую.

    Любушкина, рисуясь, поставила локотки на стол, подпёрла кулачками подбородок, и так пристально и зазывно заглянула Петру Ивановичу в глаза, что он невольно отвёл свой взгляд в сторону.

----  Так! – пропела она. – Вы уже и с Крючковым знакомы, и уже обговорили этот вопрос. Спасибо вам за подмену. Ладно! – посерьёзнела технолог и приняла прежнюю позу, положила отложенные бумаги перед собой. – Я буду загружать бригаду в течение всего дня. Работу я вам изыщу, калымы запрещу, буду проверять каждый час, за неисполнение наказывать…

----  Лариса Николаевна, я не прошу от имени бригады. Я прошу за себя. Отпускайте меня после обеда, когда бригаде делать будет нечего.
----  Вот с этого бы и начали, Петр Иванович! Отпускаю  я вас хоть с утра, если без вас бригада работать согласится. Вы ведь у нас стали вроде незаменимого. Заменить задвижку в колодце кто? Рябцев! Прохлорировать карусель кто? Рябцев! Привести задвижки и вентили в рабочее состояние кто? Опять Рябцев! Бригада уже привыкла, что вы впереди. Она пользуется вами, вашим умением, вашей безотказностью.

---- Но ведь работала же она до моего появления здесь. И ещё поработает. Нужен только ваш приказ.
----  Хорошо, работайте, когда вам желательно. «Мужичкам» я объясню. Насчет остальных я согласую вопрос с Крючковым.

    Вот и всё! Рябцев добился, чего хотел, но до конца рабочего дня оставалось ещё время, а возвращаться к «мужичкам» и выслушивать их трёп ни о чем, не хотелось.
    Заметив, что Рябцев не торопится уйти, Лариса Николаевна задала ещё вопрос:

----  Откуда вы приехали?
----  Из Васильевки. Там когда-то такой крепкий совхоз был! Гремел на всю Россию!
----  Знакомая деревня, - обрадовалась Лариса. – Там сестра моя жила. Валентина Чиркова. Может, знали её?

----  Знаю, конечно! Она на зернотоке работала, когда я заведующим током был. Веселая женщина, жизнерадостная, привлекательная, на вас похожая.
Жена моя сильно ревновала меня к ней, хотя мы ни в чем не были виноваты. Где она сейчас? Она ведь вышла замуж и уехала из Васильевки.

----  Валя погибла в 38 лет от руки  второго мужа, погибла с ребёнком на руках. Извергом оказался второй муж. Ревнив был, ужасно! Может не надо быть слишком привлекательной? Но это жизнь. Всё расписано на небесах, кому и сколько.

----  Я придерживаюсь другого мнения. Человек сам творец своей судьбы. Я в этом убедился, и никакая судьба или рок ни причем.
----  Думаю, вы – тонкая натура.
----  Нет, скорее наоборот, слишком серьёзный.

----  Ой, ли!? Вы грузите немного, и не похвалить себя не можете. То лапоть вы, то слишком серьёзный. Вы, наверное, очень начитанный, интеллектуал, а может даже писатель?

----  Рябцев задумался.
----  Вон куда вы хватили! Писатель! Писатель не писатель, но грешок есть.
----  Есть! Попала в яблочко! Но что-то не слышала о писателе с вашей фамилией.

----  Ну, время ещё есть, услышите! – рассмеялся Рябцев.
---- Да, вы интересный человек! Но то, что вы много читаете и даже пишете, ещё ничего не значит. Я тоже могу быть серьёзной, и вы меня ни в чем не переубедите.

----  Спасибо. Это мне по физиономии женским кулачком?
----  Нет, вы же видите, что мои кулачки под подбородком. Но вы, по-моему, просто выпендриваетесь.

    Разговор начал принимать некую интеллектуальную игру: кто кого загонит в угол. Шары полетели то в одну, то в другую лузу.
----  Вы такой странный! Вы, наверное, скучаете по деревне? Здесь, в городе, всё не так. Ностальгия…

----  Нет. По деревне я не скучаю. Там уже не о чем скучать. Разве что местность, природа, но и здесь природа – залюбуешься. Горы, река, бор!
----  А дети, жена?
----  Дети разъехались, не захотели тянуть деревенскую лямку. А жена. Что жена? Пусть живет, как хочет.

----  Почему вы так о ней?
----  Я наделал ошибок. Она – тоже. Ошибок накопилось много. Пусть сама несёт свой мешок. Я буду свой.
----  Если обращать внимание на мелочи жизни и тонко к ним относиться, груз, в самом деле, может показаться неподъёмным. Есть такие вещи, от которых можно поменять отношение к жизни,

----  Согласен. Человек меняется в течение всей жизни. Ведь он взрослеет, умнеет, набирается опыта. А вы говорите судьба…
---  А некоторые совсем не меняются, а с годами вообще становятся придурками. Люди не меняются. В этом я точно уверена. Накладываются какие-то отпечатки, и кажется, что человек меняется.

----  Вы, все-таки, стоите на своём. Ну, ваше дело.
    В кабинет заглянула дежурная оператор.
----  Лариса Николаевна, автобус подошел, смена приехала, домой пора.
----  Я сейчас, Марина. Спасибо, Петр Иванович, за содержательный разговор. Надеюсь, он не закончен?
----  Пожалуй, да.

                Продолжение следует.                Шаг вперёд, два назад, глава шестая
                Бригада

    У Николая Васильевича Тупичко был  день рождения. Круглая дата – сорокалетие! Предстояло великое торжество! Ранее уже отметили день рождения мастера, сварщика, и вот пришла очередь монтажника.  Пястолов и Рябцев выпадали из общего списка. Электрик считал себя выше остальных, считал «западло» пить на берегу с людьми невысокого интеллекта, хотя анекдоты, что сыпались из их уст, слушать любил. Его и не приглашали. Рябцев же наоборот, не любил сальные анекдоты, однако не чурался компаний, частенько организовывавшихся на берегу, Выпивать много он отказывался, ссылаясь на язву желудка. Не нравились ему такие «подзаборные» пьянки. Он поздравлял именинника, выпивал для приличия стопку и уходил.
    Сегодня Николай Васильевич был уже после обеда излишне оживлён и суетлив, заблаговременно вынес на берег мангал, насобирал в бору дровишек, даже грибов-сыроежек. От него попахивало свежим алкоголем. Его тощая физиономия то и дело появлялась в проеме дверей в бойлерную. Он, то вбегал, то выбегал, поднимался на насыпь к приёмной камере, заглядывал в песколовку, имитируя бурную деятельность, что выражало его крайнее нетерпение перед предстоящей грандиозной выпивкой.
    Мастер Сяглов, было видно, тоже проявлял нетерпение, но сидел на одном месте и только следил за суетой именинника.
----  В приёмной камере надо бы борта наростить. Завтра суббота, воды прибавится, - высказал дельную мысль Тупичко.
    Не зря он, оказывается, суетился. Но эта «дельная» мысль витала в воздухе уже давно, давно ждала воплощения в дело, но все отодвигалась и отодвигалась на задворки сознания, как мастера, так и технолога. 
----  В понедельник наростим, – согласился с Николаем Сяглов.
----  Зачем их наращивать? Скоро новые очистные заработают. Там пропускная способность больше. Приёмная камера переполняться не будет.
     Это Меньшиков зашевелил своей бородой. Если бы борода не шевелилась, невозможно было бы определить, он ли это говорит. Красавец Меньшиков! Хоть и молодой он ещё, всего-то тридцать, а борода уже с проседью.  Тюрьма сказалась. Отсидел Меньшиков три года за серьёзную драку. А как ни наблюдал его Рябцев, но за два месяца ничего криминального в его поведении не заметил. Серьёзный нормальный мужик. Семья у него нормальная. Он всё хвалит жену, какая она у него умница, да хозяйственная, про красоту не говорит, видимо, из ревности: вдруг кто-нибудь глаз положит на неё. Дочку провожает в школу и встречает. Рябцеву он нравился. Вот если бы он ещё и пил поменьше, то с ним можно было и подружиться. И речь у него такая «красивая» и витиеватая, что на бумагу не запишешь.
    К концу рабочего дня Рябцев вернулся с новой линии, где ему пришлось соединять полуметрового диаметра трубопровод, идущий по полу в блоке ёмкостей. Строители никак не могли соединить фланцы без протечки. Прокладка трубопровода велась с двух сторон, и вот стыковка никак не давалась. Трое рабочих промучились полдня и отказались. Крючков отправил к этому стыку Рябцева. Петр Иванович увидел, что фланцы были приварены не симметрично. Попросил у Крючкова сварку, расширил отверстия, чтобы можно было без перекоса вставить стяжные болты, установил нижние, засунул в проем новую прокладку, затем поставил остальные  и стянул фланцы, симметрично закручивая гайки.
    «Вот это мастер! Специалист!» – восхитились рабочие, когда пробный пуск воды показал, что протечки в соединении нет. «А вы втроем мучились полдня!» - упрекнул их Крючков. «Когда болты наперекос, они не стягивают плотно» - пояснил их ошибку Рябцев. На новой линии приклеилось к Рябцеву новое прозвище. «Специалист».
     Когда Петр Иванович пришел в раздевалку, Сяглов, Меньшиков и Тупичко уже ждали его.
----  Пётр Иванович, приглашаем вас с нами на берег отметить мой юбилей.
    Николай Васильевич, видимо ещё добавил  украдкой, был уже не так оживлён. Движения его стали замедленными, глаза заморгали чаще. Но он ещё держался. И Сяглов и Меньшиков были в норме. Весь вырученный за печь калым находился в сумке у Тупичко.
----  Поздравляю, Николай Васильевич, но я вам говорил, что у меня язва, - отказался Рябцев.
----  Не верим мы вам! – категорически заявил Николай. – Если бы у вас была язва, вы бы не кушали солёные огурцы, томатный сок, солёную рыбу. Я ведь медик, и кое-чему учился. Мы же видим, что вы приносите себе на обед. Нет у вас никакой язвы! Вы нас обходите, вы нами брезгуете!
----  Я же не отказываюсь от приглашений, даже стопочку выпиваю с вами. Больше мне нельзя.
----  Это водку нельзя, а спирт можно! Мы вам неразведеного нальём. Чистый  спирт чистит желудок, только после него надо несолёным сливочным маслом заедать.
----  Хорошо, сейчас я подойду, только переоденусь.

   А «мужички» уютно устроились на берегу реки. Здесь у них был «ресторан». Так они называли это красивое, ухоженное место, недалеко от очистных, где частенько горел костер, стоял мангал. Внизу уходила к воде каменистая коса. Между больших сосен, охраняющих берег от подмывания, были сиденья, представляющие собой валуны с плоской поверхностью. Сзади, за сиденьями невысокий яр, покрытый брусничной порослью. Вниз, к косе тоже яр. Это был «большой зал». Был ещё зал маленький. Он находился  не на берегу, на виду у всех, а за забором очистных сооружений, не со стороны подъезда, а за очистными, где можно было укрыться не только от начальства, но от случайных свидетелей.
     Когда Петр Иванович подошел, в мангале уже жарился шашлык. Рябцев приготовился к «разбору полётов». Сегодня, наверняка, будет задан ему серьёзный экзамен «на вшивость». Чувствовал он недовольство со стороны бригады. И не выпивает он в общей компании, не участвует в сплетнях и россказнях на перекурах, «знает много», но молчит, и делает всё лучше, добросовестнее других, и от коллектива отрывается – вон на новую линию ходит работать, и с начальницей  на короткой ноге, и устроился в рудник по блату. Устроиться на работу в рудник было проблематично. Рабочие места сокращались. «Мужички» не знали, кто ему помог, но чувствовали, что есть у него в управлении «лохматая рука». Теперь вот из-за него и остальных погонят работать на новую линию, а как хорошо здесь, на старой! Вроде белой вороны он в бригаде, а белую ворону даже в стае клюют.
    И разбор полётов не заставил себя ждать.
----  Ты, Пётр Иванович, почему о себе ничего не рассказываешь? – после первой же стопки прицепился к нему Тупичко.
----  А кому интересна моя биография? – отмахнулся Рябцев. – Кто я такой? Не Президент, и не великий артист. Выходец из деревни…
----  Нам интересна, у тебя что, с Лариской роман?
----  Откуда ты взял, Николай Васильевич?
----  Откуда, - хмыкнул Тупичко. – Мы же видим, как она на тебя смотрит. Прямо вся светлеет!
----  Ничего между нами нет. Выдумываешь ты всё, Коля.
----  А я бы не против с ней закрутить, да она бороды моей боится, - зашевелил бородой Меньшиков. Красивые его карие глаза, обрамлённые черными бровями и длинными, как у женщины, ресницами смеялись. Он умел смеяться одними глазами. Борода многое скрывала.
----  Сбрей бороду – и она твоя! – подсказал Тупичко.
    Все дружно рассмеялись.
----  Не наш ты человек, Пётр Иванович, - продолжал копать под Рябцева Тупичко.
----  Наверное, - согласился Рябцев. – Вы же все городские, а я деревня, сельхозник. Вон, ещё ногти от навоза не совсем очистились…
----  Ну, этого дерьма здесь в избытке, – юморнул Меньшиков. – Придется Вам, Пётр Иванович так и ходить с грязными ногтями…
----  Слышали мы, Вы не в навозе копались, а на руководящей должности пребывали?
----  Руководящая… - саркастически произнёс Рябцев. – Теплотехник-сантехник! Выполнять приходилось всякую работу, и кочегара и ассенизатора.
----  Ну, на ассенизатора ты не похож, - Тупичко переходил с «ты» на «вы»  и обратно, и не замечал этого. – А в рудник как попал? Сюда устроиться теперь непросто. Сидит в рудоуправлении «лохмататя рука»?
    Пётр Иванович от ответа уклонился.
----  Мужики, вы что, меня за шпиона принимаете?
----  Нет, ты лазутчик! Зачем попёрся на новые очистные? – уже злобно вопрошал бывший аптекарь. Ему хватило одной стопки, чтобы дойти до «кондиции». В широком его рту бесследно исчезали куски шашлыка. Он жевал, а  острый нос его шевелился в такт движениям челюстей. Редкие кучерявинки на голове колыхал прибрежный ветерок.
    Рябцев оглядел компанию. И Сяглов, и Меньшиков молчали. Пётр Иванович понял,  что они солидарны с Тупичко.
----  Мужики, вы что, меня оскопить решили?!
    Ответом ему было молчание. И Сяглов и Меньшиков смотрели на реку, так будто разговор совсем их не касался.
---- Ага, значит так!!? – медленно выговорил Пётр Иванович. – Но я ведь не дамся! Вы на новых очистных работать собираетесь или нет?
----  Ну, собираемся, - нехотя согласился Тупичко.
----  Прежде, чем на них работать, надо знать их.
----  А зачем нам их знать? Начальство скажет, что делать. Наше дело выполнять, - поддержал Николая Меньшиков.
----  А что скажет по этому поводу мастер? Ему тоже не обязательно знать?
    Сяглов, молчавший до этого момента, так и не оторвавшись от созерцания горной реки, произнес отсутствующим голосом:
----  Работать начнем – изучим.
    Рыхлый и медлительный, Владимир Николаевич излучал апатию и равнодушие. Он оторвался от созерцания бурной реки и поторопил Николая:
----  Наливай. Ты-то уже успел нахлебаться, а у нас с Сергеем ещё ни в одном глазу.
    Тупичко наполнил стопки.
----  А вам, Пётр Иванович, чистого?
----  Боже упаси!
----  Язву-то надо лечить! Пей спирт – здоровее будешь. Пей с нами. Попал в волчью стаю – вой по - волчьи!
     «А может не в волчью стаю, а в стадо баранов?» - ворохнулась в голове Рябцева мыслишка.
----  Я уже стопку выпил. С меня хватит.
----  Пей! А то я тебе сейчас морду набью! – пригрозил Николай и потянулся к нему с полной стопкой.
Рябцев рассмеялся ему в лицо и отодвинул руку со стопкой.
    Тупичко выплеснул спирт из стопки Рябцеву в лицо и тут же получил такую зуботычину, что не удержался на камне и улетел под яр на каменистую косу. Он распластался на камнях и с минуту лежал неподвижно. Меньшиков и Сяглов кинулись к нему.
    Рябцев струхнул: ещё чего не хватало ему, так это убить человека. Может Николай убился, ударившись о камни. Рябцев тоже спрыгнул на косу к Николаю. Владимир Николаевич уже усадил Николая, поддерживая его за подмышки. Николай был жив. Изо рта и носа его текла кровь. Он тупо смотрел перед собой.
----  Живой! – успокоил товарищей Меньшиков. – Мы же просили тебя просто поговорить, а ты полез в драку!
     Тупичко, придя в себя, захлопал глазами, в них стояли слёзы.
----  Прости, Николай Васильевич, не рассчитал силы, - извинился Рябцев. _ Мужики, я ушел, гуляйте.
----  А ты, Пётр Иванович, все-таки не ходил бы на новые очистные, пока нас туда не перевели, - посоветовал Меньшиков, в упор глядя Рябцеву в глаза.
----  Решать это, Сергей Александрович, не вам, - жестко ответил Рябцев. – С Днём рождения, Николай Васильевич! Пока.
----  Мы ещё поговорим! – прошамкал разбитым ртом Николай, поднимаясь с помощью мастера и сварщика. Он был уже сильно пьян и плохо стоял.
    Видя, что с Николаем всё в порядке, не считая выбитого зуба, Рябцев с лёгким сердцем покинул «ресторан».
----  Надо было тебе с ним поговорить, - сказал Владимир Николаевич Меньшикову, помогая Николаю взобраться на яр к мангалу.
----  Ты же, Владимир Николаевич, мастер, тебе бы и  разговаривать. Я мог бы тоже не сдержаться. Получилась бы драка ещё серьёзней, а второй раз попадать за решетку мне уже не хочется. Не тужи, Коля, - ободрил Николая Сергей. – До свадьбы заживёт! За такое я бы тоже по зубам тебе врезал!
----  Мы с ним ещё поговорим, - успокаивал Николая мастер. Но и Меньшиков и Тупичко прекрасно знали, что Сяглов на серьёзный разговор не способен. Вон даже возле кассового окна жена у него выхватывает из рук деньги, на глазах у очереди, и он уходит вслед за ней не солоно хлебавши, и нет ему возможности скинуться с друзьями  на обмывку получки. Но он все равно напивается, приходит домой и падает на диван. А если жена видит его пьяного, закрывает двери, и ночует он во времянке. Владимира Николаевича беспокоило то, что вот именинник уже пьян, а он еще почти трезв.
----  Наливай! – эта его просьба была обращена уже к Меньшикову. – Николаю не наливай.
    Сергей подал Николаю бутылку с водой:
----  Вот, на, умойся. А стопка тебя подождет.
    «Мужички» расселись по камням и пьянка продолжилась.

                Продолжение  следует.


                Шаг вперёд, два назад
                Глава седьмая.
                Дефолт
 
    И грянул август 1998-го! Коля Тупичко неделю не выходил на работу. Рябцев работал в паре с Меньшиковым на наращивании бортов в приёмной камере. На территории ТЭЦ заработал цех по переработке молока. Объём стоков увеличился, и наращивание бортов в приёмной камере стало неотложной необходимостью. Мастер Сяглов работал наравне с Рябцевым и Меньшиковым, выполняя всю черновую работу.

Технолог Лариса Николаевна стала чаще появляться возле работающей бригады. Указаний она никаких не давала, лишь поторапливала. Вот-вот должен заработать ещё один цех по обработке шкур, и стоков ещё прибавится.

    Тупичко появился на очистных лишь через неделю, в качестве оправдательного документа принёс справку о посещении дантиста. Справка датировалась пятым августа. Дни, с первого по четвёртое из рабочего времени выпадали. Появился он лишь после обеда и не совсем трезвый.

----  Иди, Николай Васильевич, догуливай свой юбилей, - напутствовала его технолог. – Протрезвеешь, принесёшь заявление по собственному желанию.
    С этого дня в бригаде он больше не появился. Через несколько дней в бригаду пришел новый работник Дмитрий Иванович Богданов, сокращённый из транспортного цеха.

 Молодой, в плечах косая сажень, черноволосый и статный, с неизменной улыбкой на смуглом лице, доброжелательный и исполнительный, Дима влился в бригаду сразу. Сантехнического дела он не знал, но соображал так быстро, что «мужички» даже не заметили его незнания. Диму списали с тепловоза по состоянию здоровья, чем он очень был недоволен:

----  Здоров я! Я начальнику депо сказал, что он своих пристраивает, вот он и сократил меня, а с доктором договорился. К сердцу моему придрались.
    Появление Димы на очистных сооружениях стало событием, но главным событием августа стал экономический дефолт.

 Наша экономика заняла своё место в мировой экономике, какое и должна была занимать. Мыльный пузырь, надуваемый нашими экономистами, лопнул. Рубль обесценился  в три раза.

