Моё детство прошло в атеистической стране. Большинство населения не сомневалось в том, что «религия – опиум для народа». И когда в 1990-х грянуло новое «перестроечно-рыночное» время, мы с интересом узнали, что, оказывается, верить в Бога не так уж и плохо. И вообще, мы так мало знаем о нашем мире.
Моё постижение «высшего и непонятного» происходило вместе с бывшей женой Васиного однокурсника Валеры Заварзина – Людой, с которой очень подружилась. Замечательный добрый человек. Мы жили неподалёку друг от друга в Новосибирске и часто наведывались друг к другу в гости.
Какое-то время мы с Людой ездили к кришнаитам. Слушали на занятиях лидера группы, знакомились с рецептами вегетарианской кухни. А дома ели не только то, что растёт, но и плавает, ходит. Мы с интересом и «разумно» постигали необычные знания.
Одно время посещали даже секту Кости Руднева. На пороге квартиры нас неизменно встречала яркая, высокая красавица Лена, с длинными и чёрными, как ночная тьма, волосами. А квартира принадлежала Ирине, она-то и пригласила меня на занятия к Косте, назвав его «настоящим гуру». С Ириной я познакомилась у кришнаитов. Мне очень интересно было посмотреть на «учителя», и я сходила на несколько занятий. Затем прекратила, так как входная такса была весьма высокой для меня, да и неинтересно было. Что любопытно, примерно треть занятия нас заставляли плясать под какую-то попсу. Это называлось что-то типа «тантры-йоги». Мне было жаль денег за дискотеку в чужой обшарпанной квартире. Я почти не двигалась и с интересом смотрела на Костю. Молодой тогда ещё парень танцевал с закрытыми глазами, самозабвенно, словно лучшего занятия на свете нет. Затем мы рассаживались по стульям, на кровати, полу и слушали «гуру». Его речь представляла мешанину информации, полученной из разных книжек, которые в то время начали активно продаваться. Он рассказывал про астрал, эргрегор, чакры, ещё какие-то модные в то время вещи. Через пару – тройку лет я услышала, что Костя «пошёл дальше». Заставлял посетителей своего семинара воровать яблоки на чужой даче, а дальше «ещё круче, ещё чернее». А ситуация вокруг его девушек Лены и Ирины и вовсе была очень уж тёмной, связанной, по слухам, даже с тяжкими преступлениями.
Спустя лет пятнадцать я узнала из новостей центрального телевидения, что Константина Руднева, наконец, арестовали за всякие нехорошие дела, которые проводились под прикрытием некой созданной им религии. Но в моей памяти Костя остался «довольно невинным» пареньком. Своё волчье нутро он ещё не успел показать или скрывал.
Следующим этапом для нас с Людой стали свидетели Иеговы. К ним меня пригласила соседка с частного сектора, у которой я покупала молоко. Она мне сказала вроде того: «Всё, что говорят у них – правда». У них – это на собраниях религиозной секты. Когда мы с Людой пришли к ним, нам очень обрадовались. Правда, меня назвали блудной душой, так как я честно призналась, что не определилась с религией. На занятии в сарайке выступал молодой симпатичный парень. Что он говорил, вообще не помню. Вспоминаются только песни, которые затянули под конец старушки (участники секты в основном состояли из пожилых женщин). Мне показалось, они поют козлиными голосами, и я едва сдерживала смех. Люда смотрела на меня с ужасом. После призналась, что песни ввели её в состояние жути.
Что было потом? Когда я приходила в гости к Люде, то стала обнаруживать на её столе большие стопки православных книг про всяких святых. Когда спрашивала, зачем ей в таком количестве печатная продукция по христианству, она отвечала, что «это действительно интересно». Интересы с Людой у нас стали всё больше расходиться. Нам не о чём было говорить. Жаркие дискуссии ушли в прошлое.
Так как я жила в православной стране, то время от времени невольно сталкивалась с этой религией более-менее плотно. Помню, как впервые зашла в церковь возле цирка. Она мне казалась очень красивой, хотелось посмотреть, что же внутри. И в какой-то день, наконец, посетила её. Народу теснилось много и возле храма и внутри. Вероятно, это были и религиозные, и такие же любопытствующие, как я. Я воспринимала церковь чем-то вроде музея.
Я ходила вдоль стен и разглядывала иконы. В какой-то момент возле меня оказался служитель храма в рясе, рядом с ним несколько иностранцев. До сих пор изредка вспоминаю взгляд того священника: он смотрел на меня невидящими глазами, словно рядом стоял не человек, а прозрачная стена. Его взгляд был полон, как мне казалось, гнева, он что-то громко рассказывал гостям через переводчика и тыкал пальцем в иконы. На меня он так ни разу и не взглянул, хотя я уже из удивления никуда не уходила, стояла рядом и смотрела на него.
