Я прошу, не надо снов.
Рвущих в клочья душу псов.
Записки после сна
Пещера
Есть такие помещения, которые отталкивают, словно за всю историю своего существования они впитывают весь негатив, творящийся в них, и моментально выплескивают все концентрацию безнадеги на первую вошедшую живую душу. Это было именно одно из таких помещений. Серые бетонные стены давили на сознание, холодный металлический стол в совокупности с двумя такими же грубыми стульями резали воздух печали на кусочки мертвой надежды. Лишь дымящаяся сигарета в пепельнице на столе, напоминала о чем-то живом. Пока живом.
Из неприметной двери вошел лысоватый мужчина, лет сорока пяти. На нем был болотного цвета старый пиджак, надетый на серую водолазку. В тон пиджаку были и брюки, они плавно переходили в коричневые туфли, которые давно не видели щетки. Мужчина жестом предложил мне сесть на один из стульев. Сам же он взял не докуренную сигарету и отошел от стола.
- Так вы говорите, ситуация была странной? – спросил мужчина, затянувшись табачным дымом, словно его зарплата прямо зависела от степени поражения его легких, и начал пристально вглядываться в бетонную стену.
- Ну да, вы же читали, - ответил я.
- Насколько точно вы все передали и полностью раскрылись, мне неизвестно, - скептически ответил курильщик, так и не удостоив меня взглядом.
- Так спросите, что именно вам не понятно.
- Успеем, сначала расскажите, что произошло потом.
- А когда вы уже начнете говорить что-то конкретное? Вы и так уже много знаете, может, проанализируете что-нибудь.
- Все еще мало данных, - обернулся мужчина, подошел к столу и потушил сигарету, - рассказывайте, Максим, что было после звонка.
И снова скамейка
Было холодно. Замерзший воздух крался по дереву и проникал сквозь джинсовую ткань на кожу. Еще пару минут и ноги станут со скамейкой единым целым. Отвердевшие пальцы сжимались в карманах, раз в минуту передергиваясь. Кто-то катался на коньках в пару метрах от скамейки. Два ребенка, мальчик и девочка, лет четырех. И женщина, вероятно бабушка, стояла у кромки катка и давала банальные советы юным конькобежцам. Другие люди проходили мимо, даже им было холодно, находившимся в движении, спешившим по своим псевдо важным делам. Что уж говорить обо мне, уже почти ледяной скульптуре, покорно ожидавшей чуда, в ее лице.
- И снова скамейка. И снова ожидание, - бесконечно тихо, но, тем не менее, вслух, сказал я.
В этот раз все было диаметрально противоположно. Скамейка была в другом месте, лоб покрывался инеем, а не потом, все вокруг сковывал холод, а не покрывала жара. Моим объектом рутинного наблюдения, в конце концов, была старая женщина, вместо молодой девушки. А внутри, на смену робкой уверенности пришла сухая надежда.
- Так может и кончится, в этот раз, все по-другому? – подумал я.
Пещера
- После звонка была встреча, я собственно и звонил, что бы ее назначить.
- И все-таки вы странный, - бестактно перебил меня мужчина в зеленом пиджаке, в самом начале моего рассказа.
- Вы просто гений, - презрительно ответил я, - если бы дела обстояли иначе, мы бы с вами не встретились.
- Возможно, - мужчина стряхнул пепел с сигареты в пепельницу, - что вас натолкнуло на звонок. Вы пропустили эту часть.
- Это был второй звонок, если быть точным.
- Тем интересней. Рассказывайте.
- На первый звонок меня сподвигла Армине. Это было недели за две до встречи.
- Просто так взяла и натолкнула, без оснований?
- Да, просто в тот день была хорошая погода, мы переписывались и сожалели, что нам обоим не с кем пойти погулять. Вот она и предложила позвонить Оле.
- И вы согласились?
-Да. Без всякой надежды я взял телефон и набрал ее номер, после того инцидента в январе и месяца взаимного не замечания в универе. Было ли это странно? Возможно, но тогда мне было наплевать.
- И как все прошло?
- Она сказала, что не может. Но назвала причину, вполне убедительную, и продержала меня у трубки минут пять. Было очень хорошо видно, что она было рада моему звонку.
- Вам это было приятно?
- Конечно, было.
Она напротив
Пустое кафе. Рука сжимает картонный стаканчик с кофе. Она сидит напротив. Мы говорим. Говорим о музыке. Единственной вещи, о которой мы оба можем говорить со страстью. Делаем вид, что в январе ничего не было, что не было полгода пустоты. Было неимоверно приятно видеть ее в полуметре от себя абсолютно раскованной и смеющейся. Она меня слушала, внимала каждому слову. Я чувствовал себя учителем, который объясняет азы любви к музыке отличнице, которая и так все знает, но ей важно услышать свои мысли из уст того, кто, по ее мнению, более сведущ в этом деле.
Первый раз за полгода я смотрел в ее глаза прямо и уверено, а не украдкой, боясь, что она это заметит. А еще было хорошо смотреть, как она что-то рассказывает, смотря в сторону, немного отстраненно, мечтательно. Но все равно предельно близко.
