Однажды, много лет назад… Стоп. Неужели действительно много? Ну да, в один прекрасный день с удивлением обнаруживаешь, что о каких-то событиях можешь с полным правом сказать «много лет назад». Впрочем, мысль эта стара как мир, так что продолжим. Так вот, однажды, много лет назад мне посчастливилось на собственной шкуре, то есть реально – всей кожей – ощутить разницу между искусством и не-искусством. Вот так вот, не более и не менее.
Не помню уж, почему в жаркий летний день нас с друзьями занесло в московский Музей истории искусств. Кажется, на какую-то зарубежную выставку. Абсолютно не представляю уже, о чем она была, но после нее мы отправились бродить по самому музею. И вот забредаем в зал античной скульптуры, а ее там видимо-невидимо. Статуи все знакомые с детства по картинкам в любимой книжке Куна «Легенды и мифы Древней Греции». Но почему такое странное гнетущее ощущение, что хочется поскорее из этого зала сбежать? Где-то у меня уже возникало такое чувство… вспомнила: ну конечно, в морге. Это мы, будущие филологи, на втором курсе должны были присутствовать на вскрытии в судмедэкспертизе в рамках обязательной медподготовки. И, как ни странно, нам с подружкой, кажется, только двоим из всей группы, было жутко интересно, так что мы попросились даже сходить в морг при прозекторской. И нас пустили, и все показали. Там покойники на столах лежали в самых неожиданных позах, потому что по большей части были подобраны на улицах. Так вот, в этом зале музея меня окружали точно такие же покойники, только вот почему? Ничего не понимаю! Пока не догадалась прочитать табличку при входе в зал, где было сказано, что все эти статуи даже не копии с великих творений античных мастеров, а всего лишь гипсовые слепки. Слепки! Они просто заведомо мертвы, а при большом скоплении и получился такой эффект.
Но в этот день нам все-таки повезло, потому что в залах французских импрессионистов висели ПОДЛИННЫЕ картины. И то ли сами по себе, то ли на контрасте с гипсовыми мертвецами они произвели на меня просто потрясающее впечатление. Никогда в жизни – ни до, ни после этого случая – не испытывала я в музее такого острого, такого совершенного счастья. Из полотен били просто потоки энергии! И это была такая дивная, такая живительная энергетика, что главная моя мысль была – я хочу здесь жить! Вот поселиться на музейной банкетке, скажем, напротив «Голубых танцовщиц» Дега или «Красных виноградников в Арле» Ван Гога и никуда не уходить, а только смотреть и смотреть и плавиться от счастья. Наверное, это и есть те самые «оргазмы жизни», о которых писал Андрей Платонов.