Глава 20
От водопада до предпоследнего ориентира группа Фомина прошла за рекордно короткий срок, всего за сорок минут. Туман на этом отрезке пути не доставал «туристов», также они ни разу не наткнулись ни на трещину, ни на промоину. Однако где-то бродил доцент-убийца, поэтому временное отсутствие тумана никого не расслабляло. Больше того: Вадик, привязавшись к группе, за собой поставил немца, а ему приказал тащить включённый «акустик». Бывший прапор переключил головные телефоны, надетые на себя, на трансляционную беспроводную связь с «акустиком», а немцу не уставал показывать кулак, чтобы не спотыкался. Так они и ползли, пока не наткнулись на косо идущую им навстречу гряду со срезанной, словно затейливая столешница, верхушкой. Вадик, чутко прислушиваясь к «акустику», ослабил конец верёвки и залез наверх гряды. Затем велел ослабиться немцу и ползти следом. Когда немец устроился рядом с Вадиком, «акустик» обнаружил нечто, что весьма насторожило бывшего прапора.
- Ложись, - скомандовал он немцу и лёг сам. Гансйорг понял приказ и послушно приземлился рядом с бывшим прапором. А когда над грядой показалась голова Татьяны, приказал лечь ей. Татьяна округлила глаза, предупреждающе дёрнула верёвкой и улеглась рядом с немцем. Фомин, поднявшись на гряду, команды дожидаться не стал, но прилёг вместе со всеми. А в немце взыграл унтер-офицерский дух и он продолжил вякать, хватая Татьяну то за аппетитный зад, то норовя подсунуть руку под её не менее аппетитную грудь.
- Лежать морда на *** низ! – озвучивал Гансйорг свой запас понравившихся русских слов с выражениями из «обихода» Вадима Удманцева. – Манда туда-сюда не ёрзать! Глотка лишних слов не ****еть!
- Ты чего это тут раскомандовался, гриб поганый?! – зашипел Вадик.
- Вы с ума сошли? – по-немецки возмутилась Татьяна. – Прекратите сейчас же!
- Заткнулись все, а то щас поубиваю!
С этими словами Вадик принялся настраивать «акустик», а потом снял телефоны и протянул их Фомину.
- Ничего не понимаю! – шёпотом сообщил он.
- И я ничего, - поддержал Вадика бывший учитель географии, слушая телефоны. Затем его осенило, он протянул телефоны Татьяне и тихо воскликнул: - Это же вода!
- Да, это говорящий родник! – ахнула Татьяна, надев наушники и услышав бормотанье источника, без устали наполняющего свою чашу.
- Там, что ли, находятся двери в жилище духа Джа? – напомнил Сергей Борисович.
- Там. Но маршрут…
- А что маршрут? – заволновался бывший учитель географии. – Ведь студент мог сначала зарисовать ориентиры, а родник нашёл вслепую.
- Но тогда он должен был знать о примете, - неуверенно возразила девушка и, не выдержав домогательств немца, продолжавшего под шумок молча щупать Татьяну, лягнула его ногой.
- О, йа! – крякнул Гансйорг.
- Я те щас башку оторву! – подал голос Вадик, но занялся «акустиком» и определил расстояние до источника звука в одну тысячу двести метров.
- А кто говорит, что он о ней не знал? – с воодушевлением отозвался Фомин.
- Знал – не знал, - буркнул Вадик, поднялся сам, рывком поставил на ноги немца и скомандовал: - Форвертс, на х… Гм! Вперёд, значит…
По пути к лабиринту группа снова попала в туман и Вадик, как не осторожничал со щупом, таки кувыркнулся в неглубокую промоину. Верёвка даже не успела натянуться, как бывший прапор грохнулся костями о мешанину щёбенки со льдом и водой. Он хотел выругаться, но передумал, самостоятельно вылез из промоины и дал по шее подошедшему немцу. Затем также молча продолжил путь, таща за собой остальную группу. Пока не упёрся лбом во внешнюю юго-восточную стену лабиринта. И, когда все собрались у стены, заявил:
- Мне эта окружающая тишина совсем не нравится.
- Что, и родника не слышно? – всполошился Фомин и схватился за наушники на голове бывшего прапора.
- Да родник слышно, - мотнул головой Вадик. – Но где, я вас, спрашиваю, человеческие голоса?
- А нельзя ли потише? – попросила Татьяна. – Кто знает, может у конкурента тоже такой прибор имеется?
- Вряд ли, - буркнул Вадик. – Однако я не услышал ответ на свой вопрос?
