Неожиданный выходной
Гера открыл глаза, посмотрел на будильник. До подъёма оставалось полчаса. Он победно посмотрел на стрелки часов и повернувшись на другой бок, уткнулся в подушку. Через мгновение Гера почувствовал, что спать совсем не хочется. «Ну конечно спать захочется ровно через 30 минут» - подумал он и укрылся с головой. Вставать не хотелось из принципа. Голова была на удивление проснувшейся и ясной. Планы на новый день выстраивались в колонну по четыре, как рядовые на параде перед генералом. Когда он мысленно представил, сколько проблем нужно решить сегодня, то ему совсем перехотелось вылезать из-под одеяла. Гера пытался отогнать мрачные мысли. В голове стало тоскливо и пусто. Так прошло несколько минут, а может быть и вечность. Вдруг зазвонил будильник. Хотя этот звук был ожидаем, но всё равно внутри всё сжалось, нервы поддались запредельному напряжению. « Как этот треск будильника похож на Танькин голос» - подумал Гера. Он представил, как сегодня она со своим педантичным занудством будет проверять и перепроверять всё, что он сделал. Вытянув свои губы в трубочку, она въедливо будет вглядываться в каждую цифру, пытаясь за ней увидеть признаки мирового заговора. « Скажи, а эти данные ты проверял?» - спросит она. «Да, конечно!» «Точно?» - с подозрением будет пытать, и пытать эта зануда. Гера понял, что сегодня он не выдержит не пытки Танькиным занудством ни поучений и замечаний, произносимых её противным, монотонным голосом. Что-то в последнее время, несмотря на то, что он был молод, усталость давила с каждым днём всё больше и больше. Из-за этого так трудно было иногда сдерживать горячие волны гнева и раздражительности, которые накрывали его с головой, если возникали даже маленькие недоразумения с коллегами или друзьями.
Нужно было срочно что-то сделать. Например, заболеть, умереть, утонуть или куда-нибудь телепортироваться. Но как? Гера на минуту завис. Потом неожиданно вспомнил, что в прошлом году вышел из отпуска на три дня раньше. Но чтобы отвоевать эти вожделенные три дня, нужно быть виртуозом НЛП.
Гера прекрасно знал, что ни какая стихия, ни его собственная смерть не будет оправданием его отсутствия на рабочем месте. Конечно, он понимал, что на работе сейчас аврал и по совести, не хорошо было взваливать свою нелегкую ношу на других, но хроническая усталость давала о себе знать. Он так же понимал, что если перспективный молодой специалист покажет, что он не супермен, а обычный человек с обычными слабостями и пр., то вопрос о его повышении может остаться вопросом навсегда. Но сейчас мысли о карьере, о будущем были совершенно неуместны в его нынешнем состоянии. « Теперь логично было бы позвонить руководству»- подумал Гера. Молодому человеку повезло, его шеф был нетипичным представителем руководящего звена. Во-первых, он был настоящий профессионал, просто ас, и ценил подчиненных исключительно по их деловым и профессиональным качествам. Во-вторых, Игорь Станиславович был трудоголиком и требовал от своих работников выкладываться на 200%. В-третьих он был строг, но справедлив, в общем, нормальный мужик. Поэтому Гера решил, что в этих обстоятельствах не нужно ничего выдумывать или приукрашать, а изложить всё как есть.
Молодой человек не стал обдумывать, в каком формате прозвучит просьба, а сразу потянулся к телефону и просто набрал знакомый номер.
--Слушаю тебя, Гера! - сухо и делово ответили на том конце. Да, подумал Гера, семь утра, а он уже готов слушать, приказывать, решать любые проблемы. Может быть он инопланетянин?
--Я готов услышать всё, что ты мне скажешь, Гера! - с легкой ноткой раздражения повторил шеф.
Гера немного смутился из-за неловкой паузы, но сразу собрался и выпалил:
-Игорь Станиславович, мне нужен трёхдневный отпуск!
--Случилось что-нибудь?
--Нет.
--Заболел?
--Нет!
--???????????????? !
--Игорь Станиславович, я не знаю, как это объяснить, но мне нужна профилактика.
--Гера, как-то совсем неподходящее время становиться на профилактику, я….
--Игорь Станиславович,- перебил Гера, - Я всё понимаю, но от моего присутствия сегодня КПД будет равно нулю.
--Минутку,- сказал шеф и пропал.
Прошло уже больше минуты, но Герасим почему-то был спокоен.
--Ты еще здесь? – спросил Игорь Станиславович.
--Да, да! – ответил Гера.
--Ну, в общем, так, три дня это слишком жирно для тебя. Даю тебе один. Только смотри, не отдохни так, чтобы потом пришлось идти в отпуск или на больничный.
--Понято, спасибо!!!
-- Отблагодаришь завтра, ударным трудом,- отрезал шеф и отключился.
Гера откинулся на подушку, сложил руки на груди, закрыл глаза и пытался как можно полнее ощутить блаженство предстоящего отдыха. Подумать только, сегодня он сможет делать или не делать только то, что ему захочется. Жаль, конечно, что только один день! Хотя то, что он получил этот выходной, можно было приравнять к чуду. Именно поэтому он намеревался чудесно провести этот день. Но как? Мечты о свободе то и дело мелькали в его голове. Но это были мечты об ощущении свободы. Дело в том, что Гера смутно представлял, как живут абсолютно свободные люди. « Не будем забивать себе голову теоретическими изысканиями, а пойдем вслед за желаниями и ощущениями» - подумал Гера, когда у него как у собачки дедушки Павлова ровно в 7.30 утра стала обильно выделяться слюна.
