Рассказ написан для дуэли "К барьеру! С шести шагов" Конкурс Копирайт К-2
http://www.proza.ru/2013/05/26/567
6 992 знака
Мы шли по ночному городу, смеясь над анекдотами Серёги. Немного подвыпив, он мог наглядно показать героев в лицах. Поводом собраться в излюбленной кафешке стала сенсация: Джек – Женька, обменивая паспорт, решил сменить имя. Он теперь будет Станиславом – Стасиком! Что на него повлияло неизвестно, но скорей всего это один из финтов Маринки. Джек страдает по ней четвертый год: они то разбегались после жутких скандалов, то жарко мирились. Не для кого, и для Женьки, не секрет, что Мариша конченная прошмандовка и остаться ночевать у кого-то из парней для неё не проблема. Мы дружно ругали Джека за аморфность, но любовь, как говорится зла…
Впрочем, в распитие спиртного отличился не только Серёга. Тоша, трясущийся над своей коллекцией старинных монет, решил нам вдруг показать серебряный рубль 1713 года, и ни когда-то, а сегодня, вернее завтра… короче только что пробило полночь!
Антон жил в старом обшарпанном здании. Мать была на «сутках», бабка померла полгода назад. А отца Тоша не знал, даже тени его не видел.
Мы ввалились в квартиру, смеясь и прикалываясь друг над другом. Тоша пошёл резать колбасу, ему вызвалась помогать Катька. Джек достал из серванта стопки, а Серёга зубами стал снимать пробку с «Перцовки».
В квартире Тоши тайн для Маришки не было. Она переходила от одного предмета к другому, трогая то статуэтку, то диск, то книгу, и наконец, подошла к закрытой на висячий замок двери. Дужка щёлкнула и открылась. Я отчётливо помню, что Марина не касалась её руками. В следующее мгновенье замок с грохотом упал на пол и в тот же момент погас свет. Я вздрогнула, а нашу компашку это привело в восторг. Серёга заулюлюкал, Катька заверещала, а Джек, схватив гитару сбряцал туш.
И тут мы увидели Маришку. В её руках горела чёрная свеча, а на голову была накинута тёмная ажурная шаль:
— А вот и я вся такая призрачная, потусторонняя, всезнающая!
Её встретили возгласами восторга и бренчанием гитары.
Свечу взгромоздили на стопку книг посередине стола и разлили водку. Пить я отказалась. За это меня окрестили предателем и отобрали колбасу.
Я показала язык и вышла на балкон. На улице стояла кромешная тьма – новолуние. В воздухе появилась ночная прохлада…
Вернулась я в комнату, когда из бутылки «выдавливали» последние двадцать капель.
Из всеобщего гомона и гула голосов выделялось противное старческое хихиканье. Я взглянула на Маришку (звук исходил от неё) и ужаснулась. Её внешность сильно изменилась: на лице прорезались глубокие морщины, подбородок отвис, а на руках появились старческие пятна и длиннющие желтые когти. Я не удержалась и воскликнула:
— Мариша, что с тобой?
Внезапно наступила тишина. Катька запричитала, увидев Маринку в таком виде. Серж моргал и протирал глаза. А Джек распсиховался:
—Так бы и сказала, что встречаетесь с Антоном! К чему эти дурацкие розыгрыши?!
Маринка опять захихикала, а Тоша открывал рот, но не мог выдавить из себя не звука. Наконец хриплым голосом спросил:
— Ба, это ты?
Изо рта Марины вдруг раздался скрипучий чужой голос:
— Я, это внучок. Я, миленький…
— Кто это? — испугалась Катька
.
— Это моя бабка, — шепотом ответил Антон.
Серёга спросил:
— Она же, кажется, умерла?
Маришка вновь захихикала:
— Умерла я, пухленький, умерла. Да вот теперь воскресаю…
— Всё, я ухожу,— проревел Джек. — Очень даже не смешно!
Маринка вцепилась худющими руками в футболку Женьки, вкрадчиво произнесла:
— Куда спешишь? Не надо торопиться! Вот догорит свеча, тогда…
Джек дернулся из всех сил, но вытащить свою одежду из рук Маринки ему не удалось. А между тем, Маришка по сравнению со всеми нами крохотуля. Так вот эта Дюймовочка толкнула Женьку в грудь. Легонько так толкнула, но он отлетел на пару метров, упал в кресло, и вместе с ним проехал до самой стены.
