1
Каждый вечер Нина успокаивала себя тем, что завтра с утра начнет заниматься скандинавской ходьбой. Но её день начинался всё с той же зарядки – надоевшего комплекса упражнений, который с небольшими вариациями она делала уже много лет. А ходьба так и оставалась невозможной – город был залит мартовской грязью.
Снег умудрялся идти даже при плюсовой температуре. Падал, падал, падал. Солнце ненадолго высвечивало грязные бока высотных домов, мимолетно окрашивало их в цвета спеющих апельсинов, и снова проваливалось в слежавшуюся серость износившихся туч.
Дни начинались и заканчивались одинаково. Так длилось ровно месяц. А казалось, что так было и будет всегда.
В глубине души она знала, что не будет. Но сеансы уныния были ей необходимы. Печаль, радость, нежность, злость, зависть – она нуждалась в эмоциях. Если не испытываешь никаких искренних чувств, можно хотя бы вообразить и притвориться, что они есть. Особенно когда жизнь зашла в тупик и почти остановилась.
Дело не столько в том, что она оказалась без работы. А в том, что её внутренний мир как будто рассыпался. Жизнь предательски бросала ей серьезный вызов – быть или не быть. Как будто нельзя было сделать это в те времена, когда она могла что-то исправить.
А теперь? Чтобы принять и полюбить свою новую жизнь требовалось крепко зажмуриться, глубоко вдохнуть и нырнуть в самую её пучину.
И утренняя ходьба должна стать всего лишь одним из приемов подготовки к этому. Она быстро оделась и выскользнула в сырость и грязь мартовского рассвета.
2
В утренних сумерках старый лед, покрытый грязной снежной кашей, был неразличим.
Она то и дело проваливалась в колдобины, утопала по щиколотку в грязной талой воде, но продолжала ритмичное движение. Еще пару километров и можно будет вернуться домой.
Ноги оставались сухими - специальная обувь и носки защищали от воды. И упасть она не боялась – подошвы её зимних кроссовок исключали скольжение. Да и специальные палки для ходьбы помогали сохранять равновесие.
Принимая после ходьбы душ, она оглядела разрумянившееся лицо, недоверчиво хмыкнув. Жесткой массажной щеткой растерла тело и, вымывшись, облилась холодной водой. Жесткости щетки и холоду воды противостояли нежнейший французский гель-крем и мягкое велюровое полотенце.
Большая чашка натурального кофе и ломтик домашнего хлеба с изюмом стали ее обычным завтраком. Вроде как аскеза, осознанная и заслуженная.
В это утро она медленно съела свой завтрак, смакуя вкус продуктов. Это отчасти заглушило некомфортное чувство тревожности, возникшее оттого, что впервые в жизни она собиралась действовать спонтанно, как сложится.
Если бы она могла составить план! Как обычно, все предусмотреть, расписать - определить задачи и средства в достижении цели! Но у нее цели не было. Никакой, хоть немного интересующей её цели.
Выбор одежды отвлек её мысли. Узкие джинсы, высокие сапоги на высоких устойчивых каблуках, короткое меховое пальто и берет. Еще месяц назад она любила хорошо одеваться. Сумку выбрала механически.
Подойдя к своей машине, Нина сунула руку во внутренний карман сумки, где у нее обычно лежали ключи. В кармане было также пусто, как и в душе. Ключи от машины остались в другой сумке. Все из-за спонтанности происходящего.
Возвращаться домой не хотелось. Она пошла пешком, вышла на остановку и села в маршрутное такси.
Глядя в окно, она не замечала города, сосредоточившись на себе. Ехала долго, чувствуя приятное спокойствие, вдруг вспомнила о дао. Вовлеченность в поток. Простота.
Такси остановилось, пассажиры вышли и кроме нее в салоне остался только кондуктор. Значит, следующая остановка конечная, на окраине города.
Выйдя из маршрутки, она огляделась. В одну сторону дорога уходила в новый недостроенный микрорайон. А в другую – на кладбище.