 Но вот, удивительное дело, обвал рубля пошел металлургическому комбинату во благо. Комбинат продавал металл за рубеж фактически за те же доллары, как и до дефолта, «дома» цены на него подскочили. За свой металл комбинат выручал теперь рублей на внутреннем рынке в три раза больше. Появились деньги для внутренних расчетов. Регулярно стала выдаваться зарплата. Она-то осталась на прежнем уровне.

 Платежные ведомости очистились от задолженности.  Рудник имел сеть своих магазинов, откуда качал немалую прибыль. После обвала рубля дела в руднике пошли на поправку. Дефолт не убил комбинат, как убил многие предприятия, работавшие на внутренний рынок за рубли.

    А до того, что народ стал беднее в три раза, верховным экономистам не было дела.

    Дима, как и Пётр Иванович, не умел сидеть без дела. Он, как и Рябцев, на перекурах, чем-нибудь да занимался. Он тоже не курил. Рябцев заметил, что Дима в такие минуты уединяется и что-то пишет в блокноте. Рябцева это весьма заинтересовало.

    Когда работа по наращиванию бортов в приёмной камере была закончена, и жизнь на старых очистных вошла прежнюю колею, Рябцев увлёк за собой на новую линию и Диму. Дима сразу же увлёкся компрессорами. В тепловозном депо ему приходилось центрировать полужесткие соединения. Он заново отцентрировал соединения компрессоров с двигателями, и компрессоры запели ровным свистящим голосом, не создавая вибрации. Крючков сразу же заметил его умение и старательность:

----  Вот и «начальник» компрессорной нашелся! – воскликнул Александр Ильич.
    Во второй половине августа в бригаду влились сразу два новых работника. Калачин Анатолий и Филиппов Владимир. Калачина сократили из недавно запущенного цеха по переработке молока, а Филиппова из цеха готовой продукции
 
    «Ну, эти работники здесь долго не задержатся!» после первого же рабочего дня оценил их Рябцев.
     Через неделю в бригаду влились ещё двое: Коля Гражданкин и Оля Байкалова. Молодые, уже семейные люди. Гражданкин, как две капли воды, был похож на уволенного Тупичко, только был на пять лет моложе. Те же тощие формы, те же редкие кучерявинки на голове и удлинённый нос.

 Но по характеру Грпажданкин был совсем другим: шаловливо-находчивым, и ещё более живым. Оля Байкалова, двадцати пяти лет полненькая и живая под стать Гражданкину, как и Дима Богданов, влилась в коллектив безболезненно. Из пятерых, вновь прибывших в августе работников, лишь за Богдановым и Байкаловой не числилось порочащего хвоста.
 
И Калачина, и Филиппова, и Гражданкина «сократили» из цехов за один и тот же грех: пьянство. Богданов пострадал за правду, а Байкалова за то, что она женщина. В токарном цехе ремонтных мастерских она среди токарей была единственной женщиной. Вот и пал выбор на неё, когда Крючков попросил на очистные токаря.


После пуска новой линии планировалось переселение рабочих во вновь построенные мастерские, где уже были установлены и наждачный станок, и сверлильный, и даже токарный. Александр Ильич набирал себе кадры и пока, до пуска, отбирал пригодных. Но, приходили не лучшие.

 В цехах и участках, в связи с сокращениями,  нерадивых просто переводили в другие, менее престижные участки, не увольняя по нехорошей статье. Крючков, понимал, что строители уйдут, закончив монтаж оборудования, а чтобы не остаться без умелых, он и ходатайствовал перед Гендиректором о новых людях. Калачин работал в молочном цехе холодильщиком, а Филиппов стропальщиком.

Оба в первые же дни приходили на работу «с душком». К Калачину  приклеилось прозвище «Горячильщик», а к Филиппову «Имитатор». Вован, как звали его даже в глаза, вроде бы, что-то делал, ходил с сумкой инструментов по очистным, но работы его не было видно. Байкалову оформили как заведующую складом оборудования и запасных частей с совмещением работы на токарном станке.

     Над Любушкиной нависла угроза увольнения. Лариса Николаевна ходила сама не своя. Она не просила увеличивать численность бригады. Она понимала, чья это инициатива. Она, де факто, уже не являлась руководителем
Все дела шли помимо её воли.

Бригадой руководил уже даже не мастер, а сантехник Рябцев. Выслушав на утренней планерке Любушкину, он шел к Крючкову и уже с ним согласовывал распорядок рабочего дня. Лариса Николаевна понимала двоякость своего положения. Надо было ситуацию прояснять. Разговаривать с Крючковым она не решилась, а зазвала к себе в кабинет Рябцева.

    Прекрасно всё понимая, Петр Иванович шел к ней как на эшафот. «Ну вот, - думал он, - Если в бригаде мне не надавали по морде, то в кабинете технолога надают! Тут уж в зубы не двинешь!» Но опасения его оказались напрасными. В глазах Ларисы он увидел слёзы.

----  Что же вы со мной делаете, Петр Иванович?! – в голосе её звучала мольба.
----  Что я с Вами могу делать, Лариса Николаевна? – прикинулся ничего не понимающим Рябцев.
 
----  Я Вам сразу не уступила место, так Вы его тайком заняли?!
----  И не думал ничего я занимать, Лариса Николаевна. Откуда Вы взяли?
----  Да разве я не знаю, что Вы бегаете к Крючкову на совет и обсуждаете мои распоряжения.

----  Да, я советуюсь с Крючковым, но ваших распоряжений мы не отменяем. И не нужно мне ваше место. К тому же я не биолог, а всего лишь агроном.
----  Почему Вы берёте все на себя, подменяете и меня и мастера?
----  Я не виноват, что Владимир Николаевич не тянет, не везёт. А советуюсь я с Крючковым потому, что он начальник строительства и лучше знает, как завязать в одно целое и новую и старую линии.

---- А Вы гнёте свою?
----  Лариса Николаевна, Вам надо было давно связаться с Крючковым и работать в паре.
----  Какой Вы правильный, Пётр Иванович! А Вы знаете, что я пыталась работать с ним в паре. Он уклонился, сказал, что когда буду нужна – позовёт.

    Рябцеву стало  жаль хорошенькую женщину. Судьба её на очистных сооружениях была предрешена. Николай Иванович, наверное, и нового технолога уже подыскал.
----  Лариса Николаевна, это не я, и даже не Александр Ильич отстраняют Вас  от работы. Берите выше.
   
----  И как мне теперь быть?  Куда я пойду?
    Лариса разрыдалась, сжалась до похожести на капризную девочку, уронила кучерявую головку на стол. Рябцева пронзила жалость. Он подошел, положил руку на вздрагивающее плечико и не знал чем утешить. Лариса вдруг поднялась, обняла его за шею, уткнулась ему в грудь.

----  Ну, не надо так убиваться, Лариса Николаевна, белый свет на очистных  сооружениях не заканчивается. Переведут Вас куда-нибудь с сохранением прежнего заработка.
     Он отстранил её от себя, усадил на стул. Мелькнула мысль: «Вот сейчас кто-нибудь зайдёт и увидит их объятия. Вот-то будет разговоров на очистных сооружениях!» Пётр Иванович заглянул в заплаканные глаза и увидел в них безысходную печаль.

----  Успокойтесь. Вы же такая выдержанная, элегантная женщина! Вам нельзя плакать!
----  Знаете, как обидно, когда тебя не заслуженно обижают!? Десять лет работала – была нужна, а теперь вот выбрасывают, как ненужную вещь. Я стараюсь не показывать вида. Пусть люди думают, что у меня всё в порядке, что у меня всё хорошо. А внутри-то пусто! Не с кем добрым словом перемолвиться. Все чего-то ждут от меня, требуют, а я всего лишь слабая женщина.

    Лариса уже успокоилась, тщательно протерла глаза.
----  Садитесь, Пётр Иванович. Простите мне эту слабость.
    Рябцев только теперь увидел, что Любушкина не так уж и молода. Краска потекла с ресниц и век, оставив темные дорожки под глазами, оголив морщинки по углам. Из-под бабочек-приколок выбились рыжие завитки, испортив тщательно сделанную укладку. В глазах читалась усталость и покорность.
----  Лариса Николаевна, у Вас дома муж, дети. Есть на кого опереться.
----  На мужа уже не обопрёшься. Авария в шахте сделала его инвалидом и физически и душевно. Он есть, и его нет. За ним ещё и уход нужен. А у детей своя жизнь, да и далеко они. А хочется живого участия, общения.
----  Я готов с Вами общаться, Лариса Николаевна, - в порыве сочувствия сказал Рябцев. Он и сам не сразу осознал им же сказанного. Но Лариса Николаевна уловила истинный смысл его слов. Она вся подалась к нему через стол, заглянула в глаза:

----  Вы, Петр Иванович, сразу мне понравились, запали в душу. Я никак не могла освободиться от мысли, что между нами что-то произойдёт. Я хочу общаться с Вами, чувствовать вашу руку. Где мы можем встречаться?

    Петр Иванович понял, что невидимая ниточка, связывавшая их все эти три месяца, превратилась во вполне осязаемую нить. Он понял, что порвать эту ниточку он будет не в силах.

----  Ну, не здесь же, в кабинете.
----  А у Вас? – Лариса смотрела ему прямо в глаза. В них не было и тени лукавства, только надежда.

----  У Вас есть компьютер? – спросил он, всё ещё надеясь как-то смягчить ситуацию. Уж очень прямой разговор получился.
----  Есть.
----  Вот и будем общаться через интернет.
     Любушкина смотрела на него с неподдельным недоумением. Она предлагает ему себя, а он ей виртуальный мир…
     Петр Иванович, тут же постарался исправиться:
----  У меня сейчас дети гостят. Дайте мне ваш электронный адрес. Так нам проще будет договариваться. 

                Продолжение следует. 


                Шаг вперёд, два назад глава восьмая
                Пуск

    А на дворе был уже октябрь. Приближались заморозки. Новая линия очистных сооружений была заполнена водой. Необходимо было срочно запускать линию в работу, иначе случилось бы замораживание водоводов, находящихся на поверхности.

    Генеральный директор Николай Иванович Байбородов и начальник строительства Александр Ильич Крючков торопились. Из Кемерово, из экологического центра, была вызвана специалист, при содействии  которой и разрабатывался этот проект.

Приехала уже седая, но ещё шустрая старушка, которая знала все тонкости проекта. Три дня она суетилась, бегала по трапам, командовала слесарями, сама крутила задвижки, регулировала величину открытия шиберов и заслонок. Стоки то пускали по новой, то возвращали на старую линию, чтобы устранить недоделки. И вот, наконец, все узлы и агрегаты заработали в нормальном ритме.

    Технолог Любушкина в пуске новой линии не участвовала. Она так и не дождалась приглашения от Крючкова. Незадолго до пуска её вызвали в отдел кадров и предложили перевод на завод ЖБК лаборантом. Перевод был мотивирован несоответствием занимаемой должности.

 Лариса Николаевна, получив направление на новую работу, всплакнула украдкой, но жаловаться никуда не пошла. В условиях дефицита рабочих мест, жаловаться было только во вред себе. Хорошо ещё, что не сократили, и на год сохранили прежний заработок.

    Отметить пуск новой линии решили на «широкую ногу» в просторной новой механической мастерской, где кроме металлообрабатывающих станков и слесарных верстаков, были  раздевалки, мужская и женская, душевая, туалеты, кабинеты начальника и технолога, которого пока ещё не приняли, но кандидатку на эту должность на очистных уже видели.

 Её привозил сам Николай Иванович, знакомил с будущим местом работы. В новых мастерских все теперь соответствовало статусу предприятия. На открытие новой линии были приглашены все работники, находящиеся на отдыхе и все, без кого очистные могли на сей момент обойтись. Набралось двадцать пять человек. Штат увеличился в три раза.

    На собрание приехал сам Байбородов и главный энергетик Жеглов. Было много сказано одобрительных слов в адрес новых очистных . Первой выступила старушка из экологии.

----  Ваши новые очистные сооружения для меня уже не новые, - засверкала она золотом зубов. – Запускала я и более сложные. – Она, видимо, любила хвалить себя. Но эта похвальба вызвала у работников очистных только одобрение. Маленькая, уже чуточку сгорбленная, симпатичная старушка и в самом деле разбиралась в своем деле отлично и умела этим пользоваться.

 Рабочие, в том числе и Рябцев с Богдановым, во время наладки смотрели ей в рот и бежали исполнять любое её распоряжение. – Ваши новые очистные морально устарели. Есть новые проекты с более эффективной очисткой. Долго вы их строили.

     Она повесила на стену схему новой линии и объяснила назначение каждого объекта.
 
    Затем выступил генеральный директор. Николай Иванович выглядел внушительно. Как и большинство крупных руководителей. Он был ладно скроен и крепко сшит. Коренаст, с волнистой шевелюрой на голове, в безукоризненно белой рубашке и черном костюме. Брюки в стрелочку, взгляд жесткий, голос убеждающий.

 В руднике Николай Иванович, пользовался большим уважением. На работе он был суров, но зато дома, говорили, находился под каблуком жены. Про его любовь к жене и раболепствование перед ней ходили легенды. Жена заведовала всем торговым  сектором рудника.

Рассказывали как однажды Николай Иванович, «отдыхая» на даче, до двенадцати часов ночи по требованию жены убирал с дороги камни. Мимо дачи ходили самосвалы с гравием, и чтобы они меньше гремели и давали спокойно отдыхать его жене, он фактически ползал по дороге, отбрасывая крупные камни в сторону. На работе жена подчинялась мужу беспрекословно, но дома генеральным директором была она!

----  Товарищи, друзья! – начал Николай Иванович по социалистической привычке, улыбнулся и поправился: - Господа! – среди сидящих прокатился смешок. – Да, да! Мы теперь все господа! – продолжал генеральный. -  Вот у вас теперь есть новые очистные сооружения. Надеюсь, вы оправдаете доверие, будете  и работать по-новому.

 Мы много вложили в них средств и надеемся, что эти вложения оправдаются. Штрафы за сбросы должны уменьшиться. И это зависит от вас. Зависит от того, как вы будете работать. Пора кончать с социалистическими принципами работы – лишь бы день прошел. Вы думаете, мы не знали, как вы работали на старых очистных? Вы думаете, если мы сидим в кабинетах, то ничего не видим?

 Нельзя платить людям деньги только за то, что они находятся на рабочем месте. Всех, кто будет просиживать рабочее время, мы будем увольнять. Вот вам новый руководитель участка – показал он на Крючкова. Думаю, вы с ним уже знакомы. У вас тут не было Хозяина.

 При социализме всё было ничейным. Была и растащиловка и незаконные калымы. Теперь у всего предприятия один Хозяин, и живёт он не в Абазе, и даже не в Новокузнецке, а в Москве. Вы теперь не хозяева предприятия, а наёмные работники. Даже я в руднике не хозяин, а такой же наёмный работник, как и вы. И меня в любой день могут уволить, если я буду плохо руководить.

     Всё и всем стало ясно как белым днём: начинается новая эпоха, эпоха капитализма, где человек человеку – волк, где будет мягко стелено, да жестко спать!

----  Мы разработали новые инструкции на каждое рабочее место, - продолжал Николай Иванович, - Необходимо строго их соблюдать! Хочу ознакомить вас с положением дел в руднике. О положении в стране, я думаю, вы уже наслышаны.

    И посыпались цифры о итогах работы рудника за девять месяцев. Цифры и проценты выполнения заданий по руде. Экономические результаты были положительными.

----  Это хорошо, что ЗСМК разрешает нам широкий диапазон деятельности. Есть у нас и сельскохозяйственный цех не из последних в области, и  другие подсобные предприятия. Но стоит смениться Хозяину, или случиться мировому кризису, что сейчас очень может произойти, и все наше благополучие может закончиться.

 Новый Хозяин может заставить нас отказаться от подсобных и сопутствующих отраслей. Ему нужна будет только руда – и всё! Рудник не умрёт, но город сильно пострадает. Все подсобные и сопутствующие цеха без поддержки за счет руды развалятся. Большинство из них убыточны.

 Вот сельхозпредприятия только через пять лет вышли на прибыль. И надои у нас наивысшие по области и привесы и урожаи, и лошади наши берут высокие призы на областном ипподроме. И свиноферма и маралоферма вышли на прибыль. А сколько рудник туда вложил средств – не сосчитать! Вот и в ваши очистные сооружения вложено много. Всё это за счет руды. А выживете ли вы без поддержки рудника?
 
Так что давайте работать добросовестно. Вон у вас и ворота нараспашку, и калымы незаконные и воровство. Ворота должны быть всегда заперты, по забору проведена колючая проволока. Ваш объект – это объект повышенной опасности. Мы введём пропускной режим, как ввели на шахте.

 Воспитательной работой, как в советские времена, мы заниматься не будем. Появился на рабочем месте в нетрезвом состоянии, нарушил производственную дисциплину, допустил аварию – будешь уволен! Всё! Коммунизм кончился! Все, господа, давайте работать! У кого будут вопросы?

    Вопросов не было! Генеральный закончил говорить, сел на боковую скамейку, а в мастерской еще с минуту стояла тишина.

    Выступил главный энергетик.
----  Вам надо прибавить ещё одну единицу электрика. Электрооборудования много. Мы пришлём квалифицированного инженера. Ваш объект – объект повышенной опасности. Вон и хлораторная рядом с забором. Ранее вы пользовались только хлоркой, теперь будете пользоваться жидким хлором, а это очень опасно.

Вы должны понимать это.  К тому же вы знаете, что в стране действуют террористы. Откроют баллоны с хлором или бросят через забор гранату, - Он не договорил, помолчал, давая слушателям усвоить сказанное. - Компрессоры должны быть защищены тремя ступенями защиты. У вас пока этого нет. Компрессорщики должны быть защищены от шума компрессоров. Комната для дежурных должна быть вынесена за пределы компрессорной,  а перед дежурным должен находиться щит с приборами слежения. Все вы пройдёте курс подготовки в нашем учебном комбинате. От нерадивых и неумелых мы будем освобождаться.

     Рябцев смотрел на главного инженера и не понимал, чем он смог взять  красавицу Ларису. Коротенький, лысенький, лицо какое-то размазанное, глаза бегающие, голос вкрадчивый. Заштатный любовник. Такие мужчины, не смотря на невзрачный вид, любвеобильны и словоохотливы. Но, слышал он, что Лариса бросила его. «Поднадоел, видимо. А может жена  прослышала о его связи», - подумал Петр Иванович.
 
     После напутственных речей высокое начальство вместе с шустрой старушкой покинуло мастерскую. Настала очередь «настоящего» торжества. Были убраны к стенам скамейки, на средину мастерской были установлены столы. На них появилась выпивка и закуска. Управляли застольем женщины-операторы.

Зазвучали тосты, поздравления, пожелания,  большая их часть была адресована Александру Ильичу. Пётр Иванович прочитал длинную, специально сочиненную оду новым очистным, из которой выходило, что грязные городские стоки, пройдя все стадии очистки, превратятся в дистиллированную воду. И заканчивалась она такими строчками:
 
                В Абакан течет вода
                Годной сразу хоть куда
                Хоть на варку, хоть питье
                Хоть на банное мытьё.

     Аналитическим своим умом Рябцев дал шуточную оценку каждому члену своей бригады. Новому начальнику очистных сооружений он  намекнул на его отчество:               
                Не стоит на пьедестале
                С указующей рукой
                Но без него бы стройка стала
                Просто круглой сиротой.

    Мастеру Сяглову оценка была нелицепрятной. Но Рябцев знал, что Владимир Николаевич обижаться был не способен.
                Каждый день и здорово
                Он ломает голову
                С каждым утренним нарядом
                Пот с него катится градом.

     Намек был на то, что Владимир Николаевич. Частенько приходил на работу с бодуна.
     Меньшикову эпиграмма понравилась:
                У него в руках держак
                А по виду он кержак
                Борода красивая
                Черно-буро-сивая.

     Пястолову была дана пятёрка с плюсом, хотя  тянул он едва ли на четвёрку:                Он ещё не инженер
                По прозванью Пионер
                Только этот пионер
                Всем электрикам пример.

    Диме Богданову, которому Петр Иванович симпатизировал, была дана высшая оценка:                Симпатичный парень Дима
                Всюду он необходимый
                Столяр, плотник и кузнец
                Ай да, Дима, молодец!

    Филиппову Рябцев поставил двойку:
                Этот парень не профан
                А зовут его Вован
                Если честно - наш Вован
                Очень даже хитрован.

    Калачину была дана справедливая оценка, так как он, как и Сяглов, часто приходил на работу с похмелья:
                Не высотник и не врач
                Очень норовом горяч
                Говорят он холодильщик
                А скорее горячильщик.

     Оленьке Байкаловой была дана оценка лестная:
                Весела, смела,  мила
                И умом и всем взяла
                Средь мужчин не без причины
                Она держится мужчиной.

