Глаза завязли в пьяном поле,
А может, всё наоборот,
Но шли куда -то полем двое
Походкой с вывертом вперёд
* * *
Стемнело небо, огоньками
Селенье манит издали,
И пыль , сбивая сапогами,
На них два друга побрели
Избушка в зарослях крапивы,
Забор условный в три тычка,
Да в стену желтую из глины,
Забитых ржавых два крючка.
-Ну что, Микола, чуешь печку?
Вот и надежда на причал,
И встав на низкое крылечко,
Фома тихонько постучал.
Скрипучий голос из-за двери:
-Кого там, на ночь, чёрт принёс?
Фома, как будто льёт елеем:
-Двух путников с ближайших вёрст.
-А что за люди, чай не злые?
-Да в мире не найти добрей.
Впусти , хозяйка… волки выли,
Да и тебе повеселей…
Минуту тишина висела,
Железом проскрипел запор.
А там… из черноты… без тела!
Глаза, смотрящие в упор.
Душа Фомы упала в пятки.
Душа Миколы камнем - вниз,
И тут же, оба, без оглядки
Помчались, обгоняя свист,
Который гнал и резал плетью,
Колол, как остриё ножа
И разлагался страшной смертью,
И матом крыл в три этажа!
Казалось, что дышать им нечем,
И что полсвета позади,
И бег их длится словно вечность,
И сердце вырвут из груди!
Остановились и упали…
Лежали, приходя в себя.
И вдруг глаза опять узнали,
Что не узнать никак - нельзя!
Избушка в зарослях крапивы,
Забор условный в три тычка,
Да в стену желтую из глины,
Забитых ржавых два крючка.
Старушка в драном полушалке,
Стоит и терпеливо ждёт,
Когда растерянных и жалких
Судьба поближе подведёт.
-Ну что вi право так ретiво
Неслись як гiрские козлы,
Я ж это трохi пошутiла,
Заходьте хлопчiки сюды.
Друзей старушка разделила
И по чуланам развела,
Какой-то дрянью напоила
И на щеколду заперла.
Сон навалился липкой жабой,
Зелёной тяжестью болот,
И кто-то будто гладил, гладил
И грудь, и шею, и живот.
Фома и спит, и явно слышит,
Как голос девичий зовёт,
В лицо лесной фиалкой дышит
И нежно за руку берёт.
И в окруженьи дивных статных,
Красивых, юных чаровниц,
Фому заводят в зал стеклянный
И улетают стаей птиц.
Тропою выложены розы,
Шипы кусают стопы ног,
И гонят острые занозы
Фому , в открывшийся чертог.
Где звёзды нависают низко,
Не закрывает даль стена,
А всё запретное, так близко,
И если не спугнёт цена…
Одним глотком всё можно выпить,
И самому глотком тем стать,
И бестелесным духом выйти,
И от звезды к звезде летать.
На тонкой ножке гроб хрустальный,
Микола рядом с ним стоит,
А там, покрытая вуалью,
Старуха мертвая лежит.
Фома кричит, что мочи - другу:
-Микола не срывай вуаль!
Но все слова летят по кругу,
И их уносит ветер вдаль.
А ноги, потеряв послушность,
Увязли в алых лепестках
И аромат их сладкий, душный
Кружил и превращался в страх!
Вуаль слетает паутиной,
Старуха на локтях встаёт
И слившись в поцелуй единый,
Одним глотком Миколу пьёт…
Раздался сумасшедший топот,
И жуткий, с переливом свист,
И выпитый, как сладкий соус,
Упал лицом Микола вниз
Седые волосы старухи
Темнее стали … и темней,
Покрылись мягкой кожей руки,
Стал стан - изящней и стройней.
Фома стоял, как в пол прибитый
И лишь шептал молитву вслух,
И вдруг, задористо, сердито
Три раза прокричал петух.
Всё закружилось каруселью.
И после страшных лиц и рыл…
В своей соломенной постели,
Фома вздохнув, глаза открыл.
Всё тело из внутри гудело,
Как после тяжкого труда,
Душа тревогою немела,
А голова была пуста…
Старушка утром хлопотала,
Бодра собой и весела,
Под красным новым полушалком
Мелькала чёрная коса.
Микола молчалив был, бледен
И часто глубоко вздыхал,
Глаза опущены и плечи,
И тихо что – то бормотал
В обед хозяйка расстаралась
Была сметана, гусь, вино,
Всё елось , пилось–не кончалось,
А время, к вечеру текло.