Эта дорога была ей хорошо знакома, здесь был похоронен её муж. Привычным путем она и направилась к его могиле.
Раньше она всегда приезжала сюда на своей машине и не замечала, что путь этот составляет несколько километров. Но ведь другие же люди как-то ходят пешком.
И она пошла, держась обочины дороги.
Пешеходов было мало. Нине понравилось, как они шли. Никто не суетился, не спешил. Они чинно шли, думая свои строгие думы, несли в руках букеты и венки из искусственных цветов.
Она тоже выбрала и купила красивый большой венок из хвойных веток, украшенный шестью бордовыми розами. И шесть лет прошло с того дня, как она похоронила мужа.
Теперь она шла быстро, миновала центральную аллею и свернула в боковой проход. Ей предстояло пройти еще немало поворотов, пока она выйдет к отдаленной части кладбища, где был похоронен Илья.
3
Эта часть кладбища была пустынной и поражала размерами открытых пространств, покрытых могилами. Снега, кресты, памятники, лежащее на них мрачное небо и полная, глубокая тишина.
И только теперь она поняла, что проход между могилами невозможен - там лежали нетронутые глубокие снега. Это до неузнаваемости меняло вид и контуры местности.
Нина не сразу сообразила, где именно ей нужно повернуть с дороги и начать двигаться между надгробиями к могиле Ильи.
Ступив в снег, она провалилась чуть не по пояс и поняла, что ей, очевидно, не удастся пробраться к могиле мужа.
Но это её не остановило, и она продолжила путь.
Каждый шаг давался с трудом. Она дважды свалилась в снег. И вскоре обнаружила, что вокруг нет знакомых памятников. Но упрямство двигало её вперед и вперед.
Липкий мягкий снег покрыл одежду, набился в сапоги и рукава пальто. Перчатки были уже совсем мокрые.
Она остановилась передохнуть и снова огляделась, читая надписи на памятниках. Все они были ей совершенно незнакомы.
Она стала искать глазами клен, которой рос на могиле Ильи. Но попадались только березы, рябина и ели.
Она еще вспомнила, что когда-то ориентировалась на бетонный столб линии электропередач. Столба вблизи не было. И она стала двигаться к ближайшему видимому столбу.
До него было достаточно далеко. Ей хотелось остановиться и отдохнуть. Но что-то мешало ей сделать это.
Наконец, она совсем выбилась из сил, потеряла равновесие, упала в глубокий снег и перевернулась на спину.
Лежать было приятно. Из этого положения небо казалось огромным, а крохотные оконца в облаках, из которых лился солнечный свет, завораживали.
Полюбовавшись ими, она нехотя стала подниматься, с трудом вытаскивая ноги из сугроба.
Снег то и дело проваливался под ней. Ей пришлось встать на колени, а потом сесть, поджав ноги, поправить берет, сумку и венок, который она надела на руку.
Отдохнув немого, она поднялась и осмотрела свои мокрые и разбухшие сапоги. Кое-как, мокрыми перчатками она попыталась отряхнуть с себя снег.
Ей было жарко. Она чувствовала, что от пота взмокли волосы под беретом.
Набрав чистого снега в руки, она прижала его к лицу и постояла так, пока холод от снежной маски не проник в нее.
Поняв безуспешность попыток отыскать могилу Ильи, она снова опустилась на снег, обвела глазами безбрежное пространство и заметила, как вдалеке по проезду движется точка автомашины.
По мере приближения машины Нина разглядела, что это внедорожник. Но это не давало преимуществ. Между могилами на нем не проедешь, слишком мало места между оградами могил. Кладбище всех уравнивает, - эта мысль позабавила её.
Отвернувшись от движущейся машины, она снова обратилась к могилам. И вздрогнула – на нее с портрета смотрели такие знакомые глаза. Могила Ильи находилась буквально через ряд от того места, где она сидела. И клен протягивал к ней свои сухие, изглоданные зимой голые ветки.
Она быстро пробралась к могиле и пролезла за ограду.
