Глава 15
Фёдор Александрович не стал жадничать и избавился от радиотелефона убитого «геолога» сразу, как только в нём отпала надобность. А вот универсальным прибором «слепого» видения на инфракрасной подсветке пренебрегать не стоило. Поэтому бывший зек прихватил умный прибор с батареями и очками в комплекте, бесшумно покинул утёс и пошёл за двумя другими «геологами» к лагерю. Лагерь, кстати, оказался всего в пятистах метрах от утёса. Это были две палатки, одна побольше, другая поменьше. Стояли они в хорошем лесу на пространном столообразном холме, и туман здесь не столбенел плотной стеной, а лишь лохматился промеж лиственных с хвойными стволами. И, если бы не разбросанные на холме валуны размером с отдыхающего бегемота каждый, Фёдору Александровичу пришлось бы крайне неуютно в плане маскировки. Но обошлось. И бывший зек со стажем незамеченным подкрался к одному из валунов рядом с палаткой поменьше и замер там, приготовившись ждать столько, сколько понадобится.
Так, находясь в непосредственной близи от командирской палатки противника, Калабухов слышал радиопереговоры Дока с базой-2. Он также видел, как «геологи» снова ушли в поле. А спустя два с лишним часа, Фёдор Александрович стал свидетелем последней радиосвязи Дока с полевыми работниками. Тем временем осмелевший Калабухов подполз к маленькой палатке, где бодрствовал на открытой связи Док, и заглянул в палатку через «окошко». Комары с гнусом пока отсутствовали, поэтому отсутствовала и противомоскитная сетка на «окошке», и бывший зек мог краем глаза – очень осторожно – подглядывать за Доком. Тот сидел за складным столиком на ящике из-под галет, прихлёбывал – судя по запаху – кофе с коньяком из изящной металлической фляжки, а телефоны держал на столике перед собой. Микрофон Док с лица не снимал, но за два с лишним часа не проронил ни звука, лишь слушая происходящее посредством телефонов с «открученным» до упора звуком. То есть, Фёдор Александрович тоже слышал всё то, что происходило в поле между «геологами». В смысле: всё то, о чём они по пути переговаривались. Однако это были сплошь «походные» реплики типа «Прямо», «Вижу», «Пятнадцать градусов вправо», «Есть», «Осторожно, горячо!», «Принято» и тому подобное. Судя по тем же репликам, парни, положившись на «противотуманники», гуляли не в связке. И так они гуляли до тех пор, пока первый «геолог», судя по всему, не ступил в самородную ртуть. Скорее всего, он встретил на пути небольшую лужу по пояс глубиной с этим полудрагоценным металлом. Лужа эта лежала вровень с поверхностью почвы, по которой передвигались конкуренты. И так как ртуть не излучала тепла, а из-за временного отсутствия ветра ртутные испарения «стояли» над «родительским» металлом неподвижно, то первый «геолог» ни хрена и не заподозрил. То есть, он принял лужу в своих «противотуманниках» за плоский камень, и его не насторожил подозрительный запах. Как принял за камень, так и ступил на него. Тотчас провалился по пояс, вдохнул запах потревоженного металла и, разумеется, воззвал сильно изменённым голосом к напарнику о помощи. Напарник, вместо того, чтобы делать ноги от смертоносной лужи, сунулся вытаскивать товарища, но поскольку тот уже агонизировал и мёртвой хваткой взял за руку напарника, то и второй чувствительно зацепился за лужу самородной ртути.
- Что у вас происходит? Почему не докладываете? – заволновался Док. Он по-прежнему не надел телефоны, но судорожно схватил их ободок рукой, а голову с микрофоном невольно опустил к столу. – Ну, отвечайте кто-нибудь, чёрт бы вас побрал?!
- Рыба, сучара, в ртуть угодил, - прохрипели телефоны.
- В какую ртуть?!!
- В ртутную, ёб твою мать!
- Ну???
- Кранты Рыбе…
- А ты как?!!
- И мне аналогично…
- Дойти сможешь???
- Какой хр… до… пиз… ссс…
- Что? Что? Парни, отвечайте!