- А может, доцент уже всех поубивал, вот и нет никаких человеческих голосов? – предположил Фомин.
- Вас? – спросил немец.
- Надо учить нормальный русский язык, - сказала Гансйоргу по-немецки Татьяна, - а не жаргон контуженых прапорщиков, тогда вам не пришлось бы постоянно переспрашивать по каждому пустяку.
- Йа, йа, - согласно закивал головой немец и попытался снова облапить Татьяну. Но так как он пытался на слух, то наткнулся на длинного тощего Фомина.
- Как может простой доцент поубивать мафиозных наёмников? – презрительно спросил Вадик.
- Может, - убеждённо возразил Фомин, памятуя такие известные фамилии как Березовский, Собчак и Зубов.
- Это бы хорошо, - продолжил сомневаться Вадик. – Однако какого х… гм! Чего это мы тут тормозим? Пошли, найдём нашего говоруна…
- Пойдём! – согласился Фомин. – Но давай прежде разделимся. Мы с тобой пойдём в связке без снаряжения, а Гансйорг с Татьяной…
- Зачем нам делиться? – упёрлась Татьяна. – Пойдёмте вместе!
- Вас?
Татьяна перевела, и немец горячо поддержал девушку.
- Ну, вместе так вместе, - согласился по-русски Фомин, - и пусть нас всех вместе и перестреляют…
- Не каркай! – одёрнул Фомина Вадик. – Я пошёл…
Он ослабил конец верёвки и нырнул в первую удобную нору. И, когда шаги бывшего прапора заглохли за первым поворотом таинственного хода, Фомин велел немцу ползти следом. А ружьё велел взять по мере возможности наизготовку и постараться не сокращать безопасной дистанции. Ещё Фомин попросил немца без нужды не стрелять. Затем бывший учитель географии запустил в нору Татьяну. Сам Сергей Борисович встал в арьергарде и, поминутно оглядываясь, вошёл в лабиринт. Туман рассеялся и, если бы невдалеке от Фомина нарисовался посторонний субъект, Сергей Борисович его бы заметил. Но не заметил: геологи конкурента кто где лежали в бездыханном состоянии, и, согласно законам патологической анатомии, остывали до уровня температуры окружающей среды. Доцент же в это время – когда группа Фомина вошла в лабиринт – только-только обнаружил нишу со спуском к самому Золотому Идолу.
Скоро группа без приключений достигла говорящего родника. Вадик пришёл к интересному месту, соответственно, первый и стоял над чашей источника с разинутым ртом.
- Во даёт! – сказал бывший прапор сначала немцу, потом Татьяне, затем Фомину.
Родник бормотал, булькал, причмокивал и даже чего-то запевал. Все остолбенели рядом с бывшим прапорщиком ВДВ и минут пять зачарованно слушали шутку природы.
- Гм! – первый пришёл в себя Вадик. – Говорящий родник мы нашли. Но где двери в жилище духа Джа? И кто такой четвёртый северный… нет… четвёртый сын северного ветра и где его х… гм! черти носят?
- Вот именно, - пробормотал Фомин, встряхиваясь после очарования слов, почудившихся ему в «голосе» необычного источника. В частности, Сергею Борисовичу послышалось, будто это его вторая жена из бывших четырёх пилит его за хилые потуги в деле поддержания жизнедеятельности их общего сына. Вместе с ним пришли в себя остальные участники экспедиции, Сергей Борисович закурил, его поддержали остальные, и вот тогда засквозило сразу из нескольких ходов. Туман под действием сквозняков улетучился. А компаньоны замерли, пытаясь определить, из какого хода сквозит человеческим пением, но, как не напрягались, ни черта у них не вышло.
- Секундочку! – осенило Фомина, и он достал компас. С помощью компаса Сергей Борисович нашёл северный ход и отсчитал чётвёртый от него к югу через запад коридор и поставил возле него немца. Затем бывший учитель географии отсчитал четвёртый от северного ход к югу через восток и встал возле него сам. И только тогда приказал слушать.
- А нам это нужно? – пробормотал Вадик, обнаруживая на пятачке рядом с родником окурок ментоловой сигареты. Он встал на четвереньки и, не обращая больше внимания на родник, трансформирующий своё примитивное бульканье в оригинальных акустических условиях лабиринта под сводом гротескного свода в разные человеческие голоса, поднял окурок на всеобщее обозрение и спросил: - Кто это курит такую дрянь?
- Какую? – вразнобой спросили Фомин и Татьяна.
- С ментолом.
- Нет… с ментолом – нет…
- Ага! Значит, конкурент нас опередил!