От пагубной привычки обхватывать руками памятник и рыдать она наконец-то избавилась. Постояв немного, обтерла носовым платком загрязнившийся портрет, а потом и памятник. Достала спрятанный под скамьей большой совок и расчистила от снега вымощенную площадку внутри ограды.
У нее в сумке нашлось несколько конфет. Она вырыла в снегу на надгробии ямку, сложила туда конфеты, сверху поставила венок и аккуратно утрамбовала снег. Венок выглядел красиво. Да и молодой Илья на портрете оставался красавцем.
Она постояла возле памятника, молча «побеседовала» с Ильей, обращаясь к портрету. О своих проблемах она не завела речи. Не получилось. Потом она помолилась, прикоснулась губами к лицу на портрете и двинулась в обратный путь.
Теперь ей стало видно, какой длинный круг она описала по кладбищу в поисках могилы Ильи, и она, чтобы максимально сократить путь, пошла не обычным путем, а через овраг.
Шла, вспоминая, как заблудилась здесь когда-то, когда еще не знала этой дороги. И долго плутала тогда среди могил, пока не нашла единственного узкого прохода к выходу из кладбища. Могилы в этом проходе были очень старые. Место было пустынным и заброшенным. Поэтому ходила она этим путем редко.
Преодолев большую часть прохода, она уткнулась в высокое совсем новое ограждение большой семейной могилы, которое тесно примыкало к соседним могилам, не оставляя вокруг никакого прохода.
Ей пришлось перелезть через стенку этой ограды, чтобы двигаться дальше.
Внутри ограды оказалось несколько гранитных памятников с дорогими надгробиями.
И холмик свежей могилы. Видно было, что кого-то здесь похоронили недавно. А вокруг холмика с крестом, обложенного венками, снег был причудливо измят. Отчетливо были видны очертания человеческой фигуры. Как будто кто-то здесь недавно лежал.
Она всмотрелась в формы и размеры вмятин на снегу и решила, что это, скорее всего, был мужчина, который вначале встал на колени, а потом грудью упал на могилу. Горевал.
Это все было ей очень знакомо. И захотелось узнать, кто похоронен в этой свежей могиле. Оказалось, Наденька. Младшая дочь её бывшего начальника Юрия Николаевича Тартранова.
Отшатнувшись, она стала загребать снегом свои следы, думая о том, как бы ей было неприятно, если бы на могиле Ильи топтались чужие люди.
Очертания человеческой фигуры на снегу она не тронула.
Стараясь аккуратно выровнять снег, она стянула мокрые перчатки и продолжала загребать свои следы голыми руками, пока ее рука не коснулась твердого предмета.
Она поддела его замерзшими пальцами и обтерла снег. Оказалось, что это простая пластиковая флэшка.
Нина еще раз обвела глазами портреты на памятниках. Здесь покоились родители, сестра, жена Юрия Николаевича. И теперь ещё дочь Надя. Читая надписи на памятниках, Нина механически открыла сумочку и сунула во внутренний кармашек флэшку.
Обратный путь с кладбища показался ей гораздо короче и легче.
4
С кладбища ничего нельзя приносить домой. Она это знала давным-давно. Но ведь флэшка принадлежала какому-то живому человеку Надо узнать кому, чтобы вернуть ее.
Пока Нина грелась дома под горячим душем, сушила волосы, а потом готовила чай с лимоном и пасту с пармезаном флэшка обсохла и согрелась.
Нина открыла ее на своем ноутбуке и увидела две небольшие электронные папки с фотографиями Нади.
В одной были фотографии, запечатлевшие секс Нади Тартрановой с мужчиной в полумаске. Во второй папке была подборка фото, изображающих Надю с побоями на лице.
-Какое это теперь имеет значение, - размышляла она, - если Нади нет в живых? -
Пока она разглядывала фотографии, пила чай и ела пасту, незаметно подкралась ночь. В комнате стало почти темно. Источником света служил только монитор ноутбука. Она задернула шторы.
По привычке к порядку она отнесла поднос с посудой на кухню и вернулась в гостиную к монитору. Усаживаясь перед ним, она заметила на стене маленький движущийся кружок красноватого света.
