Tarot. Дьявол

Евгений Савинков
(илл. Таро Уэйта 1910)

Они встречались друг с другом в старом кафе, устроенном в полуразвалившемся павильоне.
За почерневшими колоннами шумел заброшенный парк, что-то старательно пряча в своих тенях,
а они пили густое приторное вино и, смеясь, похвалялись своими трофеями.

Она, уже не молодая, начавшая высыхать от безудержной страсти, правившей её жизнью, но всё ещё обаятельная и гибкая людоедка.
Сердца.
Разбитые, изувеченные, покрытые следами от её укусов.
Мимо своей истинной любви она пробежала давным-давно, даже не обернувшись,
и теперь хранила в пыльных закоулках своей души целый сонм свёрнутых набок жизней.
- Представляешь,- в её острых коготках ярко мерцало сине-хрустальное сердце, неосмотрительно подаренное одним юношей,
- он прислал мне розы, целую корзину, откуда только денег взял,
а между цветами – целая тетрадь стихов. Обо мне. Вот ведь романтик.
На бедном сердце оставались царапины от алых когтей, а её собеседник понимающе кивал.

Затянутый в костюм стального цвета, с головой чуть присыпанной сединой,
он сошёл бы за щеголеватого доктора, или директора средней фирмы.
Фирма была, но если вы, повнимательней, заглянули бы в его глаза, то увидели,
что они целиком из тёмного, твёрже камня, льда.
Эти глаза могли светиться теплотой, когда очередная чистая юная душа переступала порог его квартиры,
но потом теплота всегда сменялась холодным ненасытным огнём, пока чистота не вымарывалась до остатка,
превратившись в запачканные нечистотами угли.

Два безумных коллекционера-вандала, подобные накалывающим на булавки тропических бабочек, и без того недолго живущих.
Они знали друг друга давно, ещё с юности, когда только начинали свои страшные коллекции,
но она отпугнула его своей развратностью, а её руки, сколько ни шарили, не смогли найти в его груди хоть что-нибудь напоминающее сердце.
Изредка они даже занимались сексом, но больше всего им нравилось просто сидеть напротив и хвалиться своими трофеями,
не замечая, всегда усаживающегося между ними высокого человека, довольно смотрящего на них разноцветными глазами,
одним болотно-зелёным, другим карим с красной искрой на дне.

И двух других, стоящих за их спинами, пачкающих свои белоснежные одежды чёрной смолой слёз, нескончаемой рекой льющихся по прекрасным печальным лицам.