- Венеция затоплена! – кричал Гарри, налив очередную порцию дешевого вина, - ничто не вечно в этом злосчастном мире! Люди жрут, срут, спят, ссаться в кровати и все, ради чего они здесь! Здесь, на этой проклятой планете – что бы умереть в кучке мусора, типа их самих!
- Началось! – завопила она из соседней комнаты, - Очередной самооправдательный монолог о том, как же жизнь охренительно прекрасна и что всем нам пора на тот свет!
Гарри поднес стакан ко рту, но, взглянув на содержимое, бросил стакан в стену.
- К черту величие! К черту мир! Не хочу быть великим! Не хочу, что бы люди чего-то от меня ждали! Пусть считают меня поддонком, похабником, хулиганом, наркоманом и психом! Но не великим! Нет! Я не хочу этого!
Она зашла в его кабинет. Со стороны он напоминал обычный подъезд со столом и лампой посередине. На столе пылилась печатная машинка, от которой она так ждала от него хоть каких-нибудь слов.
- Почему ты так вопишь! – закричала она, глядя на его спину, - Не можешь ничего написать
– это не вина людей. Это вина исключительно твоя!
Гарри обернулся на неё. Его глаза были красные и заплаканные. Она испугалась и подбежала к нему. Обняв и прижав голову к груди, она спросила:
- Вот она я. Слышишь? Помнишь, ты говорил, что это твоя вечная музыка?
Гарри утвердительно кивнул.
- Люди! Люди постоянно хотят от меня слов. Считают сумасшедшим гением. Поначалу мне это нравилось, но все скатилось все в такой скандал, что я уже не хочу этого. Я хочу нормальной размеренной жизни. Хочу устроиться на постоянную работу. Приходить с неё уставший. Видеть дома тебя. Целовать тебя, потом подниматься на второй этаж нашего собственного дома и целовать в лобик наших, уже уснувших детей. Мне бы хотелось их видеть больше, но из-за работы не выходило бы. Приходить снова к тебе, ложиться головой на колени и смотреть какой-нибудь сериальчик по ТВ. Вместо этого, мы живем в квартире, где все завалено и мы живем лишь на мои слова.
Она взглянула наверх, что бы удержать слезы в глазах и спросила.
- Может все-таки мне устроиться на работу?
Гарри резко встал. Злостным взглядом посмотрел на неё.
- НЕТ! Нет и еще раз нет! Моя женщина не должна работать! Ни в коем случае!
Она ужаснулась от его взгляда. Таким она его никогда не видела.
- Гарри! Ты не понимаешь, видимо, всей ситуации в целом! Мы подыхаем здесь, Гарри!
Подыхаем! Ты не пишешь, мы мало едим! Сплю только я! Ты вообще не спишь! Я засыпаю, ты
перед печатной машинкой – я просыпаюсь и ты снова перед ней. Ты можешь дать себе
просохнуть, выспаться и попробовать наладить свою жизнь!
- Свою?! Ты сказала, свою?!
По её лицу прошлась слеза.
- Да, тебе не послышалось. Свою. Я так не могу, Гарри. Я тебя люблю. Даже очень сильно
люблю. Но я так больше не могу. Мне нужно не это. Что стало с тобой. Ты не тот, которого я полюбила с самого начала: доброго, милого, нежного, отзывчивого. Ты другой, Гарри. Ты другой…
Она развернулась и вышла из кабинета. Затем и из квартиры. Её ключ остался висеть на крючке.
- НЕТ! Ты не можешь так поступить! Вернись! Я не могу без тебя! Вернись! Умоляю…
Гарри встал на колени и заплакал. В его глазах уже ничего не было. Только пустота, которую он искренне пытался заполнить за эти долгие годы, но этого не получалось.
Встав с колен и полностью осознав всю ситуацию, Гарри полностью вышел из себя. Сильнейшим ударом ноги, он пнул по стопкам бумаг, валявшихся повсюду. Те послушно разлетелись по кабинету. Избив кулаки до крови об стены, он взялся кровавыми руками за край стола и опрокинул его, вместе в машинкой и лампой. Лампа благополучно разбилась и комната залилась приятной темнотой.
Гарри вышел на кухню, нашел пустую банку и пачку спичек. Вернувшись в кабинет, он сложил в эту банку свои прошлые черновики и зажег их. Поставив стол на место, он поднял машинку. К счастью, на ней были только трещины, но в полнее рабочем состоянии.
Гарри уселся за машинку, подпитывая огонь очередным сочинением, про то, как он ненавидел людей. И стал писать. Впервые, за много месяцев, он начал писать. Его глаза горели пламенем. Его переполняла обида и отвращение к этому миру. Из-за трещин, машинка издавала очень странные звуки, напоминающие клевание воронов по стеклу. Гарри не обращал на это внимания.
***
Гарри два месяца не слезал со стула. Только для того, что бы сходить в туалет или что-то перекусить. Закончив работу, он вышел из кабинета. На улице было светло, и Гарри увидел, насколько чиста его комната. Исключая пепел, который он вытряхивал на пол, кабинет был абсолютно чист, и ничего не оставалось, кроме тех клочков бумаги, что у него остались на столе. Гарри собрал эту кипу листов и, найдя бумажный пакет в квартире, направился на почту. Запечатав листы в пакет, он вложил маленькое послание:
«Муза всегда читает первой..»
Написав адрес, где она, скорее всего проживала, он отдал бандероль и вернулся домой.