Литературные штампы, вечно поносимые и потому ужасно живучие, украшают страницы любых изданий. Одно такое клеймо выжигается особенно усердно: что журналист - это человек, всю жизнь мечтающий написать книгу. Ну, а уж если подобный нонсенс переиначивается в реальность, не судите строго. Мы ведь тоже всю сознательную творческую жизнь служили слову и имеем право немного погонять его в свою пользу. Поэтому, рассчитывая на еще имеющееся читательское терпение, разрешите снова заслать себя в далекое прошлое, чтобы рассказать о людях и событиях, без которых Ваш верный слуга никак не состоялся бы в своем нынешнем виде.
Тбилиси
Давным-давно, когда советские газеты стоили две копейки, диковинные черно-белые телевизоры имели экран с ладошку, а еду готовили на пузатых шумных примусах, город, в котором я родился, вступал в свою самую счастливую и безмятежную пору. Почти на сорок лет поставившую его особняком в ряду многих более крупных и богатых центров.
Люди стали привыкать к мирной жизни, реже бросались в глаза военные мундиры. А те, кто носил гражданскую одежду, прислушивались, насколько позволял скудный бюджет, к тоненьким перепевам заморской моды, доносившимся с просторов далекой Европы.
Робкие вылазки за рубеж артистов, спортсменов, строителей-контрактников, в тюках и чемоданах тащивших домой несуществующий у нас ширпотреб, удивлял и радовал хотя бы какую-то часть населения, поголовно зараженную аскетизмом и кустарщиной. В общем, народ постепенно пробуждался, отходил от сомнамбулического сна, вызывавшего синдромы безропотного подчинения, физического износа и душевной инертности.
Не чувствуя более на своем горбу жесткой лямки сталинского режима, пролетариат, крестьянство и пришитая к ним марксистскими апологетами пятой ногой стерилизованная интеллигенция, раскусив в закамуфлированном под кукурузовода преемнике шута горохового, лишилась страха любить, дружить и уважать друг друга. Как это было принято до залпа холостым зарядом одиозной "Авроры".
Наш огромный двор, объединивший под одним почтовым адресом почти двести семей, взахлеб наслаждался реанимированными человеческими отношениями и родовыми традициями, всегда имевшими в Тбилиси уникальные условия для существования и постоянного развития.
Ни на одну дверь не навешивался замок, они распахивались по первому стуку, к домашнему столу редко не подсаживался кто-либо из соседей. На торжества и печальные церемонии не требовалось никаких приглашений, каждый старался протянуть руку помощи, стать рядом, разделить и радость, и горе. Национальный состав был пестр, как склоны горы святого Давида в пору буйного весеннего цветения. Грузины, русские, украинцы, евреи, армяне, курды, поляки, немцы, прибалты общались безо всякой оглядки на пятую графу, которая через хитрые большевистские козни закомплексовывала многих порядочных, но слабовольных граждан.
На общем фоне одинаковых потребностей и равных возможностей выделялись обладатели громких имен, славных биографий или высоких должностей, которые, впрочем, не особенно кичились своим положением и вели себя довольно демократично и просто. Когорту дворовых "патрициев" возглавлял лихой кавалерист, Герой Советского Союза Кирилл Уклеба, с подозрением относившийся ко всему живому, не имевшему хвоста и гривы. Но ему, доброму и опытному вояке, благодушно прощались некоторые профессиональные странности, и жильцы всегда приветливо отвечали на его скупые кивки.
Профессор Лобоцкий, потомок шляхтичей, сухопарый голубоглазый аристократ, между руководством строительствами металлургических заводов в Рустави и Бхилаи в Индии возглавлял кафедру в политехническом институте. Но все свободное время любил проводить под огромной шелковицей - тутовым деревом, росшим в самом центре "Вавилона", где решались все текущие дела нашей общины.
Еще одной звездой, выросшей в героя из "гадкого утенка", был Роберт Шавлакадзе - угловатый нескладный застенчивый юноша, все время ходивший взад-вперед со спортивной сумкой наперевес. Многие толком и не знали, чем он увлекается - то ли прыжками в длину, то ли в высоту, а может быть, и мотоциклетными гонками.
Но когда на римском стадионе Шавлакадзе отобрал золотую олимпийскую медаль у великих Валерия Брумеля и Джона Томаса, казалось, что вместе с высшей наградой Роберт притащил на Сухумскую 3 огнедышащий Везувий, несколько дней сотрясавший наш исторический район Дидубе.
Немалый шорох наводили и знаменитые визитеры, посещавшие своих друзей или родственников, имевших счастье проживать в нашем дворе. Например, популярнейший футболист пятидесятых, вратарь сперва тбилисского "Динамо", а потом московского "Спартака" Михаил Пираев, выступавший вместе с Игорем Нетто, Никитой Симоняном, Сергеем Сальниковым, минимум в месяц раз появлявшийся у своей сестры тети Марго, вызывая такой ажиотаж, что болельщики сбегались с соседних улиц и долго мучили вопросами чернобрового голкипер.
Продолжение:
http://proza.ru/2013/06/05/1044
___________________
* Фото: Послевоенная дворовая "шпана". Впереди еще вся жизнь!