Через копчёное окошко,
Через бока вечерних туч
По - виноватому немножко,
Блеснул последний солнца луч
Взошла звезда, затем другая
На небе звёздный хоровод
Луна печальница ночная
Свою печаль на Землю льёт.
Глаза хозяйки стали ярче,
Румянец на щеках взыграл,
И чтоб гостям спалось послаще,
Шепнула каждому в бокал.
Вино связало мысли вязью,
Все думы улетели вон,
И пополам , ломая фразы,
Друзей свалил глубокий сон
Фома - в руке с гусиной ножкой…
Микола - всё успел доесть…
Заснули, не допив немножко,
В бокале дьявольскую смесь.
Петля дверная проскрипела,
Замолк испуганно сверчок,
Труба печная загудела,
И комнату заполнил смог
Мелькнули чьи – то тени, руки,
Хозяйка сбросила платок
И из волос исчёрно – жгучих
Пурпурный выпал лепесток.
-Пора, пора, - она шептала,
Сегодня самый главный день!
Друзей связала одеялом
Ей помогающая тень.
Как коконы Фому с Миколой
Снесли на жертвенный алтарь,
Смотрели тёмные иконы
Глазами цвета - киноварь.
Туда. где середине зала,
В гробу хрустальном в полный рост,
Стояла стройная, нагая
Хозяйка длинных чёрных кос.
-Прошу гостей… Все! Заходите!-
Раздался резкий голос - гонг
Лишь встанет лунный диск в зените,
И в силу вступит мой закон!
Из всех щелей, дверей и окон
Престранный повалил народ,
Один уродливей другого
Толкал, пропихивал вперёд.
-И тех двоих сюда ведите,
Поставим их на главный кон!
И чары с путами снимите,
Пусть видят – дело, а не сон.
И знайте - чёрная хохлатка
Снесла вновь чёрное яйцо,
Наш гогель – могель, будет красным,
Но терпким , вкусным, как вино.
Пусть плотский мир - любви, утехи
Весь без причин, веселья -для
По миру разольёт, как реки,
Но стянет всех на якоря
Мы перекроем всем дорогу
Душа не улетит с Земли,
А тех, кто так стремится к Богу,
Отправим в руки Сатаны!
Все за столом; у крышки гроба,
Расселись важно; развалясь,
Фома с Миколой, тихо - оба
Стояли рядышком, молясь
И тут! В порыве озаренья
Среди копыт, лохматых рук…
Фома , с отчаянным решеньем,
Гусиной костью - чертит круг!
И как стеной… загородились…
Раздался страшный, дикий визг:
-Они исчезли! Провалились!
Всё обыскать ! И верх и низ!
Засейте всё, здесь - вурдалаки!
Пусть из колючек будет лес!
Хочу, чтоб каждый листик ядом
До сердца нежного долез.
И началось, всё завертелось!
Уроды - кружатся гурьбой,
И каждому из них хотелось
Быть первым в этой посевной.
И бьют копыта пол скрипучий,
Летят с проклятием слова,
А из бород в репьях колючих
Слетают дробью семена.
И в пол, вонзаясь, прорастают
Колючим, яростным кустом,
Который , всех колоть и жалить
Готов безжалостным шипом
А от Луны большой, кровавой
Огромный чёрный, чёрный кот
В когтях протягивает лапу
И ночь, как вату в клочья рвёт!
И капли чёрные, густые,
Стекая, падают с когтей
И превращаются в живые
Клубки, шипящих грозно змей.
-Всем замолчать! – вдруг прогремело.
И наступила тишина…
Колдунья слушать всем велела,
То, что услышала она.
-Вы слышите, какое скерцо!?
А ну, не хрюкать, не визжать!
Так может только,... только сердце,
Боясь, по сладкому стучать.
Но, как, ни пыжились, ни дулись,
Пытаясь уловить, где звук
Пребольно лбами лишь столкнулись…
А эхо снова: - Тук, да тук…
-Найдите срочно Верлиоку!
Яйцо уже давно в гнезде.
Пусть всё обыщет свои оком,
Иначе быть большой беде!
Дрожат полы, трясутся стены,
Доносится зловонный дух…
И в это время, как спасенье,
Свой первый раз пропел петух!
Но... входит страшный Верлиоко
И тычит пальцем на кольцо,
Рукой лохматой и жестокой
Он катит чёрное яйцо
И сердце жмут тиски испуга,
Свет яркий, вспыхнул и потух,
И лишь яйцо коснулось круга,
Как дважды прокричал петух!