Гитара в музыке романтизма.
67.
Назарет Эрнесто (Ernesto J;lio de Nazareth) (1863–1934) – бразильский композитор и гитарист.
Бесконечная лирическая карусель под шепот летнего ветерка – вот та последовательность образов, понятная тому, чье сердце изнывает от любви, кому дорого звучание маленькой бразильской гитары в пьесе «Кавакиньо» («Apanheite, Cavaquinho!») Эрнесто Назарета.
Бразильский композитор сумел соединить танцевальные ритмы и мелодическое роскошество. Его музыка создана для жителей городских кварталов Рио-де-Жанейро. Это лирика сердца того, кто влюблен в жизнь. Такова пьеса «Brejero».
Эрнесто Назарет как никто другой из бразильских композиторов владел лирическими струнами гитары. С ее помощью он извлекал самые нежные и сладкие звуки даже в танцевальных пьесах, таких, как «Carioca».
И впрямь, в проворном джазовом ритме пьесы «Chav de Оrо» видишь облик «золотого мальчика» с улыбкой рассвета на устах.
Танцевальные ритмы не мешают Эрнесто Назарету быть тончайшим лириком, из чьих уст льются слова любви и верности. «Весенним ветром / к тебе приду я / и губ твоих / коснусь, лаская / дыханьем листьев, / цветов, уснувших / в ночной теплыни». Разве этот поэтический голос бразильца Рибейро Коуто не присутствует в пьесе «Escorregando» Назарета?
«Famoso» – пьеса с прекрасной мелодией, в которой заключена благородно-возвышенная лирика тех, чьи улыбки «были свежи, как рассветные розы», «в чьих глазах отражались звезды» и тех, что «были легки и в танце гнулись, как ветви под порывами ветра» (Аугусто Шмидт).
Именно такое сочетание романтической лирики и бытового, карнавального танца отличает музыку Назарета, в чем ее неповторимая прелесть.
Эрнесто Назарет – истинный лирик, причем светлый, жизнерадостный, и до мозга костей бразилец, ибо он не в силах противостоять стихии танцевальных ритмов. Понятно, что он отдал дань уважения и танго.
Грубовато-манерный ритм «Matuto Tango Brasiliero» действительно напоминает о контрабандистах, в то время как «Odeon, Tango Brasiliero» – это театральная, выспренно-экстравагантная музыка, танго Пьеро и Арлекина. В этих ритмически заостренных пьесах то и дело возникают сентиментальные мелодии, сердце изнывает от желания любить.
68.
Сати Эрик (полное имя Эрик Альфред Лесли Сати, фр. ;ric Alfred Leslie Satie) (1866–1925) – французский композитор, с 1920 года член Коммунистической партии Франции. Сыграл определенную роль в формировании импрессионизма, позднее выступил против него. Оказал влияние на эстетические принципы «Шестерки». В 20-х гг. вокруг него объединились молодые композиторы так называемой Аркейской школы.
Произведения Эрика Сати нарочито экстравагантны и вполне согласуются с поэзией Тристана Корбьера (1845–1875), который в своих стихах прятал боль и отчаяние за эксцентричностью суждений и горькой издевкой над всем миром.
В таком же духе написаны Эриком Сати «Три пьесы в форме груши» для фортепиано (1903) и «В лошадиной шкуре» для оркестра (1911). Гитаристы играют его «Embryons desseches» («Засушенные эмбрионы»). Здесь явно субъективный взгляд на вещи, хотя слушатель в первой пьесе сюиты («d'Holothurie») может представить себе шустрых рыбешек в аквариуме, вторая («d'Edriophthalma») навеет думы о бренности бытия, а в третьей («de Podophthalma») ему почудится беззаботная игра детей. Все это зыбко, сиюминутно, как выразился бы поэт, «песок и прах». Тем более, что есть основания так думать из-за использованного композитором во второй пьесе «Похоронного марша» Шопена. Что это, как не язвительная насмешка над святая святых –жизнью?
Бьющий в глаза примитивизм свойственен сюите «Gnossienne», несмотря на ее зачаровывающие восточные томные мотивы (№1 и №3).
«Гимнопедия» переложена для двух гитар. Светлая мелодия, немного грустная, но чистая и красивая. Кажется, что она длится бесконечно, баюкает и усыпляет (№1). Она продолжается и в №2 и №3, только в несколько другом звуковом одеянии. Это сентиментальная, сладостная музыка, созданная словно для психотерапевтических целей: она лечит, исцеляет душу.
