Я торопился. До электрички в город оставалось порядка пятнадцати минут, и вон уже прошел зеленоватый электропоезд из города! М-да. Опять как белка в колесе, ей Богу!
Начал собираться. Из скважины вытянул насос, закрепил трубки синей лентой, чистые бутыля упрятал, взял лежавшие на земле лопату и грабли, затем закрыл гараж, в котором хранилось все хозяйственное добро.
Так-с, сначала изощренную защелку, затем нижний внутренний замок, потом и коричневый навесной, над которым я всегда благоговел: ведь это тот самый, давнишний, который остался еще от старого дома, снесенного мною около семи лет назад. Я вынул ключ и посмотрел на него. Весь черный, казалось, хрупкий и даже плоский, он вызывал чувство жалости к себе, однако, глянув на свои часы «Касио», отвел от себя эти чары - ведь опаздываем же!
Еще раз все проверив на улице, побежал в дом. Сумки уже были собраны, оставалось еще раз все осмотреть.
Я запер двери в жилище, вышел с веранды, еще раз посмотрел на клумбы, аккуратно обрамленные красным кирпичом, на синий гараж, который очень удачно «вписался в пейзаж», обернулся и закрыл, предварительно перекрестившись, хилую желтую железную дверь, которая так выделялась на фоне рдяного двухметрового металлического забора….
Народец шел по узкой тропинке с миниатюрного холма, а вдали под серым навесом уже стояли несколько фигур. Забавно: несколько месяцев назад остановку перекрасили в синий цвет, однако позавчера приезжали таджики, которые облекли перила и ограждения станции алой краской. Сколько можно! Тут электрички через недели только приезжают, вагоны сокращают, а они тут станции перекрашивают! И куда идут наши деньги!
Быстро вырулив с настильной чистой дорожки, я пошел по куцей тропе вперед. Прошел магазинчик, где садоводы докупали себе необходимые продукты, и попрощался с охранником, предварительно поглядев на маленькую будку, где хранитель спокойствия находился целый день. Пройдя перелесок, передо мной раскинулась истинная панорама: слева было вспахано огромное поле, чуть поодаль возвышался ржавый забор, а за ним незначительный, обложенный оцинкованными листами домик с высокой дымоходной трубой. Впереди – железнодорожная станция, где уже наличествовало много народу, а справа – одна осока, еще далее – далекие желтые, затем алые поля. После этого следовала обширная цепь темно-зеленых лесов…
Теперь небольшой спуск, и вот та самая картина: с правой стороны эти два дома-«коммуналки», на дворе там стоят несколько человек и старательно разглядывают садоводов, с левой стороны – уж пустые лавочки, поодаль стоит колодец, а впереди идет лестница, подымающая народ на платформу. Воспользовавшись поддержкой перил, я взобрался. Ох, ну надо же! Все руки в каком-то красном песке! Опять плохой краской покрасили… То сначала на сумках синие мазки оставались, а теперь…
Позапинавшись о рельсы, вышел я на противоположную платформу. Это как, даже не знаю, «заход на пьедестал». Ты идешь к этим садоводам, смотришь на них, они смотрят на тебя, причем все: та бабка в спортивной сиреневой ветровочке, по-королевски сидящая, как и многие, на куцых лавочках под карбонатовым навесом, ревностно разглядывала мои пакеты, старик-ветеран в изношенной кожаной курточке также впился в мою зеленую кепочку, а вон та дама, лет пятидесяти, с выпершим животом, вообще, казалось, готова была накинуться на меня (она усердно облизывала свои пальцы и внимательно следила за мной).
По давнему обряду, я пошел в самую гущу под навес, посидеть перед сорокаминутной трясущейся дорожкой. А теперь понеслись дачные песенки….
- Вот я, - рассказывает одна, скуксив свое лицо до неузнаваемости, - сходила вчера к Паше.… Сколького преодолела, чтоб найти. А он говорит мне, мол, все! Продал трактор! Невыгодно стало.
