- У меня чего-то в боку болит, - мрачно пожаловался немолодой наёмник капитану Грегори. - Ажно в глазах, бывало, потемнеет, как рубану наотмашь...
Командир наёмников несколько мгновений что-то раздумывал, сидя в своём хитро устроенном раскладывающемся кресле, потом вскочил на ноги и сказал:
- Пошли к лекарю. Мы хоть и не армия, но воюем-то вместе, пусть тебя подлатает!
Армейский лагерь жил своей муравьиной жизнью в сотне шагов от трёх скромных палаток наёмников. Грегори не особенно стремился к соседству с армией, а солдаты, в свою очередь, тоже были не прочь держаться наособицу от делавших самую грязную и бессовестную работу головорезов.
Наёмник всю дорогу морщился и время от времени украдкой потирал бок. Ему не хотелось выглядеть в глазах командира кряхтящим стариком, но и спокойно терпеть позорную небоевую боль он тоже не мог. Впрочем, Грегори не обращал на своего ветерана особого внимания - он искал взглядом палатку лекаря.
Она оказалась почти в центре лагеря, за роскошным шатром командующего. Лекарь, чудаковатого вида чужеземец, казалось, обрадовался появлению больного.
- Так-так, - радостно потирал он сухие костлявые ручки, - вот сейчас-то мы и опробуем новый диагностический метод!
Наёмник немного напрягся, но Грегори, учившийся в университете, пояснил ему:
- Это он говорит, что болезнь твою определять будет!
- Машапэ, Ирапа! - Позвал лекарь, и из-за занавески показались две его ассистентки, предмет солдатских пересудов на протяжении всей кампании, ибо вида они были приятного, а одежды их были легки и необременительны.
- Приведите диагностического двойника!
Ассистентки кивнули и вытащили из-за занавески упирающегося раба лекаря, покрытого удивительным количеством шрамов. Сам лекарь тем временем начал суетливо семенить по палатке и напевать какую-то заунывную песнь, изредка оснанавливаясь и хлопая в ладоши.
- Так он лекарь или шаман? - Тихонько спросил наёмник.
Грегори задумчиво почесал подбородок и хмыкнул.
Между тем раб был привязан к прочным деревянным носилкам и уложен спиной вверх.
- Спина, говоришь?
- Ага, в боку колотьё.
- А-а-а, - вдруг тихонько завизжал лекарь и с размаху воткнул скальпель в спину раба. Раб задёргался и замычал.
Лекарь сделал длинный и глубокий разрез, растянул с помощью ассистенток края и показал пальцем на что-то, похожее на окровавленную картофелину.
- Это болит? - Спросил он у наёмника, однако голову повернул не столько к нему, сколько куда-то вверх и вбок.
- Я эт... того... вроде как не знаю, сударь, - заволновался тот, поражённый антуражем медицинского обследования.
- Оно! - Убеждённо сказал лекарь и отвернувшись от раба, которого немедленно начали зашивать, уставился на своего пациента. - Это у тебя, дружок, почка болит. Застудил, наверное, на переправе через Лесс-Ханей. Приходи завтра, я тебе брусничного отвару дам, будешь пить, пока война не кончится.
Грегори и наёмник возвращались обратно в каком-то ошеломлении.
- Знаете, капитан, оно конешно, наука и всё такое, только я, кажись, почек больше в рот не возьму.
- Я, пожалуй, тоже. В ближайшие несколько дней - точно!
У бивака наёмников тем временем развели костёр под ужин и весь маленький отряд рассаживался вокруг огня.
- Капитан, отличная новость! - Закричал, увидев Грегори, весёлый обжора Кийд. - Наши орлы побывали на местной бойне! Вот не угадаете, что у нас на ужин! Почки!