Пять лет... Мы не виделись с ним жутко длинные пять лет, и теперь заново привыкаем друг к другу. Я всегда знала, что смогу вернуться, что никто не скажет — все, опоздала, тебя тут уже не ждали. Но я забыла за эти пять лет, насколько его люблю. Насколько нуждаюсь в нем. Насколько счастливой становлюсь рядом.
На мне катькина вязанная жилетка. Толстенная, грубая — такая, как надо. И ботинки на шнуровке. Я всегда мечтала прийти к нему именно так. И без зонта — хотя дождь моросит не переставая. Моя Катька рядом — пытается открыть бутылку красного вина. Вообще-то, я люблю белое, но рядом с ним почему-то кажется правильным — пить красное, причем без всяких стаканчиков, прямо из бутылки.
Я ищу, на что бы нам сесть. Идет предсезонный ремонт, валяется целая куча кирпичей, плитки, досок. Все мокрое от постоянного апрельского дождя. Выбираю две деревяшки посуше, подтаскиваю к месту, которые мы выбрали. Катька спускается ко мне по лесенке — вино ей открыли два какие-то местных типа, которые сами выпивают и бегают туда-сюда по набережной от гуляющих стражей порядка.
Мы садимся на мои доски, поворачиваемся к нему. Катька протягивает мне бутылку, я делаю первый глоток из горла. И в ту же секунду понимаю, насколько сейчас все правильно. Насколько я была права, когда села в самолет и на шесть дней улетела за две тысячи километров. В эту секунду мой мир вдруг становится совершенен — ночь, звезды, легкие капли дождя, которые смешиваются с солеными брызгами, накатывающий шум прибоя, любимая подруга рядом, с которой можно вот так вот, не сходя с места — говорить, говорить, говорить... И даже эта самая бутылка вина — мелочь, деталь, незначительная, но так дополняющая всю картину штука.
Я подхожу к нему. Наклоняюсь. Жду, чтобы прикоснуться. Пытаюсь улучить момент, когда смогу ощутить его, но оно не успело бы задеть меня. И, конечно, я проигрываю. В моих ладонях соленая вода, я умываюсь, но любимые ботинки на шнуровке — оно тут же окатывает одной мощной волной. И я начинаю смеяться — глупо, в голос, хохотать, как идиотка, потому что чувствую — оно принимает меня. Я вернулась, и оно говорит — привет. Оно со мной всегда было таким — неожиданным, чуть, как и я сама, грубоватым, отдающим всего себя в полную силу, взахлест. Я таким его и полюбила.
Лучший отпуск за последние два года. Отпуск, в котором вообще нет развлечений. Нет ресторанов, прогулок на какому-нибудь катере, клубов, ночных гулянок, шопинга... Вместо всего этого — оно, мое море. А мне, оказывается, ничего больше и не надо. Шесть дней — я прихожу к нему утром и вечером, и даже ночью. Прихожу, чтобы просто сидеть, подставив лицо соленым брызгам, ни о чем не думать, глупо улыбаться, встречать самолеты, которые здесь как будто из глубины выныривают, чтобы зайти на посадку. На самом деле — не совсем правда. Как раз думаю я — много. Кучу всего перебираю в голове, что-то отсеиваю, что-то оставляю, что-то переосмысливаю. У меня давно не было столько удобного времени, чтобы в одиночестве покопаться в своих мыслях. А оно мне помогает. Я задаю ему вопросы и получаю ответы. Ответы, дать себе которые самой, может быть, просто смелости не хватает.
Я прощаюсь через шесть дней и снова обещаю ему вернуться. А оно лениво накатывает на берег свои волны и равнодушно слушает мои слова. Но ему не все равно, это просто его способ привязать к себе на всю жизнь. Никогда не просить вернуться, никогда не показывать, что оно ждет, но при этом ждать. И, может быть, как раз это молчаливое, вечное ожидание — оно и заставляет нас, даже если сами мы этого не осознаем — к нему возвращаться.
26 мая 2013