     Себе Петр Иванович дал нейтральную оценку, подчеркнув свою любовь к лыжам. Во второй половине октября снег уже выпадал, и Рябцев успел пробежаться по бору:
                Не качок и не спортсмен
                Никакой не супермен
                И совсем не чемпион
                Просто лыжи любит он.

     Из солидарности  ему хлопали после каждой эпиграммы, а оду новым очистным  начальник участка положил под стекло на своем письменном столе. А женщины-операторы даже обиделись: «А почему нам эпиграмм не досталось?»

     Праздник закончился, как только Александр Ильич произнес напутственную речь:
----  Ну вот, друзья, и наступила новая эра – капитализм! Призываю всех работать по новому, использовать все рабочее время для дела. Работать будем по графику от восьми до семнадцати с перерывами с десяти до десяти тридцати, и с пятнадцати до пятнадцати тридцати. Хочу повторить слова Николая Ивановича: социализм кончился! Помашите ему ручкой! До свидания!   
                Продолжение следует.
                Шаг вперёд, два назад
                Глава девятая
                Из огня да в полымя

     Вечером, после торжественного пуска новых очистных, Петр Иванович, как всегда, включил компьютер. В нём он увидел письмо от Любушкиной. Он уже почти забыл о своём обещании общаться с Ларисой. У него не было в планах сближаться с ней накоротке. И вот письмо!

 Прочитав его, он надолго задумался. Извечная мужская «болезнь» - тяга к женщине не позволяла отринуть её. Среди женщин-операторов на очистных сооружениях были незамужние, но ни одна из них ему не нравилась: какие-то все инфантильные. Лариса не инфантильная, она прямолинейная, правдивая, говорит то, что думает, чем и нравится Рябцеву.

 А инфантильности он в достатке натерпелся в деревне!  По косым взглядам в его сторону он видел, что и Ларисе он нравится. Ему было жаль её: и с мужем она и без мужа. А теперь вот ещё и без любимой работы. Такое не каждой женщине по силам. У Ларисы таких сил, видимо, нет. Обещание, данное ей тогда, в её кабинете, обязывало.

----  Петр Иванович, простите меня за навязчивость. Я ждала, когда вы мне напишете, но, увы, не дождалась.  Я так ждала! И вот не вытерпела! У вас сегодня был пуск? Как он прошел?
----  Добрый вечер, Лариса Николаевна. Пуск прошел нормально. Как Вам новая работа?

----  Не работа, а каторга! Сослали меня сюда, а за какие грехи, не знаю, – получил Рябцев ответ.
----  Лариса Николаевна,  давайте перейдём в Агента. Я авторизую вас, вы меня и будем видеть друг друга в интернете.
    Рябцев послал запрос, получил согласие, и завязался разговор.
----  Ну, вот и наладили более короткий контакт, - послал одобрительный текст Петр Иванович, и получил обескураживающий ответ:
----  Я  хочу еще более короткий! Дети уехали?

----  Да.
----  Тогда я еду к вам.
     Петр Иванович даже растерялся от такой прямоты. Прямо как в рекламе про «Тайд»! Он с минуту был в смятении. Чувствовал он, что не сможет отказать, но хотелось оттянуть время. Что-то уж очень скоро! Хотелось поговорить, узнать её лучше. На работе-то, на виду у всех, не очень поговоришь.

----  Лариса Николаевна, Вы, наверное, зря со мной связываетесь. Я слишком серьёзный человек. Пишу, печатаюсь, много читаю.
    Лариса вознегодовала:
----  Да вы, пожалуй, «грузите» на себя лишнее. Я же вас знаю. Вы добрый, а что серьёзный так это хорошо!
----  Почему хорошо?

----  Подвоха от вас не будет. Серьёзные люди не способны на подлость.
----  Я серьёзный, да не умный.
----  Вы опять «грузите»! Я не желаю слышать от вас такое. Я верю в вас. Но вы, как я поняла, не желаете, чтобы я приезжала?
     Петр Иванович опять задумался и промедлил с ответом.
----  Вы, наверное, по своей деревне скучаете? – Лариса уловила его колебания.

----  По деревне я не скучаю. Там уже не о чем скучать. Дети разъехались, к жене  не вернусь.
----  А я вот скучаю, - призналась Лариса.
---- О чем?
----  Ни о чём, а о ком!
----  И о ком же, если не секрет?
----  О мужике!

    Чем мог ответить Рябцев на такую откровенность?  Только шуткой:
----  Вот как! Не завидую! Есть народная частушка: «Говорят женатым плохо. Холостым-то каково. Как проснёшься, повернёшься. Рядом нету никого». А у вас муж.

----  Муж-то он муж, но он уже не мужчина. Мы и спим в разных спальнях. С ним спать – только расстраиваться. Он плохо ходит, приходится возить его в коляске. Он разрешает мне отлучаться из дома. Он понятливый. Говорит: только не бросай. И дети у меня понятливые. Сын офицер, служит на Камчатке. Дочь балерина, живёт в Москве, блондинка с огромными, голубыми глазами – как я и мечтала. Очень красивая. Коренной москвич увёз сибирячку. Видно там, в Москве, невест не хватило.

----  Да вы богатая! Поздравляю вас с прекрасной дочкой.
----  Богат не тот, кто много получает, а тот, кто жизнью доволен.
----  Понимаю, понимаю.
----  А если понимаете, то помогайте.

    «Ну и напористость! – восхитился Рябцев, а про главного энергетика подумал: «Это, пожалуй, не он её взял, а она его! Не может баба без секса». Но не мог он вот так сразу: «раз - и в квас». Ему нужно было не только тело.  А душа его пока не раскрылась. Ей мало было одной красоты.

----  Лариса Николаевна, предлагаю прочитать мою повесть «В поисках счастья», в которой есть всё о женщинах. Прислать?
----  О женщинах?! Хм! Рассказ монашки о прежней жизни при дворе?! Зачем? Мне нужны вы, а не ваши повести и рассказы.
----  Ого! Это мне по физиономии женским кулачком?! Поделом. Не буду соваться со своими писаниями.

    Лариса поспешила извиниться:
----  Простите. Пожалуйста, не обижайтесь. Я иногда срываюсь и ничего не могу с собой поделать. Не бойтесь меня, я отходчива. Вешаться вам на шею не буду. Мужа  не брошу. Уделите мне хотя бы толику сочувствия.
    «Ох, придётся! Полгода без женщины! А как быть? Вон, родная грозится приехать. Опять не смогу устоять перед её слезами. Нет уж, лучше Лариса». - внутренне проговорил Рябцев.

----  Вы одна из тех, немногих женщин, которые уважают мужа. Муж, он ведь тоже человек и тоже достоин внимания и уважения. Обычно же в семьях жена является и прокурором, и главнокомандующим, и генералом, возле которой мужу отводится второстепенное место. Женщина в силу своей эмоциональности всегда недовольна своей участью: если есть жизнь, но нету мужа, или есть муж, но нету жизни. Есть даже такая песенка: «Даже муж хороший, плохо всё равно!»

----  Как вы нас, женщин, ненавидите! Вы женоненавистник?
----  Нет, я женолюб, а заключение такое  сделал на основании своего опыта и наблюдений. Не принимайте все на свой счет.
----  И так цинично говорите о женщинах!
----  А как о них ещё говорить, если это на самом деле так? Их непостоянство эмоциональность и экцентричность даже привлекают. Не должны они быть такими же скучными как мы, мужчины.

----  Вы, Петр Иванович, интересный человек, сами себе противоречите. Меня тянет к вам. В вас есть душа.
     «Ох, завернет она мне ласты! С ней не соскучишься! И коня на скаку и в горящую избу...  Везёт мне!» - крутились мысли.

----  А не боитесь раздвоиться? Я полюблю вас. Вы влюбитесь в меня, а у вас муж. Я бы не хотел страдать и вам приносить страдания.
----  А, вот чего вы боитесь! Я буду любить вас безмолвно.
----  А вы думаете, молчанием  невозможно ничего сказать? Не лучше ли вам найти кого-нибудь попроще?

----  У меня уже был такой, попроще. Ложиться в постель без души – противно! Скажу честно: я ****ь, но не проститутка.
----  В чём же разница?
----  А в том, что не ради денег.
----  Да, судьба незавидная.
----  Согласна. Так мне написано на роду.

----  Я вот сказал судьба, а не верю в неё.
----  А я верю. Так мои звёзды расположены.
----  Мистика это, Лариса Николаевна. Человек сам творец своей судьбы.
----  А я думаю, каждому своё. Богу – богово, кесарю – кесарево. Рожденный ползать, летать не может

    И Рябцев послал Ларисе хулиганский стишок, который написал ещё в молодости:

                Была проблема у меня
                Все говорили: я свинья
                Что я меняю часто жен
                Что никому я не нужён
                Но ты поверь, я не таков
                Не слушай едких языков.
                Я справедлив и очень добр
                Трудолюбивый словно бобр
                Ну, разве в том виновен я
                Что нет работы у меня
                Что денег нет и нет еды
                Недалеко и до беды
                Мне не загнуться б до среды
                От скуки и от бедноты
                Мне бы на стол бутылку водки
       Да на закуску хвост селёдки
                Но все кругом против меня
                Мне б достучаться до Кремля
                Но с ним короткой связи нет
                Еще и отключили свет
                Ещё какой-то наглый школьник
                Нагадил ночью мне под дверь
                Меня ругает вечно дворник
                Облаивает чей-то зверь!
                А у соседа за стеною
                Стучат, идет евроремонт
                Пойду, убью его трубою
                И выгребу его доход
          И вот сосед лежит в кровище
          В руках моих тяжелый лом
          Под дверь мою тот школьник свищет:
          «Ах, ты, наглец! Тебе облом!»
          Лом согнут – слишком крепкий череп
          И я вернулся за трубой
          Смотрю – топор на шифоньере
          И слышу чей-то жуткий вой.
          Это соседская зверюга
          Опять посмела меня злить
          Ах, ты лохматая подлюга
          Не будешь больше мне солить!
Я отрубил собаке бошку
А остальное на шашлык
Жую соседскую картошку
И шмат огромный сала-шпиг
Сейчас и дворнику-ублюдку
Разворочу я морду-будку
Схожу в контору ЖКХ
Не доводили б до греха.
В окно летит к ним мой топор

И… я свободен с этих пор
От всех проблем и от себя
Лежу на нарах, всех любя
Прекрасна жизнь – никто не лает
Сосед ничем не досаждает
И дворник больше не кричит
Охрана у дверей молчит
Не надо думать о картошке
Что нет в кармане хлеба крошки
Еду мне в мисочке несут
Как Президента стерегут.

----  Какой-то набор нравоучительных фраз! – определила Лариса. – И вам этот стих нравится?
----  Я послал вам его в доказательство, что каждый сам творец своего счастья. Ну, кто мешал этому ублюдку наладить хорошую жизнь? Очень удобно сваливать свою блажь и дурь на небеса и звёзды.
----  А я считаю, что человек не меняется, что отведено ему небесами, то и произойдёт.

----  Неправда! Человек  взрослеет, умнеет, набирается опыта.
----  Умнеет!? Это жизнь течет, накладываются какие-то обстоятельства, вот и кажется, что он меняется.

----  Ну, этот спор бесконечен.  Давайте заключим мир.
----  А мы и не ссорились! С вами интересно спорить, вы же писатель. Вы человек творческий, мыслящий, вам можно позавидовать.
----  Чему завидовать, Лариса Николаевна? Вы грамотная женщина, и вы, наверное, знаете, что большинство творческих людей умирают в нищете и одиночестве. И только после  смерти их творения оцениваются. Мало того, они всегда гонимы властью. Я не причисляю себя  к творческим людям, но связи не отрицаю. Вот и я остался в одиночестве под старость лет. И я частенько получаю от власти тумаки. 

----  Ну, не все гонимы. Есть и фавориты.
----  Но не каждый поэт прославляет власть. Большинство мыслит, анализирует и не молчит. Поэты кричат в своих произведениях о несправедливости этого мира, о своенравии властей.

----  Красиво сказано: «Кричит в своих произведениях поэт!» Его крик слышат, а мир-то не меняется.
----  Увы, и ах! Из поколения в поколение повторяются одни и те же ошибки. Человек меняется к лучшему очень медленно. Идет вечная борьба добра со злом. И то и другое в каждом из нас. А сколько зла и мусора в интернете!
----  Согласна. Мне приходят предложения общаться, но такие, что просто тошнит! Общаешься с человеком, а чувствуешь себя одиноко. Вот с вами интересно. Но вы боитесь меня. Напрасно.

----  Ох, женщины! – послал глубокий вздох Петр Иванович, - никуда от вас не скроешься!
----  И не надо от нас скрываться. Нас любить надо!
----  Но ведь любят же вас муж, дети.
----  Я вам уже говорила, что муж – это растение. Говорила, что понятливый, но только потому, что он уже ничего не понимает. Он больше времени проводит в санатории. В нем умерла душа, разум. Авария убила в нем человека. А я хочу общения. Я хочу жить, а мной манипулируют. Вы такого не позволите. Я плачу…

----  Приезжайте.
    «Ну, вот и приобрёл я себе новую «беду!» - думал Рябцев, с тревогой ожидая появления в его квартире женщины.

                Продолжение следует.
                Шаг вперед, два назад, глава десятая
                Разборки

----  Не думайте, я с операторами разобралась, и с вами разберусь! У меня и на вас сил хватит! – заявила технолог.
----  Дай-то Бог! – иронически поощрил её на «подвиги» Рябцев.
     Новый технолог Светлана Вениаминовна, в первый же день была переименована в «Витаминовну».

 Сухая и длинная, словно жердь, с вечно суровым лицом, она ходила по очистным сооружениям, наводя ужас на женщин-оператров и скепсис на мужчин. Все удивлялись: откуда только её  такую выкопал генеральный. Лицо её соответствовало фигуре: вытянутое, остроносое и безбровое. Брови,  правда, у неё были, но больше нарисованные.

И ходила она в брюках, что ещё более подчеркивало её похожесть на вышеупомянутую часть деревенской городьбы. «Ну, эта задаст нам перца!» - говорили на очистных.

     Прошло уже два месяца после пуска новой линии очистных сооружений. Приближался Новый год. В городе царила предпраздничная суматоха, а на очистных сооружениях витало психическое напряжение.

 Одновременно с запуском новой линии была запущена в работу и хлораторная установка. Для её обслуживания согласно технологии были обучены четыре женщины, которые были обязаны и день и ночь следить за ней, не спуская глаз. Но после месячной практики, руководству рудника показалось, что штат очистных сооружений невероятно раздут. Сокращение выпало на долю хлораторщиц.

    «Хлор течет себе и течёт, только отрегулируй подачу из баллона. Чего там будут сидеть без дела дежурные?» - «здраво» рассудили в рудоуправлении и регулировку вменили в обязанности компрессорщикам и слесарям-монтажникам.
 
«Компрессорщиков ведь тоже четверо, и тоже сидят без дела, вот пусть заодно следят и за хлораторной установкой», а то, что хлораторная от компрессорной находится на расстоянии ста метров, не учли. Но компрессорщики и монтажники от обслуживания хлораторной установки отказывались, выполняли эту работу скрепя сердце и собрав волю в кулак. Начальство же давило, пугая увольнением.

    Разговор происходил утром, в дежурке компрессорной под шум и свист компрессоров, во время пересменка. Рябцев пришел сменять Богданова. После такого категоричного заявления технолога они переглянулись между собой и усмехнулись сторону, но «Витаминовна» уловила плохо скрытую иронию и строго приказала:

----  А вам, Петр Иванович, вообще нечего делать в хлораторной! У вас нет допуска!
----  Светлана Вениаминовна, - делано удивился Рябцев, - А как быть ночью, в выходные? В это время я остаюсь в единственном числе, кто знает хлоратор.

----  Вы уже натворили там дел! Хватит!
----  Но ведь некому же больше!
     Технолог после некоторого колебания, «милостиво» разрешила:

----  Ладно, заходите, но только в противогазе, и боже упаси вас крутить-вертеть какие либо вентили-краны!
----  Зачем же тогда заходить, если ничего нельзя крутить-вертеть? Ведь по мере расходования хлора, давление в баллоне падает, приходится корректировать давление в дозаторе. К тому же я уже битый! На ошибках, как известно, учатся…

----  Ну, я не знаю, - зашла в тупик технолог. – Пойду к главному энергетику. Пусть этот вопрос решает. А так вы меня подставите.
----  Светлана Вениаминовна, вас уже подставили, - согласился Петр Иванович. – И хлораторщиц сократили,  и начальник участка в отпуск ушел, и этот опасный вопрос вам решать оставили.

----  Если работать в противогазе и соблюдать правила техники безопасности, то работать в хлораторной не опасно.
----  Почему же тогда и на воротах и по всему забору колючую проволоку в три ряда протянули, таблички повесили: «Опасная зона?» - вмешался в диалог Дима.
 
----  Она опасна для посторонних, а для работников, соблюдающих правила техники безопасности, не опасна.
----  Значит, мы, работники очистных, люди из железа?
    Несколько секунд в дежурке слышен был только свист компрессоров. Технолог не ответила.
----  Значит хлораторная все-таки объект опасный? – настаивал Дима.

----  Работайте в противогазе!
----  Но и противогаз высокую концентрацию недолго выдерживает.
    Светлана Вениаминовна уже держалась за ручку двери, но компрессорщики своими вопросами не давали ей уйти.
----  Не допускайте утечек!

----  А как? – Рябцев решил «дожать» технолога. – Элетроэнергию часто отключают. И зачастую неожиданно. Приходится сначала бежать  в хлораторную, чтобы перекрыть хлор. Пока бегаешь, здесь компрессоры останавливаются. Главный энергетик обещал три ступени защиты, а где они? К тому же они не срабатывают.

 Вон пятого сентября они в хлораторной не сработали, пришлось вручную запускать и вентиляцию и сигнализацию. Зачем хлораторщиц сократили? В целях экономии? Такая экономия когда-нибудь вылезет боком.

     Тут технолог ответ знала твердо:
----  Этот вопрос не ко мне. Не я сокращала, не мне и ответ держать.
----  А вот произойдет серьёзная авария, и ответ придется держать вам, Светлана Вениаминовна. И вопрос о дежурных по хлораторной придется решать.

----  У нас есть два монтажника с допусками, и у компрессорщиков есть, за исключением вас, Петр Иванович, И нам больше никого не надо, - стояла на своем «Витаминовна».

    В дежурку вошел Александр Сяглов, сын Владимира Николаевича, только что вернувшийся из армии. Он работал здесь, на очистных, до службы и теперь вот продолжал работать в должности монтажника. Его тоже принудили совмещать работу монтажника с работой хлораторщика.

 Александр высок белолиц. Молодые операторщицы заглядывались на него. Но он был характером в отца, мягок и стеснителен. Он, так же как и остальные мужчины выполнял работу в хлораторной через нехочу.

 Александр слышал последние слова технолога и сходу включился в разговор:
----  На меня не рассчитывайте, Светлана Вениаминовна. Я отказываюсь работать в хлораторной. Я монтажник санитарно-технических систем. Я принят на работу монтажником, а не хлораторщиком. При оформлении про хлор и слова не было.
----  А хлораторная и есть санитарно-техническая система, - настаивала технолог.

----  Я по здоровью  не подхожу, - вставил последний аргумент Александр.   
----  Ты медкомиссию проходил?
----  Проходил.
----  Признали годным?
----  Да, но не хлораторщиком, а монтажником.

    Александр и Светлана Вениаминовна стояли у двери напротив друг друга. Технолог снова взялась за ручку двери. Доказать ей что-либо было невозможно. Она без верховного руководства ничего не могла решить, она была вынуждена исполнять приказания сверху.

 Ей была отведена самая тяжелая функция – давить. Это прекрасно понимал и Петр Иванович и Дима, да, пожалуй, и все остальные работники очистных сооружений.
 
----  Ничего, ты молодой, в армии служил, а там больных не держат, будешь работать, и ничего с тобой не сделается! 
----  А вы уверены? За месяц работы я уже несколько раз вдыхал пары хлора. У меня после каждой разборки хлоратора закладывает грудь, затрудняется дыхание. Как ни остерегайся, остатки хлора в трубках и вентилях есть. Всю смену в противогазе не проработаешь.

----  Не отнекивайся! Работать ты будешь! – категорически заявила «Витаминовна». А будешь отказываться, уволим за невыполнение распоряжений.
----  Я не хочу травиться!

----  Не травись! Соблюдай технику безопасности! А не хочешь работать – уходи. Другого наймем. Сегодня это не проблема.
----  Этим вы теперь и козыряете!
----  Сегодня же напишу докладную на имя генерального директора.