Герасим стоял посреди своей кухни как полководец перед началом решающей битвы. Его кухня была типичным пристанищем холостяка. Нет, там не было классического беспорядка и горы немытой посуды. Напротив все было чисто и аккуратно. Но отсутствие женщины сразу бросалось в глаза. Наличие женщины угадывается именно в отсутствии логики и абсолютного (маниакального) порядка. Я имею в виду детали: занавеска на окне, цветочный горшок, милые иногда ненужные безделушки, жестяные коробочки из-под чая, в которых может храниться всё что угодно... Может быть это совершенно неожиданные вещи, которыми пользовались во время приготовления борща. Разные яркие пятна картинок, вазочек , изысков флористики и прочая мишура которая оживляет это помещение .Всё это делает его таким , где не только хочется готовить пищу, но и вместе собираться семьёй или с близкими друзьями или с соседями, коротать за чаем зимний вечерок. Если мы вернёмся на кухню Геры, то ничего такого, что одушевляло или оживляло это помещение, мы бы днем с огнём не нашли. Не таков был наш Герасим! Всё не функциональное, лишнее, собирающее на себя пыль, отсутствовало. Его кухня походила на лабораторию, или на вспомогательное помещение, которым редко пользуются. Впрочем, так оно и было, потому что Гера практически жил на работе.
Гера открыл холодильник, посмотрел на одинокое диетическое яйцо, высохший лимон и упаковку давно просроченного кетчупа. Ему было совершенно ясно, что он не хочет тратить драгоценное время отдыха на походы в магазин и томительное приготовление даже самой простой пищи. Он открыл шкаф и на полупустой полке увидел банку сгущенки. Сначала он обрадовался, а потом засомневался, что она одна его может осчастливить в это утро. «Что же делать?» - подумал Герасим. Он сел за стол, подперев голову рукой, блуждал взглядом по кухне в поисках ответа. Единственным ярким пятном (о котором я умолчала, сохраняя интригу) был желтый керамический горшок с мексиканским орнаментом, в котором росло замысловатое растение - суккулент.
Это был подарок его подружки детства – Юльки. Она была немного чудаковатой, но очень добрым теплым и уютным человечком. «Вот кто не позволит мне умереть с голоду!» - подумал Гера и пошел за телефоном. Он знал, что обычно в это время она спит, но ему очень хотелось, есть, и было лень не только готовить, но и придумывать что либо. Поэтому он решил, что это вполне весомый повод для раннего звонка.
После долгих гудков, когда Герасим уже потерял надежду, вдруг услышал довольно бодрое - «Алё!»
--Я тебя не разбудил? – осторожно уточнил Гера.
--Нет, мне что-то сегодня не спицца!
--Что поделываете, барышня?
--Оладушки жарю.
-- Со сгущенкой?
-- Нет. Сгущенки у меня, к сожалению нет.
--Удивительно, а у меня как раз завалялась баночка!
-- Ну что ж, не дадим им умереть друг без друга! А ты чего еще не на работе? – поинтересовалась Юля.
--Подробности за завтраком, я мигом - сказал Гера, натягивая носки.
Гера не стал, как обычно тщательно исследовать свой гардероб, надел второпях любимые джинсы, серо-голубой джемпер, легкие тёмно-серые туфли. Он не торопясь вышел во двор и ахнул! Был как раз разгар бабьего лета. Было немного пасмурно, но тепло. Посреди двора стоял клен, он своими безудержно золотыми листьями буквально ослепил Герасима. Воздух был влажным, пропитанным запахом опавшей листвы, тонким ароматом спелых яблок и еще чем-то неуловимым от чего кружилась голова. Герасим подумал, что если бы спешил на работу, то опять ничего не заметил. Молодой человек вдохнул полной грудью, его тело наполнилось приятной истомой, захотелось прилечь на скамеечке под кленом, и полежать ни о чем не думая. Но чувство голода направило его ноги по другой тропе. Герасим направился к знакомому дому на соседней улице…
Гера подумал, как давно он не был в доме, где в свое время он повёл много счастливых часов. Юлька была его другом детства. Они были знакомы больше двадцати лет. Их дружба, трогательная привязанность друг к другу никогда не перерастала ни во что большее. Многих это удивляло. Задумывались ли они сами над этим, не знаю. Но уверена в том, что чем дальше, тем больше они ценили ту пронзительную близость, что была между ними. За время их знакомства оба прошли через неудачный брак. Даже та боль, которую они в своё время пытались залечить друг другу, не толкнула их в объятья и не сделала их физически ближе. Они прекрасно понимали, что любовь или секс, или быт, могли порвать ту тонкую, неуловимую, но очень прочную, звенящую нить, которая связывала их с момента их первой встречи. Гера вдруг вспомнил жаркий июньский день, когда бабушка вывела его погулять в парк у пруда. Ему тогда было, по-моему, четыре года. И вот бабушка на минуту увлеклась разговором с соседкой по лавочке, а Герасим тем временем стоял и думал чем же лучше заняться. Тут неожиданно, как будто ниоткуда перед ним появилось легкое видение в розовой юбочке, беленькой кружевной кофточке и в белой панаме с розовой атласной лентой. Девочка взяла его за руку и сказала: - «Пойдем, я тебе фто-то покажу». Гера послушно поплелся за ней на берег пруда. «Смотри!» - сказала она. Гера увидел, как на поверхности воды пять или шесть водомерок кружили в замысловатом танце. Этот танец так завораживал, можно было смотреть бесконечно. Но девочка вдруг встала, внимательно посмотрела на него, затем сказала: - «Меня зовут Юля, а тебя?» «Гела» - ответил он. «Пойдём, подыфым свежим воздухом!» - предложила она, снова взяв его за руку. Гера даже и не думал сопротивляться, потому что когда она брала его за руку, ему становилось так хорошо и покойно, как бывает наверно только в детстве. И они, держась за руки, не спеша пошли вдоль берега. На Геру волной накатило давно забытое чувство умиротворённости, когда хочется вот так идти, идти и никуда не приходить. Но вдруг эту идиллию нарушили испуганные голоса его бабушки и Юлькиной мамы. Они ругали их за то, что они так далеко ушли без спросу…
Эй! – услышал он голос. Гера очнулся и увидел, что он стоит в проёме открытой Юлькиной двери.