Пещера
- И после этого вы решили, что опускать руки еще рано? – закурив очередную сигарету, спросил мужчина в пиджаке.
- Да, - кивнул я, - тогда я подумал, почему бы и нет.
- Сейчас вы об этом жалеете?
- Я не знаю. А должен?
- Мы никому ничего не должны. А себе тем более. Что было потом?
- Ничего особенного, пару вечеров переписки, пару разговоров в универе.
- Давайте ближе ко второму звонку.
- О, это было весьма забавно, - я откинулся на спинку стула, - я уже взял телефон и занес палец над копкой вызова, как мне пришло сообщение от Ани.
- Подруги Оли? Та самая, которая, как вы выразились, поглумилась над трупом вашей мечты?
- Да. Она написала, что Оля прямо жаждет, что бы я ее позвал в кино. Я и так собирался это сделать, но все равно это сообщение было очень уместно, так как оно дало мне знать, что мои начинания уместны и желанны.
Не думать. Не смотреть.
Казалось бы, как можно чувствовать себя уютно в кинотеатре на первом ряду? Так вот нет, можно. Начнем с того, что можно выпрямить ноги. Это уже большой плюс. Еще, как нестранно, из-за отсутствия людей, перед вами, создается впечатление пустынности зала.
- Как же хорошо, что тут не топят, - промелькнула мысль, когда я сидел в зимнем пуховике на первом ряду по правую руку от нее.
Мы оба сидели в полном снежном снаряжении, в не очень просторных креслах кинозала. Создавалось впечатление, а в свою очередь, впечатление создавало и реальность того, что мы как пингвины прижимались друг к другу через десятки сантиметров пуха, чувствуя тепло. Все это дополнялось темнотой помещения и мелькающим приключением на голубом экране.
Состояние было идеальным. Десятым делом были события на экране. Кого они интересуют, когда рядом сидит девушка мечты и дает тебе свое тепло, пусть даже через пустыню синтепона.
Не хотелось думать о чем-либо. О том, что через несколько минут фильм закончится, что придется идти домой. Что событие, которого ты ждал полгода, закончится. Что оно было не таким, каким ты ожидал. Оно и не могло быть таким. Наслаждаться моментом? Слишком поздно. Момент заканчивался.
Пещера
- Стойте, - мужчина в пиджаке встал из-за стола, - я правильно вас понял? В январе вы признались Оле в своих чувствах, и она сказала, что ничего к вам не испытывает?
- Верно.
- А затем Наташа, она же Мечтатель из книг, и Аня вам написали, что Оля на протяжении полугода не понимала, почему вы перестали общаться после лета?
- Да, между этими событиями было всего несколько дней. И это было действительно очень похоже на туземские пляски над трупом.
- Не очень много ясности во всем этом, да? – усмехнулся курильщик.
- Точно, тогда, в конце лета, после пары прогулок с Олей, наше общение пошло на спад и я сделал выводы о том, что я ей не интересен.
- А она корила в этом себя?
- Совершенно верно.
- Когда вы об этом узнали, винили себя?
- Не без этого.
- И все эти события, что были летом, вы описали в трех книгах? Зачем?
- Не знаю, честно. Просто хотелось.
- Но, тем не менее, после новости от Наташи и Ани, вы ждали месяц до первого звонка. Чего вы ждали?
- Идеального момента наверно. Хотя я только сейчас понимаю, что это категория моментов бывает только в прошлом. Никогда не осознаешь всю идеальность настоящего. Она всплывает только при примотке дня в голове. Идеальный момент всегда употребляется в прошедшем времени. Поэтому просто взять и позвонить, в тот весенний вечер мне не показалось плохой идеей.
За кулисами жизни
Свет прожекторов ослеплял. Было жарко. От выпитого, около часа назад коньяка не чувствовалось и пары капель. Публика смеялась. Великолепное ощущение, когда с твоих слов смеется много людей, вдвойне приятно, когда тебе самому уже не смешно от них, потому что от них уже тошнит.
На сцене и за ее кулисами совершенно иная, душевная и хмельная атмосфера, нежели в зрительном зале. Дела даже не в том, что нужно что-то делать и показывать, а не смотреть, откинувшись на спинку кресла. Дело в том, что ты чувствуешь себя творцом жизни, не всей, но хотя бы ближайшие часы, нескольких сотен людей. От тебя зависит то, что они сейчас увидят, какое у них будет настроение. От этого чувствуешь себя выше. Выше зрителя. И это чертовски приятно.
Цена за это? Время. Время, которое убивается на подготовку всего шоу. Тебя просто выдергивает из жизни. Так много проходит мимо.
На этом концерте ее не было. Но она посмотрела запись. Ей понравилось. Или она сказала, что понравилось
Пещера
- Вы были довольны встречей?
- Ощущения были двойственными.
- Ну, вы же не ожидали, что она сразу бросится вам на шею?