----  А я напишу заявление в профком. Вы не имеете права принуждать меня к работе с хлором.
----  Пиши, разберёмся! Не с такими разбирались!
    С этими словами технолог покинула дежурку. Длинноногая, остролицая, в брючках и на высоких каблуках, она похожа была на цаплю. И руки у неё как крылья. Машет она ими при ходьбе. Это сравнение и полетело ей вслед.

----  Не цапля она, - возразил Рябцев, скорее лосиха. Вон как скоро бегает от очистных сооружений до рудоуправления и обратно. Не успеешь посмотреть вслед, как она уже обратно руками машет. Саженями дорогу меряет.

----  Агрессивная женщина! – согласился Богданов. Как с ней муж живёт?! Она, наверное, все соки из него выжимает. Мужики, надо что-то делать. Она тут всех нас замордует.
----  Надо подключить Байкалову. Она председатель месткома. Пойдём к Байбородову, - предложил Рябцев.

                Продолжение следует.
                Шаг вперёд, два назад глава одиннадцатая
                Ходоки или бунт на корабле

   Местком собрался в полном составе: председатель Ольга Аркадьевна Байкалова, Петр Иванович Рябцев, Дмитрий Иванович Богданов, и мастер Владимир Николаевич Сяглов. Из женщин присутствовали операторы Зина Сизина и Нина Павловна Мальцева.

На повестке стоял один вопрос: выделение путёвки в заводской профилакторий, который был уже давно решен, оставалось его запротоколировать. Путёвка давалась участку один раз в год, и уже давно было решено, что достанется она старейшей работнице очистных сооружений Нине Павловне Мальцевой.  Второй вопрос был негласным: как восстановить нормальную психическую атмосферу на сооружениях, который тоже фактически уже был решен. Оставалось определить, кто же пойдет к генеральному.

   Первый вопрос был решен молниеносно. Все ждали, что  серьёзный разговор начнет председатель. Все смотрели на Ольгу Аркадьевну. Ольга, а в просторечии Оленька, молодая женщина, невысокая росточком, с бархатными глазками. Вид у неё нежный, но характер боевой. Не зря она проработала несколько лет в ремонтных мастерских одна среди мужчин. И здесь, на очистных, она держалась ближе к мужчинам. Она и говорила всегда категорично, но начала она на этот раз мягко:

----  Ну, что будем делать, мужики? «Витаминовна» совсем распоясалась!
----  Я думаю, надо идти к Байбородову, - высказал уже обговоренное в коллективе решение Рябцев.
----  А будет ли толк? – засомневался мастер Сяглов. – Говорят, он уже подмял под себя и нового председателя  профкома.
----  Ну, будет – не будет, а сходить надо. – согласился с Рябцевым Дима.
----  Кто пойдет? – задала конкретный вопрос Ольга.

----  Я, - поднял руку Рябцев
----  Я, - кивнул головой Дима.
----  Ну, и я пойду, - вяло произнес Сяглов.
----  Тебе, Владимир Николаевич, лучше не ходить. – сказала Ольга Аркадьевна. – Ты все-таки начальник. На тебя могут начаться гонения.
----  Нет, я пойду. А гонений на меня и так уже много. Пойду, не то Сашку совсем заклюют.

    Идти к Байбородову согласились все, но последнее слово было за председателем.
----  Я думаю, идти всем необязательно. Получится толпа. Пойдём вчетвером: Я, Петр Иванович, Дима и Владимир Николаевич.

     Все молча согласились.
                -------------------------------------------------------
   В приемной генерального долго ждали. Не смотря на часы приема по личным вопросам,  генеральный был занят производственными делами. Наконец, секретарь-помощник разрешил делегации зайти к Байбороодову.
     Николай Иванович, извещённый помощником,  уже знал о цели прихода  ходоков, встретил делегацию холодно. Он откинулся на спинку кресла, сухо поздоровался и стал ждать, что ему скажут.

     Делегация переглянулась: кому начать, и Рябцев, сообразив, что он старший по возрасту, начал:
----  Николай Иванович, у нас на участке сложилась нездоровая  обстановка. Мы считаем, ваше вмешательство необходимо.
----  Ну, и в чем же это выражается? – в голосе генерального слышалось недовольство.

----  Новый технолог, по нашему мнению, непригодна как руководитель.
----  Да?!
----  Да. Она какая-то всё время взвинченная. На починенных кричит. За каждую малую промашку требует объяснительную.
----  Ну, а как вы думали?! – невозмутимо ответствовал генеральный. – Слово начальника – закон для подчиненного. Разве не так должно быть на производстве?

----  А если оно, это слово, жестокое и несправедливое? – загорячился Дима.
----  А вы подумали о ней?  Она ведь тоже человек. Она распоряжается, вы не выполняете, как ей себя вести?

----  Но распоряжения её часто такие, что будто она смеётся над нами. Она психически неуравновешенная, - добавила Байкалова. – Верните нам Любушкину. Она долго работала на очистных, знает работу. Зенкова – новичок, не умеет работать с людьми. За что вы убрали Ларису Николаевну?

    Ольга не умела говорить обиняком. Она и из Казахстана-то уехала потому, что наговорила «лишнего» вновь пришедшему на завод директору-казаху.
----  А ваше ли это дело, Ольга Аркадьевна?! Если я буду подчиняться всем, недовольным моими приказами, какой я тогда буду руководитель?!
Разве не так?

----  Николай Иванович, верните нам Любушкину.
    Байбородов даже усмехнулся над такой наивностью, и чтобы разом прекратить этот бесполезный разговор, сказал жестким тоном:
----  А вы понимаете, что я могу всех вас уволить и набрать новых работников?

    Делегация была в замешательстве от такого ответа генерального. Несколько секунд прошло в молчании. Первым очнулся Петр Иванович.
----  А как быть с КЗОТом? _ удивился он. – А профсоюз позволит?
----  Профсоюз?! – в свою очередь удивился Байбородов. – Мы статью подберём, что никакой профсоюз не поможет. Коллективный саботаж!
----  Но мы же не саботируем, исполняем все её распоряжения. Но порой они такие, что оторопь берёт, - сказал Рябцев.

----  Идите, ребята, работайте! Не мутите и до того мутную воду. Я поговорю с ней, поговорю с Крючковым, и больше не делайте таких демаршей! Работать надо, а не распускать слюни! Все! Идите!
     Убитой вышла делегация от генерального.
----  Он же специально нашел такую бездушную, чтобы гайки нам закрутить, - выдал резюме Дима.

----  Да… - саркастически произнес Петр Иванович, - Так сказать защитили и Александра и «Витаминовну» на место поставили!!! Только сами в углу оказались почему-то? Выжмут они из нас остатки социализма…

                Продолжение следует.

                Шаг вперед, два назад
                Глава двенадцатая
                Разговор «по душам»

   
----  Я позвал вас на серьёзный разговор, - вкрадчиво начал Крючков, а Рябцеву подумалось: «Как в бразильском сериале – главное событие это серьёзный разговор!» Петр Иванович смотрел на начальника участка и не мог понять, что это за человек, хотя знаком с ним был уже полгода. Александр Ильич может быть и добрым и злым, смотря по обстоятельствам.

Такое же двоякое отношение было к нему и у рабочих. Они, конечно же, догадывались, зачем он пришел на участок, прервав отпуск, и зазвал их к  себе, и тоже настроились на серьёзный разговор. Репутация у Александра Ильича была подмоченной.

 Особенно портила её не столь давняя история с внучкой. Дочь его, студентка, родила внебрачного ребёнка, и он с женою заставил дочь отказаться от него. Ребёнок был здоров, и его сразу же усыновили чужие люди.

 Через некоторое время он одумался и решил взять внучку к себе, но приемные родители не отдали. Александру Ильичу сорок пять, выправка как у военного, одет всегда с иголочки, боже упаси заглянуть в канализационный колодец или подойти с гаечным ключом к насосу

 Первое впечатление: душа-человек, но рабочие уже знают его и не очень доверяют. Машина у него новенькая «Жигуль» и манеры светские, жеманные, и речь туманная. Но сегодня ходоки услышали речь вполне внятную:

----  В последнее время в нашем коллективе создалась нездоровая обстановка. С чем это связано, не знаю, но так продолжаться не должно! Какие-то претензии, не конкретные разговоры. Это что? Проявление какого-то бунтарского духа? Зачем он?! Все вы знаете какая сейчас экономическая обстановка в стране, какая безработица. Мировой рынок заставляет людей думать, работать с большей отдачей.
 
Рудник сейчас испытывает финансовые затруднения, и вынужден идти на освобождение головного цеха от побочных и сопутствующих, сидящих на дотациях, вынужден идти на сокращение численности рабочих, на уплотнение рабочего времени, на совмещение профессий. Сокращение коснулось пока только дежурных по хлораторной, убрали выпивох Филиппова и Калачина.

Могут быть и дальнейшие сокращения. Вот обязанности по обслуживанию хлораторной и возложили на компрессорщиков и монтажников. Не так уж и много этих обязанностей, надо только лучше знать хлораторную и соблюдать технику безопасности. И работать, работать, держаться за работу

    Эту длинную тираду начальник мог бы и не произносить. Всё это было усвоено всеми и давно.
----  Александр Ильич, а почему не пригласили Светлану Вениаминовну? Вот и обговорили бы здесь её поведение, - спросила Байкалова.
----  Нет необходимости, – невозмутимо ответил Крючков. – Пусть она занимается работой.

----  А мы разве мы не работаем?! – вступил в разговор Рябцев. – Я уже не говорю о себе. Вы же видите Богданова – он всюду: и в компрессорной, и в хлораторной, и монтажникам помогает. Никто из нас не сидит без дела. Но распоряжения Зенковой не всегда выполнимы. Порой просто абсурдны.
 
----  Нагнетание нездоровой атмосферы, - не принял реплики Рябцева начальник, - не позволительно, тем более со стороны членов месткома, тем более руководителю. – Крючков со значением посмотрел на Сяглова. Какие претензии к технологу у вас, Ольга Аркадьевна?

----  У нас к ней претензии не как к технологу, а как к человеку. – Байкалова даже привстала. – Меня она, кажется, больше  всех не любит. Мы уже высказывали ей свои претензии, высказали бы  и сейчас, если бы она присутствовала. Она оскорбляет, кричит: «Вы не умеете работать!», а сама дает расплывчатые распоряжения, а потом еще и объяснительные требует.

     В разговор вступает Зина Сизина, угловатая, энергичная женщина средних лет, исполнительная до щепетильности. Всю смену она трёт лотки, емкости, трапы, трубы, вентили, эрлифты, но все равно попадает в немилость к технологу.

----  Уж что, что, а объяснительные, Светлана Вениаминовна собирать любит. Она их, наверное, коллекционирует. У меня взяла за то, что я каску сняла, когда работала на трапе. А как на трапе работать в каске? Висишь вниз головой над ёмкостью, а ремешок ненадёжный. Мы же всю смену на открытом воздухе работаем, а подкасников теплых нет. Слетит с головы каска, из ёмкости её уже не достать.

----  У меня потребовала за то, что на территорию очистных прошел посторонний человек, - добавил Рябцев. – Собственно был-то он не совсем посторонний. Это приходил милиционер, а я вовремя не известил о его приходе. Я же в это время был в подвале компрессорной, где работал с насосами. Туда меня направил мастер Владимир Николаевич. Сами же настаиваете, чтобы мы подчинялись во всем беспрекословно и добросовестно выполняли всякую работу.

----  Владимир Николаевич, зачем ты послал к насосам дежурного компрессорщика? – Вопрос прозвучал строго.
----  А кого бы я еще направил, все монтажники были заняты.

----  Не надо винить Владимира Николаевича, - вступился за Сяглова Рябцев. – Вы на компрессорщиков навешали так много обязанностей, что всюду невозможно успеть. Мы теперь не только компрессорщики, но еще и монтажники, и хлораторщики, и вахтёры на воротах, и дворники. Пока я был в насосной, кто-то из своих прошел, а ворота на запор не закрыл.

----  И у меня Зенкова требовала объяснительную, да я писать не стал, - вступает в разговор Дима. – Заставила новенькую мыть трубы под трапом. Она висит над резервуаром. Опасно, может ведь сорваться. Я, как бригадир, отстранил новенькую от этой работы. Сначала надо было дать новенькой хорошенько освоиться, и уж потом направлять на такую опасную работу. Светлана Вениаминовна возмутилась. А на ворота ставьте отдельного человека, с него и спрашивайте.

----  Какая несправедливая! – делано удивился Крючков. – Она правильно поступает! Она строгая. Она на то и поставлена, чтобы требовать соблюдения трудовой и производственной дисциплины. Я прошу оставить её в покое. Она на своём месте.

    Рябцев смотрел на Александра Ильича, и уже в который раз удивлялся: каким он может быть разным! Впечатление, полученное при первом с ним знакомстве, давно улетучилось.

    Все поняли, что Крючков не хочет, чтобы Светлана Вениаминовна присутствовала. А возможно это было распоряжение генерального – не тревожить её разборками

----  Если Светлана Вениаминовна не будет присутствовать сегодня, давайте оставим её в покое.  Какой толк от разговора о ней и без неё? Давайте Александр Ильич, решать вопрос по обслуживанию хлораторной. Её должен обслуживать один человек, и называться он должен хлораторщиком с соответствующим образованием и статусом. Должно быть признано, что у него вредные условия труда.

----  Должен, должен, должен…Ты что, Дмитрий Иванович, отказываешься работать в хлораторной? – пошел в атаку начальник участка. – Тебе что, место работы не нравится? Где, кроме рудника, такие заработки найдёшь? Ты же знаешь, сколько на других предприятиях платят.

----  От работы я не отказываюсь. Я не хочу работать с хлором на таких условиях.
----  А кто будет с ним работать? Пушкин? У тебя удостоверение хлораторщика есть?

----  А зачем мне оно? Работаю, хлор вдыхаю, а ни разряд не повысили, ни КТУ не увеличили. К тому же меня нигде не учили. Я – самоучка. Записали в курсовую сеть, дали почитать билеты и всё.

----  Всегда с хлором работали монтажники, - настаивал Крючков. – Так было, так есть и так будет!
---- Но работали-то раньше с сухим хлором. Я, как общественный инспектор, с самого начала был против сокращения дежурных, - опять выступил Рябцев. – Но кто ко мне прислушался. Спрашивается, зачем профсоюз, зачем общественный инспектор? Такой опасный объект нельзя оставлять безнадзорным.

----  Вот вы, компрессорщики и монтажники и будете за ним присматривать.
----  Ой, Александр Ильич, досокращаетесь!
----  Не надо меня пугать, Петр Иванович. Я уже двенадцать лет на руководящей работе и уже бывал в разных ситуациях.
----  Александр Ильич, вы бы попали в ситуацию, если бы я пятого декабря потерял сознание в хлораторной.

----  Намёк понял! – парировал Крючков. – Под суд я бы не угодил. Ты сам виноват. Тебя никто в хлораторную не посылал. Мы виноваты лишь в том, что не препятствовали тебе.

----  А кто бы устранил утечку? Я ведь один оставался на тот момент из мужчин на очистных. А виновными вас признали бы по суду. В инструкции написано: что в хлораторной дожжен быть постоянный дежурный.

----  Вот что, ребята, - решил закончить разговор «по душам» начальник участка.- Закроем эту тему. Вы, профактив, должны помогать нам в работе с людьми, а вы идете поперёк. Так дело не пойдёт. Вы должны показывать пример в работе.

----  И быть молчаливыми овечками!? А разве мы плохо работаем? Зина, Ольга Аркадьевна! А Дима вообще всюду, - опять «пошел поперёк» Петр Иванович. – И я разве не стараюсь? Сколько рационализаторских предложений внес! Вы же сами, Александр Ильич, предлагали оформить их документально и подать в Бюро.

----  Обстоятельства вынуждают руководство идти на сокращение штатов, на уплотнение рабочего времени, на совмещение профессий - начал повторяться начальник участка. – Из-за отсутствия финансирования на перспективу останавливается всякое строительство, распускается строительный цех, железобетонный завод.

     При упоминании о бетонном заводе Рябцева кольнула мысль: « Так вот почему Любушкиной сохранили прежний заработок на весь год! Широки жесты у генерального! Ох, Лариса!»
 
----  Грядут новые сокращения. Каждый из нас под угрозой потерять рабочее место. Поэтому, чтобы его не потерять, мы должны трудиться с  полной отдачей. А кому не нравится, пусть подает заявление. Мы никого насильно не удерживаем.

----  Зачем, спрашивается, нас два часа держал?! – подвела итог разговору «по душам» Ольга Аркадьевна, когда месткомовцы вышли из кабинета начальника, – Сказал бы сразу: «Ребята давайте жить смирно!»
----  Мы никого не держим! – качал головой Дима. – Было бы куда, ушел бы, не раздумывая.

----  Да, - добавила Зина, - вспомнишь советскую власть. На каждом предприятии были свободные рабочие места. За людей держались, воспитывали, а тут стараешься, стараешься, и все равно не угождаешь.
----  Тут и новый трудовой кодекс не поможет. – добавил Рябцев. – Безработица. Работодатели наглеют.

                Продолжение следует
                Шаг вперёд, два назад
                Глава тринадцатая
                Инцидент.

    А пятого декабря произошло непредвиденное. В двенадцать ночи диспетчер рудника позвонила и предупредила, что будет отключен фидер №43, на котором чаще всего и работали очистные сооружения, и посоветовала заблаговременно перейти на фидер №38, Рябцев находился на дежурстве в компрессорной. Фидеры были  в этом же здании, только в другом помещении за железной дверью. Но для перехода с одного фидера на другой необходимо было предварительно выключить подачу хлора. Иначе произойдет утечка. Никого больше из мужчин на смене не было. Петр Иванович уже несколько раз пользовался регулировочными вентилями, но на этот раз второпях, начал крутить  вентиль на дозаторе вправо. Сработала многолетняя привычка, а на газовой запорной арматуре резьба левая. Рябцев в плохо освещенном помещении не заметил, что вместе со штоком вращается и сальниковая гайка. Хлор  не перекрывался, и Петр Иванович продолжал крутить его вправо, пока не сорвалась с резьбы сальниковая гайка. В результате давлением выбило шток вместе с сальниковой набивкой, и струя хлора ударила ему в ладонь и в потолок. Петр Иванович растерялся. Хлор с шипением быстро заполнил помещение. Рябцев затаив дыхание, выскочил из помещения. Но хлор был уже и на улице. Пришлось отбежать подальше. Противогаз болтался у него на боку. Надо было срочно перекрыть вентиль за промежуточным баллоном. Петр Иванович второпях натянул на лицо противогаз, но забыл вынуть пробку. Пришлось снимать его и вывертывать пробку. На это ушло довольно много времени, и хлор уже чувствовался и на расстоянии.  «Молодцы, конструкторы, что предусмотрительно расположили опасный объект на достаточном расстоянии от остальных!» - на подсознательном уровне пронеслось в голове Рябцева. Когда он справился с противогазом, то нырнул в помещение к промежуточному баллону. Какие-то секунды ушли на его закрытие, но хлору в помещении было уже так много, что противогаз не выдержал. Петр Иванович выдохнув хлор, остановил дыхание и выскочил из помещения. На улице он сдернул противогаз, но грудь стало так больно, что едва не потерял сознание. Отбежав на безопасное расстояние, он отдышался. Автоматика, которая обязана была включить сигнализацию и систему дегазации не сработала. Стояла ночная тишина. Сработай сигнализация, на все очистные  орала бы сирена, шумела бы вытяжная вентиляция, гудели  насосы увлажнения помещений. Переполоху - на весь город! Рябцев, придя в себя, поблагодарил электриков за столь «надежную» защиту. Он даже обрадовался этому: в случае огласки этого инцидента он мог вылететь с работы. А тут можно и умолчать, тем более, что и операторы были в  операторской и не могли знать об утечке. И ветерок тянул с территории в сторону бора. Он зашел за хлораторную к щиту и включил вытяжные вентиляторы, ни насосы, ни сигнализацию включать не стал.
     Переключившись на фидер №38, и запустив комперессор, Петр Иванович побежал в мастерскую, где находился душ и раздевалка. Он скинул с себя всю одежду, которая уже покрылась зеленью, встал под душ и тщательно помылся. Благо, что у почти всех рабочих в раздевалке была чистая одежда. Была она и у Рябцева. На это ушло около часа. Но никто из трех операторов не заметил инцидента. Женщины, как и все женщины, вели свои женские разговоры. Ночью на очистных тишина, «Витаминовна» не докучает. Операторы рады ночной смене, они в ночной отдыхают от придирок и суровых взглядов.
    Петр Иванович свернул в клубок хлорированную одежду и унес на свалку. Налил трехлитровую банку чистой воды, поставил  в своей дежурке и пил, пил, пил. Потом взял противогаз Димы Богданова и запустил хлоратор в работу. Шток с сальниковой гайкой нашел на полу, только сальник пришлось набивать заново. Утром он увидел, что сосны за забором пожелтели. Сначала он не хотел рассказывать про инцидент никому, но потом все же решил рассказать Крючкову. Не смог бы он носить в себе такое происшествие, да и хотелось еще раз предупредить об опасности, доказать, что нельзя перегружать рабочего обязанностями. Александр Ильич сначала не поверил, но когда Рябцев показал на свалке позеленелую одежду и пожелтевшую хвою на соснах, выговорил Рябцеву:
----  Ну, Петр Иванович! В рубашке родился! Ладно, наказывать не буду, - в очередной раз удивил он. – Прощаю за чистосердечное признание. А, ты теперь у нас ученый! Но до ремонта я тебя все равно не допускаю.
----  Спасибо, Александр Ильич! – поблагодарил Рябцев. – Но учти, возможно, я на очистных не один такой растяпа? Все ещё может быть!
----  Смотри, Петр Иванович! – погрозил Александр Ильич Рябцеву холеным пальчиком.
----  Буду в оба! За одного битого двух небитых дают, - ответил Рябцев.
----  Знаю я эту истину, – согласился Крючков.
    «А ведь, правда, свой парень!» - невольно подумалось Рябцеву.