-- Заходи, только весь! Где ты там витаешь? – спросила, улыбаясь, Юля.
-- Ой! – очнулся Гера – как я соскучился, Юляха!
-- Ну да! Есть не захотел бы, не пришёл!
-- Ты меня видишь насквозь, поэтому отпираться не буду. Каюсь! - Гера состроил виноватую мордаху.
--Не паясничай! – сказала строго Юля, - проходи лучше.
--Куда?
-- Ну, раз ты есть пришёл, значит на кухню, балда! – Юля шутливо толкнула его в зашей.
Гера зашёл на кухню, а там… Там на столе в старинном блюде лежали розовощёкие оладушки и призывно улыбались ему. Пахло кофе и корицей. Молодой человек сглотнул слюну, плюхнулся на стул и ожидающе уставился на подругу.
--Где твоя сгущёнка?
--Да вот, - Гера торжественно поставил банку на стол.
-- Ну, а теперь приготовься, я буду тебя ублажать .
--Я всегда готов!
Юля стала порхать по кухне, как фея. И на столе появились кофейные чашечки с красивыми вензелями и бутонами роз. В них она налила ароматный кофе, подвинула тарелку с оладушками, политыми сгущенкой, тут же, как будто ниоткуда возникла сахарница, Юля положила в его чашку одну ложечку как всегда.
-- А помешать?- спросил Гера.
--А пожевать? – парировала Юля.
Герасим с блаженно полузакрытыми глазами, растягивая удовольствие, ел домашнюю пищу, от которой он уже стал отвыкать. Когда приятное чувство насыщения разлилось по всему телу, он отодвинул пустую тарелку, и закинув руки за голову откинулся назад. Теперь, не без удовольствия он стал разглядывать Юлины кудри медного цвета. Они выгодно подчеркивали белизну её кожи, на бледном лице были четко прописаны немного густоватые брови над глазами кошачьего цвета. Сегодня он заметил, что под глазами легли лёгкие тени и лукавые искорки потухли.
-- Ты опять не спала?
Юля молча пожала плечами и, выйдя из лёгкого оцепенения, внимательно посмотрела на Геру.
-- Ну, рассказывай, что произошло? – спросила она.
-- Не хочу сейчас о делах, у меня неожиданно нарисовался выходной и я подумал, не провести ли нам его вместе? Как ты на это смотришь? - подмигнув, спросил Герасим.
Казалось, Юля проигнорировала его вопрос. Она рассеяно смотрела в окно. Гера подвинулся к ней, взял в свои руки её бледное лицо испросил:
-- Ну что с тобой? Случилось что-нибудь?
Юля убрала его руки, тряхнула своими рыжими кудрями и сказала:
-- А знаешь не плохая идея! Тем более ты мой должник, потому что ты в последнее время вспоминаешь обо мне только тогда, когда тебе плохо. Сегодня, наверное, тоже?
Гера смущенно сморщил нос и хитро прищурился. Юля взъерошила его волосы, встала и сказала:
--Только у меня условие, проведем этот день, так как я хочу. Во первых ни каких обсуждений проблем, а во вторых, - Юля задумалась, а потом продолжила – во вторых , у меня есть маленькое дельце на полчаса, а потом я в твоем распоряжении, годится?
-- Конечно.
-- Ну, тогда я переодеваюсь? - убегая, сказала Юля.
-- У тебя двадцать минут – вдогонку крикнул Гера. Затем он снова откинулся назад на стуле, запрокинул руки за голову и полузакрыв глаза, застыл в блаженном ожидании чего-то удивительного.
Гера сидел на стуле в той же позе, он ощущал, как время замедлило свой ход и текло как тягучий мед.. Так приятно было никуда не спешить. Он был уверен, что сегодня ему не надо ни за чем гоняться. Всё что должно было прийти, придёт само, так, вдруг, невзначай. Он открыл глаза и увидел Юлю, стоявшую в дверном проёме. Она облокотилась на дверной косяк, и тихонько наблюдала за довольным выражением лица своего друга. Герасим оглядел Юлю с ног до головы и улыбнулся. Он всегда удивлялся искусству женщин так преображаться за короткое время. Юля никогда не делала яркий макияж, но как профессиональный художник несколькими мазками она удалила усталость с её личика. Глаза снова засветились таинственным зелёным светом, волосы были подобраны вверх, только несколько непослушных кудряшек спускались на лоб и затылок. На ней была длинная чёрная юбка с яркими кленовыми листьями и подъюбником песочного цвета из плотной ткани, который приятно шуршал при ходьбе. Широкий черный пояс подчеркивал талию. В глубоком разрезе кофточки горчичного цвета мерцал её любимый кулон из оникса, в комплекте с сережками он придавал загадочности её зелёному взгляду. Её глаза были похожи на морскую волну, которая в своих глубинах хранит много тайн…
Оказавшись на улице, она взяла Геру за руку и повела за собой.