Пьеса «Le Picadilli» («Пикадилли») резко контрастирует с предыдущим циклом. Кажется, будто видишь, как по этой улице, где прогуливаются женщины легкого поведения, фланируют обыватели с похотливыми улыбочками и шарят мышиными глазками по сторонам. Музыка окрашена в рэгтаймовые ритмы. Здесь налицо торжество буржуазного благополучия, не раз виденное нами в старых черно-белых кадрах немого кино.
Среди гуляющей по Пикадилли публики есть и поэт. Он в отчаянии, на грани смерти и мысленно обращается к Мефистофелю, соблазняющему утешиться продажной любовью: «Смеешься? Что ж! Потешимся отравой. / Шут Мефистофель, наливай вина! / Чтоб сердце запузырилось кровавой / Харкотиной – сквозь губы – как слюна. / К чертям любовь! Докучною забавой / Утешишься ль? Грядущая цена / Тебе – ты сам. О, провонявший славой, / Наполни грудь миазмами до дна! / Довольно! Вон! Окончена пирушка, / Тебе сума - последняя подружка, / А револьвер – последний твой дружок. / Забавно прострелить себе висок! / ...Иль, доживая, молча, без оглядки / В глухом похмелье пей судьбы остатки».
Джазовая улыбчивость пьесы, тем не менее, не так уж безоблачна, как кажется на первый взгляд: незримая тень стихотворца-эксцентрика Тристана Корбьера наводит нас на грустные мысли. Невольно задаешься вопросом: так ли уж наивна музыка Эрика Сати? Не заложен ли в ней безысходный трагизм? Не подписался бы он под словами родственного ему по духу поэта: «А я бываю сыт и медом и гнильем?»
69.
Гранадос Энрике (полное имя Панталеон Энрике Костанцо Гранадос-и-Кампинья, исп. Pantal;on Enrique Costanzo Granados y Campi;a) (1867–1916), испанский композитор, пианист, педагог. Автор семи опер, симфонической поэмы «Божественная комедия». Сюит, серенад и многих фортепианных произведений.
Несмотря на то, что Энрике Гранадос родился в Каталонии, на севере Испании, его музыка пленяет слушателей обаянием и теплотой, она полна восточной мавританской неги, ей свойственно чувственное восприятие мира.
Не случайно композитор учился у Жюля Массне, нежнейшего французского лирика, «историка женской души», как называл его Клод Дебюсси.
Не будет преувеличением сказать вслед за Пабло Касальсом, что Гранадос, автор вокальных циклов, песен и романсов, «испанский Шуберт», хотя в своей инструментальной музыке он ближе к Шуману, которому поклонялся и подражал.
Найти в мелодике Гранадоса равновесие между вокальным (шубертовским) и инструментальным (шумановским) началами – очень тонкая и кропотливая работа для гитариста-исполнителя.
Гранадос – плоть от плоти импульсивный испанец, чья песенно-танцевальная гитара то неистовствует, то блаженствует в сладостной неге. Альбенис же по преимуществу лирик, созерцающий дорогую ему родину со стороны.
Гитарист окажется ближе к истине, если будет исполнять музыку Гранадоса в строгой и сдержанной манере, а не заострять внимание слушателей на «испанизмах» и «восточной неге», свойственных некоторым пьесам композитора.
Подлинно великое искусство уравновешено и гармонично.
Лирические альтовые откровения «Андалусии» Гранадоса доносят до нас голос древней земли и ушедшей в небытие цивилизации. Шумная, красочная жизнь минувших веков оставила после себя грустную память.
«Поэтические вальсы» Гранадоса похожи на шумановский цикл, где друг друга сменяют эпизоды светлой, задумчивой, порывистой и взволнованной лирики. В них едва различим испанский колорит.
Энрике Гранадос в 1911 году сочинил шесть неповторимых «Гойесок», позднее переложенных для гитары.
«Испанские танцы» написаны композитором в начале 1890-х годов. Они состоят из 12 небольших пьес для фортепиано. Часть из них родственна северо-испанским (галисийским, каталонским) жанрам и стилям, другая часть воссоздает черты южно-испанского фламенко (андалусийского или мурсийского).
Первый танец («Galante») не лишен величавости.
Второй танец («Orientale») привлекает нас медленно и томно развертывающейся мелодией, которой свойственен восточный колорит.
Третий танец («Zarabanda») характерен синкопированным ритмом, прерываемым басовыми квинтами, что напоминает звучание галисийских волынок, и двухголосие высоких духовых («тоскующие свирели»). В этой музыке преобладают сдержанные, скорбные эмоции.