-Ясно дело, - ответила сидевшая к ней спиной другая, - это ж сколько его. И ремонтировать надобно, обслуживание то тоже не бесплатное! теперь иди эти…. как их… мотоблоки покупай, а иначе то…
- Да вы что! – возмутилась стоявшая женщина, раскрыв широко и без того свои немалые глаза, - Это ж какие деньги! Да еще подсунут чего…
- Да что вы все! – взбунтовался ветеран, высоко подняв брови, - Сходите в «Витаминку»! Там остались еще хорошие ребята, вряд ли они продали свои трактора. Да, говорят там, и цены ниже у них.
- А ведь правду говорит человек, - робко начала женщина, лет сорока, стоявшая со своими матерью и сыном, - Но, честно говоря, неудобно. Что, мы каждый сезон таскаться туда будем?
- Правильно, - воскликнули многие.
- Проще сад купить в Полетаево! - засмеялась первая, подтягивая свои штаны.
И некоторые поддержали ее хохот…
До электрички оставалось несколько минут. Трое молодых парней, которые, по-моему, были жильцами тех старых желтых домов, ранее принадлежавших железнодорожному управлению, достали из карманов спортивных штанов мелкие колонки и включили Цоя. Эти песни несомненно придавали нашим посиделкам более радостный, хоть и напряженный настрой.
- А Вы то, простите, с какой улицы? – обратившись всей своей фигурой к ветерану, спросила вторая.
-Ох, я с «Защиты», - откликнулся старик, - Пятая.
-О, слышала.
-Говорят, там совсем все плохо, - подхватила стоявшая, - там и воруют же здорово, конечно.
-Да, это так, - отвечал ветеран с горечью в голосе, - раньше был председатель, Илья Ильич, так вот он следил за всем, держал товарищество до последнего (рука его сжалась в кулак). А теперь - воры! То одну улицу прочищают, то другую…
- Не дай Бог нам такого, - воскликнула первая, несколько раз смахнув рукой, - мы и так натерпелись (она подняла свою правую руку и указала в сторону охранной будки). Вон, в прошлом сезоне, ни с того, ни с всего, воду перестали подавать, две недели без воды, а здесь без нее неча делать!
- Правильно, - поддержала мать с дочкой и внуком.
- А потом и электричество отключили, на недельку. Ха! Я приезжаю, ба! ничего не работает. Сходила к управляющему, он мне мол, линии ЛЭП сорвались, вроде, что-то, гроза была… Да какая гроза?! В тот день вообще было тихо все…
- Насчет воды я вообще, - разговором заразилась третья старуха, доселе беседовавшая с Яблочкиным Иваном Андреевичем, бывшим замом председателя, - попросила сына денег дать на скважину, да и все хорошо! Приятно, но электроэнергии жрет так, что…
Дальше теряется всякий смысл указывать принадлежность слов: вся остановка закипела этими и другими дачными проблемами.
- А еще и лимиты повысили!
- Все это, конечно, не к добру!
- А кто о нас позаботится?
- Да кому мы нужны-то?
- Где электричка?
И я невольно вмешался в разговоры…
Вдали послышался значительный специфический гудок.
- Это она! – заявила старуха.
Все мигом поднялись, схватили свои сумаря и приблизились к обрыву платформы. И, правда: оглянувшись, слева к нам приближался огонек.
Через пару секунд зеленый ЭР2 пронесся мимо и застопорился. Двери открылись, а мы, несчастные, принялись забираться ввысь.
Я плавно перешел из тамбура в салон и приостановился. Народу было много, так и должно быть. Ведь воскресенье, седьмой час все-таки. С правого ряда все было занято, с левого – вроде тоже; однако долго стоять мне не позволили садоводы, толкавшиеся сзади. А крики мужчины: «Да проходите же, садитесь куда-нибудь» только накаляли обстановку.