-- Мы куда? – спросил Герасим.
--Доверься мне! – загадочно посмотрела на него Юлька и потянула за собой.
Они шли по улице молча, взявшись за руки, Юля шла быстро, почти вприпрыжку. Гера уже знал, что такая порывистость говорит о том, что она всеми силами старается не думать о чем-то, от чего-то убежать. Задавать вопросы было бессмысленно, не скажет до тех пор, пока сама с этим не справится, потом было условие – не обсуждать проблемы. Ему стало немного стыдно от того, что так мало в последнее время уделял ей внимания. Так незаметно они оказались возле старой двухэтажки. Зайдя в подъезд, Юля сказала: «Зайдём ненадолго». Она позвонила в дверь, через некоторое время послышался бодрый голос пожилой женщины «Кто там?». «Это я, Юля!!!» -громко сказала Юля. «Не пугайся, она плохо слышит»- успокоила она Геру. Дверь открыла маленькая аккуратная интеллигентная старушка. «О! Ты сегодня не одна!» - игриво прокричала пожилая дама. « Тамара Васильевна – сказала Юля прямо ей в ухо – Вы не обидитесь, если мы с вами сегодня не попьём чайку?» Тамара Васильевна сказала, что она все понимает, жестом пригласила их войти в комнату. Эта комната напоминала кукольный домик. В ней было так светло и чисто, и по-девичьи уютно. Обстановка никак не вязалась с внешностью и возрастом хозяйки. Тамара Васильевна сказала: «Минуточку!», и скрылась за шторой, которая отделяла вход в другую комнату. Через несколько минут она появилась, держа кисти в одной руке, и какой-то свёрток в другой. Юля взяла кисти, и со знанием дела исследовав их, сказала: «Спасибо ,моя дорогая, это именно то что мне нужно!» - и крепко обняла старушку. Та немного смутилась и протянула Юле сверток. «А это тоже тебе» - загадочно приподняв бровь, сказала Тамара Васильевна. Юля развернула свёрток и охнула: «Ну что Вы, я не могу это взять!» Женщина отстранила Юлину руку и сказала: «Бери, бери! Бог знает сколько мне осталось, я хотела , чтобы эта вещь попала в хорошие руки. Мои вандалы ничегошеньки не понимают в настоящем искусстве. Георгий Исаакович хотел, чтобы эта картина радовала глаз, а не была частью интерьера!» - она как все плохо слышащие люди говорила громко и, когда она волновалась .её голос иногда срывался на фальцет. «Бери! – настойчиво повторила Тамара Васильевна – « в твоих руках она будет продолжать жить, а не пылиться!» Юля зарумянилась и сказала тихо: «Спасибо, это очень дорогой для меня подарок». Тамара Васильевна, возможно, не услышала, но все поняла. «Ну, не смею вас задерживать, молодые люди!» - прощаясь, сказала она. Тамара Васильевна проводила их до двери и еще раз лукаво взглянула вслед Гере, закрыла за ними дверь.
Когда они вышли на улицу, оба обрадовались тому, что было мало народу, как в любой рабочий день. Было такое ощущение, что сегодня их маленький городок принадлежит им двоим. Сначала они просто брели по тротуару без цели, вдруг неожиданно Юля остановилась, и глубоко вздохнув, выпалила: «Знаешь, я хочу отвести тебя в одно место, я там довольно часто бываю… Когда мне нужно собраться с мыслями или отвлечься от проблем , стоит мне побродить там часок, другой, как всё становится на свои места. Не уверена, но может быть и тебе это поможет отключиться от того, что так тебя тревожит». Гера согласно кивнул головой, и они пошли по направлению к городскому рынку. Обогнув его слева, они попали в узкий проулок. От территории рынка отходил маленький «аппендикс», который шел по этому проулку и упирался в деревянный забор. Когда они стали двигаться вдоль рядов, Герасима охватило оцепенение, он спросил: «Это что, барахолка?!» Юля согласно кивнула головой и повела его в маленький павильон. Здесь продавалась старая мебель. В помещении царил полумрак, и пахло пылью веков. Гера спросил: «Ну, и что мы здесь забыли?!» Юля уже была мыслями далеко, но вернувшись, сказала: «Мы сейчас попробуем попутешествовать во времени. Хочешь, я научу тебя общаться со старыми вещами? Поверь, они много интересного и поучительного могут нам рассказать». Гера помолчал немного, а потом сказал: «Я конечно знал, что ты не совсем нормальная, но не до такой степени…» Юля не обратила внимание на его реплику и позвала его за собой. «Мне очень нравится этот буфет!» - почти шепотом произнесла она. Гера хранил молчание. Юля облокотилась на буфет и сказала: « Я вижу, что с каждым годом я тебя теряю всё больше и больше! Ты становишься ярым прагматиком. Ну, включи хоть ненадолго остатки своего воображения! Ну, вот подумай, вещи, которые долго служат людям, они становятся частью их жизни. У них появляется собственная история, судьба, что ли. Возьмем, к примеру, вот этот буфет, ведь он был немым свидетелем стольких событий в жизни его хозяев…» Герасим непонимающе качал головой и его взгляд говорил ну и выдумщица Юлька! Юля не унималась. Она взяла его за руку и заставила присесть напротив этого буфета. «Тебе это ничего не напоминает?» - спросила она. Гера пожал плечами. «Ну, вот смотри эти резные башенки, сверху напоминают готический замок». Гера почти согласился и хотел уже встать, но Юля удержала его. «А теперь