- Этого ожидать была глупо.
- Но вы надеялись, ведь так?
- Да.
- Но все ведь сдвинулось с мертвой точки?
- Безусловно, и это не могло не радовать.
- Каков был ваш следующий шаг?
- В то время, к нам в город приехала одна рок-группа. Друзья натолкнули меня на мысль позвать на него Олю.
- А сами вы не догадались? – скептически спросил мужчина в пиджаке.
- Да нет, мысль у меня была. Я даже подводил к этому при встрече, но Оля как то скептически ко всему этому отнеслась. Я и передумал. Но Влад, он же Друг в книге, и Наташа меня убедили все же позвать ее.
- И она согласилась?
- Да. Она согласилась.
Грязные ботинки
Моросил мелкий, едва заметный, дождь. В голове, которую украшала новая прическа, из-за чего ветер непривычно обдувал виски, как тараканы после включения света, носились мысли. Целый хаотичный поток мыслей. Хотелось все держать под контролем, созидать каждую деталь. В мозгу крутился один и тот же вопрос. Что я мог упустить, о чем забыть? Слова, а за ними и предложения всплывали в сознании, озвучивая все параноидальные идеи подсознания.
Дойдя до места назначенной встречи, я опустил взгляд вниз. Ботинки покрывала неприглядная грязь.
- Вот, что я забыл. Я не почистил обувь, - вычленил я из реки мысли пару капель, - к черту, все равно на концерте ноги оттопчут.
Ее все еще не было. Вдруг, острая, как нож мысль врезалась в восприятие реальности. Врезалась до урчания в животе. Я сейчас стою и жду Олю. И она сейчас придет, с минуты на минуту. Я жду не кого-то там, а именно ее. Осознание этого, окатило холодной водой тревоги. Но это чувство моментально испарилось, когда в поле зрения попала она. Вся на нервах, почти до детских слез, от необычности всего мероприятия для нее. Рок-концерт, ее первый рок-концерт, исполнение мечты. Оставалась маленькая деталь. Здание, где он проходил, нужно было еще найти.
Пещера
- Скажите, а как вы познакомились с Армине? – курильщик почесал недельную щетину, - вы просто не заостряли на этом внимание.
- В анонимном чате. В те пару дней, между признанием перед Олей и неожиданным заявлением Наташи и Ани.
- Это второй человек, с которым вы так познакомились?
- Да, первая была Катриша, она же консультант в книге. Но с ней мы общались только на тему Оли. Она давала, как мне казалось, неплохие советы.
- А с Армине было все иначе?
- Точно, у нас много общего. Она идеальный интернет-друг. А Катриша это так, покапать ей на мозги о своих проблемах с Олей.
- Как будто вы другим не капали, той же Армине.
- Конечно же, капал, но с Катришей нам совсем не о чем было поговорить, кроме как о моих любовных похождениях.
- А о концерте вы ей рассказывали?
- Да. Она меня почти убедила меня в том, что меня ждет с Олей светлое будущее. И еще она предложила поцеловать мою зазнобу на этом концерте.
- А вы?
Аромат близости
Громкое визжание электрогитар резонировало в черепной коробке. В темном пространстве, полном народу мы были вдвоем. Было душно. От отсутствия окон, от бешеного драйва, происходящего, от всего.
Из-за шума, прекрасного шума живой музыки было не слышно и собственных мыслей, не то, что слов. Что бы общаться приходилось наклоняться и говорить что-либо на ухо. Тонуть кончиком носа в ее локонах, зарываться в них губами. Ощущать тепло ее дыхания, когда она говорила что-то мне.
Когда начинали играть известные композиции, хотелось прыгать, подпевать. Я с легкостью осуществлял это желание, в отличие от нее. У нее не очень хорошо получалось почувствовать себя раскованной на публике. Хотя тогда, каждому человеку, орущему знакомые строки под любимую музыку, были совершенно не важны и не интересны действия единомышленников.
Иногда мы переглядывались, в моменты всеобщего безумия, и улыбались. И это было как в замедленной съемке, как в кино. Звучит банально, но это было так, было со мной первый раз в жизни.
Пещера
- Подвернись удачный момент, я, конечно, ее поцеловал бы.
- А так, значит, нет?
- Нет. На концерте, как назло, не было ни одной медленной композиции. Даже домой ее проводить не удалось, ее встречал папа.
- Вы расстроились?
- Да, но по большей части не из-за этого.
- А из-за?.. – человек в пиджаке провел в воздухе рукой, призывая меня продолжить.
- Мы общались как друзья. Не было ни намека на что-то большее. Это обескураживало.
- Может вам показалось?
- Может. И я решил разузнать это у Ани.
Душевный эксгибиционизм
Руки сжимали холодный бокал. В нем, наполовину пустом, плескалось пиво. Напротив меня сидел Алексей. Я с ним не общался довольно давно, и даже тогда мы не затрагивали настолько щепетильные темы. Но в тот деть хотелось выпить, и желательно с кем-то, кто не очень хорошо меня знает. Но в то же время мог понять меня. Алексей подходил идеально.