                Продолжение следует. 
                Шаг вперед, два назад глава четырнадцатая
                Заявление
    Александр пришел из хлораторной расстроенный. Он, как и отец, не любит конфликтовать, застенчив и немногословен. Но сейчас на карту было поставлено его здоровье, и он твердо стоял на отказе от работы в хлораторной.

----  Что, Саша, опять поругались с технологом? – спросил Рябцев, видя его подавленное состояние.
----  Заставляют разбирать и продувать хлоропровод, - Александр сел на скамейку, удрученно опустил голову. – Говорят, уволим, если откажусь.
    Рябцев присел рядом и, с минуту подумав, предложил:

---- Пиши заявление на конфликтную комиссию. Не постоишь за себя – съедят.
----  Я напишу в профком, там новый председатель из шахтеров. Он разберётся.
----  Ну, как знаешь, а вообще-то сначала лучше бы в комиссию, а потом уж в профком.

     По графику было время отдыха, и Александр взяв чистый лист бумаги, принялся писать, но застрял на первой же строчке. Подошел на отдых и Дмитрий. Это им двоим, была поручена операция в хлораторной.
 
---- Не получается, - признался Александр.
---- Пиши, как получается, - подсказал Петр Иванович.
----  Помоги, - подал листок Александр.
    Общими усилиями, втроем, они сочинили документ:

    В профсоюзный комитет Абаканского рудоуправления
     Председателю Амзаракову В К
                От монтажника с. т. с. Сяглова Александра
                Владимировича
                Заявление.

    Прошу профсоюзный комитет разобраться по моему вопросу. Дело в том, что меня,  монтажника с.т. с, принуждают работать с хлором. Известно, что это ядовитый газ. По состоянию здоровья я не могу с ним работать, и в противогазе долго работать мне нельзя. У меня нездоровые легкие и сердце. Я монтажник, и при оформлении на работу про хлор не было и слова. Согласно трудового договора я не обязан работать с хлором, а мне, в случае отказа, грозят увольнением.

                Дата и подпись.

     Получилось не ахти как грамотно, но все посчитали, что главное сказано, и этого достаточно.
----  Дима, если и ты отказываешься работать в хлораторной, тоже пиши заявление, - посоветовал Петр Ивановично грамотным и от нашей помощи отказался:

----  Я сам напишу. Тут мало написано, а я всё опишу. Напишу, как Крючков меня лодырем обозвал, и какой он большой обманщик.

----  Он не только обманщик, - добавил Александр. – Он еще и … - Александр не произнес того слова, которое готов был произнести. - Он, как и «Витаминовна», может грубо или исподтишка оскорбить. Представляете: при мне наказывает технологу: «Светлана Вениаминовна, присматривайте за ним. Это за мной, значит. Он, это я-то, может что-нибудь подстроить тут, в хлораторной, подставить вас». Такое недоверие! И, главное, при мне! Разве это не оскорбление? У меня слов не нашлось. Я повернулся и ушел. Да неужели я такой подонок?! Я, кажется, повода для такого мнения о себе не давал. По себе, что - ли, равняет?

    В этот же день Александр  отнес своё заявления в профсоюзный комитет рудника и стал ждать результата. Дмитрий написал заявление дома. Оно получилось у него очень длинным и отнес его через два дня. Далось оно ему с большим трудом, но зато, как он сам выразился, «описал всё!».

     Опять же в дежурство Рябцева в компрессорной раздался телефонный звонок. Рябцев поднял трубку. Звонили из профкома, искали начальника участка.

----  Начальник в отпуске. За него осталась технолог, звоните в операторскую. Она должна быть там, - ответил Петр Иванович.
     «Ну, дело завертелось!» - подумал он.

    Через несколько минут «Витаминовна» уже мерила своими саженями  дорогу в центр, и руки её помогали ей. В окно дежурки хорошо было видно каждого входящего и въезжающего и следующих обратно.

 После  «серьёзного» разговора в кабинете начальника ворота сделали на роликах, а пульт управления ими вывели в дежурку компрессорщиков. Ничего не скажешь, хоть чем-то, но помог «серьёзный разговор» – удобно! Каждый входящий давил на кнопку звонка, и его звон перебивал свист и шум компрессоров. Сиди в дежурке, жми кнопки, и ворота сами открываются и закрываются!

    «Знать, вызвали в профком, - торжествовал Петр Иванович, - неужели помогут?» Но сомнения оставались. Он прекрасно знал, что «независимые» наши профсоюзы очень даже зависимы от власти, от администрации предприятий. И взносы за них собирает бухгалтерия предприятия, и оклад председателя профкома напрямую зависит от оклада директора, и кабинеты их рядом, и ездит профорг на машине и бензине предприятия…

     Однако… Ближе к вечеру, в дежурке компрессорщиков опять зазвенел телефон. Из профкома сообщили:
----  Передайте Александру Сяглову, что принудительно посылать его работать в хлораторную завтра не будут. В ближайшие дни его вопрос решится.

    Рябцев с удовольствием передал эту радостную весть Александру.
----  А я не верил в силу профсоюза. Я думал, что он способен только тратить наши взносы. А он, гляди-ка, еще и за рабочих заступается. – Так иронично отреагировал на эту весть отец Александра. – Не зря, значит, мы голосовали за Амзаракова на конференции дважды! А как  не хотел Байбородов расставаться с Матвеевой!

----  Ну вот! – упрекнул Петр Иванович Александра. – А вы с Дмитрием вышли из профсоюза. Вступайте обратно. Каким бы он ни был, он все равно нужен.

    В приподнятом настроении Александр пошел в хлораторную. Там нужно было переключить хлоратор на другой хлоропровод. Петр Иванович посмотрел ему вслед. Шел Александр бодро. Он, наверное, думал, что идет туда в последний раз. В перерыве работы Александр нашел Ольгу Аркадьевну и отдал ей заявление о восстановлении в профсоюзе. Подал заявление и Дмитрий.

    Но наступило завтра, и Александр с Дмитрием вновь оказались в хлораторной.
----  Вот ведь какая! – возмущались парни, - Опять отправила в хлораторную. Мы просили другую работу – не дала. Сказала: у вас есть удостоверение хлораторщиков и потому вы обязаны обслуживать хлоратор. А мы не хотим гробить свое здоровье за просто так.

     Петр Иванович попытался сгладить ситуацию:
----  Но не останавливать же хлоратор? – озадачил он друзей. – Только вы с Димой сейчас, в данный момент способны обслуживать объект. Больше на очистных это делать некому. Производство не должно страдать из-за наших разборок. Драка дракой, а работа работой. Разберется профсоюз, и вопрос решится.

     Рябцеву удалось несколько успокоить ребят, и они снова оказались возле хлоратора.
                Продолжение следует
      
                Шаг вперед, два назад
                Глава пятнадцатая
                Схватка
    Пересменок у компрессорщиков почему-то утвердили в семь часов утра, а не так, как у монтажников и операторов в восемь, но в это утро Дима опоздал из-за задержки городского транспорта, сменил Рябцева в половине восьмого, когда уже начали подходить и остальные рабочие.
 
     Первым, как всегда приходил начальник участка. Но он был отпуске, и Петр Иванович никак не ожидал столкнуться с ним лоб в лоб за воротами. Лицо у Александра Ильича было озабоченным. Он, молча, обошел Рябцева, не удостоив его приветствием.

Петр Иванович остановился в удивлении: что это с начальником участка? Не в правилах Петра Ивановича оставлять белые пятна в отношениях с людьми, тем более с непосредственным руководителем. Рябцев окликнул Крючкова

----  Александр Ильич, что-то даже не здороваешься?
    Крючков резко повернулся, и Петр Иванович понял, что начальник участка сердит.
----  Почему на собрание не пришел?

---- Александр Ильич, забыл! Честное слово забыл! Увлекся дома работой и забыл! - чистосердечно признался Петр Иванович. – А когда вспомнил, было уже поздно.

    Он и в самом деле забыл. Да и как не забыть, если у него в гостях была Лариса! После той беседы «по душам» прошло уже несколько дней, когда было объявлено про общее собрание на очистных сооружениях. Тогда и было условлено, что на собрании они обсудят все проблемы.

О результатах вчерашнего собрания Рябцев уже знал, его известили об этом операторы, дежурившие ночью. Ничего на собрании серьёзного не было решено. Не было приглашено и высокое начальство. Опять была такая же накачка что и на встрече месткомовцев с начальником участка.

----Ты мне не заливай! Забыл он! Все, кто не пришел на собрание – зажравшиеся аристократы!
    Камень был брошен в первую очередь в огород Рябцева. Выходило, что это он главный зажравшийся. Рябцеву даже стало смешно, что его сравнили с аристократом. Видимо, Крючков был так рассержен, что выпалил первое же подвернувшееся на язык сравнение.

----  Не знаю, кто из нас более зажравшийся, - с усмешкой ответил Петр Иванович. – Я, вроде бы совсем не похожу на такого. Я аристократ из канализации!

----  Зажрался, зажрался Петр Иванович! Работать надо, а не митинговать! Лениться ты стал. А мы ведь тебе по самому высокому разряду платим. Где отдача? Пятый разряд, а как первоклассник напакостил в хлораторной.

----  Ты мне его присваивал, пятый-то разряд?
    Разговор принимал все более острый характер, и начальник участка, возможно,  не желая того, обострял его.

----  Я заработал его еще до очистных и работаю, пожалуй, не хуже других, считаю, что оправдываю его. Ты забыл, сколько подсказок моих использовал при наладке новой линии?

----  Да ты просто не хочешь работать, палки в колеса начал вставлять.
----  Э… Да, я вижу, что все, кто вам слово против скажет – уже саботажник.
----  Мы должны идти в одной упряжке.
----  В чьей? В твоей?

----  Не мешай работать! Не нравится – уходи!
----  Как легко вы сейчас это говорите, товарищи начальнички! И нет на вас ни КЗОТа, ни профсоюза.
    Крючков побагровел, глаза сузились.

----  Ты зазнался, переоцениваешь себя.
----  Это я-то переоцениваю! – Рябцева задело за живое. – Я лезу в самые узкие места, выполняю самую черную работу, и ни от одного задания не отказываюсь. Плохо работаю? А из чьих рук я получал премии и грамоты?

----  Вот и зазнался. Перехвалил я тебя.
----  Чего ты от меня добиваешься? – напрямую спросил Петр Иванович. – Если по справедливости, то в хлораторной мне вообще нечего делать. Ставь туда приказом специалиста, с него и спрашивай.

----  О! – саркастически протянул Крючков. – Пятый разряд, а в двух вентилях запутался.
----  Знаешь… - Петр Иванович уже плохо себя контролировал. – Переводи на первый! И пошел ты!

    Еще более грубые слова готовы были сорваться у него с языка, но он совладал с собой, развернулся и пошел прочь.
    Крючков весь багровый крикнул вслед:
----  А ну, вернись!

    Рябцев остановился, медленно повернулся  к начальнику и членораздельно повторил:
----  Да, пошел ты!

---- Стой! – крикнул начальник участка, но Петр Иванович уже не оборачивался, а Александр Ильич остался стоять возле ворот.

    Рябцев шел домой и думал, что этот крутой разговор обязательно вылезет ему боком. Он уже размышлял, куда направить шаги в поисках новой работы.
 
Он думал о том, что и Крючкову не очень-то приятно работать в капиталистических условиях, что и он в любой день может потерять рабочее место, что капитализм выбивает из работника не только социалистическую безответственность и безалаберность, но и дух коллективизма, что девиз капитализма: «Разделяй и властвуй» действует в руднике уже во всю мощь.

     Рябцев ждал результатов, но начальник участка вдруг смягчился, стал предупредителен с ним и даже пошел на примирение. Через несколько дней Рябцеву и всей бригаде пришлось переставлять огромный двигатель в насосной блока фильтров. На небольшом отдыхе после установки двигателя Крючков неожиданно начал высказываться:

---- Мужики, не надо обострять отношения в коллективе. Все мы люди. Тут недавно мы с Петром Ивановичем поспорили, но нельзя все воспринимать в черном цвете.

    Петр Иванович понял, что слова эти предназначались для его ушей и тоже сделал шаг навстречу:
----  Зато теперь будем жить дружно.

    Потом Крючков продолжил примирительный разговор, специально зашел в компрессорную и долго говорил о результатах всего очистительного процесса. По его словам выходило, что очистные висят тяжелым грузом на шее рудника. Петр Иванович чувствовал, что Крючкову хочется заговорить о недавней ссоре, но не может начать. Петр Иванович помог, прервав лекцию о сточной воде:

----  Ты извини меня, Александр Ильич, - погорячился я в то утро.
----  Да и я тоже, - признался Крючков. – Ну, а зачем же ты меня на три буквы-то послал?

---- Я такого не говорил, - отрёкся Рябцев. Он понял, что начальник участка в самом деле вышел тогда из себя и плохо помнит подробности ссоры. Петр Иванович представил себя на месте Крючкова и сделал вывод, что и ему было бы оскорбительно слышать от подчиненного то, что он сказал. Рябцеву стало жаль Крючкова, он устыдился.

----  Прости, Александр Ильич, и за слова, и за случай в хлораторной. Действительно я, как первоклассник вел себя возле дозатора, Наверное, стар стал.
   На этом и закончилась ссора двух начальников, бывшего и настоящего. Но Рябцев понимал, что Крючков едва ли оставит это дело без последствий, и надо будет ухо держать востро.

                Продолжение следует
                Шаг вперед, два назад
                Глава шестнадцатая
                Нервный срыв

    Светлана Вениаминовна нервничала. Круговорот событий, связанный с отказом Александра и Дмитрия от обслуживания хлораторной отнимал у неё много сил и времени.

Вызовы в профком, беготня по кабинетам главных специалистов рудника, война с операторами и монтажниками довели её до нервного срыва. Стремясь навести «порядок», она, однако, допускала неточности и противоречивости в распоряжениях, нагнетала ажиотаж. Её нервозность предавалась коллективу. Столкновения с рабочими происходили ежедневно. Одно из них и привело к истерике.

----  Откачайте ил из первого стабилизатора! – приказала она оператору Черкасовой Галине Борисовне.
    Галина Борисовна – спокойная, уравновешенная женщина. Беспрекословно пошла выполнять распоряжение, но поднявшись на блок емкостей, обнаружила, что в первом стабилизаторе ила нет.

 Воды в стабилизаторе было мало, ил ещё не стабилизировался, и откачивать было нечего. Галина Борисовна возвратилась в кабинет технолога и доложила, что в стабилизаторе ила ещё мало, ил ещё не стабилизировался, и нужно подождать.

----  Хорошо, - согласилась технолог, но через полчаса все-таки поднялась к стабилизаторам. Первый был действительно неполный, но переполнен четвёртый. Вернувшись в кабинет, Зенкова по громкой связи вызвала к себе Черкасову.

---- Почему четвертый стабилизатор не откачали? – сурово потребовала она ответа.
----  Светлана Вениаминовна, вы же говорили про первый! – удивилась Галина Борисовна.

----  Как?! – сразу сорвалась на крик технолог. – Я не могла так сказать! Четвертый надо было откачать!
----  Но вы же говорили про первый.
----  Идите и откачайте! – прокричала Зенкова.

    Галина Борисовна только плечами пожала. В ответ на крик она не удержалась от реакции:
----  Светлана Вениаминовна, чем у вас голова забита? – вопрос этот слетел у неё непроизвольно.

----  Вам сказано! – истерично закричала  технолог. Лицо её исказила гримаса не то гнева, не то ужаса. Оно вытянулось и ещё больше заострилось. – Сколько можно!? Сколько это будет продолжаться?! – Вязаная шапочка  враз оказалась натянутой до подбородка. – Сколько можно!? – еще раз уже через шапочку вопросила технолог визгливым голосом.

    В здании блока служебных помещений, называемом операторской, была ещё одна оператор Зина Сизина. Она мыла здесь полы. Услышав визг в кабинете технолога, Зина бросилась «на выручку», но в дверях появилась пятящаяся Черкасова, и Зина застыла перед ней с «лентяйкой» в руках.

 На лице Черкасовой был испуг, испуг настоящий, не поддельный. Она испугалась, что Зенкова  упадёт сейчас пред ней и забьётся в судорогах припадка. Она отступала за порог, во все глаза глядя на Светлану Вениаминовну. Но та вдруг резко водрузила шапочку на место и властно приказала:

----  Вернитесь! – слез в её глазах не было.
    Черкасова вернулась в кабинет, выпрямилась пред технологом.
----  Садитесь! – не меняя тона, приказала Зенкова, и чуть мягче добавила: - Я сейчас напишу распоряжение, распишитесь.

    Пока Зенкова писала, Галина Борисовна сидела смирно. «Вот достался же человеку характерец! - думала оператор, глядя на технолога. – Ненадолго же тебя хватит так-то вот! Быстро сгоришь!»

----  Вот здесь распишитесь! Теперь не спутаете стабилизаторы?
    «Кто из нас путает? – хотела спросить Черкасова, но промолчала дабы не вызвать нового наката истерики.

----  Идите и выполняйте! Я через полчаса проверю. Не будет выполнено – пеняйте на себя!
    «Ну и ну! – покачала головой Галина Борисовна – Дикобара!!» Зенкова злым взглядом просверлила ей спину.

    Ольга Аркадьевна Байкалова, освобожденная от складских обязанностей, переведённая в операторы, но не освобожденная от случайных токарных, шла от денитрификатора в операторскую заполнить журнал дежурного и встретилась с Зенковой. Она и попала под горячую руку технолога:

----  Почему ты сегодня работаешь на денитрификаторе?  – набросилась она на Ольгу.
----  Меня направил туда начальник участка.
----  Будешь выполнять то, что я прикажу! Марш на блок ёмкостей!

----  Что вы кричите!? – возмутилась Оля. – Здесь не тюрьма и  я вам не заключенная!
----  Не нравится? Увольняйся! Не будешь подчиняться – уволю!
----  За что? За то, что вы не контролируете себя?

    Зенкова смотрела на Ольгу удивленно. Оля обычно не противоречила.
----  Что-то ты разговорилась сегодня!?
----  Но вы же доведете, терпишь, терпишь, да и не выдержишь. Я понимаю, что вы руководитель и с вас тоже спрашивают, но с людьми-то надо по-людски.

----  О…! – подняла нарисованные брови Зенкова, - да тебя голой рукой не возьмешь, оказывается! Не нравится, иди, пожалуйся начальнику.
----  И пойду, сколько можно терпеть унижения!?

    Ольга пожаловалась Крючкову, только вчера вышедшему из отпуска.
----  Ну, даёт Светлана Вениаминовна! – восхитился Александр Ильич. – Я поговорю с ней.

     Крючков обещал, но Оля видела, что пришла к нему зря. Крючков улыбался. Она даже заплакала от бессилия: « Что толку зайцу искать защиты от лисы у волка!?»

 На очистных сооружениях, да и по всему руднику на смену социалистических принципов законности пришли принципы капиталистических отношений, состоящие из двух пунктов: «пункт первый – начальник всегда прав. Пункт второй: если начальник не прав, смотри пункт первый». Эта шутка бродила среди рабочих ещё во времена социализма.

 Но тогда она воспринималась как шутка, теперь же воспринималась всерьёз. Оля с тоской  вспомнила свою работу за рычагами токарного станка  в мужском коллективе. Там было проще. Мужики были более снисходительны.
 
Нервы у молодой женщины тоже были на пределе. Неудачно складывается  личная жизнь. Муж стал инвалидом, с квартирой неустроенность, а тут ещё гонения на работе.

 Ушла она от начальника совсем расстроенная и стала ждать возмездия. И оно не заставило себя долго ждать. Через некоторое время из громкоговорителя раздался требовательный голос Зенковой:

----  Ольга Аркадьевна, зайдите в кабинет технолога!
----  Пожаловалась!? –  саркастическим шипением встретила технолог Ольгу, едва та преступила порог кабинета.