представь себе десятилетнего мальчика, который именно с этой точки смотрит на этот буфет. Разве он видит буфет, нет, конечно, это самый настоящий средневековый замок, а вот за этими окнами живет прекрасная дама, пленённая злым рыцарем. И конечно именно этот мальчишка тот герой, который освободит эту даму. Заметь, буфет никогда не противился этим фантазиям, напротив, они льстили его самолюбию. А вот и еще один «секрет» -, она встала, подошла ближе, и открыла стеклянную дверцу правой «башенки» . Здесь было три полочки, а внизу на нижней полке было маленькое отделение с маленькими дверцами, которые раньше запирались на ключ. « Здесь его мама хранила самое ценное и… представь себе, она всегда брала малую часть от сладких гостинцев и хранила до определённого случая. Ну, например когда долгое время приходилось экономить и не позволять никаких излишеств потому, что мама была очень слаба, после перенесенной тяжелой болезни и вся забота о семье легла на плечи его отца. Тогда мама в качестве поощрения за стойкость и скромность в желаниях устраивала «волшебные» семейные чаепития. Вечером, когда собиралась вся семья, мама торжественно накрывала круглый стол парадной скатертью, ставила фарфоровые чашки, заваривала душистый чай, ну и конечно кульминацией вечера был торжественный вынос на маленьком блюде сладостей. Здесь было всего понемногу, и главное в количестве кратном количеству членов семьи. Так что все и папа, и он, и его сестрёнка, и конечно мама получали свою долю радости. Мальчик очень любил эти вечера. Они все были веселы, шутили друг над другом, рассказывали смешные и интересные истории. А буфет тоже считал себя участником этого торжества. Ведь это он был главным хранителем этих маленьких радостей. Но шли годы, вроде ничего не менялось, пока не пришло лето 1941 года. С этого момента все пошло кувырком. Буфету было невдомек что происходит. Только спустя шесть лет, когда мальчик, уже повзрослевший мужчина, вернулся с фронта домой, как много этому неодушевлённому предмету хотелось ему рассказать. Но за него это сделала соседка по площадке. Парень сидел в пустой квартире, за круглым столом, опустив голову на онемевшие ладони. Тем временем соседка по хозяйски доставала из буфета чашки, ложки, блюдца, рассказывая подробности смерти его младшей сестры. Она за чашкой чая рассказала что получив похоронку на его отца, мама как-то странно спокойно это восприняла. Все последующие три дня она была тиха и молчалива. Только буфету было известно, что по ночам мама доставала из него семейный альбом, шкатулку с милыми безделушками, напоминающими о прошлой, счастливой жизни и рассматривала их до утра. А на четвертое утро её нашли мертвой, сидящей за столом. Конечно, тётя Люба все сохранила в порядке до его возвращения. Конечно, она всё понимает и сожалеет, что так случилось, но главное, что он остался живой. Хотя после всего услышанного он уже в этом сомневался. Потом была какая-то круговерть, приходили и уходили люди, они то поздравляли его с возвращением, то приносили свои соболезнования… Потом, неизвестно в котором часу, оставшись один он разрыдался как маленький и упал на пол, потому, что его скрутила немыслимая физическая и душевная боль. Потом он очнулся и посмотрел затуманенным взором на буфет и снова увидел старинный замок, башню с заточенной в ней красавицей. Буфет смущенно улыбнулся ему в ответ, он так хотел утешить своего друга хоть чем-нибудь. Молодой человек как будто почувствовал это и подошел к буфету. Его рука потянулась к потаённому месту, которое так манило их с сестрёнкой в детстве. Он открыл маленькие дверцы и в маленьком бумажном кулёчке нашел несколько засахаренных карамелек и четыре кусочка сахара.
Но время мудрый лекарь. Жизнь шла своим чередом. Сначала была работа, цель залечить раны, которые принесла с собой эта жестокая и бессмысленная война. Потом была она, та, с которой было так тепло и уютно. Та, которую он представлял, что она будет матерью твоих детей. Так со временем оно и случилось. В жизни было много разных перемен, но неизменным был только этот буфет, который стоял на том же месте. Менялись времена, мода на мебель, стили в интерьере, но не пристрастия нашего героя. Его жену иногда очень раздражало его тупое упрямство… Но он жил теми принципами, которые не позволяли менять старых друзей, даже если на них прошла мода. И было, неважно касалось ли это людей или вещей. Так они и не пришли к консенсусу до самой его смерти. Однако, когда он умер, его жене даже не приходила мысль продать или просто избавиться от этого буфета потому, что он стал олицетворять всё то, что было связано с ним и его прошлым. Но так случается, что добротно сделанные вещи переживают своих хозяев. И когда умерла его супруга, то первым делом от чего избавилась его внучка, вступившая во владение его квартирой, это был наш долгожитель буфет. Теперь встань, отойди и посмотри в его глаза. Эти стеклянные дверцы –глаза смотрят так растерянно и грустно. В них есть чувство усталой обреченности, понимание того, что всему когда-нибудь приходит конец».