Мой монолог походил на душевный эксгибиционизм. Я выплескивал все то, что накопилось у меня на душе за полтора года, в сознание опьяневшего и явно не ожидавшего всего этого Алексея. Вся история про меня и мою зазнобу пролетела за пару бокалов.
Депрессия понемногу уходила. Бокал следовал за бокалом. Казалось, что на дне очередного сосуда окажется философский камень, у которого можно будет попросить только одну вещь. И я прекрасно знал, что именно я попрошу. Но камня не было, как не было и объективной причины продолжать снабжать свой организм градусами забвения. Но я продолжал, вовлекая Алексея в свою хмельную страну ложного спокойствия.
Пещера
- И что вам поведала Аннушка?
- Она подтвердила мои опасения. Оля упоминала меня только как друга.
- Думаете, она была полностью откровенна с Аней?
- Я на это надеялся. И это было последним доводом, чтобы не сдаться. В то время было так хреново на душе. Хотелось напиться. Напиться до беспамятства.
- Думали, это решило бы вашу проблему?
- Я тогда не думал. Не мог. Не хотел. Просто подчинялся своим желаниям.
К ней
Всегда поражался своей реакции на алкоголь. Практически всегда, крепкие напитки меняли мое настроение на диаметрально противоположное. Когда я что-то праздную, под конец вечеринки приходят грустные мысли, о безнадежности бытия. Когда же я пью с горя, вскорости приходит осознание, что не все так плохо и впереди меня ждет что-то хорошее. Меня всегда это забавляло.
Вот и тогда, мы сидели с Алексеем на скамейке, уже ночью. Мозг толком ничего не соображал. Пульсировало в мозгу только одно слово. Оля. Все мое существо рвалось к ней. Вся та часть мозга, что еще не отключилась от хмельного напитка, требовала выяснить отношение моей зазнобы ко мне.
Были звонки, выяснение адреса Оли, разговоры с Владом, Аней и Наташей, о том, куда меня несет. Друзья всячески меня уговаривали меня не совершить глупость на пьяную голову. Вряд ли бы у них это получилось, если разговор не продлился так долго, и я успел хоть немного протрезветь и осознать всю неуместность данного поступка.
Пещера
- И как прошла пьянка?
- Если можно так сказать, хорошо. Я чуть не совершил глупость, я хотел поехать ночью к Оле разбираться, но все обошлось.
- Вам стало лучше? Нашли на дне бокала выход из депрессии?
- Как не странно, но да. В моменты пьяных откровений, пришло осознание, что не все так плохо. Что есть шанс, что нельзя опускать руки. В конце концов, мы никогда не знаем мыслей другого человека. И ни я, ни Аня не знали мыслей Оли.
- Мне после каждого вашего предложения задавать вам вопрос о том, что было дальше? – спросил курильщик.
- После бурных обсуждений на следующий день в универе моих похождений, и осуждения от каждой персоны, кому я позвонил, мы с Виталием решили обговорить все серьезно.
- С кем?
- Ах, да, вы же не знаете. На самом деле образ персонажа Друг, из моих книг, был собирательным. Из Влада из Виталия. Просто мне так было проще писать.
- И что вы решили?
- Виталию я доверял полностью в отношении моих сердечных дел. Он был самым опытным моим другом в этих делах. Он мне посоветовал банальную вещь, которая лежала на поверхности. Пригласить Олю на прогулку, затем проводить ее до дома испросить все у нее напрямую. Просто и гениально. А главное довольно коротко. А краткость сестра чего?
- Таланта?
- Уверенности.
Облако
Странно, но такое бывает. Иногда сделать что-то гораздо проще, когда ты не один. Дело вовсе не в поддержке. Просто в одиночку, когда тебя никто не видит, есть возможность задуматься, и надумать себе кучу ненужных страхов, но, в конце концов, все же совершить задуманное. А посторонний глаз или ухо начистую отметает все желание душе поколебаться. И сделать дело легко и уверенно, без нервных дыхательных упражнений.
Из трубки доносились гудки. Благодаря сидевшему рядом Виталию, между тем как я достал телефон и услышал первый звук ожидания ответа, не прошло и пары секунд.
Это был не выходной, но уже вечер. В то время мне не нравились выходные. Они выдергивали из собранности. Мало того, что невозможным было видеть ее, даже не общаться, хотя бы видеть. Смотреть, как она заходит в аудиторию, плывет по ней, словно облако, едва приподняв голову, преодоляя расстояние до конечного пункта своего маршрута. Так еще и не знание, предложить ей погулять или нет. Семь дней. Мало это или много? Я буду навязываться или наоборот ограждаться от нее? Как часто нужно напоминать о себе? В жизни нет правил, но иногда они бы точно не стали лишними.
Пещера
- И вы ее позвали гулять?
- Почти. Я позвал ее в театр.
- Как банально.
- Знаю. Это меня Виталий надоумил, мол, девочки любят театр.
- И как сходили?
- В театр мы не пошли.