«Тебе же сказано, мудак яйцеголовый, ****ец, значит, ****ец!» - чуть вслух не брякнул Калабухов, вовремя заткнулся и принялся слушать дальше, на всякий случай убрав любознательное лицо за обрез палаточного окошка.
А в это время Док, поняв тщетность дальнейших радиопереговоров с загнувшимися парнями, переключился на базу-2. Он доложил о случившемся, получил приказ присоединиться к базе-2 и, не откладывая исполнения приказа в долгий ящик, стал собираться в путь: надел на голову радиотелефоны с «противотуманными» очками, способными «работать» и чисто в ночном режиме, нацепил рюкзачок и выбежал из палатки.
«Забздел дядя, факт, - бесстрастно констатировал Фёдор Александрович и пристроился в кильватер к дяде. Бывший зек снял свои «противотуманники» и пошёл на слух, а по пути стал думать тревожную думу:
«Как бы самому в это ртутное дерьмо не вложиться. Слыхал я от стариков-старателей – стопроцентно гиблая штука. И даже противогаз не помогает. Потому что противогаз – что? Да намордник с трубкой и коробкой, набитой активированным углём. А какой к чёрту уголь поможет от паров металла? Набьётся металл в коробку, смешается с углём и дышать станет нечем. Задыхайся, то есть, от нехватки воздуха в чистом виде, или снимай противогаз и подыхай от самой ртути. Да… Однако, если я дядю со слуха не потеряю, то мне в ртуть угодить не суждено. То есть, если и окажется на нашем пути ещё какая ртуть, то в неё сначала махнёт дядя, а потом и мне надо будет делать правильный вывод. Ну, насчёт того, куда от этой ртути линять лучше и быстрее…»
Расстояние между двумя лагерями (или базой-1 и базой-2) оказалось много больше, чем предполагал Фёдор Александрович Калабухов. Или это они с Доком так медленно шли. Док, кстати, шёл с открытой радиосвязью. Он постоянно переговаривался с коллегами, а когда прошло час с лишним после начала движения, Док горестно воскликнул, адресуя восклицание посредством микрофона невидимому собеседнику:
- Так это я прошёл всего полтора километра?
«Они его, наверно, пеленгуют», - сообразил бывший зек и притормозил вместе с впередиидущим.
- Я, с вашего позволения, сделаю небольшой привал, - попросился Док.
«Ну, да, кофею с коньком нахлебавшись-то, гулять по здешним местам тяжко», - мысленно усмехнулся Фёдор Александрович.
Тем временем Док ступил на каменную осыпь. Эту осыпь Калабухов видел в бинокль, когда сидел на пограничном утёсе. И она показалась ему наклонной площадкой, вытянувшейся в сторону вершины Дача-Джанга и посыпанной природой мелким щебнем. Однако вблизи щебень оказался битыми гранитными осколкам, каждый величиной с барана. И если бы туман в это время слегка не раздался в стороны, Фёдор Александрович, ступив с первого камушка в пустоту между ним и вторым, мог запросто что-нибудь себе сломать. Однако туман, поддавшись сквозняку, ушёл с пути, а Калабухов резво спрятался за кривую ёлочку на границе осыпи. Тем временем Док осторожно, тщательно разглядывая путь под ногами, шёл с камня на камень, пока не замер на одном месте и не завопил.
«Чего это он?» - удивился Фёдор Александрович и поднялся по краю осыпи вровень с Доком, одновременно надевая на голову «противотуманники» и включая ночной режим.
- Да, нет, всё в порядке, - оправдывался тем временем Док перед невидимым начальством, - это я наткнулся на двух покойников… Да, нет, просто золотоискатели, причём очень давние…
«Это точно, что давние», - мысленно согласился Калабухов, рассмотрев своим стопроцентным зрением на расстоянии всего пятнадцать метров двух жмуров. Один торчал обнажившимся черепом с остатками седых волос из расселины, второй, связанный с первым, лежал метрах в пяти лицом – или тем, что от него осталось, – вниз, «прорвавшимися» сквозь истлевшую вату бушлата плечевыми костями вверх. И как они померли, оставалось только догадываться.
Фёдор Александрович прищурился через очки и догадался.
