Отношение власти.
Я приехала в Крымск дней через 10 после наводнения и увидела толпы людей, надеющихся на помощь. Ни разу я не столкнулась с нежеланием говорить о трагедии. Люди были рады рассказать, что с ними случилось. Все свободно говорили на камеры, разрешали фотографировать себя и свои дома. Они хотели, чтобы о них узнали. И объясняется это очень просто – население видело и слышало, как власть замалчивает трагедию. Самое главное враньё из уст должностных лиц – это заявление об оповещении. Как выяснилось потом, единственным средством оповещения была бегущая строка по телевидению. И это при выключенном во многих микрорайонах электричестве и во втором часу ночи. Времени на эвакуацию населения было более трёх часов. Предупреждение было получено в 22:30. При этом мобильная связь работала отвратительно. Люди думали, что её глушили. Почему-то из Нижнебаканки, утонувшей в 23 часа практически никто не смог дозвониться своим родственникам и знакомым в Крымск. Справедливости ради надо сказать, что предвидеть такую площадь затопления не мог никто. Скорей всего, даже если бы кто-то проводил оповещение, то предупредили бы жителей низменной части вдоль Адагума. На остальных затопленных улицах никто бы не поверил и вряд ли бы куда-то ушёл ночью. Но будь оповещение, больше народу не спало бы, а, следовательно, и спастись могло бы больше человек. Что показательно, позже по домам ходили бравые парни и уговаривали дать показания, что оповещение было. Кому-то угрожали тем, что не выдадут первую компенсацию в 10 000 руб. Кому-то сулили дать в два раза больше. Высшим цинизмом выглядела попытка властей объявить эту ничтожную компенсацию доходами и снять с этих 10 000 подоходный налог. На руки выдавали 8 700. Само собой, поднялась волна возмущения и удержание признали ошибочным. А теперь представьте, что такое 10 000 для человека, у которого не осталось ничего. Самыми тяжёлыми были первые дни. Полная неизвестность, многие не знали что с их родными. Шок от стихии и, ещё больший шок, от действия и бездействия властей. Первая вода и первая еда раздавалась волонтёрами. Я знаю, что спасатели МЧС, у которых был выходной 7 июля, приезжали и работали. Но в ночь наводнения спасателей не было. Или были, но спасали очень выборочно. Сначала жители незатопленной части Крымска, а потом и люди из соседних городов и посёлков привозили на своих машинах самое необходимое и бесплатно раздавали. От властей люди стали что-то получать только на вторые – третьи сутки. Самая главная несправедливость и в Крымске, и в Новомихайловском: независимо от того, чья гуманитарная помощь раздавалась, волонтёрская или государственная, в первую очередь получали те, кто пострадал не очень сильно. Если ничего не болит, если дом надо только просушивать, но не полностью расчищать, если не надо сидеть с детьми, то можно и до любого волонтёрского лагеря дойти, и до любого пункта с гуманитаркой. Некоторые умудрялись на машине объехать всё, что только можно. Зато многие по-настоящему нуждающиеся не могли бросить дом чтобы идти за помощью. Со стороны властей обходы совершались в основном под знаком инспектирования. Позже волонтёры сориентировались и стали объезжать дома. А вот картинка, наблюдаемая мною в Новомихайловском. Палатка с гуманитарной помощью. Я подвезла к ней местную жительницу, слёзно умолявшую дать ей что-нибудь из спальных принадлежностей. Получила отказ. Дескать, ничего нет. И тут же на наших глазах всю гуманитарку, которая оставалась в палатке, погрузили в машину и увезли восвояси. Не раздали местным жителям, не развезли по домам, не дали вместо спальных принадлежностей продукты – просто взяли и увезли.
Я уверена, нечто подобное происходило и в Крымске. При забитых гуманитаркой ангарах местным выдавалось не так уж и много. Чуть лучше обстояли дела в добровольческих волонтёрских лагерях. Там ничего не жалели, но гуманитарка лежала под открытым небом, и только часть её поместилась в палатки. Повезло, что стояла сухая погода, но я всё время с ужасом смотрела на горы памперсов. Первый дождь, и они максимально впитают воду, полиэтилен сверху не очень-то и спасёт. Ветер его снесёт
Только одну линию власти гнули постоянно – город разрушила стихия. Во всё остальном их шарахало из стороны в сторону. То всех уговаривают переселиться в квартиры, то убеждают, что саманный дом подлежит восстановлению. Но в целом было похоже на тотальную зачистку. Людям не давали выковырять из муляки (так называют осадок после наводнения) своё имущество, сносили бульдозерами дома и ровняли участок так, что было не догадаться о стоящем совсем недавно здесь доме. Зачищались целые кварталы, и это на фоне информации о том, что людям и квартиры дадут, и прежний участок оставят. Что меня возмущало, так это стыдливое именование «подтопленцы». Ничего себе «подтопленцы», если второй этаж у них в доме был залит, а сами спасались на крыше! «Затопленцы» и никак иначе.
Волонтёры.
Возможно я сделаю для вас открытие. Во всяком случае в своё время для меня это было полной неожиданностью. Волонтёрами назывались в первую очередь не те люди, которые самостоятельно или собравшись вместе, бросив свои дела и работу, приехали на свои или на спонсорские деньги, чтобы бесплатно работать на восстановление Крымска.