Кружок медленно полз по стене, как будто что-то искал. Она усмехнулась, подумав о том, что он похож на то, что оставляет на темной гладкой поверхности снайперская винтовка с прибором ночного видения, когда ведется прицел. Потом сообразила, что шторы у нее прозрачные и почти не закрывают от посторонних глаз. И кто-то, вероятно, видит её и собирается убить.
-Боже, за две электронные папки, которые мне ни для чего не нужны, меня уже хотят подстрелить!, - возмутилась она, быстро укладываясь на пол. - Мало того, что я лишилась работы, они еще хотят у меня и жизнь отнять. Как будто меня хоть сколько-нибудь интересуют Надины дела! Оказывается, вот что называется «пропасть ни за грош». -
Лежа на полу, она протянула руку к секретеру и достала свой старый телефон с симкой для служебных контактов.
Тартранов отозвался быстро. Служебными вопросами он занимался круглосуточно.
«-Уберите своих шакалов, я и так отдам вашу флэшку. Она ведь мне совсем не нужна», - быстро сказала она и отключилась.
Тартранов перезвонил ей и спокойно поинтересовался:
« - Что за чушь? Я не понял о чем вы?».
«-Быстрее надо думать, Юрий Николаевич. Сегодня днем я была на кладбище. Случайно оказалась на могиле ваших родственников и нашла там под снегом флэшку. Хотела ее вам вернуть, но не успела. Меня проследили до самой квартиры и хотят убить. За что - непонятно. В мое окно целится снайпер из дома напротив. Я живу на Мицкевича, 22, квартира 16. Это на всякий случай, если вы захотите получить флэшку». - Отключив связь, она легла на пол и прижалась лбом к согнутой руке.
«-Вот и пусть теперь охотятся на меня. Я могу лежать так сколько угодно, ковер мягкий, шерстяной, мне тепло», - думала она. И заметила, что улыбается.
Служебный телефон зазвонил снова. Звонок поступил с незнакомого номера. Она немного подумала – стоит ли отвечать. И решила, что терять ей теперь нечего. Даже интересно, кто это звонит. Может быть и убийца.
«-Откройте дверь», - потребовал голос из трубки.
«-Я не открываю дверь по ночам незнакомым людям», - спокойно ответила Нина.
«Но мы с вами знакомы. Я Анатолий, охранник Юрия Николаевича. Вы разве меня не помните?»
«-Да мы с вами почти и не общались. С чего это я должна помнить вас?» - теперь она узнала его голос. Но что из того? Неизвестно, какие у него намерения.
«-Я не могу встать с пола. Иначе меня пристрелят. А мне еще хочется пожить», - ответила она и подумала, что ползком вполне может пробраться в прихожую.
«- Я посмотрю, откуда целится снайпер и помогу вам», - уговаривал Анатолий.
В прихожей она встала с пола и оглядела себя в зеркало. Халат слишком короткий для приема посетителей. Но выбора не было. Она сняла цепочку и открыла дверь. Анатолий быстро вошел в квартиру и закрыл за собой дверь, снова накинув цепочку.
-Ну вот, наконец-то, - сказал он, внимательно оглядывая ее. – Боитесь? Правильно делаете, что боитесь.
-Не боюсь. Мне уже нечего бояться. Всё самое плохое со мной уже случилось. Просто я не хочу быть подстреленной в своей квартире неизвестно за что.
-Вот как! Ну и где же этот киллер? - спросил он.
-Вон, в гостиной красный светящийся кружок на стене. Через штору просвечивает. Из дома напротив. Это от прибора ночного видения с оптическим прицелом.
-Боевики смотрите? – поинтересовался Анатолий, разглядывая кружок на стене.
-Смотрю от скуки. А вообще не люблю. И не понимаю, при чем здесь боевики. Думаете, что у меня просто фантазия разыгралась? – Она собралась обидеться, но на лице Анатолия не отражалось ничего, кроме интереса. Он осмотрел комнату, кружок на стене. Специальным прибором проверил наличие прослушивающих и записывающих устройств.