«Не повезло мужикам, - подумал он, продолжая наблюдать за конкурентом, - шли себе, шли, ан тут первый рухнул в расселину. Туман, наверно, стоял плотный. Да таково неудачно рухнул, что захлестнул на шее верёвку и, значит, собственноручно удавился. А второй, когда его дёрнуло вперёд, не ждал. Задумался, наверно, куда золото мешками сдавать побежит. Не то местным барыгам, не то в Москву ехать, чтобы искать интуриста. Вот так, задумавшись, да не ожидая подвоха, ляпнулся мордой на камушек вниз и – до свиданья. Может, виском приложился, а может, и переносицей. Ну да теперь какая разница. Вот такие дела…»
- Да, я пока стою на месте, - снова заговорил Док. – Да, передохну чуток, и попытаюсь выйти на более удобное место, чтобы отдохнуть по-человечески. Да, все приборы работают нормально…
Док стоял на месте минуты три, затем отважно перепрыгнул через расселину и поскакал в сторону кустарниковых, вперемешку со стлаником, зарослей на дальней границе осыпи. Калабухов, продолжая двигаться по своему краю, старался не отставать. Также он старался не уходить с осыпи, как с твёрдого пути, подозревая – судя по запахам и чавкающим звукам – близкое соседство топкого места. Док, кстати, вскоре на него, на болотце, наткнулся. Туман снова наполз на них с Калабуховым, и бывший зек услышал, как сначала конкурент чертыхнулся, потом сообщил об «открытии» сообщникам с базы-2 и стал срезать палку.
«Будет форсировать», - сообразил Фёдор Александрович, прислушиваясь к характерным звукам: ударам раскрытого с металлическим лязгом ножа по дереву и «скрипу» срезаемых сучков.
Док, обработав шест, вошёл в болотце. Фёдор Александрович настиг ведущего и почавкал за ним почти след в след. При этом снова снял «противотуманные» очки, понадеявшись увидеть хотя бы смутный силуэт конкурента, тропящего зыбкое место всего в двух метрах от преследователя. Однако ни черта не увидел, мысленно чертыхнулся, но очки надевать не стал, полностью положившись на слух и удачу. И она опять не подвела бывшего зека. Туман резко рассеялся, Фёдор Александрович, увидев перемену «погоды» живым глазом, также резко присел рядом за «своевременной» кочкой, а Док, сучий потрох, зачем-то обернулся. Порыскал очками по сторонам, поставил голову на место и продолжил путь, двигаясь чуть быстрее курьерской улитки после сытного обеда и пары, в улиточном измерении, пива.
«Ф-фу!» - мысленно выдохнул Калабухов. Он чуть высунулся из-за кочки и, машинально принюхиваясь к запахам серы вперемешку с болотной гнилью, стал запоминать места, куда ступал Док, предварительно проверявший эти места с помощью шеста.
«Мне бы его шест, - мимолётно подумал бывший зек, - я бы уже стоял на твёрдом месте. Однако когда бы я этот шест успел вырезать?»
А Док подошёл к сухому месту, нависающей над болотцем огромной каменной плите, предусмотрительно забросил на плиту шест, и стал карабкаться на неё сам. Вскарабкался, сунулся вперёд к отвесной стене, невидимой сверху и с краёв из-за тумана, и пропал из виду сам.
«Хорошее место», - прикинул Калабухов и пошлёпал вперёд, туда, куда скрылся Док. Он удачно прошёл дистанцию, всего двадцать метров колеблющейся топи с насованными в неё отвратительного вида высокими кочками и кривыми низкорослыми деревьями, и достиг плиты. Увидел небольшую ложбинку, по которой в болотце стекал ручеёк, и по ложбинке залез на плиту. А Док уже стоял возле стены и прикидывал, с какой стороны ему её обойти.
«Куда бы спрятаться?» - слегка всполошился Калабухов, понявший преждевременность своего подъёма на плиту. Он быстро осмотрелся, не нашёл ни одного подходящего укрытия и обратно сполз в ложбинку.