Герасим сглотнул слюну и понял, что всё это время он слушал свою подругу с открытым ртом, что для него как он считал, было не характерно. Он встал. Тряхнул головой, взял Юлю за руку и повёл наружу. «Мне необходимо подышать свежим воздухом!» - сказал он. Юля сначала последовала за ним, но потом опять взяла инициативу в свои руки и повела его по бесконечно путаным рядам. Некоторое время он ни на чём не мог сосредоточиться. Затем в поле его зрения стали попадать самые различные предметы, которые привлекали его внимание своей необычностью, не функциональностью, с точки зрения современного человека. Потом Юля привела его в самый глухой тупик этой « экспозиции». Они остановились перед прилавком, за которым сидела женщина почтенного возраста. «Скажи, вот эта мадам, никого тебе не напоминает?» - спросила Юля. Герасим присмотрелся и ответил: «Мне кажется, она похожа ехидну». «Ну, да, где-то так!» - ответила Юля. «А теперь посмотри, как ты думаешь, вот эта шаль принадлежит ей?» Герасим сразу же засомневался. Слишком разными они показались Герасиму. Юля не стала дожидаться ответа, и сказала: «Хочешь, я расскажу историю этой шали?» Гера уже без всяких раздумий сразу согласно закачал головой.
Юля попросила примерять эту шаль. Когда она покрыла свои плечи этой шалью, цвет лица сразу изменился. Крупные, некогда яркие цветы на шали сделали явным то, что скрывалось в душе у Юли. Здесь была и грусть, надежда и любовь и много, чего нельзя описать словами. Она отошла на шаг назад и тихо повела свой рассказ: «Представь себе тихий, теплый сентябрьский вечер. Конец рабочей недели. Некий мужчина лет тридцати пяти спешит домой с букетом георгин, любимых цветов его жены. Вот он стоит перед дверью, волнуясь как тогда, когда делал ей официальное предложение. Дверь открывается, его жена всегда милая и радушная улыбается и говорит: «Ну, на конец-то мой родной! Я уже заждалась.». Он крепко обнимает её, и говорит: «Ты знаешь, я сбился с ног в поисках георгин. Ну как на зло нигде не мог найти!» Он взял её за талию, и они вместе идут в гостиную, где уже давно торжественно накрыт стол. В квартире вкусно пахнет. Супруга сажает его за стол. Берет вазу и ставит в неё букет и украшает им праздничный стол. Сегодня десятилетие их свадьбы. Так по разным причинам повелось, что этот праздник они отмечают только вдвоём. В течении десяти лет было три неудачных попытки завести детей. После третьего срыва беременности на позднем сроке врачи не рекомендовали им больше пытаться еще раз. После шока и длительной депрессии, они оба сумели примириться с суровой действительностью и научились находить радость друг в друге. Прошло десять лет их совместной жизни, но их отношения не покрылись патиной быта и привычки друг к другу. Совместные горести и радости делали их только ближе, они как бы прорастали друг в друга, делаясь одной плотью. На удивление другим, чем дальше, тем интересней им было вместе. Поэтому этот праздник был только их, и его не хотелось ни с кем делить. Хотя оба были очень общительными людьми, и имели довольно широкий круг общения. Но сегодня они принадлежали только друг другу. Застолье было тихим и неспешным. Обед был очень вкусным, в прочем как всегда. Как он всегда говорил, что главной приправой её блюд была любовь. Уже после десерта, супруга, зарумянившись, сказала: «Это вино хорошо разогнало кровь, мне даже жарко стало! Давай выйдем на балкон. На дворе такая красота, а мы сидим в запрети!» Когда они вышли пред ними предстал живописный закат. Как она была хороша в лучах заходящего солнца! Как было бы прекрасно, если бы их дочь унаследовала бы её прекрасные грустные карие глаза с поволокой, её монгольские скулы и чувственный рот. Но он немедленно отогнал эти грустные мысли. Отгоняя печаль ,он искрометно шутил, а она смеялась, запрокидывая голову назад, обнажая лебединую шею с нежными завитками на затылке, которые он любил целовать. Когда солнце почти спряталось за горизонтом, подул прохладный ветер. Она зябко пожала плечами. Тут наш герой стремительно выскочил в комнату и через несколько минут вернулся назад. Затем он покрыл её зябкие плечи яркой шалью. « Это тебе, моя родная!» Она повернулась к нему лицом, улыбнулась и уткнувшись в его плечо сказала: «Спасибо, мой хороший! Право не стоило. Но мне очень приятно!» Он отстранил её и внимательно посмотрел на неё. Яркие цветы на шали выгодно подчеркивали глубину её добрых глаз и румянец на щеках становился более ярким, делая её моложе, привлекательнее и еще роднее и дороже всех на свете. Так прошел еще один десяток спокойных и счастливых лет. Потом был непонятный и неожиданный вызов в поликлинику. Был доктор, который, не отрывая глаз от карточки, произнёс диагноз её мужа, который звучал как приговор. Была операция, после которой он не приходя в сознание умер на третьи сутки. Были похороны, было ещё что-то, что она смутно помнила. Отчетливо отпечатался в памяти момент, когда на крышку гроба с глухим грохотом стали падать горсти земли. Именно этот момент четко отпечатался в памяти как прямая, разграничившая её жизнь на до и после…
После была вереница долгих и безрадостных одиноких дней. Была нужда и нежелание с ней бороться. Была соседка, с неуёмной энергией, жаждой жизни, практическим складом ума. Она безуспешно пыталась всячески вернуть её к жизни. Ей очень нравилась эта шаль. И когда бывало очень трудно, соседка не раз предлагала продать недорого шаль. Она не знала, что в самые трудные моменты жизни вдова, накидывала на плечи эту шаль и снова ощущала его сильные и нежные любящие руки. Она беседовала с ним в одиночестве, рассказывала обо всём, что её беспокоило и ей казалось, что он стоит рядом, как бы закрывая её от всех невзгод. Так тихо, без резких перемен прошел остаток её жизни. На её похоронах было немного людей. Несколько сотрудников, соседи и дальние родственники, о существовании которых она только догадывалась. Потом, пока квартиру еще не опечатали, соседка внимательно обследовала весь её нехитрый скарб. Единственное, что привлекло её внимание так это давно желанная шаль. Время стёрло с неё яркие краски, ткань стала полупрозрачной, похожей на завесу, которая нас отделяет от небытия. Хотя в глазах практичной соседки, она уже не представляла ни какой ценности, она забрала её из принципа. Ну не уходить же с пустыми руками! Теперь соседка сама став вдовой иногда торгует своим и чужим старьем на блошином рынке, чтобы хоть как-то свести концы с концами».