После неоднократно, вернее, почти всегда я встречала этот взгляд, уже среди других священников. Их лица никогда не излучали добро, они не казались мне просветлёнными. Напротив, глаза церковных служителей были словно замутнёнными. Может, это моё субъективное впечатление, но я от него не могу избавиться вот уже более двух десятков лет, с тех пор, как врата христианства вновь открылись в нашей стране. Не люблю я священников, и ничего не могу с этим поделать. На мой взгляд, борясь за место в раю (и называя это служением Богу), они забывают о простых людях, мирянах, и тем самым совершают глубокий грех.
Я не понимаю смысла икон. Я не верю, что святые, изображённые на них, были действительно хорошими людьми. Если их канонизировала православная церковь, то вряд ли они отличались человечностью. Кстати, это качество не является важным в христианстве.
Следующий этап по отношению к христианству у меня произошёл, когда я встретилась с Васей. Помимо своей теории, он иногда рассказывал мне про Библию. Говорил, что христиане далеки от верной интерпретации своей главной книги, сравнивал их с фарисеями. Он даже хотел написать книгу под названием «Почему христиане не понимают Библии», с целью открыть глаза на многие принципиальные вещи. Но я всё время отговаривала его, объясняя это тем, что он принесёт миру гораздо больше пользы, развивая свои гениальные теории.
А как я читала Библию!.. Настолько дотошно, что Вася был в некотором недоумении. Вооружившись грифельным карандашом, я подчеркивала те места, которые были мне непонятны, и рядом писала свои вопросы, которые со временем собиралась задать Васе. Но к тому времени, когда многое прочитала, вопрошать расхотелось. Потом эта почирканная Библия досталась Васиной сестре Наташе. Но она до сих ничего не спросила нас о «карандашных рисунках». Может, потому, что ещё не открывала книгу.
В период моего изучения Библии я настолько увлеклась древними событиями, что даже надумала… покреститься. До сих пор не понимаю, как решилась на такой шаг. Вася не возражал против этого, вероятно, не слишком серьёзно относясь к религиозным ритуалам, но серьёзно – к моим желаниям. Кстати, Вася когда-то крестился, но крестик не сохранил.
Бог всё-таки уберёг меня от опрометчивого шага. На собрании в местной церкви новосибирского Академгородка нас просвещал по вопросам «алгоритма» действий симпатичный парень-кореец, по всей видимости, выпускник НГУ, во всяком случае, я неоднократно встречала его во время своего студенчества по дороге от общежитий к университету. Парнишка-священник произвёл приятное впечатление и на Васю, и на меня (что для меня почти нонсенс). Была названа дата крещения, и я собралась принять неведомое для меня таинство.
Но… образом, который всё же отвлёк меня, стала одна женщина, которая также собиралась креститься в нашей группе. Она была соседкой по дому, в котором я некоторое время жила после окончания университета, правда, её квартира находилась в другом подъезде. Бывают такие люди, которые производят неприятное впечатление, даже если с ними не общаешься. Я с той женщиной ни разу словом не перекинулась, но она вызывала у меня стойкую неприязнь. По моему восприятию, её взгляд был полон презрения ко всему окружающему. Не хотела я проходить с ней через общее таинство. И я не верю, что надев крестик, она стала душевнее. Очень много неприятных людей считают себя христианами и никак не меняются к лучшему.
Как-то в Егорьевске я побывала с Васей в старообрядческой церкви. Там отношение к нам мне понравилось больше. Встретил нас в храме паренёк, который обустраивал храм. Он рассказал много интересного об истории церкви, о том, что почти все её посетители – старообрядцы «по наследству». Затем мы сходили на службу, на небольшое время. Говорят, у этой категории христиан молитвы читают подолгу. Старушки в церкви, увидев нас, обрадовались. И посоветовали нам, чтобы мы обязательно покрестили Лёню. Такой обряд над ребёнком мы не собирались совершать – ни в православии, ни старообрядчестве. Тем не менее, я была немного удивлена, что в ином течение христианства люди более благодушные. Вася объяснил это их малочисленностью. Вполне может быть.
Свой рассказ «Почему я не христианка» могу писать долго, вспоминая много всего из личных наблюдений за православием (с другими течениями религии я почти не сталкивалась), но не вижу в этом особого смысла. Я не христианка и всё.