     И смех неестественный, истерический.
     Ольга не нашла, что ответить, молча ждала, что будет дальше.
----  А умеешь ли ты работать? Хи, хи, хи! Это тебе не в профсоюзе бумажки перебирать! Хи, хи, хи!  Я научу вас работать! – И опять хи, хи, хи..

    Ольга молча повернулась к выходу. Разговаривать с истеричкой она посчитала бессмысленным занятием.
----  Куда пошла? Я ещё не все сказала!

----  Вам смешно, а мне смеяться не над чем, – ответила Оля и вышла.
    Весь день технолог преследовала Ольгу, давала то одно, то другое задание, не позволяя даже присесть.

----  Буду вычитывать из рабочего времени, время какое вы тратите на перерывах.
    Увидев, что Ольга пошла в операторскую, крикнула вслед:
----  Куда пошла? Нечего рассиживаться! Ко мне! – и даже ладонью прихлопнула по ноге.

----  Я дрессуру в школе не проходила, - ответила Оля, обернувшись. Она шла в операторскую заполнить журнал дежурного.
      Технолог догнала её:
----  Накажу! Премии лишу!

---- Да вы и так за всякую мелочь караете, не останавливаясь, ответила Оля. – В тюрьму превратили очистные сооружения.
    Светлану Вениаминовну трясло. Оля отступила от неё подальше.

----  Где вы росли, воспитывались? Не зря вас в рудоуправлении называют нервнобольной, - сказала Оля и оставила Зенкову с открытым ртом.
    И наказание последовало. Ольге в этом месяце наполовину урезали премиальные.

                Продолжение следует

                Шаг вперёд, два назад
                Глава семнадцатая
                Новая инструкция

    Долго Александру и Дмитрию пришлось ждать официального ответа из профкома на свои заявления. Прошла неделя, другая, а в профкоме все «решали вопрос». На запросы  ребят из профкома отвечали: «Ваш вопрос в стадии решения», и не грешили пред правдой. Вопрос решался и довольно оперативно, но только не в профкоме.

 В дело включился сам генеральный. Технолог ещё несколько раз бегала в рудоуправление, и своё обещание разобраться с монтажниками выполнила. Общими усилиями руководителей рудника была рождена новая инструкция для монтажников и компрессорщиков, по штату тоже числившихся монтажниками.
 
Написана она была топорно, наспех, но то, чего и хотело руководство, в ней уже было. Отныне она уравнивала хлорное оборудование с отопительным, водоочисткой и канализацией. В инструкции прямо говорилось, что монтажники «обязаны производить профилактический и текущий ремонт оборудования в хлораторной».

 В новую инструкцию было добавлено все меняющее слово: «в хлораторной!». Новая инструкция явилась миной не только под Александра и Дмитрия, но и под всех монтажников. Отныне все они стали не только монтажниками, но и компрессорщиками, и хлораторщиками. Не забыли даже электриков, они тоже стали многопрофильными специалистами.

     Над и под новой инструкцией стояли подписи генерального директора, главного энергетика, инженера по технике безопасности, начальника отдела по труду и зарплате и начальника участка очистных сооружений, за которого расписалась технолог. Была подпись и лидера рудничного профсоюза.

    А по поводу заявлений ребят профсоюз замолчал совсем. Если, в первые дни после подачи заявлений, ещё создавалась какая-то имитация работы с ними, то после появления новой инструкции там развели руками.

    А Саша и Дима, восстановившие свое членство в профсоюзе, уже было поверили в его силу.
----  Все, ребята, итог спора подведён! – саркастически резюмировал Петр Иванович. – Теперь держитесь! - Он-то знал «силу» наших профсоюзов. - Теперь последуют санкции!

    И в самом деле, бунтарство принесло свои «плоды». Когда Нина Павловна зашла в профком за путёвкой, ей сказали:

----  Путёвки будем выдавать завтра.
     А когда она, после ночной смены снова зашла в профком, ей ответили:
----  А путевок не хватило! Мы их вчера раздали.

    Секретарь, молоденькая девочка, прятала глаза.
---- Как же так!? – возмутилась Нина Павловна. – Вы мне сказали вчера, что будете выдавать завтра. Я сегодня утром пришла, а вы говорите - не хватило. Вы их ночью, что - ли раздали?

----  Вы знаете, как сейчас трудно с путёвками! – начал оправдываться недавно избранный председатель рудничного комитета. – Мы вам в следующем месяце дадим.
----  Зачем она мне в следующем, когда у меня отпуск закончится? – резонно говорит Нина Павловна. – Несерьезная у вас организация. Недаром профсоюзники целыми цехами выходили из профсоюза. Я вижу, и при вас будут выходить. 

    Амзараков Гена, молодой еще человек, тридцати лет,  бывший шахтер, прятал глаза, перебирая бумаги. Нина Павловна смотрела на него с мыслью: «Неужели и этот под генерального ляжет?»

    А у профорга крутились свои мысли: как выйти из ситуации? Вчера к нему зашел Байбородов и «попросил» одну путевку оставить в его распоряжение, и профорг «пошел  навстречу», отнял путевку у очистных сооружений – все-таки не шахта…

----  Вашу путевку отдали более нуждающемуся, - оправдывался председатель.
----  Кому? – заинтересовалась Нина Павловна. – Я давно работаю в руднике, может, знаю этого нуждающегося?

----  Попросили передать в шахту, -  не поднимая глаз, ответил профорг
----  Значит, на своих тянете? А мы так боролись за вас на конференции!
    Нина Павловна больше ничего сказать не смогла. Её душили слезы. Геннадий сидел с опущенной головой. Пойти против воли генерального он не осмелился.

    Нина Павловна ушла домой совсем расстроенная: «Да! Карманные они все, профкомовцы! Как дорвутся до кресла, так и скурвятся сразу!» Но не успела она раздеться дома, как зазвонил телефон;

----  Нина Павловна, звонили из профкома, просили прийти за путевкой, - сообщила ей из операторской Сизина. – Говорят, одна женщина отказалась.
     Когда Мальцева вернулась в профком, профорга в кабинете не было. Молоденькая секретарша радостно сообщила:

----  Тут один мужчина отказался от путевки. Мы решили отдать её вам.
    Зло взяло Нину Павловну, и уже не слезы, а негодование переполняли её:  «Вот и эта, молоденькая, туда же: «Мы решили…». Когда она успела так обосноваться в кабинете? «Мы решили!…».

----  Во-первых, не вы решили, а местком участка. Во-вторых, на каком основании вы лишили участок уже выделенной путёвки?  В-третьих, то вы звоните на участок – женщина отказалась, теперь вот говорите мужчина. В-четвертых, кто это успел отказаться, пока я до дому шла? Дом-то мой почти рядом! Химики вы!

     Ничего не ответила девочка. Да и что она могла ответить, если и работать-то пришла сюда вместе с новым председателем, и полномочий у неё никаких. Знала она о визите и «просьбе» генерального, но слова для откровений ей пока никто не давал. 
                Продолжение следует.               
                Шаг вперёд, два назад
                Глава восемнадцатая
                Новое Ч.П.

    Произведя новую инструкцию, руководство рудника праздновало победу. Но победа эта оказалась Пирровой. Прошло два месяца, и на очистных сооружениях произошло новое чрезвычайное происшествие.

 В тот день Александру и Дмитрию был выдан наряд на переход с первой линии хлоропровода на вторую и произвести профилактический ремонт первой.

----  Идите и выполняйте! – напутствовала технолог
    Возражать было бесполезно. После составления новой инструкции  никто уже ни в чем не перечил «Витаминовне». Она ходила с высоко поднятой головой, даже интонации в голосе поменяла.

Стала говорить вкрадчиво с издевательской усмешкой. Отказ от нарядов автоматически означал увольнение. А куда пойдешь еще работать, если все сопутствующие и подсобные цеха закрываются?  Новую-то инструкцию, хоть и с возражениями, но подписали все!

----  У нас нет таких работ, чтобы не соприкасаться с хлором! – заявил Крючков. – Кто не согласен, или не годен по состоянию здоровья, будет уволен! Не нравится – ищите другую работу на чистом воздухе.

    Легко сказать – ищите другую работу, если даже где-нибудь и устроишься, то зарплату будешь получать, по сравнению со здешней, мизерную.
    Понуро шли Александр и Дмитрий в хлораторную. На медицинском языке такое состояние можно было назвать состоянием аффекта.

    Хлораторная – двухэтажное здание из красного кирпича, довольно объёмное. В нем и хлораторная установка, и подсобные помещения для хранения внушительного запаса жидкого хлора в баллонах по сорок с лишним килограммов каждый, и  весовая, где установлено расходное, дегазационное оборудование, и емкость для бракованных баллонов, и лаборатория. На втором этаже  вентиляционные установки и слесарка.

    Дмитрий долго стоял у входа в расходное помещение, устремив невидящий взгляд в забор с тремя рядами колючей проволоки наверху. Здание хлораторной без единого окна, было похоже на камеру предварительного заключения, красовавшееся возле городской милиции.

    Наконец-то очнувшись, Дмитрий сказал Александру:
----  В зоне мы. В тюрьме! Пошли работать, а то уволят.
    Через склад они прошли в весовую, где установлены кассеты с баллонами. В весовой полутемно. Недостаточное освещение не позволяло отчетливо видеть положение кранов и вентилей, пока не приблизишься к ним вплотную.

 На каждом из них висят таблички: «закрыт», «открыт», на баллонах: «пустой», «полный», «в работе», обозначен первоначальный вес. Все аккуратно, по инструкции. Эта весовая, да и все остальные помещения, вот уже продолжительное время, являлись местом работы Дмитрия и Александра. Александр тоже самоучка, учился  у  Дмитрия. Он, так же как и Дмитрий прочитал билеты в курсовой сети и сдал экзамен. Он во всем подчинялся Дмитрию, считал его старшим, каковым и был Дима.
 
    Всегда внимательный и аккуратный в действиях, Дмитрий, тем не менее, на этот раз допустил промах. И промах этот имел серьёзные последствия.
    Операцию по переходу с баллона на баллон, ребята обычно производили, не надевая противогазов, хотя инструкция предписывала. Особенно опасного в этой операции ничего нет, если все идет как надо. Но в этот раз как надо не получилось.
 
Хлор из нового баллона не пошел. Они не услышали характерного шипения в вентиле, не увидели обмерзания хлоропороводящих трубок. Что-то было не так. На выходе из баллона три вентиля: вентиль на баллоне, вентиль на переходе компенсаторов в трубопровод и страховочный вентиль на трубопроводе. Дима открыл все, но хлор не шел. Какой из вентилей не работает было не понятно.
 
----  Сразу ведь не угадаешь, какой вентиль тормозит, - размышлял Дмитрий. Такое уже было однажды. Засорились компенсаторные трубки, забило их песком. Баллоны-то хранятся вниз вентилями, а кто и когда их промывал? Вот и сыплется вниз ржавчина да окалина. Да ещё какой хлор в них закачивается, поди, с мусором.

----  Надо смотреть угловой, - предложил Александр. - Наденем противогазы
на всякий случай.
    Ребятам следовало сначала закрыть вентиль на баллоне и проверять вентили по очереди, начиная с дальнего. Дмитрий же  начал закрывать дальний. Был он сегодня каким-то заторможенным, уже успел набегаться по объектам, помогая операторам, и выслушать от «Витаминовны» кучу выговоров. Он, как и Рябцев, перепутал направление вращения, и произошло то же самое -  выбило шток вместе с набивкой. Струя хлора ударила Диме в грудь. Хлор под давлением в шесть атмосфер со свистом вырвался наружу и быстро начал заполнять весовую. Хорошо ещё, что проектировщики предусмотрели разместить расходное оборудование в нише, ниже основного пола. Хлор, как известно, тяжелее воздуха и заполнил здание не сразу.

----  Бежим! – прокричал Александр и махнул рукой в сторону выхода. Александр быстро выскочил на верхнюю площадку. Дима тоже ринулся к выходу. Его противогаз В-2, не предназначенный для высоких концентраций, пропустил хлор под маску. Дмитрий задохнулся, к тому же ещё споткнулся на лестнице, больно ударился голенью о железо, в результате набрал полные лёгкие ядовитого газа, закашлялся, упал.

 Александр сверху подал ему руку и выдернул на площадку. Выскочив в помещение склада, Александр плотно закрыл дверь в весовую, закрыл и складскую. Выбежав на улицу, ребята на ходу стали скидывать с себя верхнюю одежду. Дима получил еще порцию хлора от телогрейки, пропитавшейся  насквозь.

----  Беги в компрессорную! – прокричал Саша, сдернув противогаз.- Пусть вызовут скорую! Я сам все здесь сделаю.
    И опять не сработала автоматическая защита. Не включились ни вентиляторы, ни насосы, ни сигнализация. Надо было срочно включить хотя бы вентиляцию и предупредить участок об утечке.
 
    Дмитрий плохо соображал, но беспрекословно подчинился младшему товарищу. Скорая примчалась быстро и увезла его в больницу.
    Александр включил вентиляторы и сигнализацию. На рев сирены сбежались все, кто был на смене.

 И Крючков и «Витаминовна» были тут как тут. Начальник участка заставил всех надеть противогазы и разогнал по рабочим местам. Крючков и Зенкова, как и Александр стояли поодаль от объекта и слушали шипение хлора, рвущегося из баллона. Соваться в здание было опасно. Войти в помещение, и перекрыть вентиль на баллоне можно было только в акваланге, которого на очистных не было.

    Начальник участка подсчитывал, когда закончится утечка. Она могла продолжаться долго, баллон-то был полный. Но утечка вдруг прекратилась сама собой. Хлор, закачанный в баллон, оказался грязным. Струёй хлора всколыхнуло мусор  и засорило вентиль. За месяц это был уже третий баллон, заполненный грязным хлором. Утекло всего шесть килограммов.

   Саша, сменив всю одежду, ушел в больницу сам.
   Подача жидкого хлора была прекращена. Подвезли к резервуару на выходе мешки с хлоркой и стали хлорировать воду старым методом.

                Продолжение следует.

                Шаг вперед, два назад
                Глава девятнадцатая
                В больнице

    Александра из больницы отпустили сразу. Ему был определен амбулаторный режим. У Дмитрия отказало одно легкое. Его мучили боли в груди и одышка. Болело сердце, хотя он никогда на него раньше не жаловался. Ему ставили уколы и капельницу, давали кислород.

    Каждый из рабочих считал своим долгом побывать у Димы в больнице, поддержать его. Женщины, побывавшие у него, принесли плохие вести. Они сказали, что Диме стало хуже, что ему запретили вставать. Весь коллектив переживал за общего любимца.

До отказа от работы с хлором его любило и начальство. Он был для них как палочка-выручалочка. Понадобилось восстановить компрессор после аварии – Дима стал главным его ремонтником. Остановилась воздуходувка в блоке фильтров – Дима её восстановил. Уволился слесарь, закреплённый за хлораторной – Дима превратился в хлораторщика.

 С любой техникой Дима на ты. И с людьми он умеет ладить, откликается на любую просьбу женщин-операторов. Но после его отказа от работы с хлором на тех же условиях, Крючков назвал его саботажником.

     Когда Петр Иванович пришел к Диме, он уже неделю находился на лечении. Он не очень-то верил женщинам, они часто склонны к преувеличениям, и  в самом деле Дима вышел к нему в коридор, и на лице его не было заметно следов угнетенности.

Он явно был доволен приходом старшего товарища. Он широко улыбался, но присмотревшись, Рябцев заметил, что лицо друга и ученика, над которым Петр Иванович первое время шефствовал, было бледнее обычного и нос более заострившимся. Появились тени под глазами. Но в поведении его не было скованности, и настроение не было сколько-нибудь подавленным. Он с удовольствием пожал Рябцеву руку.

----  Это мне? – покосился Дима на коробку с конфетами.
----  Тебе, - подтвердил Петр Иванович.
----  Как девочке! – усмехнулся Дима.
----  Как мальчику, - усмешкой же ответил Рябцев. – Ты же мой ученик. Тем более пострадавший.

     Дежурные вопросы, типа как ты себя чувствуешь, Петр Иванович решил не задавать, но Дима сам заговорил о здоровье.
---- Скоро домой отправят, под надзор жены. Она ведь у меня медсестра. Я уже нормально себя чувствую, только вот легкие немножко «мудрят».
----  А женщины наши наговорили про тебя кучу страшных новостей! И что вставать тебе запретили, и посещать тебя нельзя, и что вообще тебе плохо.

----  Они наговорят!
----  Любят они тебя!
---- Ну, ты, Петр Иванович, как всегда шутишь!
---- В каждой шутке, как известно, есть доля правды.
    Дима бодрился, но Рябцев видел, что чувствует Дмитрий себя не совсем комфортно. Значит, не так уж женщины преувеличивают.

----  Чем тебя лечат?
----  Много чего дают и много чего со мной делают, уклонился от прямого ответа Дима.
----  Молоко пьёшь? Это же первое средство вывести хлор.
----  Пью. Целый литр за день выпиваю!

----  И только?!
----  А сколько надо?
----  Когда я отравился, пил по три литра в день.
----  Ого!
     Рябцев перешел на производственную тему:
----  Хлоратор со дня аварии не работает. И виноватого нашли, мастера Владимира Николаевича, его перевели в компрессорщики.

----  Да!? А причем тут Владимир Николаевич? Аварию-то допустил не он. И не он нас посылал туда.
----  Не проследил, не проконтролировал… Крючков уловил похмельный запах от Сяглова, вот и предложил: либо перевод в компрессорную, либо медицинское освидетельствование и увольнение.

----  Да, прижали! Это за Александра. Жаль Владимира Николаевича.
----  Теперь новый мастер с начальником копаются возле хлоратора, пытаются запустить.
----  Пусть покопаются, наглотаются хлора, может, поймут, что туда нужен постоянный специалист и дежурные.

----  Они-то поймут, возможно, уже поняли, но поймут ли в рудоуправлении?
----  Доэкономят до катастрофы. Нельзя рабочего перегружать! Гоняют, как рабочих лошадей с сантехнического оборудования на хлорное, поневоле запутаешься.

----  Республиканская комиссия будет разбираться по вашему случаю.
----  У меня уже был следователь  из милиции, представитель из санэпидстанции, эксперт по несчастным случая из Абакана.
----  А наши начальники с участка?

----  Были однажды, через два дня после аварии, Крючков и Зенкова. Все допытывались, кто закрыл баллон. А его никто и не закрывал, вентиль мусором забило. Произошло чудо, благодаря разгильдяйству газовиков.
----  У них свой взгляд на этот случай.

----  Какой?
----  Будто вы с Александром специально это сделали.
----  Вот надо же! – негодующе простонал Дима. – Ну, надо же! Это же значит, что мы враги своему здоровью?!

----  Вчера у нас проводились учения, тренировка на случай выброса хлора. Тренировку проводили главные специалисты рудника. Все рабочие по сигналу надели противогазы так, как и положено, а мастер с технологом неправильно. Мастер надел противогаз на капюшон, а технолог на шапочку, в которой всегда ходит.

----  Позорники! Начальнички, называется! Вот наглотались бы хлора, если бы в самом деле была утечка.
----  Ну, а инспектор по несчастным случаям что говорит?
----  Что-то он мне не понравился. Перегаром от него напахнуло. Как бы не запоили его здесь, на руднике. Он все допытывался, в противогазах ли мы были.

----  Он хоть знает, что наши противогазы не выдерживают высокую концентрацию?
----  Знает, я говорил. Но ведь подкупить могут, и он примет их сторону.
----  Люди на таких должностях должны быть неподкупными.
----  Да у Байбородова и тут, и в Абакане все схвачено. Но я не сдамся. Я в суд подам!

----  Не горячись, ведь нет ещё заключения комиссии.
----  Я что-то на неё не очень надеюсь.
    Уходил из больницы Петр Иванович с чувством досады. Помочь  Дмитрию он мог только советом. Спорить с администрацией о неправильной аттестации рабочих мест, о перегрузке рабочих обязанностями, было, после изобретения новой инструкции, бессмысленно.

 Предлагал он Диме и деньги для лечения в Абакане или Новокузнецке, но Дима, по природной своей скромности, отказался.

                Продолжение следует.
                Шаг вперед, два назад глава двадцатая
                Выгон
      Комиссия по расследованию несчастного случая свои выводы сделала, не сразу, через месяц, но сделала. Много раз Александра и Дмитрия допрашивали, брали у них объяснительные. Александру опять помогал писать Рябцев, а Дмитрий опять «описал всё».