- Стою на координате… - докладывал в это время Док коллегам, - упёрся в препятствие… Сбросовая стена… Контур флангов плотно затуманен… Да, жду…
«Чего это он?» – не понял Фёдор Александрович, вытягивая голову над плитой и одновременно греясь вытянутым вдоль ложбинки жилистым телом в воде «краткосрочного» ручейка, некогда – несколько эдак тысяч лет тому назад – создавшего коварное препятствие в виде болотца для таких «проходимцев» как учёный наёмник частного капитала и один из многочисленных джентльменов удачи.
- Так, понял… Ага! – закончил тем временем очередной сеанс радиосвязи Док, повернул вправо и довольно борзо поканал вдоль каменной стены к стене из тумана. И, не дойдя до туманного скопления на правом фланге стены, повернулся лицом к ней, шагнул вперёд и пропал из вида.
«Чё за дела?» - ещё больше всполошился бывший зек, вылез из ложбинки и почти бегом бросился по каменной плите к тому месту, где пропал Док. Тем временем туман снова свалился на него, и дальше Фёдор Александрович пошёл, что называется, по стеночке. И так, двигаясь по невидимому под ногами пути и перебирая руками по стене, в одном месте «промахнулся» руками в каменную щель, но не упал, снова наткнувшись на какое-то препятствие. Но затем-таки оступился в мелкий – не замеченный им с его последнего места наблюдения – ручеёк и свалился на четвереньки.
«Чё за херня?» - разозлился Калабухов и стал ощупываться. И вскоре понял, как Док «исчез» в стене.
«Это, значит, здесь из каменной стены вытекает ещё одни ручей, - соображал бывший зек, засовываясь в щель, куда он давеча «промахнулся» руками. – И, выходит дело, из трещины, которая на манер треугольника. А так как дальняя сторона трещины-треугольника выступает из стены, а ручей дальним берегом ниже ближнего от того места, где я давеча грелся в другом ручьё, то я их, ручей с трещиной, и не приметил. А Док, крыса, про трещину узнал по радиотелефону от своих учёных братанов…»
Думая так, Калабухов пошёл по извилистому, в рост человека, естественному гроту, осторожно ступая в журчащую воду. В принципе, бывший зек правильно понял и про ручёй с трещиной, и про Дока. Дело в том, что люди, нанявшие Дока и прочих специалистов на работу, имели подробнейшую карту рельефа Дачар-Джанга с его почвенно-структурным описанием. Поэтому коллеги Дока знали и о сбросовой стене с её координатной привязкой, и о трещинах в ней. Единственно, коллегам Дока мало что было известно о заболоченных местах Дачар-Джанга, поскольку трясины горы-Призрака имели небольшую глубину с каменным дном, и с «аэрофотосъёмочных» высот выглядели обыкновенными впадинами. Ещё коллеги Дока не знали о новейших геологических изменениях в виде трещин с расселинами и провалов на территории Золотого Идола, одной из наиболее сейсмически неустойчивых районов Якутии, появившихся за последние пятнадцать лет. Потому что кому они, новые аэрофотосъёмки с сопутствующей картографической модернизацией, на хрен упёрлись в те времена, когда профильные институты превратились в склады китайского ширпотреба, а бывшие учёные – в ревностных барыг, бодающихся с господином Фурсенко за право самим торговать институтской недвижимостью, а не под управлением казённых лихоимцев?
Грот, куда вошёл Калабухов вслед за Доком, оказался недлинным с пятью крутыми поворотами и перепадами высоты от невидимой до полчеловеческих роста. В месте третьего поворота откуда-то из невидимой дыры вытекал давешний ручей, поэтому дальше Фёдор Александрович шёл по сухому, но очень рыхлому пути. При этом ему пришлось подниматься вверх, буксуя на геологическом прахе, в который неумолимое время, неунывающий ветер и вездесущая вода превратили известняк и слюду с кварцем. И спустя три минуты вынырнул с обратной стороны каменной стены, спереди показавшейся непроходимым монолитом. С этой стороны тумана пока не наблюдалось, поэтому Калабухов быстро приметил Дока, неторопко ковыляющего в сторону выпуклого взгорка, усыпанного острыми, как зубы дракона, скальными обломками, между которыми росли довольно приличные ёлки.