Герасим почувствовал, как на него нахлынул поток самых разных, противоречивых чувств. Ему сделалось тесно и трудно дышать. Он молча взял Юлю за руку и вывел её на бульвар, находившийся неподалёку. Они посидели немного на скамейке. «А лихо ты всё это выдумала!» - сказал Герасим. «Ну есть же вероятность, что именно так могло бы и быть?» - с вызовом ответила Юля. «В общем да! Но всё -таки мрачновато как-то!». Юля помолчала немного, а потом тихо сказала : «Мне пришлось в последнее время о многом подумать, многое переосмыслить, а может быть настроение такое…» Они сидели молча, слушая тишину. Юля не трогала Герасима, потому что знала, что те чувства, которые он испытал там, его практический ум воспринимал как вирус. Что делать с этими эмоциями был его выбор. Единственное, что её радовало, что она всё-таки задела его за живое. Значит, не так уж он был безнадёжен, как она предполагала. Потом она сказала, что неплохо было бы что-нибудь перекусить. Гера предложил сходить к тёте Тане. Он имел в виду кафе, где работала Юлина тетя. Юля была не против. Несколько остановок на трамвае и они были у входа в кафе под названием «Кафе». Как только они вошли, Юля заняла любимый столик у окна. Герасим подошел к стойке, где стояла официантка лет тридцати пяти, красивая шатенка с томными синими глазами. Гера спросил меню, она же улыбнулась одним уголком рта и, приподняв одну соболиную бровь, взглядом показала на лежащую радом папку. Гера дал меню Юле, она тут же отодвинула его рукой.
-- Ты что издеваешься, я его наизусть знаю, - Сказала она.
-- Чего бы тебе хотелось больше всего?
--Знаешь, почему-то хочется пюре, котлету и соленый огурчик, - мечтательно произнесла Юля.
--Да, тут твоя фантазия превратилась в монашку, - поддел её Гера, - хотя я тоже не против метнуть пару-тройку котлет с пюрешкой.
-- Если бы она была монашкой, то я бы попросила хлеба с водой!
-- Ну, значит она у тебя еще послушница. Да, но в меню нет ни пюре, ни котлет.
-- Это для тебя нет! – Юля поднялась и гордо удалилась в служебное помещение.
Через несколько минут она вышла в обнимку со своей тётушкой. Это была статная дама, лет пятидесяти. С пышной прической из каштановых волос, красивым бюстом и ярким макияжем. Она была очень радушным, добрым, гостеприимным человеком. Её манеру поведения в некоторой степени определяли долгие годы работы в сфере общественного питания. А вообще это кафе славилось радушным приемом и хорошей ( в понятии непритязательных провинциалов) кухней. И всё это было благодаря неуемной энергии и доброму отношению к людям её тетушки. Уже давно сработанный коллектив работал слаженно, без передряг, разборок и конфликтов. Люди понимали друг друга с полуслова, что, безусловно, сказывалось на качестве пищи и обслуживания. Татьяна Ильинична, отдав распоряжения на кухню, спросила: « Как дела ребятки?» Они ответили, что все как всегда. Тетушка с укором посмотрела на Юлю:
--Что сахарочек мой, если бы не голод, к тетке еще год не заглядывала?!
--Да уж Танюша. Нас сегодня голод объединил, - Юля многозначительно посмотрела на Геру.
Потом они поговорили о разных пустяках. Принесли заказ и Татьяна Ильинична тактично откланялась, сославшись на дела, но предварительно взяв с Юли клятвенное обещание прийти к ней в гости на следующей неделе.