 Объяснительная у него получилась на четырех листах. В ней он рассказал и про сокращение дежурных, и про увольнение ранее закрепленного за хлоратором специалиста, не согласившегося с условиями труда, и про перегрузку в обязанностях, и что принимали их на работу без оговорки на хлор, и про плохое отношение руководителей участка к рабочим, подробно описал, как его обругала технолог, перед тем как отправить в хлораторную. Комиссию не запоили, нашлись в ней здравомыслящие люди, которые и определили стопроцентную вину предприятия. Александр выписался с больничного листка, и первое, что он увидел на очистных, это злые глаза начальника.

----  Ну, что мы теперь будем работать? – подошел Крючков с холодным вопросом к Александру.
----  Что дадите, но в хлораторную не пойду, - ответил Александр.
----  Куда пошлем, туда и пойдёшь!
----  В хлораторную не пойду! Без моего согласия вы не имеете права принуждать меня работать с хлором.

----  И спрашивать согласия не будем, а откажешься – уволим.
----  Меня принимали на работу без оговорки на хлор. И здесь много работы помимо хлораторной.
----  Нам, наверное, трудно будет сработаться!
    Александр промолчал.

----  Опозорили участок! На весь город ославили! Давай по-хорошему разойдёмся. Подавай заявление по собственному желанию
----  Я не хочу увольняться. У меня на руках заключение комиссии. Моей вины в инциденте – ноль процентов, вашей – сто. Вы не имеете права направлять меня работать с хлором.

----  Если ты не хочешь работать с хлором, мы тебя уволим. Таких мы не держим. У нас изменились условия.
----  Когда они изменились? После того, как вы выдумали новую инструкцию? Очистные-то сооружения остались прежними. Это вы изменились, изменилось ваше отношения к людям. Вы нагнетаете ажиотаж, перегружаете, надламываете людей. Вы разговаривать с людьми разучились!
----  Н..да! Я вижу, нам не договориться!

    Крючков злился. Ему было приказано избавиться от строптивого рабочего, но Александр «не понимал».  Неделю он приходил на работу, и мастер вынужден был поручать ему сантехническую работу помимо хлораторной. Чаще всего он выполнял работу по очистке территории от снега, убирал снег даже там, где его можно было и не убирать.

 На Крючкова давили сверху, а он не мог найти способ избавиться от Сяглова. Наконец ему посоветовали затребовать у Александра справку об отравлении. На основании этой-то справки и решили отстранить его от работы.

     В следующий понедельник Крючков вновь не допустил Александра до работы. Начал разговор начальник вкрадчиво, примирительным тоном:
----  Александр, все-таки давай не будем упрямиться. Тебе же будет хуже. Я напишу докладную, что ты отказываешься от работы, и тебя уволят по нехорошей статье.

----  Я не отказываюсь от работы. Я отказываюсь от работы с хлором, в сотый уже раз повторил Александр.
    Крючков откинулся на спинку стула, устало вздохнул.
----  А если предложить тебе перевод на участок У. Т. В.? Там сантехнические работы без контакта с хлором.
----  Зачем мне У. Т. В. Я сюда устраивался, и здесь есть работа без контакта с хлором. Другие-то монтажники работают.

----  Тогда иди в отдел кадров и получи расчет. До работы я тебя не допускаю.
----  Как это без заявления?
----  Я напишу докладную.
----  Не пойду! Давайте работу. На участке много работы помимо хлораторной.

----  Не дам! – решительно отрезал Крючков. – Нет для тебя работы на участке! Неси справку из больницы об отравлении. Пока не принесёшь, разговаривать с тобой не буду.
     Александр в сильном волнении шагал по территории к воротам. Женщины, работавшие на денитрификаторе, заметили его подавленное состояние.

----  Саша, ты куда? – поинтересовались они.
----  Начальник у нас шибко умный! – ответил Александр.
----  Опять отстранил от работы? И куда ты теперь?
----  В отдел кадров. За расчетом.

----  Сяглова уволили! – ахнули женщины. – Ещё и на отце отыгрались! Господи, что творится! Совсем озверели начальники!  Вот и скажи  слово против!

     Александр зашел в больницу, и ему выдали справку, по которой ему в течение шести месяцев не рекомендовалось контактировать с хлором. Врачи объяснили, что повторный контакт может повлечь более серьёзные последствия. Александр и не подозревал, что именно эта справка явится той зацепкой, при помощи которой от него избавятся. Он отдал справку Крючкову в надежде, что теперь-то его, хотя бы в течение шести месяцев не
будут отправлять в хлораторную. Начальник участка тут же отвез справку в отдел кадров.

    Звонок из отдела кадров застал Александра разметающим снег возле блока фильтров. Не успел Крючков вернуться из рудоуправления, как Сяглова затребовали в отдел кадров.
----  Сяглов Александр, зайди к начальнику участка! – объявил Крючков по громкоговорящей связи.

     Александр поставил лопату к стене здания и побрёл в кабинет начальника.
----  Вот, Александр Владимирович, - официальным тоном заговорил Крючков. – Тебя вызывают в отдел кадров. Трубочку возьми, пожалуйста.
    Александр равнодушно посмотрел на начальника, нехотя взял трубку. В трубке он услышал грубый голос старшей кадровички Анжиганич Нины Семёновны.

----  Александр Владимирович, придите в отдел кадров для решения  вопроса о  вашем рабочем месте.
----  У меня есть рабочее место, и я не собираюсь его менять, ответил Александр.
----  Но, понимаешь, я должна перевести тебя на другую работу, – с мольбой в голосе произнесла Нина Семёновна.

----  Я не хочу никуда переводиться.
    Нина Семеновна сменила  тон:
----  Я приказываю вам явиться в отдел кадров! На участке очистных сооружений вам работу больше не представят.
    И Анжиганич со стуком положила трубку.

----  Ну, ты идешь, или ещё будешь упрямиться? На территорию очистных сооружений ты больше допущен не будешь!
      Пришлось явиться пред ясны очи Нины Семеновны, где спор разгорелся с новой силой.

     О старшей кадровичке, Нине Семеновне знал весь город. Раньше она руководила коммунальным хозяйством, где и приобрела навыки грубого обращения с подчиненными. Недолго усидела она в кресле руководителя, а  вот  Байбородову  пришлась «по вкусу». По всему руднику шли многочисленные сокращения, и отдел кадров находился на передовой линии огня. Человек с сострадательной душой здесь не удержался бы. Женщина она в годах, уже на пенсии, но все еще мажется и красится под молодую.

     Она сначала угрожала увольнением по плохой статье, если Алексанлр не напишет заявление по собственному желанию, дошла до крика, но Александр осёк ретивую кадровичку:
----  Что вы грубите!? Чем я перед вами провинился? Я отстаиваю свое право. Вы не можете меня уволить!

----  Мы всё можем! – заявила Нина Семеновна, но тон сменила: - Мы с тобой ещё мягко обращаемся! Хорошо, мы переведём тебя в У.Т.В.
----  Я уже сказал начальнику участка, что не пойду в У.Т.В.
----  Но это же участок по теплоснабжению. Там сантехнические работы без хлора.

----  Ага, и заработок в два раза меньше! И на очистных есть работа без хлора.
----  Нет там такой работы,  без хлора. Там по всему участку хлор.
----  Если по всему участку хлор, то почему за вредность не платите, тарифы не повышаете, хотя бы тому, кто работает в хлораторной?

----  Этот вопрос уже не ко мне. Ну, хорошо, мы переведем тебя в охрану, на шесть месяцев с сохранением прежнего заработка. Будешь сидеть на посту, контролировать въезд-выезд, вход-выход.

----  Хитро! Знаю я, какая в охране текучесть кадров, как там охранников подставляют! Прежнему заработку не обрадуешься. Что потеряется в цехе – виноват охранник, с него и высчитывают. А попробуй за всеми усмотри. Народу-то в цехе много. Не пойду я никуда. Мне и на очистных хорошо.
----  Ну, ты понимаешь, что я должна перевести тебя на другую работу? – взмолилась Нина Семеновна.

----  Почему?
----  Да потому, что ты можешь снова отравиться.
----  Но я не буду работать с хлорным оборудованием.
----  А хлорное – это и есть сантехническое, раз ты сантехник, то и обязан его обслуживать,. не согласен на перевод в У.Т.В. или в охрану – уволим. Подпишись вот здесь, что ты отказываешься от перевода на другую работу.
    Нина Семеновна положила перед Александром переводной лист и указала место росписи.

----  Не буду я ничего подписывать!
    Нина Семеновна заговорила с Александром ласково, как с дитем.
----  Ну, что ты заупрямился? В охране работа легкая, отсидишься, выздоровеешь, наберёшься сил, врачи дадут заключение и снова вернешься на свои очистные.

----  Опять на хлор? Нет, я хочу на очистных и без хлора.
----  Но я обязана! – опять в отчаянии повторила Анжиганич. – Я вынуждена доложить директору.
    Она нажала кнопку селектора и попросила Байбородова зайти в отдел кадров. Генеральный будто ждал, тут же спустился со второго этажа.
    Генеральный был категоричен и сразу взял  быка за рога.
----  Мы тебе предлагали другое место работы? Предлагали. Ты отказался? Отказался.

----  Вы не имеете права меня увольнять! При оформлении я не давал согласия работать с хлором.
----  А мы и не увольняем, - обезоружил генеральный Александра. – Мы отстраним тебя от работы на срок указанный в справке. Нина Семеновна, отпечатайте приказ в пяти экземплярах с подписями юридического отдела. И генеральный продиктовал текст. Всё! Разговор окончен! Не хочешь работать – отдохни полгода…

    И Александру вручили приказ следующего содержания:

«На основании решения ВКК Абазинской городской больницы №136 от 2 декабря 2002 года и медицинской справки №666 о предоставлении монтажнику с.т.с. Сяглову А. С. нового рабочего места сроком на шесть месяцев и в связи с его отказом от предложенной работы в качестве контролера ОЭБиР
                Приказываю:
     1, Сяглова А. В. – монтажника с.т.с. отстранить от работы на участке О.С.К. с 11-го декабря 2002 года на период, казанный в справке.
     2. Главному бухгалтеру начисление зарплаты с 1-го декабря 2002-го года по 2 июня 2002 года не производить!
                Генеральный директор Н. И. Байбородов.
     Рассылается: Дело, Бухгалтерия, ОТиЗ, О.С.К. Сяглову.
     Под приказом стояла подпись юридического отдела.

----  Изжевали и выплюнули! – так прокомментировал Александр этот приказ, когда показал его Рябцеву. – Зайду- ка я к Диме, покажу, что его ждет. Наверняка ему тоже самое предложат. Крючков хоть и говорит, что Дима останется на очистных, да разве он пойдет против Байбородова.
----  Да, без Димы здесь будет сложнее, - согласился Петр Иванович. – Он ведь тут и жнец и швец, и на дуде игрец.

    Дима и Саша вдвоем ходили в отдел кадров разговаривать с Ниной Семеновной. Тонус «разговора» был настолько высок, что рабочим пришлось пригрозить кадровичке милицией.

                Продолжение следует
                Шаг вперед, два назад глава двадцать первая
                И почет и уважение

    Нина Павловна была расстроена. Технолог перевела её из блока фильтров на обслуживание денитрификатора. Перевод выглядел как наказание. Мальцева – старейший работник очистных сооружений. За четыре года работы на новой линии она изучила все тонкости технологии, и потому нередко вступает в дебаты с технологом. Это и не нравилось Светлане Вениаминовне.

В обычной своей грубой форме технолог в очередной раз обвинила Мальцеву в неумении работать. В оперативном журнале появилась очередное замечание в адрес оператора и угроза очередного наказания в виде снижения КТУ и премиальных

    Уже неделю Нина Павловна работала на открытом воздухе. Было пятнадцатое декабря, установились сильные морозы, и Мальцевой после теплого блока фильтров было непривычно. Перевод был воспринят ею как унижение, тем более, что причиной перевода послужили неудовлетворительные анализы очищенной воды, взятой в смену Мальцевой.

 Предыдущая смена не промыла фильтры. Грех был чужой, а положили его на Мальцеву. Нина Павловна написала объяснительную, но её доводы не были приняты во внимание.

    В этот день на очистных сооружениях вместо трёх операторов Нина Павловна оказалась одна. С наступлением холодов заболеваемость в коллективе резко увеличилась. Заболели сразу два оператора из её смены, а найти вовремя им замену технолог, в чьих обязанностях контроль за графиком дежурств, не удосужилась.

----  Принимай все объекты! – приказала «Витаминовна».
----  Я же не справлюсь, Светлана Вениаминовна, - взмолилась Мальцева.
----  Принимай, я сказала!
----  Принять-то я приму, да одна за троих не сработаю.
----  Принимай!

----  Хорошо, но наказывать меня за то, что я где-то не успею, вы не имеете права.
    И Нина Павловна расписалась за все объекты. Полдня она крутилась между денитрификатором, блоком ёмкостей и блоком фильтров. Рябцев в эту смену дежурил в компрессорной. Ему пришлось прийти на помощь оператору. Он оставил свой пост и взял на себя очистительные решетки, благо, что работа компрессоров была слышна и оттуда.
 Это был риск, так как приборов-то он не видел. Но как оставить оператора одну на все остальные объекты?
    К полудню технолог вызвала Зину Сизину, которая, как и Богданов, была «затычкой» во всех трудных моментах в работе операторов, и Мальцева смогла  перевести дух. В душе она ругала «Витаминовну» за неразворотливость, и тут на неё неожиданно - негаданно свалилось «счастье».

    На выходе из блока фильтров Нина Павловна нос к носу столкнулась с начальником участка.
----  Нина Павловна. Это вот тебе, - протянул он Мальцевой Почетную грамоту и конверт. – Послезавтра День энергетика…  Только обязательно сходи в рудоуправление, в отдел главного энергетика. Обязательно сходи!

    Крючков будто куда-то торопился. Нина Павловна тоже спешила, машинально взяла грамоту, сунула в карман конверт. Прохлорировав воду в контактном резервуаре сухой хлоркой, она возвратилась в блок фильтров, положила на стол грамоту и конверт

 Конверт был крепко заклеен и девственно чист. Она, конечно же, догадывалась, что в конверте либо  благодарственное письмо, либо деньги, но вот зачем надо было обязательно идти в отдел главного энергетика, она догадаться не могла.

----  Посмотри, что там, - посоветовала Зина.
----  Не буду, вдруг там смертный приговор!
    Нина Павловна умеет пошутить, в карман за словом не лезет.
----  А может пластиковая бомба?! К Дню-то энергетика! Скажут: хватит, помутила воду, и будет…

----  Принципиально не буду вскрывать, пока не схожу в рудоуправление. – Вдруг потребуют вернуть.
     Операторы грустно посмеялись.
----  А вручение-то какое «торжественное»! – Зину потянуло на ёрничество. Она оказалась случайной свидетельницей «церемонии» награждения. – Ещё бы в туалете вручил!..

    Операторы вспомнили старые добрые времена, когда премии, подарки и грамоты сыпались на хорошо работающих и вручались на общих собраниях под аплодисменты, благодарственные речи, а порой и под туш с рукопожатиями.

----  Дожили до «светлых» времен, до демократии… В армии и то благодарности объявляют пред строем.
----  Такие люди пришли к власти. Рядовые граждане для них быдло!

    Следующий день у Мальцевой был свободен, и Нина Павловна явилась в отдел главного энергетика. Долго стояла она у двери в ожидании, когда заинтересуются её появлением. В отделе сидело двое мужчин и одна женщина, но никто не обращал на неё внимания. Наконец, Нина Павловна решила объявиться сама:

----  Вызывали?
----  А вы кто? – спросили её хозяева кабинета.
----  Мальцева. Меня вот к вам отправили, - протянула она конверт.
----  А, а..! Наверное, в ведомости расписаться?
----  Не знаю, может, отберёте?
     Работники отдела заулыбались.

----  Вам не сказали, что в конверте и зачем к нам зайти?
----  Нет.
----  Вы с какого участка?
----  С очистных сооружений.
----  Тогда понятно, - сказала мужская часть кабинетных работников. – Ну и коллективчик у вас!

----  Рыба гниёт с головы…
     Нина Павловна не хотела, чтобы черная тень падала на всех. Работники отдела главного энергетика посмотрели на неё с нескрываемым интересом.
----  Да вы вскройте конверт-то, - посоветовали Нине Павловне, - а то и знать не будете, за что расписываетесь.

     Женщина нашла в ведомостях фамилию Нины Павловны и подала на подпись.
----  Вскройте, вскройте, - посоветовали уже мужчины. – Может, там нет такой суммы.
    Нет, в конверте было именно сто пятьдесят рублей, как и обозначено в ведомости.

----  Ах, как красиво стали вручать награды за труд!!! – прокомментировал Петр Иванович рассказ Нины Павловны про «церемонию» награждения её за долголетний самоотверженный труд. Он нисколько не удивился, потому что сам получил первую Почетную грамоту из рук начальника участка подобным же образом, и так же ходил в отдел главного энергетика. Вторую Грамоту Крючков вручил уже перед коллективом, во время планерки, но все же сумел омрачить радость заявлением:

----  Это тебе, Петр Иванович по стажу работы.
    Получилось, что не за хорошую работу, а так как бы между прочим.
----  Тебе, Нина Павловна тоже, наверное, за стаж? Смешно! С одной стороны ругают почём зря, с другой - конверты и грамоты суют…
---- А на прошлой неделе, - продолжила свой рассказ Нина Павловна. – Провожали на пенсию оператора Кашляк Александру Лаврентьевну. Вас Петр Иванович и Ольги Аркадьевны не было. И смех и горе! Она застолье соорудила, собрала всех, кто был на смене, в конце рабочего дня. Уселись за стол. Надо торжественно – благодарственные слова говорить, а некому.

Начальник участка молчит, технолог молчит, новый мастер – тоже… Все ждут. Неловкая пауза. Пришлось Зине Сизиной вставать и говорить: она, как-никак, заместитель председателя месткома! Она же и подарок вручила, купленный на собранные деньги. А от руководства ни подарка, ни слов. Выпили по стопке и ушли по-английски, не прощаясь.

Горький осадок унесла с собой на заслуженный отдых Александра Лаврентьевна. Дима Богданов тоже так же «тайно» получал грамоты и премии. Вот такое у нас сейчас и верховное и низовое руководство!

----  Нечего сказать, - резюмировал Рябцев, - И «почет и уважение» рабочему люду со стороны руководителей! Собрания-то проводятся только для устрашения!

                Продолжение следует.
                Шаг вперед, два назад глава двадцать вторая
                В затруднительном положении

      Участок гудел. Все рабочие были недовольны отношением к коллективу со стороны руководителей. В компанию к Крючкову и Зенковой влился ещё и новый мастер. Он хоть и не кричал на рабочих, но держался от них на почтительном расстоянии, ни единым словом не возражая начальнику и технологу. Он держал себя так, будто ничего не слышит и ничего не видит.

 За малейшую провинность, порой просто выдуманную, снижались коэффициенты трудового участия, срезались премии, объявлялись выговоры. На дежурных компрессорщиков свешали всё. Они кроме слежения за компрессорами, стали ответственны и за техническое состояние всего оборудования, и за хлоратор, и за блок фильтров, и за денитрификатор, и за канализационные станции, и за ворота, и за уборку территории вокруг.
 
«Чего это они будут сидеть без дела возле гудящих компрессоров?! Гаечный ключ или лопату им в руки, чтобы не засиживались!» - подобным образом рассудило руководство. Начальство не научило даже то, что компрессор уже был в аварии по недогляду дежурного.  Штат сантехников – монтажников сократили до двух, и работали они только в дневную смену.
 
----  Хорошо ещё, что хлоратор не запущен, - возмущались компрессорщики, - Как ни крутись, ни в одном так в другом окажешься виноватым. И по всякому поводу пиши объяснительные!

    А хлоратор стоял уже второй месяц. В отсутствии Александра и Дмитрия ремонтировать его было некому. Начальник участка хотел взвалить его на Рябцева, но Рябцев категорически отказался. Крючков понимал, что Рябцев более подкован в трудовом законодательстве, и особо настаивать не стал. Он боялся остаться вообще без специалистов.

----  Тебе  по старшинству там бы и работать, - на полном серьёзе предложил Крючков. – Спокойный объект. Работал бы себе потихоньку, чего в компрессорной-то сидеть?..

     Петр Иванович спрятал улыбку и так же на полном серьёзе ответил:
----  Мне запрещено долго работать в противогазе. Ты же знаешь, у меня стенокардия…

----  Тогда тебе и на очистных работать нельзя.
----  Но я же работаю уже пятый год, и, как видишь, жив - здоров.
----  Но тебе же в противогазе нельзя.
----  Однако же я его надеваю.
----  Увольнять тебя придётся.

     «Как вы запросто разбрасываетесь кадрами! – хотелось сказать Рябцеву, но он не сказал, не желая нового обострения в отношениях с начальником.
----  Сокращайте, если не нужен.