«Хорошо бы он там отдохнул», - подумал подуставший Фёдор Александрович, одновременно задаваясь вопросом, почему Док сверяется о маршруте с коллегами, а не сам идёт по карте с навигатором?
«Наверно, время поджимает, - объяснил свои сомнения бывший зек, - вот и ползёт по радио. А если бы сам валандался с планшетом и навигационным прибором, то сколько бы мы ещё тут конопатились…»
Следующие два часа пути Док с Калабуховым на хвосте то бродили в тумане, то вне него. Несколько раз Док натыкался на трещины, два раза избежал участи свалиться в ледниковую промоину, один раз чуть не вляпался в кипящий серный источник. Фёдор Александрович всякий раз одобрительно мысленно крякал, когда Док проходил узкие места без потерь для собственного организма и, значит, без потерь для невидимого попутчика.
- Видимый ориентир… Так… Принято… - бубнил Док в микрофон радио и брёл дальше. – Сколько?! Вот чёрт! Всего километр…
«Ни хрена себе!» - солидарно изумился Калабухов и выбрел за впередиидущим к подножию изломанного каскада, уступами поднимающегося к очередной стене очередного безымянного утёса в области неплотного тумана. Первая ступень своеобразного каскада изобиловала плоскими камнями, вторая бугрилась наносной почвой, третья топорщилась кустарником. Док, забравшись на первую ступень сухого – к счастью для обоих ходоков – каскада, повадился на первый удобный камушек и брякнул в микрофон:
- Всё! Привал полчаса! Связь оставляю открытой…
«Правильно», - одобрил решение учёного конкурента Калабухов, также поднялся на первую ступень, но метрах в десяти левее и выше Дока, и залёг между камнями на лишай вперемешку с окаменевшей щебёнкой.
А Док полежал-полежал и принялся перекусывать, не забывая полировать съедаемую пищу давешней смесью коньяка с кофе. При этом он так аппетитно-интеллигентно чавкал, что раздразнил даже привыкшего к длительному воздержанию матёрого зека.
«Вкусно пахнет, зараза», - нелицеприятно констатировал Калабухов Фёдор Александрович и также решил перекусить и попить за компанию, за которую, говорят, даже жид повесился. Хотя, если быть исторически точным, жид повесился не за компанию (чихать ему на компанию, если она не из окрестностей Священного Сиона), а за кумпанию.
Поев, Фёдор Александрович переобулся, подтянул снаряжение и лежал на окаменелой щебёнке ровно столько, сколько отдыхал Док.
- Всё, пошёл! – сказал Док сам себе и невидимому «корректировщику» с базы-2. С тем оторвал свой интеллигентный зад от камня и попёр в известную ему сторону.
«Пошли вместе», - мысленно отозвался Калабухов и снова пристроился за Доком.
Отдохнув, Док всё время трепался по радио. Шёл он по-прежнему не более полукилометра в час. Шёл и трепался. Очевидно, сказывался не только отдых, но и выпитая смесь известной консистенции.
- Коммерческий, наверно, не в духе? – бубнил Док из вновь образовавшегося на их с Калабуховым пути тумана.
…
- Понятно…
…
- Нет, вы только подумайте!
…
- Я, конечно, понимаю, но… Секундочку: сигнал на металлоискателе!
«Так у тебя, дорогой мой человек, и металлоискатель есть!» - умилился Калабухов и встал в двух метрах за спиной пока ещё невидимого проводника.
- Чёрт, я ничего не понимаю! – воскликнул Док. Как сказал, так в плотной стене тумана, окутывающего соперников, образовалась своеобразная промоина от потянувшего со стороны сквозняка. В неё попали и Док с Калабуховым, и ещё кое-что. Это кое-что находилось в пяти метрах перед Доком и являлось не чем иным, как лужей самородной ртути. Солнце, пробившись сквозь туман в месте образовавшейся промоины, соорудило на ртутной луже некую «какофонию» красок. Наряду с металлическими оттенками в «какофонии» присутствовали и ядовито-жёлтые цвета, и празднично-зелёные, и снисходительно-голубые, и фиолетовые с малиновыми. А невесть откуда взявшийся сквознячок трансформировал «какофонию» в своеобразную радугу, «потянувшуюся» от лужи в сторону Дока.