За обедом они обменялись новостями. По мере насыщения Герасим становился радушнее и веселее. Он как раньше шутил, подтрунивал над Юлей. У Юли был не менее острый язычок. Так, обмениваясь ,любезностями и болтая ни о чем серьёзном они просидели около двух часов. Когда они уже собирались уходить, официантка принесла им кофе с коньяком и вкусные воздушные пироженные. Юля, растягивая удовольствие, пила маленьким глотками кофе и пристально смотрела на Геру. Ей вдруг подумалось о том, почему же человек, которого она знает так много лет, который очень дорог ей как друг, а может быть и больше никогда не делал попыток стать ей ближе. Она, так же как и он гнала эти периодически приходящие мысли, боясь потерять то ,что их давно связывало. И ни она, ни он не знали точно, хотят ли они что- либо менять в своих отношениях. Поэтому Юлия опустила глаза вниз и утопила свои сомнения в кофейной гуще.
Снова оказавшись в обьятьях бабьего лета, Герасим поддался теплой волне уходящего лета, и сказал: «Теперь я поведу тебя в одно место. Ты еще не устала?» «Нет, ну что ты!», - Юля улыбнулась и взяла его под руку.
Гера становил машину и спросил: «До Чистопрудной довезете?» «Конечно! Садись, командир!» - ответил хозяин фиолетовой «копейки». Это был толстенький добродушный балагур, лет пятидесяти. Юлька сразу начала с ним болтать, спросив, почему мужчины часто называют друг друга командирами. Он ответил что-то смешное, они рассмеялись. Гера не следил за ходом беседы, он рассеяно смотрел в окно. Ему нравилось плыть по течению, ощущать, что все вокруг происходит как бы само собой. Доехав до парка, водитель пожелал Юльке жениха хорошего, и она ему чего-то хорошего, так почти друзьями они расстались, Гера рассеяно сказал: «Спасибо, до свидания» - и захлопнул дверцу ветерана отечественного автомобилестроения.
Юля, увидев давно знакомые и дорогие сердцу места, посмотрела с благодарностью на Геру, улыбнулась и сказала:
-- Господи, мы живем практически рядом, а я здесь уже сто лет не была.
-- Я тоже об этом подумал. Почему-то меня сюда так потянуло. Посмотри как хорошо, как мало посторонних глаз - Гере меньше всего хотелось сейчас с кем бы то ни было встречаться, тем более общаться. Он хотел, чтобы этот день, этот парк и всё, всё принадлежало им двоим. Предчувствия его не обманули. Сегодня на редкость всё складывалось, так как ему хотелось. В парке было очень тихо, кроме них там прогуливались две мамочки с колясками и бабуличка со смешным карапузом. Юля засмеялась, глядя на него и сказала:
-- Правда он похож на одного из малышей, которым крокодил Гена и чебурашка сделали детскую площадку? Помнишь, такой кругленький и самый прыткий? У него даже кепочка такая.
-- Ага, точно!
-- А тебе когда-нибудь хотелось иметь детей?
-- Детей? – переспросил Гера – не-е-е-т! Что ты. Я не знаю, что это и с чем это едят! Это такая ответственность, я даже об этом думать не хочу. Я еще не готов! Лет так через пять или больше. Тогда можно, наверно.
-- А я бы не против уже в ближайшем будущем…
-- Ты, - перебил её Гера, - не смеши меня, мамашка, ой, не могу! Не обижайся Юляха, но я как-то смутно представляю тебя в роли мамочки.
« Много ты понимаешь!» - подумала Юля. Она всегда скептически относилась к мужской проницательности. Поэтому промолчала в ответ, загадочно улыбаясь.
-- Ну что мы с тобой обсуждаем, когда у нас даже семьи нет, - сказал Герасим.
Они пошли вдоль берега пруда. Вода в пруду была спокойной, гладкой, как стекло. Вода была насыщенного сине-стального цвета, и на её поверхности красиво смотрелись опавшие листья красного, желтого, бурого и самых разных оттенков зеленого цвета.
--Смотри на эту березку,- сказала Юля, - она как девушка, которая вышла из воды и стесняется своей наготы. Правда?
--Точно. У меня есть фотография бабушки, когда она была еще совсем девушкой. Она была натуральной блондинкой, очень похожа на эту березку, такая светлая и чистая…
Герасим удивился тому, что его могут радовать и такие простые вещи, на которые он раньше и не обращал внимания. Они обошли весь пруд, уже вечерело и от воды веяло прохладой. Юля дала ему подержать свою холщевую сумку и вытащила из неё кружевную шаль и укуталась в неё. Потом сказала: -- Давай присядем немного. Что-то я устала.
--С удовольствием, - ответил Гера и повел её к скамейке, которая стояла недалеко от берега.
Они еще немного поболтали о разных пустяках. Потом Юля притихла, положила голову на его плечо, и Герасим заметил, что она засыпает. Потом она вздрогнула, как вздрагивают дети, когда засыпают. Открыла глаза и сказала: «Знаешь, я две ночи не спала, наверное, умру, если не посплю немного, я чуть-чуть». И через минуту смешно засопела носом. Герасим крепко обнял её и сидел тихо, боясь пошевелиться. Её волосы пахли медом. Вокруг было удивительно тихо, все дышало покоем. Он смотрел на заходящее солнце. Смотрел не мигая, пытаясь взглядом остановить солнце. Он просил его: «Ну подожди, не так быстро!!!» И казалось солнце, услышав его просьбу, задержалось на какое-то время в небе. Ему хотелось отогреть эти одинокие души, дать им еще немного времени, чтобы они наконец-то смогли понять, как нуждаются друг в друге.
Когда солнце уже почти зашло, последнее о чем подумал Герасим, перед тем как разбудить подругу это то, что бывают дни, когда вроде бы ничего особенного не происходит, но воспоминания о них согревают всю жизнь.