- Как так?
- Оля сказала, что она очень устала, и в театр идти не хочет. Мы пошли просто гулять, хотя погода в тот день была отвратной. Был сильный ветер и прохладно.
- И как прошло?
Очередь на амнезию
Перед каждой встречей с ней, я заготавливал для себя несколько тем, которыми можно было разбавить неловкое молчание. Самое замечательное, что ни разу я ими не пользовался, по крайней мере, осознанно. Они всплывали сами собой. А еще при общении с ней не было одного отвратного свойства человеческого общения, как очередь сказать самому. Ведь очень часто мы не слушаем собеседника, а ждем, когда он заткнется, и мы сможем вылить поток слов, что скопился у нас на языке. С таким же успехом можно общаться и с котом, с ним даже не нужно ждать своей очереди. Но с Олей все было по-другому, ее хотелось слушать, вникать в каждое ее слово.
Не смотря на то, что мои заготовки из тем не пригождались, придумывать их перед встречей было ритуалом. Одним из многих моих ритуалов. Их слишком много, что бы перечислять. Например, идти на определенные события, под определенную, счастливую музыку.
Когда прогулка подходила к концу, все шло к тому, что бы осуществить разработанный вместе с Виталием план. Но мысль о том, что впервые тогда я почувствовал, что наше общение с Олей может стать чем-то большим, ворвалась в мозг. Один раз, в январе я уже все испортил, мне не хотелось повторяться. Так что наше прощание свелось к банальному «До завтра».
А еще чертовски страшно было называть вещи своими именами, будь то слова хорошие или плохие. Хотя все понимают о чем вы говорите, но сказать это вслух страшно, даже самому себе в зеркало, особенно самому себе в зеркало.
Когда я шел домой по той же улице, что пару минут назад шел с Олей, до меня дошло, что я не помню и половины сегодняшних событий. Как это ни банально, но она опьянила меня. Все признаки хмельной головы на лицо. Я многое не помнил из нашего времяпрепровождения, например, я не мог вспомнить, как мы шли мимо этого магазина, этой закусочной, жилого дома, а не идти мы здесь не могли. Я слабо припоминал, о чем мы разговаривали. Это было похоже на частичную амнезию. Амнезию, которую не хотелось ни предупредить, ни лечить. Ей хотелось подчиниться.
Пещера
- Замечательно! Это была самая лучшая наша встреча, я не могу описать словами. Вроде ничего такого не произошло, но ощущение и послевкусие от встречи были волшебны.
- Интересно, - улыбнулся мужчина в пиджаке.
- Не знаю, что именно меня тогда так воодушевило, но в тот момент меня прямо распирало от счастья.
- Но не могло же быть все так хорошо, верно?
Слушай пустоту
Шумели машины. Слегка свистел ветер. Идти по улице без музыки было очень необычно, но приятно. Жизнь шумела, и услышать ее в одиночку, без болтовни друзей или гитарных рифов было хорошо. Почти ностальгия.
Идти по той же улице, что пару дней назад я гулял с Олей, было необычно. На каждом шагу казались наши силуэты. Никогда не представлял себя со стороны, да того момента. Я представлял, и мое воображение рисовало у меня в сознании, как мы шли по этой мостовой. Это было гораздо приятней, нежели просто воспоминания. Это были своеобразные местовые метки. А еще, в каждом третьем прохожем я видел ее. Детали внешности, одежды выхватывались из незнакомцев, напоминая ее.
Что же касается воспоминаний, моя память могла воспроизвести уж очень незначительную деталь, но все-таки важную по-своему. Жест, слово, что угодно. Я даже помнил ее и свою одежду, в каждую из встреч.
Память вообще странная штука. Есть определенные знания, которые должны иметь все, но всем плевать на то, нужны ли они именно тебе. Считается глупым знать сколько секунд идет твоя любимая песня, знать в какой день, месяц и год случилась какая-либо мелочь, но не знать дату начала Второй Мировой войны. Да какая мне разница, когда она началась? Считается стыдным не знать какой-либо научный факт. Но почему? Зачем заполнять свои мозговые клетки ненужной именно тебе информацией? Ради того, что бы прибыть в обществе человеком, который эрудирован во всем? А зачем? И это очень хороший вопрос, который довольно часто меня мучает, во времена депрессии. А зачем? И он касается всех сфер жизни. А зачем? Где глобальный и вечный смысл всего?
Да и вообще, что общество дало хорошего отдельно взятой личности? Стандартные ценности? Стоит тебе чуть-чуть шагнуть в сторону, от общего представления о красоте и прекрасном, тебя сразу обзовут извращенцем или маньяком. А кто решил, что именно это хорошо? Исторический пласт человечества, который изолировал от себя все мнения, которые их не устраивали?
Отдельное наслаждение получаешь от того, что ты не такой как все. Слушать музыку, которую большинство считает неприемлемой. Упиваться тем, что тебя считают не таким как они, и плевать, что они считают тебя хуже. Понимание того, что им не хватает развития, что бы осознать, что ты на самом деле не хуже, а просто другой, а именно этим и лучше. Иметь свои представления о прекрасном.