По моей спине пробежали холодные мураши. Ребята обалдели тоже: Серёга без остановки отправлял в рот колбасу, Катька накинула плед, а Тоша пытался выпить воду из стакана, но только клацал по стеклу зубами.
—Антон, что это за хрень? — каким-то детским альтом просипел Джек.
— Не надо было Маринке трогать бабкины вещи… она у меня типа… ведьма была! Два дня помереть не могла, мы даже в потолке дырку просверлили. Говорят так легче душе колдуньи уйти. А когда она последний вздох сделала, в квартире ветер поднялся и свет потух, как сейчас…
— А Маринка причём? — вновь тихо спросил Женя.
— Так, наверное, в неё дух бабки вселился. Мать специально заперла комнату пока год не пройдёт – трогать вещи ведьмы нельзя!
Женька привстал, старуха не смотрела на него, она впилась взглядом в Серёгу. А Джек тем временем скользнул к нам на диван:
— Не верится что-то. Ну, если это фигня на самом деле приключилась, то… то, что нам делать?
— А ничего, милки! Я ничего не позволю, — и ведьма захохотала во весь голос.
От нахлынувшего ужаса я тоже заползла под плед, где дрожала Катюха. Мы обнялись, вцепились в руки друг друга.
— А ты, мой! — сказала старуха и указала на Серёгу. — Грешен ты! Жадность, обжорство, зависть… Через пять лет убийство совершишь и … точно в ад ко мне по-па-дёшь-шь-шь….
Наш толстяк затрясся, его руки беспорядочно двигались и хватали предметы:
— Ребята, — из глаз Серёги потекли слёзы, — давайте это как-то прекратим.
— А ты! — ведьма вдруг посмотрела на Катьку и зашипела: — Ты уже убийца! Ребёнка в себе убила. Тебя долго будут черви есть! Иди, и-ди-и-и сюда…
Катька как под гипнозом пошла к старухе. Я не смогла её остановить. Ведьма ткнула Катюху в грудь желтым когтем, и та свалилась на пол без чувств. Меня бил озноб, внутри всё заледенело. Джек и Тоша о чём-то тихо переговаривались. Я с трудом разобрала их шёпот:
— Грудь надо проткнуть ножом, чтобы дух бабки не смог больше держаться в Маринке.
— Ты с ума сошёл, — отвечал ему Джек. — Мы же убьём Маришу!
— А другого выхода нет!
— Как же это сделать? Она следит за нами.
— Давай мы отвлечём, а она, — Тоша кивнули в мою сторону, — пырнёт её.
В мою руку под пледом ткнулся предмет. Я ощупала его. Это был нож, наверное, тот, который Женька всегда таскал с собой (он фанател от холодного оружия).
Я отрицательно помотала головой и двинула нож назад.
— Тогда ты отвлекай, — прошептал мне Джек.
— Конайтесь быстрей, — скомандовал Тоша. — Свеча мигает, догорит, и… Утром найдут только наши трупы и живую бабку.
Умирать я не хотела, но и действовать не хватало духу. И тут меня пронзила страшная боль в ноге. Джек кольнул меня ножом в икру. Я заорала от неожиданности – нервы были на пределе!
В этот миг свеча бросила последнюю искру и, зашипев, погасла. Теперь я вопила от безысходности, пока не почувствовала боль от пощёчины. Я огляделась: свет горел, Серёга плакал, Катька лежала без движения. На груди Маринки алела рана, но подруга была прежней: молодой и красивой. Джек пытался остановить кровь. А надо мной стоял Тоша и отводил руку для второй пощёчины.
— Всё, всё! Уже молчу, — проговорила я, не желая получать ещё одну оплеуху. — Вы успели!
— Да, у Женьки получилось. Вызови такси и отвези Катюху и Серёгу домой. А мы с Джеком позаботимся о Маринке. Рана не такая уж опасная.
Я согласно кивнула, и сказала вслух:
— Жизнь… как я не ценила её… она такая хрупкая.