-Пока не знаю, что это за прибор такой пучок света дает. Но этот кружок точно не от оптического прицела. – Он достал планшетный компьютер и стал быстро листать страницы.
-Кружок этот на стене не от прибора, который в доме напротив. А скорее всего из высотного дома, который находится за ним. Вы знаете, что там располагается?
-Институт какой-то, - равнодушно ответила она.
-Не какой-то, - поправил он, - а Институт прикладной физики Академии наук.
-И там, конечно, не может прятаться киллер, - иронично заметила Нина.
-Может. Но киллера там никакого нет. Луч идет от лазерного прибора. Это какая-то сложная и дорогая научная аппаратура. И скорее всего сегодня её настраивали. Точнее мы узнаем об этом завтра. А теперь одевайтесь. Поедем к Юрию Николаевичу.
-Это еще зачем? – возмутилась она. – Флэшку я вам и так передам. Вот, заберите её. –
Анатолий взял флэшку и ответил:
-Пока мы не выяснили, что это за прибор, вам лучше не оставаться в этой квартире. Помимо киллеров существуют и другие опасности. Излучение, например. Вы должны поехать со мной. Ради вашего же благополучия.
-А я могу ходить по комнате и переодеться? – она все еще колебалась.
-Можете переодеваться, но быстро. Если сюда поступает излучение, нужно убираться как можно скорее.
Зачем-то она связалась с платьем, для которого требовалось много чего надеть. Но она быстро собиралась, думая, что еще ей может понадобиться и что следует забрать с собой. На всякий случай.
5
– Я попросил Анатолия привезти вас сюда. Извините, если нарушил ваши планы. Но мне требуется объяснить вам, что изображено на этих фотографиях, скопированных на флэшку. Давайте, я помогу вам снять пальто. - Тартранов провел её в большую комнату и пригласил сесть в кресло.
-Я понимаю, что это касается личной жизни вашей семьи и меня совершенно не интересуют её подробности, - отозвалась она, отметив, как он поседел за последний месяц. Это и объяснимо – он потерял дочь. Поседел, но не постарел. Глаза все те же – яркие, внимательные. Лицо спокойного, сильного человека.
-Да это никак не связано с личной жизнью Нади. Вернее, связано, но совсем не так, как вы могли подумать. – Он налил в бокал минеральной воды и предложил ей. Она отрицательно качнула головой. Слишком интересно было наблюдать за ним. Всегда было интересно. Вот и сейчас она точно знала, что он пьет воду не для того, чтобы найти нужные слова для пояснений. Он всегда знал эти нужные слова. И всегда знал, что делать, как поступить в каждом конкретном случае.
Знала она и то, что это свойство его личности, а не какой-то особо высокий интеллект. Просто он уже многие годы руководил людьми и был способен делать это хорошо.
Увольняясь с работы в его фирме, она жалела больше всего о том, что никогда уже не сможет найти такого руководителя. Но и работать с его заместителем Паншиным дальше не было сил. Устала от многолетней окопной войны с ним. Паншин стал так ей омерзителен, что у нее просто не оказалось выбора. И обидным ей было то, что Тартранов не удерживал её, зная о конфликте. Выбрал Паншина. Поэтому она просто сидела и молча наблюдала за хозяином дома.
-Я растил Надю без матери. – Он поставил бокал и продолжил разговор.
- Моя жена умерла десять лет назад. Что вам, наверно, известно. И Наде очень недоставало любви. Внимания. Старшая дочь Карина оказалась в лучшем положении. Когда умерла моя жена, Кара уже оканчивала школу, а Надя училась только во втором классе. Карине досталось много внимания и заботы от моей сестры, которая умерла, когда Карина уже была замужем. А Надя училась тогда в шестом классе. Впрочем, такие подробности излишни. Утомляют вас. Короче говоря, Надя сама выбрала себе профессию – специалиста по информационным системам и технологиям.
- Это по причине недостатка любви и внимания? – Нина едва заметно улыбнулась.