Волонтёрами власти называли тех, кто по разнарядке по всему Краснодарскому краю был командирован от своей рабочей организации. Им сохранялась заработная плата и даже платились командировочные. Не знаю, во всех районах были одинаковые ставки командировочных или нет, но вот цифры, которые мне дал один из таких волонтёров. Простой работник получал 250 рублей в день, руководитель – 600, сотрудник администрации – 1500. В день.
Именно таких волонтёров власти хотели бы видеть в первую очередь, потому что они не задают неудобных вопросов – кому охота вылететь с работы? А всех остальных волонтёров постарались усмирить скоропостижно состряпанным законом о волонтёрстве.
Как-то утром я шла в наш веткабинет и не дойдя до него совсем чуть-чуть увидела автобусы с нанесёнными на бортах надписями районов Краснодарского края, людей в одинаковых футболках с надписями опять же по районам. Каждому району свой цвет – жёлтые, зелёные, синие, красные. В бейсболках, с флажками в руках. Из репродукторов неслось что-то про волонтёров. Я удивилась – в волонтёрском лагере я ничего не слышала ни про какой прощальный парад волонтёров. И уж тем более я ни у кого не видела футболок и флажков. Да и странно тратить деньги на дурацкую атрибутику тогда, когда в городе полная разруха. Но попыталась найти автобусы с надписями «Санкт-Петербург» и «Москва», ведь волонтёров оттуда было больше всего. Тщетно. Был только Краснодарский край. Потом кто-то что-то начал вещать с трибун. Сколько дворов расчищено, сколько было подворовых обходов, сколько гуманитарной помощи роздано. После того, как было сказано, что медики каждый затопленный дом обошли не менее трёх раз, мне стало неинтересно. А кому может быть интересно слушать враньё? Если бы это было так, то нам не приходилось бы консультировать людей и делать им перевязки, оставлять им лекарства из нашей ветеринарной гуманитарки. Мы это делали и в веткабинете, и при немногочисленных попытках подворовых обходов. Будь нас больше и имей мы транспорт, то объехали бы все затопленные улицы, но для этого нужен был бы целый ветеринарный отряд. Да, медики были. Да, они объезжали затопленные районы. Да, кому-то помогали. Но не всем. Далеко не всем. А работа психологов вообще непонятно из чего состояла. Я неоднократно проходила мимо медицинской палатки в центре города. Надпись гласила «Психолог». И ни разу я не видела ни одного крымчанина, получающего психологическую помощь. Зато как они торопились выговориться каждому, кто интересовался их проблемами! Психологам вовсе не надо было сидеть с табличкой, а следовало идти в народ и разговаривать, разговаривать, разговаривать… Без всяких табличек и бейджиков. Но ведь надо отчитаться.
Я не спорю, командированные «волонтёры» тоже были нужны. Работники сбербанка, сотрудники полиции, медики, водители. Многие мужественно работали на расчистке. Честь им и хвала. Но именовать так командировочных всё-таки неправильно. А устраивать парад для таких «волонтёров» и замалчивать работу настоящих волонтёров – это откровенный цинизм. День, который потратили эти люди на своё чествование, можно было потратить на работу. Деньги, потраченные на организацию сего действа, здорово пригодились бы пострадавшим в катастрофе. Обычная показуха. В Новомихайловском тоже была показуха. Въезжаешь в посёлок – стоят ГИБДДэшики в белых рубашках и в белых респираторах, регулируют движение. Первая мысль – гниют трупы. Ничего подобного, обстановка нормальная. Может респираторы от выхлопных газов? Вряд ли, они не спасают. Да и потом сотрудники ГИБДД стояли на дороге без них. Забавно было наблюдать, как они, в день приезда губернатора Краснодарского края, принимавшего после ремонта пострадавшую в наводнении школу, полдня стояли навытяжку, а стоило кортежу скрыться за поворотом, полицейские резко ссутулившись и, выпятив животы, гуськом перебежали дорогу в неположенном месте. Больше мы никого из них не видели. Видно, нужда в регулировке движения после отъезда губернатора отпала.
Неоднократно я слышала вопрос: «А что заставило волонтёров ехать в Крымск и бесплатно работать?» Тут не может быть одного ответа. Каждый ехал по своей собственной причине. Это как в торговле – человек покупает не предмет, а нечто другое: экономию времени, комфорт, престиж… Желание помочь тоже может быть продиктовано разными глубинными причинами. Кто-то когда-то пережил нечто подобное и сейчас таким образом отдаёт долг тем, кто помог ему. Кто-то поехал из-за честолюбия, кто-то решил сменить обстановку, кто-то испытывал бы чувство вины, если бы не поехал, кому-то обязательно надо быть свидетелем серьёзных событий. Если честно, то я не смогу чётко сформулировать даже собственную причину. Наверное, их несколько, а какие-то я осознаю позже. Но это и неважно. Главное – люди бросились помогать другим людям. И сколько бы ни было негативных явлений: мародёрства, обмана, хищений, подлогов, замалчивания, пока мы готовы протянуть руку помощи, страна небезнадёжна.