У меня никогда не кончается кофе, всегда дымится, шипит с мягким ревом, корица, ложка сахара, без четверти восемь, не помогает…
Кто-то зовет, я делаю несколько поворотов в сторону, пытаясь вспомнить нечто важное. Пересыпаю в руках вечернюю пыль, и она пляшет в неведомом танце. И все плывет у меня перед глазами, предметы струятся, перемещаясь в пространстве, лица посетителей сливаются с переспелой горечью, я смотрю, как дым кружится против вращения комнаты, сошедшей со всех осей, упади, упади в бездну… Что я тут делаю?
Здесь посторонние люди, случается, что они остаются на ночь, иногда на неделю, я говорю с ними, что-то обещаю, описываю свой день – хотя это все равно, что вспоминать приснившийся сон за завтраком — то ли правда, то ли вымысел…
Как ты живешь без меня?
Когда за окном загораются редкие огни, я понимаю, что скоро придется выйти, пройти вдоль серых колонн, миновать наглухо закрытую лавку, вставить ключ в замочную скважину, потом второй — в скважину для света, подняться по лестнице и открыть дверь. Надо снять все и упасть на кровать. А что остается делать? Благосклонная улыбка и звон мелкоразмерных монет. Я забываюсь и сливаюсь в продуманную историю под гулкий прыжок стиральной машины на режиме отжима. Что мешает мне уйти? Двери не заперты, стены не железные. И будет так продолжаться, зима неустанно сменится весной, сезон дождей придет вместо засушливой жары, и только в моем мирке время застыло.
Мне постоянно что-то снится, крохотные улочки, желтые окошки. И будто это все так реально, так близко, что несколько раз проснешься и не чувствуешь реальности, все остается там, внутри. А потом снова просыпаешься, и снова, и снова, а потом уже окончательно, и знаешь это по холодному липкому поту, по запаху кофейных остатков, по вздохам призраков в ногах.
Грязные чашки, кофе, перец, мускатный орех, сигарета, не помогает…
Посетители моего времени живут, они живут во мне громко, заглушая временами запретные звуки, кто-то пишет каждый день письма, кто-то хмурится, кто-то шепчет и курит, подносит чашку ко рту, стряхивает пепел, другой рукой мертвой хваткой цепляясь в меня, а я зажмуриваюсь, бормочу, тороплюсь, выбивая губами гроздья слов. Эти вещи ненадежны, они живут у нас в голове. Я вызываю их, плеснув алкоголя в стакан, блеснув, наполнив кровь шумом. Я проскальзываю в прошлое или ненастоящее, в другой слой моего существования.
Кофе, ложка за ложкой, опиум, сигарета, что же я собиралась сделать с тобой?
На меня садится моль, в ушах эхом ударяет неспешное постукивание каблуков, просьбы желающих получить из моих рук чай с лимоном и рюмку водки. Я отмахиваюсь, неуклюже снимаю узкие туфли, отстаньте от меня! Я буду здесь, я буду проливать кофе, записывать слова, выбрасывать зажигалки. Если этот мир выстроен мной, то почему он так отвратителен? Сколько, сколько мне еще осталось?
Знаешь, мне ведь очень тяжело, я не понимаю, зачем эти тихие разговоры за стеной, эти закрытые двери, хочется вырваться, но какой-то неподходящий момент. Я ведь пропущу все это, не увижу, не захочу, меня будет занимать только тихий разговор за стеной, да стон иногда, да смех.
Разбить стаканы и заняться никому не нужной уборкой? И так до следующего рассвета, мятые вещи, холодные руки, сбивчиво стараюсь объяснить собственные сны …
То ли кофе кончился, то ли душа потерялась. И я в совершенно в чужом городе, где нет тебя, нет ничего, маленькие дома, я впадаю в полузабытье – на несколько мгновений или несколько минут. Тебе нельзя спать, дурочка, ты же все забудешь. Каждое утро я оставляю по капле тебя в прошедшем дне, не спи, тебе не нужно спать. Мне уже не понять, как я буду возвращаться назад. Собираюсь с мыслями, выхожу с пустой головой. Ровным тоном и хладнокровным расчетом я меняю свое имя, одна буква, больше ничего, танец отражений, автопортрет в интерьере, высохшие серые бабочки, и прочая чушь.
Вокруг царят фонари и темнота. Улицы абсолютно пусты, дома — абсолютно одинаковы, впереди неизвестность… Пронзительный ветер бросает, кружит. Издалека доносятся автомобильные гудки и дивные невразумительные звуки чужого веселья. Я пару раз оглядываюсь по сторонам, понимая, что дорога мне предстоит длинная и можно поспать в своей эльфийской кровати еще лет двести