Совсем другой кайф испытываешь, когда находишь единомышленников, которые до определенного момента, как и ты, думали о единоличности их в своем окружении. Особенно часто такое встречается в небольших городах, подобно моему. Ты живешь в своей бетонной коробке, с крохотной форточкой в мир, в виде интернета, и думаешь, что ты один такой, один, кто правильно воспринимает мир, что твои ценности просто не приживутся в другом человеке из твоего города. Но нет, иногда жизнь складывается так, что такие чудаки встречаются вместе.
Пещера
- Верно, эйфория прошла через пару дней. Еще чуть-чуть и снова началась бы депрессия.
- И что вы решили с этим делать?
- Решил действовать уже проверенным способом.
- Только не говорите, что вы опять напились.
- Не напился, просто выпил. Тогда у меня было идеальное пограничное состояние, между депрессией и эйфорией. И алкоголь, в купе с назначенной встречей с Олей на следующий день, расставил все по своим местам. Эйфория победила.
- Вы звонили по пьяни Оле?
- Да, но все еще в начале вечера, так что можно сказать, я был почти трезвым. Нужно было определиться, пить с горя или с радости, - улыбнулся я.
- То есть, опять все было хорошо?
- Да, никогда не думал, что скажу это, но действительно похоже на то, что жизнь штука полосатая.
Воображать себя
Был жаркий день. Мы сидели на скамейке. Тот день был праздничный, на площади, где располагалась скамейка, было много народу. Мы сидели вдвоем на солнцепеке и говорили. Говорили много о чем, в том числе и о людях. Она, как и я, не любила людей. Эти толпы, бесцельно слонявшееся стадо. У нас тоже не было цели нахождения там, но нас было двое, мы не нуждались в окружении живых душ, что бы чувствовать себя живыми. Для обоих было лучше уйти от толпы, стать отшельником.
А еще мы оба любили воображать себя другими людьми, в другом месте, мечтать о том, что наши жизни сложились по-другому. Ведь для этого хватало только закрытых глаз. Воображение великая вещь. Оно дарит нам мечты, мечты настолько реальные, что в них проще поверить, чем во что-либо еще. Ты живешь, мечтаешь и постепенно понимаешь, что мечты превращаются в шизофрению. Ты физически не можешь отказаться от блажи. Вычленить ее из сознания. Мечта становится недосягаемой целью. И это сводит сума. Слепо верить в счастье уже не получается. Со временем твое естество требует действий или хотя бы плана на это действие, когда же его не находится, случается то, что мечта превращается в нечто страшное, что висит над тобой и гнетет. И ты рад бы был, избавится от мечты, но уже не выходит.
Пещера
- Эта встреча прошла так же хорошо, как и прошлая?
- Почти, были какие-то вмешанные впечатления. Что-то было хорошо, что-то плохо. Но одно не могло не радовать.
- Что?
- На следующий день мы договорились пойти в кино, на мировую премьеру одного фильма.
- То есть вы встречались уже второй день подряд?
- Да.
- Так это же замечательно.
Доза счастья
Наркотики. В привычном понимании, это вещества, которые приносят человеку якобы какое-то удовольствие и вызывают привыкание. Со словом наркотики, связаны негативные ассоциации. Это правильно, но что, если взглянуть шире стандартной формулировки? По сути, музыка это тот же наркотик. Несравненное удовольствие слышать родные мотивы и слова. Без любимых песен становится плохо, уныло, их звуков не хватает физически – наступает ломка.
И это только один из таких примеров. Жизнь полна наркотиками. Вещи, дела, запахи, люди. Последние в особенности, это самая тяжелая их форма.
Она была моим наркотиком. Каждый момент, который был связан с нею, являлся волшебен. После каждой встречи, хотелось, что бы тут же наступала новая. Рядом с ней наступало забвение. Но, как и у каждого наркотика, у нее был предел.
Пещера
- В теории да, замечательно. Но, к сожалению, для себя, я обнаружил, что мне перестало быть интересно с ней общаться. Закончились темы, которые были интересны обоим, пару раз я ловил себя на мысли, что просто делаю вид, что мне интересно.
- Но вам же все еще нравилось ее общество?
- Да, безусловно. Она была моим наркотиком, но поход в кино – был передозом. Раньше я рад был довольствоваться даже ролью друга, рядом с нею. Но в тот вечер я радости не почувствовал, как не почувствовал и страданий. Была только пустота. Не в коем случаи, я не хотел отказываться от нее, но мысли из головы не выкинешь. И за это я не любил себя. Нужно было что-то делать.
В лучах свободы
Всегда раздражала фраза «это банально». Выскочки из общества вешают штампы на простые вещи. И плевать, что это хорошие вещи, проверенные временем. Это банально. Но если конкретно я не видел, не делал, не пробовал этой банальности. Как можно отбирать у человека то, что признано массовым сознанием за стандарт. Забирать то, что должно быть у каждого, у того, кто это никогда не пробовал.