- Не совсем так. Она просто вышла из-под моего контроля. И нашла себе иной мир, уйдя в социальные сети. Уже после её смерти я узнал подробности её жизни. У нее был особый круг продвинутых друзей. И большая часть из них были лишь виртуальными друзьями. Они жили в разных странах. И развлекались тем, что создавали свои собственные сети, в которых играли в ролевые игры, снимали постановочное видео, анимацию. Они играли по книжным сюжетам. Брали какую-нибудь дрянную книжонку, распределяли роли, развивали сюжет и делали из этого пародийный сериал. И так увлекались этим, что с трудом выходили из взятой на себя роли. А иногда и не выходили.
-То есть? Не отличали живой мир от виртуального? – Нине стало по-настоящему жаль Тартранова. Стало понятно, почему он равнодушно принял кадровые изменения в своей компании. Он просто был поглощен Надиными проблемами.
-И на фотографиях Нади побои на лице изображены с помощью компьютерных технологий, верно? Очевидно, они были нужны для игры? – мягко поинтересовалась она.
-Верно. Как и видео с сексуальными сценами, - грустно согласился он. – Но с жизнью она покончила с помощью реальных средств. Транквилизаторов.
Нине хотелось воскликнуть – какой кошмар, какой ужас! Но это были не те слова. Это был не кошмар. И не ужас. Это была беда. Большая беда сидящего перед ней человека.
И она просто смотрела на него, боясь ранить излишним сочувствием, показным милосердием. Натужной жалостью. Разве нуждается в жалости сильный человек, тем более – если она исходит от женщины? Да еще бывшего работника?
-А знаете, Юрий Николаевич, мне так не хватает моей прежней работы! Я допустила слабость, сдав позиции Паншину. А кроме работы у меня ведь и нет ничего. Правда, теперь и работы нет. – Нина печально улыбнулась и налила себе минеральной воды. Запила подступающие слезы. Почти справилась с ними под внимательным взглядом собеседника.
-Но, главное, что мой любимый человек, муж Илья, ушел из жизни так рано! Я долгие годы не могла выплакать это. Спасалась работой. И мне думалось, что удается спастись. Самообман, да и только.
Тартранов молчал. Он не предлагал ей вернуться на работу в его компанию. Ему хотелось сказать ей, то, что он понял из её откровенного рассказа. Что ей надо решить главные проблемы – организовать свою личную жизнь. Что наступил срок сделать это. Что уволилась она вовсе не из-за войны с Паншиным. А из-за того, что ей надо заново начать и обустроить свою жизнь. Но он молчал об этом.
Сидя напротив него, Нина совершенно отчетливо понимала ход его мыслей, его чувства.
А он внимательно смотрел на нее. И думал. Не только о трагической судьбе этой женщины. Он заметил, как изящно она сидит в кресле. Как её красит родинка на груди в вырезе платья. Как мечтательно и серьезно она поднимает взор в те моменты, когда говорит о чем-то особенно важном. И касается рукой кулона на груди. Он мимолетно отметил, что изумруд, вправленный в подвеску, очень подходит к цвету её глаз. И, наконец, разглядел, что глаза эти не только красивы, но выражают понимание его как человека. И уже очень давно, никто не смотрел на него так.
-А давайте ужинать, - вдруг предложил он. Хотя никогда не ел в позднее время. Да и домработница давно ушла.
-Давайте, - живо отозвалась она, хотя совсем не была голодна.
Они сервировали ужин не в столовой, а расположились в кухне.
Подняв бокалы с бордо, они молча смотрели друг на друга.
И оказалось, что Тартранов, как всегда, знает, что сказать в данном конкретном случае.
-Ваш Илья умер. Уже давно. Понимаете, это случилось. И никак не повернуть жизнь вспять. Нужно принять это. Я тоже потерял почти всех родных людей. Но жизнь продолжается. Я не трус, чтобы отказываться от неё, когда она так когтит меня. Давайте жить дальше?
-Давайте, - помолчав, ответила Нина. И вздохнула так глубоко, как будто это был первый настоящий вздох рождающегося на свет человека.