Звали мою матушку Надежда Тимофеевна. Фамилия её была по мужу и моему отцу Кладова, а в девичестве она была Тухланова.
Родилась она в крепкой хозяйственной многодетной семье, с детства познала труд по дому и это стало её жизнью на долгие года. Отец её Тимофей человек был строгий, но справедливый. Она потом всю жизнь его вспоминала и уважала.
Человек он был мастеровой и всю жизнь проработал на заводе.
В её жизни был трудной переломный момент. Когда началась война, всех забирали на войну - увозили мужиков на фронт машинами. Как они там сражались и погибали, мы узнали потом. И вот в эту машину, которая должна была ехать на фронт посадили и мою матушку - тогда ей было всего 20 лет.
Как все это можно было пережить девчонкам трудно представить. Ей повезло. Её сняли с машины и отправили учиться на следователя - надо было кому-то работать.
Когда пришло время матушка моя вышла замуж за моего отца Михаила. Тот вернулся с войны. Недалеко в поселке у него жила сестра. Человек он был тихий, не местный, его знали мало. Матери моей говорили, что он выпивает, но она тогда не знала что это такое. Я думала, говорила она,- ну выпивает, ну бывает такое. Она полагала, что выпивает это по праздникам. А так в доме у них это было совсем не принято.
И потом вся её жизнь стала состоять из четырех забот. Первая это забота о детях - их нужно было вырастить и поставить на ноги. Вторая - это работа, на которую она убегала каждое утро, а выходной был был один. Третья забота это её хозяйство.
Своего дома и участка у молодой семьи не было и ей нужно было все это организовать. И появилась еще четвертая забота, которой она не ожидала и не знала, что с этим делать - это её муж.
Тогда мужчины пришли с войны. Они в трудную военную годину насмотрелись и натерпелись и теперь, когда война закончилось и они остались живы, убедить их что они должны снова претерпевать жизненные трудности было невозможно.
Они хотели заслуженного праздника.
В провинциальном рабочем городке, на берегу большой реки, где они обосновались,
было много разных заведений, где по вечерам собирались мужики и..."за победу!"
Отец мой был известным и фактически единственным в городе художником и ему не трудно было найти заказы. Оно много работал и дома я часто видел, как он расписывает плакаты к очередному празднику, а Советская власть тогда очень любила
праздники и он рисовал и плакаты и портреты вождей, я помню он рисовал большой портрет Сталина. Делать это он умел, за что его и ценили.
Ну а потом, получив свой заслуженный гонорар, полагалось это дело отметить...
Отец мой любил собак и завел себе большую немецкую овчарку по кличке "Джек" и везде с ней ходил. И вот, когда уже почти ночь, а мужа все нет и нет, в окно раздавался стук: "Надя, иди скорей, твой Миша там лежит, а мы подойти помочь ему не можем - собака не подпускает"
И она в шла и волокла и его и собаку, хотя он на ногах стоять не мог. Но чаще он приходил домой сам, иногда доползал . Нередко, были такие случаи, она рассказывала, что падал он и в мороз и если бы она его не находила - его бы уже не было в живых.
Но худшее было все же, когда он приходил домой из пивнушки сам на ногах или приносил с собой... тогда он, оставаясь на ногах начинал воевать. Он вдруг вскакивал и ходил в "рукопашную". Что-то кричал. размахивал руками... у него делались безумные глаза. Человек он был мирный, в жизни никого не только не ударил, но даже не обидел. Но тогда этого мать еще не знала и очень его боялась. Она с нами запиралась в передней, а его это только распаляло, он "выламывал дверь" не понимая почему закрыто...
и мать выпускала меня в окно - бежать за помощью в тёте Шуре - это её старшая сестра и вот я, помню несколько раз часа в четыре ночи вылезал в окно и бегал по улице через мост, к дому тети Шуры вызывать её на подмогу. А было мне тогда всего года четыре. Тетя Шура у нас была в отца, женщина решительная и никаких пьяных мужиков не боялась. Так и жили. Отец то трезвый и рисует, то пьяный - гуляет.
Потом мы росли, он остепенился и все забылось.
Матушка насмотрелась с ним всякого. Он обычно ничего не помнил и не верил тому, что рассказывают про его пьяные выходки и даже злился, что такое про него говорят.
"Не может этого быть!" часто слышал я в доме, когда у него кончались "боеприпасы" и он сидел тихий и смирный, а мать ему все выговаривала.
Досталось ей и при строительство дома. Они взяли ссуду в банке,что бы купить дом и поставить его. Но вышла история. Однажды её встречает заведующий сбербанка, где они заказали ссуду и говорит : "Я ведь пред Вами сильно виноват, Надежда Тимофеевна". " В чём ?" - удивилась она.
Я же ссуду, ту что вы заказали, выдал вашему мужу - Мише, все семь тысяч.
Матушка моя так и ахнула. "А я то думала, - говорила она , - что это он гуляет и гуляет! Она и говорила так: "Гулят и гулят". Ладно не успел он все спустить.
Дом поставили. От дома был только сруб и отец сделал и пристрой и кухню и крыльцо и сарай и, я помню, как крыли шифером крышу и ставили две печки. И забор надо было поставить.
Хозяйством он занимался, но не очень охотно. Особенно он не любил копаться на огороде, хотя яблони на рождение сына- посадил. Сад у нас был хороший. Особенно одна вишня.
Ягоды на ней были крупные, черно- смолистые с бардовым отливом и очень вкусные. Матушка ходила на пристань, где останавливались пароходы с туристами и продавала нашу вишню, Так к нам выстраивалась очередь, хотя торговали многие и выбор был.
Вот так вот матушка и жила: трое детей, хозяйство один выходной и муж, любитель выпить.
Денег не хватало. А тут еще, как получка, государство навязывало покупать облигации (на что они нужны) так и лежали они пачкой, по сундукам. Долго лежали.
А у матушки каждый год была забота: огород вскопать, картошку посадить, потом окучивать и поливать, а потом собирать и в подпол - зиму семью кормить надо и все сама - одна. Отец в этом совсем не участвовал.
А кормить она любила. Чего только не варила. И гречку с мясом и пироги и блины и пельмени сами делали. А щи какие из печки! Волга была рядом на столе нередко появлялась рыба.
Жили скромно, но справно.