- Мать твою!
- Батюшки!
- Вас?
- Тихо!
Вадик, продолжая ползать на четвереньках по пятачку от одной норы в западной стене до другого коридора на восточной стороне пятачка, таки обнаружил следы доцента, сбитый мох и вывернутые из почвы небольшие камни. Он проследовал на четвереньках до нужной норы и ткнул в неё пальцем.
- Вот она, дверь в жилище духа Джа! – тихо произнёс он. – И кто-то совсем недавно туда проследовал.
- Так что делать? – забеспокоился Фомин. – И один ли кто-то туда проследовал?
- Вас? Вас? – засуетился немец.
- Один, - безапелляционно заявил Вадик. – Хотя на пятачке вокруг родника топтались ещё люди.
- Вас? Вас?
- Так что же делать? – спросил Фомин, нервно тиская в руках компас.
- Идти вперёд, - уверенно сказал Вадик.
Он приготовил к бою два пистолета, велел последовать своему примеру остальным и шагнул в нору. Таня в это время на ходу перевела немцу разговор и, не успел Вадик достичь противоположного выхода, как его кто-то невежливо отпихнул и бывший прапор увидел спину охреневшего от возбуждения герр Хейнкеля.
- Куда, мать твою? – рявкнул Вадик.
- Куда надо, тфаю мат! – рявкнул в ответ немец и выпал из выхода на колени, удерживая перед собой расчехлённую «ижевку» с взведёнными курками. Потом встал и рванул в сторону сквозной пещеры.
- Идиот! – ахнул Вадик и поспешил за немцем. За ним, забыв о предосторожности, побежали Татьяна и Сергей Борисович. Когда они вошли в сквозную пещеру, немец уже обнаружил нишу со спуском в нижнее «помещение». Тем временем пол верхнего «помещения» чувствительно дрогнул, а снизу послышался гул осыпающейся породы.
- Ай! – взвизгнула Татьяна, наступив ногой на вызмеившуюся через весь верхний «пол» трещину.
- Иди ты! – поддержал девушку Фомин и дрогнул всем своим худым длинным телом в ответ на очередной структурный микросдвиг в пределах кварцевой глыбы с двойной карстовой пещерой внутри неё.
- Мамочка! – продолжила панику Татьяна и, не мудрствуя лукаво, повернула на выход.
- Вадик, линяем! – заорал Фомин и получил по голове небольшим камушком.
- Немец, сука! – заорал Вадик и рванул за герр Хейнкелем, каковой герр уже пошёл по колеблющемуся лестничному маршу вниз.
- Если его завалит вместе с тобой, ему от этого легче не станет! – крикнул напоследок Фомин и выскочил на открытое место следом за Татьяной. Они отбежали от глыбы шагов десять и прислонились к стене лабиринта, с ужасом ожидая продолжения.
- Фриц, ёб твою мать, ты куда, сволочь, жить надоело?! – продолжал орать Вадик, ссыпаясь за немцем в нижнюю пещеру.
- Ёб тфаю мат на *** **** сущий потрох! – восторженно орал в это время немец, высвечивая своим фонарём порушенного Идола. Камни и камушки падали рядом с Гансйоргом, кое-где струилась сыпучая порода, Идол вид имел непрезентабельный, весь покосившийся, с развороченным, от «лица» до «брюха» передом, и там, в лучах фонаря немца, у «ног» золотого истукана, восхитительно искрилась некая перспективная куча.
- Алмазы! – ахнул Вадик и сомнамбулически пошёл к Идолу. И, не доходя до него, наткнулся на кучу породы, из которой торчали посторонние руки. Вадик нагнулся над руками, машинально убрал свой фонарь в сторону и рядом с руками обнаружил тлеющий огонёк, каковой огонёк обозначал свой путь куда-то по спирали симпатичным ореолом.
- Ну, ни хрена себе! – воскликнул Вадик, достал нож и обрезал бикфорд, которому осталось гореть секунд двадцать. Затем бывший прапор таки приблизился к золотому истукану и, разинув рот, замёрз у подножия покосившейся груды золота.
– А это что? – спросил себя бывший прапор и, не обращая внимания на камни, падающие рядом, уставился на нечто, торчащее над едва обозначенной промежностью в низу условного живота Золотого Идола.
Немец тем временем принялся собирать алмазы. Вадик, зачарованно разглядывая нечто, приблизился к Идолу, взялся за его золотой, в прямом смысле этого слова, конец и отломал его вместе с золотыми, в прямом смысле этого слова, яйцами.