----  Может тебе, все-таки, обучиться на хлораторщика? Самый опытный на очистных! Хлоратор знаешь. Ученый уже!
----  Я думаю, не стоит, - спокойно ответил Петр Иванович. – И увольнять, и сокращать, тоже не стоит. Вот до пенсии дотяну и сам уйду.
----  Сколько тебе ещё осталось?
----  Год с небольшим.

----  Ладно, работай, дальше посмотрим… - «обрадовал» начальник участка.
     Убрать Рябцева сейчас в его планы не входило. Из мужского персонала Рябцев остался единственным, кто знал весь процесс очистки сточных вод, на кого можно было положиться и спросить за всё

 Но хлораторная не работала, её некому было запустить. Начальник с новым мастером покрутились, покрутились и прекратили попытки. Почему они не смогли запустить хлоратор, осталось для всех тайной.

    Крючков оказался в затруднительном положении: хлораторная установка не работает, сухое хлорирование не эффективно: то густо, то пусто, а запустить хлоратор некому. Анализы сточных вод на выходе показывали плохие результаты.

Кроме того перед участком встала реальная перспектива оказаться «на самостоятельных хлебах», то есть переведёнными в дочернее предприятие. Надо было что-то предпринимать, и он назначил общее собрание с участием главных специалистов рудника во главе с генеральным директором.

                Продолжение следует


                Шаг вперед, два назад глава двадцать третья
                Собрание


 
    Повестка собрания объявлена не была, и все посчитали, что речь пойдёт о выделении очистных сооружений в дочернее предприятие, как это было сделано с другими подсобными цехами. Такая перспектива пугала всех, в том числе и руководителей участка. Всё-таки в большом предприятии жить надёжнее, а в самостоятельном плавании можно и утонуть…

    На собрание были приглашены все, даже отстраненные от работы Сяглов и Богданов. Приехал директор рудника Байбородов, председатель профкома Амзараков, инженер по охране труда и технике безопасности Додин, главный энергетик Жеглов, старший кадровик Анжиганич, начальник ОТиЗа Казакова.

Очень представительным оказался десант из рудоуправления. Крючков надеялся, что главные специалисты помогут ему выправить положение на участке.  А руководители рудника приготовились дать бой коллективу рабочих, но боя не получилось. Рабочие оробели. Никому не хотелось оказаться в очереди на биржу труда. Игра, как говорится, пошла в одни ворота.

---- Как вас много! – войдя в мастерские, и окинув генеральным взором собравшихся, воскликнул Николай Иванович. – Я думал вас тут человек десять - пятнадцать, а вас ещё больше тридцати! Надо, наверное, ещё сокращать!

    Все поняли его слова как предупреждение. В каждой шутке, как известно… А тут правда прямо торчала, как шило из мешка. О несчастном случае в хлораторной генеральный сказал:
----  Случай, произошедший на вашем участке, вопиющий, допущенный по элементарной халатности.

     И все поверили, что действительно по халатности, но чьей? И Дима высказал мысль, какую носили в себе все рабочие:
----  Нельзя перегружать рабочего. Вы свалили на меня  и компрессорную и хлораторную, и за всякое другое оборудование спрашиваете. Да будь я хоть семи пядей во лбу, трудно сработать везде качественно. Ну, могу я выдержать такую нагрузку месяц-два, а потом где-нибудь да сорвусь

----  А мы бездельникам платить деньги не собираемся, - отрезал генеральный, - Рабочий, если пришел на работу, должен восемь часов отработать сполна! За игру в домино или карты никто больше платить не будет.

     И все поняли – пришло суровое время: минимум затрат – максимум выгоды. Закон рынка!
----  Сегодня не социализм, - смягчаясь, пояснял обстановку директор. – Это при социализме карман был один общегосударственный. Тогда и убыточным предприятиям можно было жить безбедно. Теперь у каждого предприятия карман свой, в чужой не залезешь.

Мы пошли на сокращение штатов и выделение дочерних предприятий не от хорошей жизни. Оказалось, что столько металла, сколько выпускалось, ни стране, ни остальному миру не надо. Запсиб стал испытывать трудности со сбытом. Запсиб выделил наш рудник в дочернее предприятие, отказал в финансировании на перспективу.

Запсиб был поглощён крупным объединением «Евразхолдинг», ориентированным на мировой рынок. Нам на 4% была снижена цена на рудный концентрат. Нам для нормального проживания и развития  не хватает 421-го миллиона рублей.

Это как  в семье, если не хватает бюджета, то приходится экономить на еде и других расходах. Вот и рудник, чтобы выжить, ищет, где можно сэкономить. Отделили в дочки подсобные цеха, но контроль с них не сняли,ежеквартально проводим балансовые комиссии. Подсократили кое-где штаты по управлению, убрали 20 человек, кое-кого перевели на полставки. Сокращение коснулось и вашего участка, чуть-чуть…

     «Вот это чуть-чуть и привело к аварии  в хлораторной», – хотелось сказать Рябцеву, но он, как и все, промолчал.
----  Вменили мне в вину, что я расширяю рабочие места. Да, мы расширяем, но вынуждены это делать. Ещё раз повторю: человек должен работать все восемь часов. Сопротивляетесь вы или нет, а я обязан содержать предприятие.

У меня тоже контракт, и меня могут рассчитать в один день. Я не виноват в том, что не надо сейчас столько металлопроката. На руднике в данный момент работает 2100 человек, а должно быть 1800, чтобы удержать средний заработок в шесть тысяч рублей. Мы обещали повышение зарплаты в 2003 году, и мы это сделаем, если не случится нового обвала, подобного августу 1998-го года.

     Все быстро подсчитали, что средняя зарплата по руднику в три раза выше,  чем у рядового оператора очистных сооружений. Подсчитали и поняли, что очистные сооружения ходят у рудоуправления в пасынках. У всех возник немой вопрос: «Это кто же получает такую высокую зарплату, если заработок шахтера едва дотягивает до этого самого среднего?»

Зарплаты управленцев были для рядовых тайной за семью печатями. Но все же по руднику бродили слухи, что генеральный получает зарплату в 102 тысячи.

  Всех работников участка интересовал вопрос о переводе сооружений в дочернее предприятие. Все ждали, когда директор заговорит на эту тему, но Байбородов ничего не говорил.

----  Будут ли нас переводить в дочернее предприятие? – не выдержала самая активная наша общественница Зина Сизина.
----  Это кто вам такое сказал? – удивился директор и усмехнулся: - Зачем продавать курицу, которая несет золотые яйца?

    У всех собравшихся отлегло от сердца. И опять все разом поняли, что убыточность участка, которой постоянно пугали рабочих главные специалисты и руководители участка, не что иное как миф, как бич для запугивания, что очистные сооружения приносят руднику хорошую прибыль, что недаром в свое  время рудник отказался передавать очистные в коммунальное хозяйство города.

    И  Байбородов повторился:
----  В дочки мы переводим свои подсобные предприятия не от хорошей жизни. Сейчас другие времена. Было время, когда нам даже навязывали и сельское  хозяйство, и жильё и прочее, даже обязывали, чтобы сохранить инфраструктуру территории. Но от тех времен остались только воспоминания. Сейчас всё должно себя обрабатывать. Вы себя обрабатываете, да ещё и прибыль даёте.

     Это было приятная новость для коллектива. Все услышали такую новость впервые за четыре года работы новых очистных.
     Директор куда-то торопился, свернул речь и попросил задавать вопросы. Решили несколько вопросов о спецодежде,  и вопросы иссякли. Конечно же они были, и довольно серьёзные, но люди молчали. Каждый не хотел попасть в опалу, потерять рабочее место.

----  Задавайте, задавайте вопросы, торопил директор. – А говорили, вопросов куча? Ну, если нет вопросов, разрешите оставить вас.
     После ухода директора слово взял председатель профсоюзного комитета. Было видно, что он ещё не умеет говорить речи, долго рассказывал о новом коллективном договоре на 2003-й год, о затратах на новогодние подарки, о путёвках в профилакторий, который тоже выделяется в дочернее предприятие, переводится на самоокупаемость.
               
----  Это  весьма и весьма опасно для работников рудника. Профилакторию придётся увеличить стоимость путёвок. – «обрадовал» председатель аудиторию. – Рудник уменьшит количество выкупаемых путевок,  а это значит, что попасть на лечение  работникам рудника будет сложнее. Большая часть путевок уйдёт на сторону.
 
----  Мы и так не часто лечились, - вставила реплику Мальцева. -  Всего-то и выделалась на участок одна в год, и ту хотели отобрать.
     Председатель смешался, и речь его прервалась.

     Поднялся сказать речь и начальник участка. Крючков говорил связно только тогда, когда перед ним ставился конкретный вопрос, и требовался конкретный ответ. Сейчас же он встал только для того, чтобы показаться перед вышестоящими руководителями в лучшем свете, а потому говорил путано и долго, и никак не мог завершить свою речь.

 Слушатели усвоили из его речи только две ясных мысли и то только потому, что они были подкреплены конкретными цифрами. Первая заключалась в том, что в процессе обработки воды «коллектив повысил уничтожаемость нитратов с 4% до 19%».

А вторая мысль запомнилась тем, что «коллектив понизил стоимость обрабатываемого кубометра стоков с 2-х рублей 33-х копеек до 1-го рубля 70-ти копеек». Все проглотили эти цифры, отделив от сонма лишних, мало что значащих слов.

 Проглотили и промолчали, прекрасно зная, что это повышение и снижение произошли за счет увеличения объёма обрабатываемой воды, а объём этот увеличился за счет внутреннего оборота, а не за счет притока со стороны. Про увеличение потребляемой энергии Крючков умолчал.

    Зенкова говорить не стала. Она молчком передала Крючкову бумажки и притаилась на самой дальней скамейке. Заметно было, как она нервничала: то расстегнет молнию сапога, то застегнет её. Лицо её было зелёным как незрелое яблоко. Человек, не умеющий разговаривать с людьми, не умеет и речи держать.

    После Крючкова говорил главный энергетик.
----  По оснащенности наши очистные богаче очистных сооружений подобных предприятий, - заявил он. – На наших очистных можно доводить сбрасываемую воду до чистоты речной. Мы можем снижать себестоимость куба через экономию электроэнергии и сохранность оборудования, а мы допускаем поломки, аварии, перерасход.

Наша хлораторная установка примитивна. Обслуживать её несложно, нужна только осторожность. Конечно, кадры должны быть подготовленными. Для этого нужно проводить предаварийную тренировку, проверки на психологическую устойчивость. Необходимы и хорошие отношения в коллективе.

    Тут Дима не выдержал:
----  Если бы к нам хорошо относились наши руководители, аварии могло не быть!
----  Наши руководители сами нагнетают ажиотаж, - поддержал Диму Рябцев.
    Но главный энергетик «не услышал» реплик и продолжал, прибавив громкости в голосе:

----  Аварию ребята допустили по собственной оплошности. Свидетелей аварии нет кроме самих Богданова и Сяглова. Что там произошло, никто не знает. В противогазах ли они были. Комиссия сделала свои выводы, директор издал приказ, но точку ставить рано. Надо создавать условия, чтобы такие несчастные случаи больше не происходили.

----  Верните на объект уволившегося специалиста, дежурных, и аварий не будет, - посоветовал Петр Иванович, привстав со скамейки.
     И опять главный энергетик «не услышал», поклонился  и вышел.
    Инженер по охране труда тоже говорил о психологическом климате в коллективе. Из его речи рабочие усвоили только просьбу кота Леопольда: «Ребята, давайте жить дружно!».

    Эмоционально говорила кадровик Анжиганич.
----  Вы поставлены на рабочее место и обязаны выполнять ту работу, к которой приставлены, - отчитывала она Дмитрия и Александра. – Наши очистные - единственные по отрасли, где допущено чрезвычайное происшествие.

----  Я не могу разорваться на все объекты, - вставил Дима, уловив паузу в речи кадровика.
----  Ты  должен работать в полную нагрузку. Мы не будем ставить на каждую лопату по человеку! – почти кричала Анжиганич.
----  Значит, я должен тремя лопатами работать?
      Анжиганич спохватилась, что привела не очень удачный пример, справилась и продолжала:

----  Наши хозяева на Кипре. Они диктуют цены. Им нет дела до наших бед, а нам надо выживать. Сейчас ещё сто восемьдесят человек по руднику сокращается. Ваш участок на 2003-й год остается стабильным. Надо только работать, крутиться…

----  Ну и докрутились вот до аварии, - опять вставил Дима. – Хлоратор – это опасный объект, и его должен обслуживать специальный рабочий с повышенным тарифом и дополнительными льготами.

----  Все льготные списки сейчас ликвидированы, - парировала кадровик. – Государство все льготы перекладывает на работодателей, а работодатели не всегда находят возможности.

----  Нельзя перегружать рабочего. Это чревато авариями, - повторил Рябцев.
----  А вы и не перегружаетесь. У вас по нормативам должно быть шесть компрессоров на одного, у вас же всего два…
----  А главный энергетик говорил – четыре. Это что, значит, за двумя компрессорами можно вполглаза наблюдать?  Там ведь тоже  произошла авария. Вот наблюдение в полглаза и сказалось.

----  У вас неполная загрузка рабочего дня, - пропустила мимо ушей Анжиганич реплику Рябцева. – Вот вас и загрузили на полный рабочий день. Если не согласны, завтра же сделаем хронометраж.

----  Вы сделаете… - откликнулся все время молчавший Сяглов. – Так сделаете, что и ещё что-нибудь найдете, чтобы нагрузить. Хоть бы нагружали, но не унижали. После доброго-то слова и работается хорошо. Кидаетесь на людей как собаки, какая работа на ум пойдёт!

---- Сяглов, подбирайте слова – ощетинилась Анжиганич.

    Инженер отдела по труду и заработной плате тоже вставила свое слово, не зря же её привезли на это собрание:
----  Все вредности и доплаты учтены в тарифе монтажника,  и больше никаких доплат и льгот не положено.

----  А где заводские инструкции на каждое рабочее место? – спросил Рябцев. – Должны же они быть, чтобы не выдумывали на предприятиях свои.
----  А хлором себя травить, значит, положено? – Александр уже горячился.

----  Надо подчиняться инструкциям на рабочих местах.

----  А инструкции-то кто пишет?! Начальник, и технолог. Они их под себя пишут.
    Спор разгорался, но Крючков не дал разгореться. Он председательствовал:
----  Наверное, пора закругляться. А то мы что-то разговорились. При Байбородове надо было разговоры говорить.

    Расходились неохотно, не удовлетворённые. Шли втроём: Рябцев, Богданов и Сяглов. Шли молча. Надо было что-то говорить, а не хотелось. У каждого в ушах звенели слова генерального директора: «Мы вынуждены!» «Мы вынуждены!», и невольно подкрадывался вопрос: «Кто?» «Кто вынуждает?»

 И, пройдя мысленно по цепочке вверх от себя и до того киприота, который ХОЗЯИН всей этой  длинной промышленной цепи, возмущались: «Да как он смеет унижать всех подряд до самого низа?!»

И виноватых никого нет, кроме него. Технолог с начальником участка вынуждают рабочих, потому, что их вынуждает генеральный директор рудника. Генерального директора вынуждает другой генеральный в Запсибе, Запсибовского генерального вынуждает московский, а московского кипрский… А отдувается за всех рядовой рабочий в лице вот этих троих с операторами в придачу.

 Железная логика! Но люди – не железо, и даже не дрова. С ними бы как-то поделикатнее. Но ХОЗЯИН деликатнее не умеет, не может. Ему нужна прибыль, иначе он и яхту не купит и замок на Сейшелах не построит, и  пойдет с сумой по белу свету.

    Шли «мужички» в направлении компрессорной. Рябцев завершать дежурство, следить за оставленными на время собрания беспризорными машинами, Богданов с Сягловым покинуть гостеприимную территорию сооружений, чтобы больше тут не появляться до истечения срока лишения полномочий.

----  И ведь никто не встал, не поднялся, ничего не сказал в нашу защиту, - не выдержал эмоциональный Сяглов.
----  Кому хочется попасть по пресс капитала? – как всегда с долей сарказма резюмировал Рябцев. – Кому хочется оказаться за воротами, когда за ними очередь страждущих?

----  Мы в суд подадим! – заявил Дмитрий.

    «Что-то будет дальше?» – думал Петр Иванович, выпуская за ворота друзей, и тяжело вздохнул. Посмотрев на приборный щит, и вслушавшись в привычный свист компрессоров, Петр Иванович вышел и долго смотрел на удалявшихся по широкой дороге  Богданова и Сяглова. «Вернутся ли ребята сюда?» – подумал он и засомневался.
               
                Продолжение следует.
                Шаг вперед, два назад глава двадцать четвёртая
                Раздвоение

---- А я ведь предупреждал! – сказал Петр Иванович мягко. – Теперь вот и у тебя и у меня душа не на месте.
    Он с наслаждением вдыхал запах её рыжих кудрей. Завитки волос щекотали нос, а он ещё глубже погружался в эту всепоглощающую ауру женщины.

    Они лежали в постели, после бурного изъявления чувств и секса, отдыхали. Лариса, уткнувшись ему в грудь, Петр Иванович, обняв её за вздрагивающие плечи. Она опять плакала. Уже в который раз!
 
Слов не было, да и зачем они, если ничего нельзя изменить? Она плакала тихо, беззвучно, а он прижимал её к себе ещё крепче. Он желал чувствовать её всю! Всю: от этих рыжих волос до бедер, до щиколоток, вдыхать, осязать, видеть, слышать…

Женщина! Да это же волшебство и стыд, торжество духа и плоти! Он желал её всегда, каждую минуту, секунду, хотел, чтобы она была не приходящей по вечерам, а была всегда его. Его, и ничья больше! Чтобы он знал – она тоже ждёт его. Ждёт всегда, встречает с работы, провожает. Он понимал её слёзы, понимал, что творится в его душе. Это раздвоение… Но что он мог предложить? Он не утешал: пусть выплачется.

    Она вдруг рывком отстранилась, заглянула в глаза, улыбнулась виновато:
----  Нет! Я не буду больше! – в который раз пообещала она.
     Петр Иванович не ответил.

----  Если бы он, хоть что-то понимал. Ему можно было бы объяснить, попросить прощения. Он не ничтожество. Он не тиран. Он просто растение. Он был идеальным мужем, отцом. Как его оставить?!
    Петр Иванович молчал.

----  С Жегловым было проще. Он был не к душе. Ну, сделал своё дело и – до следующего свидания, а от тебя я не могу уйти. Не хочу!! Ну, зачем ты такой хороший?!

----  Успокойся, - попросил он, чтобы хоть как-то отреагировать на её откровения. – Ведь ты же любишь Сергея?

----  Любила! – живо откликнулась Лариса. – И сейчас люблю. Но я ведь живая! А как жить с ничего не чувствующим, ничего не понимающим, и ничего не говорящим?

----  Ты же говорила, что он разрешает, - напомнил Петр Иванович.
---- Это не он разрешает, это я сама себе разрешаю. Он разрешает! Он все разрешает! В нем всё умерло, а я жить хочу, хочу иметь рядом не мёртвую, а живую душу.

----  Прости меня, - Петр Иванович снова привлёк её к себе. – Я не хотел доставлять тебе страдания. Прости.
     Лариса опять расплакалась, но вдруг резко поднялась на локте, всмотрелась сверху в его лицо.

----  Нет! Я так больше не могу! – воскликнула: - Зачем? Зачем я пошла к тебе?! Ты – тиран! Да, да, именно ты!

----  Ну, побей меня, - согласился он и подставил щеку.
    Она задохнулась от возмущения:

----  Издеваешься?! Не выдержит душа моя! Нет, я уйду! Сейчас же вот встану и уйду! Уйду, чтобы на тебя не смотреть, не видеть! Когда я тебя не вижу, мне легче.

    Такая вот сердитая и эмоциональная она была ему ещё желанней.
----  Ах, ты уйдёшь?! А меня, тирана опять оставишь в одиночестве?!
----  Уйду, уйду, и не пожалею!! – впилась она в его губы.
    Петр Иванович опрокинул её, и уже сам впился в её губы.

    Когда через час Ларисе и в самом деле надо было уходить, оба чувствовали себя виноватыми.
----  Как ты живёшь сейчас на зарплату буфетчицы столовой? – поинтересовался он, подавая ей шубу.

----  Ой, хорошо ещё, что совсем не сократили после закрытия ЖБК. Ничего, живу. У Сергея пенсия и доплата за утерю трудоспособности. Живём…
     Он не стал рассказывать, как к нему вчера приезжала его законная, с которой он ещё не развелся, как он выпроводил её, усадил в такси и отправил обратно. Он посчитал, что Ларисе это знать было не обязательно.

----  А у нас, на очистных, вчера было собрание. Совсем запугали народ!
----  Я знаю. Чем дальше, тем все туже и туже закручивают гайки.
----  Капитализм – это есть демократическая власть, плюс беспредел работодателей, - перефразировал Петр Иванович известное высказывание вождя социалистической революции, Владимира Ильича Ленина.

                Конец.