Четвертый танец («Villanesca») – это старинная сельская мелодия с песней. Особенно выразителен средний пасторальный раздел пьесы, где звучание переходит в минор.
Пятый танец пользуется наибольшей популярностью у гитаристов. Сквозь восхитительно красочный напев и пламенные эмоции слышна древняя испанская скорбь. Во втором разделе пьесы в верхнем регистре застыли хрупкие, прозрачные аккорды, словно перистые облака в небе. Даже там, где столько утренней свежести и нежной чистоты, мы улавливаем поэтически-возвышенную и строгую печаль.
Десятый танец («Danca Triste») по своему характеру близок к своенравному и беспечно-веселому народному напеву. Резко контрастирует с ним средний раздел произведения (ре мажор), который экспрессивно-драматичен. Пьеса заканчивается возвращением к первой теме, напоминающей испанскую хоту. Ослепительный удар последнего аккорда возвещает конец празднества.
Двенадцатый танец («Arabesca») воссоздает тембровый колорит, ритмический рисунок и терпкие гармонии арабской музыки. Мелодия «рисует» образ игривой девушки с милой улыбкой, в которой есть нечто непостижимо загадочное. Это обобщенный облик Испании, иберийской и мавританской одновременно.
Композитор в «Испанских танцах» с мастерством и любовью воплотил картины народной жизни, историческое прошлое и настоящее Испании.
Благостная, празднично-светлая музыка «Посвящения» Гранадоса заставляет думать, что перед нами своего рода послание к женщине, написанное с любовью и признательностью. В такие минуты в душе пробуждается рассвет!
Интермеццо из оперы «Гойески» (1916) Гранадоса волнует прекрасной, несколько меланхолической мелодией, звучащей в пору «лунных бликов» или «лунных цветений», как выразился бы Гарсиа Лорка.
Несмотря на изысканный ритм, мазурка «Эльвира» Гранадоса вызывает в душе нежную светлую грусть. Этот танец украшен кружевами меланхолии.
«Поэтические вальсы» Гранадоса – целостный фортепианный цикл с Интродукцией и Финалом, между которыми семь небольших пьес возвышенно-романтического содержания. Особенно прелестен он в гитарной транскрипции. Серебряные струны словно переносят нас в Гранаду.
Интродукция («Introduction: Vivace molto») – это праздник, радостные толпы народа.
Вальс №1 («Melodioso») – мирное, светлое чувство, приподнятое настроение.
Вальс №2 («Tempo de valse noble») – меланхолия, тихая задумчивость, не без аристократического достоинства.
Вальс №3 («Tempo de valse lente») – сердце, полное любви к даме с изящными манерами.
Вальс №4 («Allegro umohstico») – бесхитростная красотка у зеркала.
Вальс №5 («Allegretto») – танцующие светские пары.
Вальс №6 («Quasi ad libitum» – печаль по мнимо утраченной любви.
Вальс №7 («Vivo») – осторожная, сдержанная радость.
Финал (Кода) – все разрешилось благополучно, он и она обрели счастье. Жизнь прекрасна!
Гранадос – нежнейший певец Испании. Ему ли не знать сокровенные тайны влюбленных сердец?
Слушая пьесу «La Maja de Goya» Гранадоса, невольно задаешься вопросом: та ли это ослепительно роскошная «Обнаженная маха» на полотне Франсиско Гойи? Или не менее прекрасная «Одетая маха»? Или совсем другая - та, которую воспевает Гарсиа Лорка?
Музыка Гранадоса рисует нам одиночество, печаль, горестные раздумья о судьбе покинутой женщины, в голове которой пульсирует скорбная мысль:
Ах, любовь, Ты исчезла навеки!..
Ах, любовь, Ты прошла, словно ветер!..
Ах, любовь, Ты исчезла навеки...
И лирический герой Гарсиа Лорки словно восклицает: «Я так любил ее, господи боже!» Столь же тонкие градации любви, ничуть не менее вдохновенно и поэтично, запечатлены и в «Cartas de Amor» («Valses Intimos») Гранадоса.
Вальс №1. Безмерная благодарность любимой женщины, счастливый восторг.
Вальс №2. Восхищение красотой и сердечностью дорогого существа.
Вальс №3. Печаль, вызванная неожиданной разлукой с любимой.
Вальс №4. Отчаяние после разрыва отношений.
Любовь канула в вечность...