Парочка в кино, что может быть банальнее. Нежиться в лучах проектора. Держаться за руки на последнем ряду. Не обращать внимания на экран.
Факт премьеры фильма лишил меня моей банальности. Билетов в кассе на места рядом не было. На сеансе нас разделял ряд и пару мест.
Но тогда я в первый раз за долгое время насладился фильмом. Я был свободе от нее, от невидимой силы, что притягивала взор сильнее картин, снятых именитыми режиссерами.
Пещера
- Но продолжать по той же схеме прогулок вам не хотелось?
- У меня не было другой стратегии, если честно.
- Совсем?
- Да, я понимал, что со временем я соскучусь даже по такому общению и буду ему рад.
- Рады изображать из себя друга?
- Рад быть рядом.
Там так тленно. Там так тленно.
Поездка, как и пьянка, выдергивает из привычного ритма жизни. Весь привычный быт сходит с рельсов. В этом находится масса плюсов. В поездке, начинается новая маленькая жизнь. Ты стараешься закончить все дела, все довести до точки, не оставить не завершенных дел, словно ты не вернешься никогда. А, так как, закончить все нереально проблемы остаются. Но вот именно, что они остаются, остаются дома. Поезд уносит тебя от них с огромной скоростью в безмятежную даль. Это подобно большой, затяжной утренней пробежке. Когда хочется сорваться с места, бежать, желательно под музыку, ощущать, как ветер обволакивает тебя. Когда невозможно стоять на месте, когда хочется менять хоть что-то, хотя бы свое положение в пространстве. Выплеснуть энергию, злость, беспомощность.
В маршрутке было много народа. Все с угрюмым видом восседали на креслах. Машина медленно тащилась в горку. Накрапывал дождь. Капли на лобовом стекле, под действием скорости, неестественно плыли вверх. В противоположную мне сторону. Встречные машины слепили фарами. Никто нас не обгонял, Все пешеходы шли навстречу. Всё двигалось навстречу. Я направлялся против всего, против самого течения жизни.
Пещера
- И каковы были ваши успехи на этом поприще?
- Никак. Совершенно неожиданно, на следующий день после кино, Виталий позвал меня съездить меня в соседний город. Мне показалось это отличной идеей. Уехать, развеяться.
- Получилось?
- Частично. Сейчас, спустя время, я понимаю, что это была замечательная поездка, но тогда она казалась каким-то недоразумение. Город оказался тусклым, серым и унылым. Там было совершенно нечего делать. Кроме, пожалуй, одного светлого момента.
- Какого?
- Мы посетили одно место. Этническую деревню. Было интересно. Дома в славянском стиле заставляли проникнуться своим историческим наследием. А еще там я кое-что приобрел. Сувенир для Оли. Это была пчелка из дерева с вырезанным на крылышке ее именем.
- Ей понравилось?
И даже ад замерзнет
Интересная штука, боязнь людей говорить правду в лицо. Подслушанная или выясненная иным нечестным путем информация ничего не значит. Ты все так же не можешь ей пользоваться, использовать ее в своих аргументах. Друг перед другом все те же невинные болванчики, которые все друг про друга знаю, но продолжают лицемерить и строить из себя святое неведенье.
Меня никогда не пугало общественно мнение. Слухи? Плевать. Все равно никто не признается о своих мыслях и догадках. Так есть ли смысл переживать о том, есть ли они вообще.
Я отдавал Оле пчелку, привезенную специально для нее, посреди аудитории. Много ли человек это видело? Мне было все равно. Плевать на общественное мнение. Плевать на слухи.
Пещера
- Сложно было сказать. Может, не понравилось, может она просто не ожидала. Была еще одна деталь, - улыбнулся я, - когда я отдал Оле сувенир, она положила пчелку на парту, во время разговора, она взяла пчелку и потрясла ее легонько, что бы прикрепленный к ней маленький колокольчик позвонил. Это было так мило.
- Скорее всего, она просто этого не ожидала.
- Да, наверно так и было. После этого мы пару дней не общались, вообще, просто так получилось. Не было повода общаться. И тогда на меня накатило.
Нервы бабочки
Неимоверно жарило солнце. Земля под ногами напоминала пустынные ковры. Такая же спрессованная, вся в трещинах, рассыпалась при малейшем прикосновении. Вокруг куста в стороне летал шмель. Такой же, как пару дней назад я подарил Оле. Насекомое хотелось поймать, взять в руку, подержать, насладиться его присутствием в руке.
Не хотелось домой, туда, где все обычно, где все напоминало о ней. Хотелось делать то, от чего невозможно получать удовольствие. Копать землю и садить картошку подходило идеально. Как можно от этого испытывать положительные эмоции? Но нет. В какой-то момент, я начал получать удовольствие. Мне нравилось, как мокрое от пота дерево врезается в окровавленные руки и все это накрывает палящими солнечными лучами. Всегда считал сцены в фильмах, когда кто-то роет могилу убитому товарищу, показушными. До того момента. Я тоже рыл могилу. Рыл отчаянно, с удовольствием. Я закапывал свою надежду.