На «Полетаево» я наконец-то сел у двери на двойное место лицом к салону против ходу. Прямо передо мной сидели трое: у окна мужчина моего возраста (он мило дремал), в середине – дама татарского происхождения, в фиолетовом наряде с крашеными ногтями и напудренным лицом, а у прохода – дражайшая старушка с тележкой, к которой была привязана объемная коробка из-под какого-то телевизора.
Сейчас мне совсем не хотелось разговаривать: по-моему, уж все обсудили!
…Мы пролетели «Бутаки».
- Позвольте, Иван Сергеевич, - молодой голос оторвал меня от окна, - у Вас же свободно?
Встреча со Станиславом меня очень обрадовала. Я не ожидал увидеть его опять!
-Да, конечно.
-Благодарю.
Он сел, все так же, немного пыхтя, и пытаясь оглядеть салон. А я снова стал вглядываться в окно.
Однако интереснейшая ситуация: в вагон заходят двое молодых парней. Один, лет двадцати, лицо у него простое, с черной лакированной гитарой. Другой – с аккордеоном.
- Добрый вечер! –голос первого музыканта прогремел, - Сейчас мы исполним композицию Сергея Трофимова, которая скрасит вашу поездку!
Второй невыразительно улыбнулся. Первый подал ему сигнал, и из аккордеона полилось вступление, затем гитара забренчала… А теперь и жесткий голос парня. Как молодой не пытался скрасить, сромантизировать свой напев! Все не удавалось. Струны так и били мне по ушам, а звуки аккордеона издевательски напрягали своими отрывистыми паузами. Там, где-то позади, как только не орал парень, слышалось что-то про «Сочи, шашлычок»…. И вот эта картина моря, пляжа, затем и приятного пикника в палатке совершенно не вязалась с прыткими больными ударами гитары и глумливыми недолгими разливами аккордеона. Все это создавало некоторое беспокойство на душе.
- Если я на него накинусь, - сказал я Стасу, указав на гитариста-любителя, - то держите меня.
- А чем Вам он не люб? – удивленно спросил мой юный друг.
- Просто, невозможно слушать!
А песня все продолжалась и не собиралась затухать….
И вот, наконец-то, последняя музыкальная пауза.
- Всем спасибо за внимание! – уверенно проорал музыкант, элегантно скинул со своей башки рваную кепку и пошел с нахлебником вперед.
То и дело, слышалось: в дырявый кошелек летели мелкие монетки.
- Интересное дело, - я попытался выразить свое недовольство, - как будто кто-то насладился мелодией. Одна оргия, вакханалия! Из душевной песни сделали непонятно что.
- Это просто мы рядом сидели, - отозвался парень, - те, кто дальше, все расслышали.
-Ах, приятно!
Внезапно в наш диалог залезла та самая татарка в фиолетовом, когда поезд тронулся после остановки на 92-м.
-Ох, не подскажите, точно сейчас «Шершни» будут?
-Да, - заверил ее Стас, - все по одной колее: дальше разветвлений не будет. Только в сторону Челябинска.
-О, спасибо, - казалось, девушка была взволнована чем-то, - а то я не местная. Вот, подруга попросила приехать, повстречаться. Первый раз!
ЭР начал замедлять ход.
- Поторопитесь, - сказал я татарке, указывая на двигающихся в тамбур людей, - иди сейчас. А то потом не дадут пройти там, которые в тамбуре курят, стоят. Не успеете пролезть!
-О, спасибо, большое спасибо!
Она встала и выдернула из-под спящего у окна свою черную глянцевую сумочку. Ей показалось, что сломала ноготь, но, к счастью, страхи ее оказались напрасными.
-Удачи Вам! – крикнул Стас.
Она только обернулась, немного подняла правый угол своих губ и, мотивированная грубым толчком грозбабы в вязаной кофте, скрылась в тамбуре и густом табачном дыме.
Поезд провел свой стандартный обряд и медленно помчался вперед. Мы со Станиславом увидели эту молодую, мысленно пожелали ей доброго пути и пустились обсуждать минувший день и стукнувшие уже дела.