- Во, блин! – воскликнул бывший прапор и примерил нечто к себе. Потом, значительно выпростав из-под поясного ремня куртку, убрал нечто за пазуху и хотел, было, помочь немцу со сбором восхитительных минералов. Однако в это время двойная карстовая пещера так содрогнулась, что треснул даже пол нижнего «помещения». А немца прихлопнуло камнем размером с пятилитровый баллон. У Гансйорга что-то хрустнуло, и он ткнулся носом в алмазную кучу.
- Во, блин! – повторился Вадик и принялся громоздить стокилограммовую тушу немца на себя. Немец заохал и попытался сползти с плеча бывшего прапора. Но Вадик долбанул строптивого «пассажира» кулаком по голове и потащил его на выход. По лестнице он поднимался, как в том фильме ужасов, разве что ноги сквозь ступени не проваливались. Поднявшись на покосившийся «пол» верхней пещеры, Вадик что есть сил, заорал, призывая на помощь Фому. Тот прибежал, подхватил часть немца и – верхушка глыбы уже поехала вниз – приятели сообща вытащили спонсора наружу. Потом Вадик с Фоминым уложили Гансйорга на щебёнку возле стены лабиринта и стали досматривать крушение вулканического образования, где некоторое время – пока им вплотную не занялись белые люди – проживал Золотой Идол. Верхушка глыбы провалилась вниз, и вместо неё получился монументальный огрызок, похожий на сломанный, с торчащими краями вокруг дупла, зуб. Над, условно говоря, дуплом, стояло плотное облако пыли.
- Блин, какой абзац! – зачарованно произнёс Фомин, затем спохватился и предложил: - А не стоит ли нам смыться отсюда побыстрее? Ведь конкурент…
- Сдаётся мне, нет уже никакого конкурента, - будничным тоном возразил Вадик и рассказал о руках, торчащих из кучи породы, и горящем бикфордовом шнуре.
- Ой! – только и сказала Татьяна, поняв, какой опасности они все избежали, и прижала руки к груди.
- Так, может, вернёмся? – предложил Фомин. – Поковыряемся в недрах? Раз конкурент того, накрывшись медным тазом?
- Вообще-то, мафиози не такие простые ребята, чтобы ограничиться одной геологической партией и одним вертолётом, - рассудительно возразил Вадик.
- Ну, когда они ещё не ограничатся! – продолжил настаивать Фомин. – Что, зря мы здесь жизнями рисковали?
- Ну, почему зря, - буркнул Вадик и достал из-за пазухи золотое нечто.
- Ну, ты и придурок! – разозлился Фомин. – Там же должны были быть алмазы?
- Сам ты придурок, - огрызнулся Вадик, - да за эту штуку мне любой музей отвалит кучу денег.
- Ты какой музей имеешь в виду?! – заорал Фомин. – Эрмитаж, Русский, Британский или музей имени долбоёба Удманцева?!!
- Мальчики, мальчики, есть ведь ещё и Кунсткамера, - попыталась развести разгорячённых компаньонов Татьяна.
- Да ни одна ***скамера мира не даст за этот золотой хрен с яйцами столько, сколько стоит один занюханный алмаз! – продолжал орать Сергей Борисович и норовил огреть по уху бывшего прапора.
- Ах ты, сука! – орал в ответ Удманцев и норовил огреть Фомина золотым хреном, весом всего килограммов пять, не больше. – Сам смылся, и сам…
- Я есть живой? – спросил тем временем очухавшийся немец и сел. – У меня есть сломанный тут…
И он показал на плечо.
- Алмазы! – взвизгнула Татьяна и ткнула пальцем на минералы, просыпавшиеся из порванного кармана Гансйорга.
- Ух, ты! – одновременно воскликнули Вадик с Фоминым и отцепились друг от друга.
- Так, теперь очень быстро, - принялся командовать Вадик, - собираем алмазы, берём немца подмышку и линяем в лабиринт.
к следующей главе
1 Бывшие советские доктора наук, которые оперативно «пересобачились» в самых оголтелых демократов и активно способствовали постсоветской разрухе, обнищанию основной части российского населения, началу мафиозных войн с межнациональными конфликтами и прочим неблаговидным пертурбациям. В общем, в процессе «демократизации» России, советская (российская) интеллигенция показала, на что она способна. Один г. Швыдкой чего стоит. Г. – это не господин…
2 Немец хотел сказать «сучий»
3 Вообще-то, необработанные алмазы не искрятся в лучах даже мощного прожектора, ну да разве это важно?