Пещера
- Но общение же возобновилось?
- Да, но лучше бы я этого не делал. Когда я позвонил Оле, что бы пригласить ее погулять, я услышал дежурный, не заинтересованный во мне голос, совсем не заинтересованный. Как будто я позвонил в какую-то регистратуру.
- И гулять вы не пошли?
- Нет, она даже не отказала мне конкретно. Я услышал невнятное «посмотрим». Меня тогда это разозлило. Впервые мне по-честному захотелось отказаться от идеи добиваться ее.
- Но вы ее не забросили же?
-Мне хотелось, но я не мог. Через пару дней я пригласил ее на концерт.
- И она снова отказалась?
-Да.
- И снова в такой же наплевательской форме?
- Да.
Подождем под дождем
Мокрая рубашка прилипла к телу. Грохотала музыка. Тяжелые ноты, подобные шуму самолета, выбивали из мозга все мысли. Дождевая капля бежала за шиворот. Другая стекала по щеке, подобно слезе. В голове не осталось ничего кроме музыки. Ноги подгибались, от пятичасового концерта. Шевелиться не хотелось.
Был яркий момент жизни. Но он не жил, он проживался. Существовал в сознании. Ему было предназначено стать ярким только в воспоминаниях, не в реальности.
Как назло и песня играла о больном. О любви.
Пещера
У каждого человека есть своя пещера. Место, где мы укрываемся от реальности, от проблем. Зачастую она воображаемая.
Мне всегда было интересно общаться со взрослыми на равных. Говорить на умные темы, считать себя взрослым тоже. Причем физический возраст собеседника не играл роли, интересен только возраст души.
Каждая личность многогранна. Новая грань – новая личность. Личность может расслоиться? Она и расслаивается. Каждую секунду мы меняемся. Все меняется. Раздвоение личности? Нет. Размножение личности – вот норма.
Хочу в пещеру. Я и так в ней. Тепло распекается от кончиков пальцев на ногах вверх по телу.
- Ваша история кончилась? – спросил мужчина в пиджаке.
- Да, - кивнул я.
В пещере влажно и жарко.
- Вы же знаете, что я не могу вам помочь?
- Я не хочу этого знать.
- Вы должны сами себе помочь.
- Но я же вам все рассказал, вы обещали помочь, - закричал я.
- Я могу, но вы уже знаете, что я скажу. Вам это не понравится.
- Да.
- Я могу повторить слова ваши друзей: Виталия, Влада, Наташи, Алексея. Догадываетесь о чем я?
Откуда-то шел звук падающей воды.
- Игнорируйте Ольгу. Попробуйте забыть о ней. Если ее это заденет, то все будет хорошо и дальше останется плыть по течению. Если нет, то вы будете на шаг ближе, что бы полностью забыть ее.
- Это единственный метод?
- Конечно, нет, но он правильный. Если уж совсем радикально, то можно заставить ее ревновать.
- Интересно. Я замечал, кстати, ее необычные взгляды, когда мы с Наташей были рядом, разговаривали. Оля сомневается, что мы просто друзья.
- Вам было приятно?
- Не без этого.
- Но нужен другой уровень. Нужна совершенно другая девушка, незнакомка. У меня есть кое-кто на примете. Могу вас познакомить. Может вы, и забудете про Олю, влюбитесь в эту незнакомку по уши?
- Нет, я больше не хочу. Любовь это не для меня. Хватит. Лучше одному.
- Ой, бросьте. Вы сейчас не адекватно рассуждаете.
В пещере резко жара сменилась на холод. Меня сковывала влага.
- Вы просто ее не видели, - продолжал мужчина в пиджаке.
Раздался звук спуска воды из ванны.
- Заходите, Ирочка, - сказал курильщик.
Дверь распахнулась. В помещение вошла девушка. На ее лице была неестественная улыбка. Застывшее выражение лица пугало. Медленно она подошла ко мне.
- Знакомьтесь, Максим. Это Ирочка, - представил даму мужчина в пиджаке.
Реальность замелькало, как изображение на телеэкране, при плохом сигнале. Сквозь Ирочку и курильщика проявлялась комната с кафелем.
Я помахал девушке, в знак приветствия. Она не подала и знака.
- Поверьте, Максим, Ирочка вам поможет.
Жестом руки, мужчина предложил девушке сесть на свой стул, предварительно поставив его рядом со мной. Ирочка села рядом.
Мокрая кожа сохла. Ее стягивало.
- Вот вы и вместе, - улыбнулся курящий человек, - может вы, и забудете об Ольге.
- Я не хочу, - едва слышно сказал я.
- Доверьтесь мне. Ведь кто я? Я хозяин вашей пещеры.
Я сидел на стуле рядом с Ирочкой. Мы держались за руки. На моем каменном лице не было радости.
Я сидел в ванне без воды. В моей руке был член. На моем каменном лице не было радости.
Конец