- Это ртуть! – охрипшим голосом сообщил Док невидимым коллегам и стал медленно поворачиваться вокруг собственной оси, продолжая заворожено любоваться смертоносной лужей.
«Это ртуть», - мысленно согласился с Доком Калабухов, повторяя движения дока в плане поворота на сто двадцать градусов, но не вокруг собственной оси, а вокруг Дока. Бывший зек слышал от таёжников-золотоискателей о подобных праздниках красок над месторождениями ртути, и знал, что они, эти праздники, зачастую являлись предсмертными для того, кто данным праздником любовался.
- Я ухожу, - пискнул Док в микрофон, стараясь не дышать, - пока живой…
«Я тоже, - мысленно поддакнул Калабухов, а затем послал мысленный приказ: - Ходи живей, губошлёп хренов!»
Ещё полтора часа пути не принесли ходокам никаких фатальных неприятностей. А до лагеря базы-2 – как понял Калабухов из радиопереговоров – оставалось чуть менее километра. И, если бы не рельеф с туманом, путники давно бы могли видеть лагерь. Так же, как обитатели лагеря могли увидеть ходоков. Но на Дока с Калабуховым снова свалился туман, затем они упёрлись в новую стену с крутым положительным уклоном, Док какое-то время потыкался возле препятствия и, договорившись по радио с «корректировщиком», сунулся в начало какого-то подобия галереи. О подобии и о галерее Калабухов понял только потом, когда туман в одном месте «промыло» и бывший зек обнаружил себя в бывшем тоннеле. Время и погода снесли одну стену тоннеля вместе с частью возвышенности в чёрту, поэтому Калабухов, чутко следя за движущимся проводником, сейчас шёл по вышеупомянутой галерее, похожей на прихотливую червоточину, оставленную каким-то кольчатым извращенцем в яблочной кожуре. Пол галереи был усыпан мелкой щебёнкой, стены и потолок украшали лишайниковые струпья, а за «балюстрадой» лохматился туман. Галерея, так же, как и предыдущий грот, изобиловала поворотами, поэтому Калабухов не испытывал больший трудностей в плане возможной маскировки в том случае, если Док решит оглянуться. Однако Док не оглядывался, бубнил в радио и не слышал преследователя, довольно чувствительно хрупающего в пяти метрах от впередиидущего.
На выходе из галереи Док очутился на скальной площадке, соединяющейся с участком плато, полого поднимающегося вправо, где виднелась симпатичная зелёная поляна. На месте смычки площадки с плато стался туман. Дальше было видно. За поляной также клубился туман, скрывающий подножье нового утёса, а на краю поляны росли нормальные, в «корабельный» рост, сосны. Они были скрыты туманом по «пояс». И именно оттуда донеслись живые голоса.
- Слышу вас! – радостно сообщил Док и потёр руки. Ему что-то сказали в ответ и Док насторожился.
- Понял, - пробормотал он и осторожно двинул вперёд.
«Препятствие впереди, что ли?» - подумал Калабухов, наблюдая за конкурентом из-за выступа последнего поворота галереи. И точно. Откуда-то дунул ветер и «смыл» туман с перемычки. И обнажил змеевидную трещину, перечёркивающую путь Дока к лагерю бвзы-2.
«Да, препятствие», - констатировал бывший зек и сменил позицию: дождался, когда Док приблизится к трещине, а сам подошёл к переходной на плато площадке и встал за камушком, похожем на гроб, поставленный на попа.
Тем временем Док встал на край трещины и стал предельно осторожно ощупывать место предполагаемого прыжка ногой. В принципе, ширина трещины в месте остановки Дока не превышала полутора метров, однако обидно было бы в неё рухнуть, ссыпавшись во время толчка с края.
- Сейчас буду, - сообщил Док своим и уже собрался снимать снаряжение, чтобы частями перекинуть его через трещину, как в поле зрения Калабухова нарисовался новый персонаж. Персонаж этот выпал из-за груды камней, окаймляющих переходную площадку, и бесшумно приблизился к Доку.
- Ну, ни хрена себе! – непроизвольно вслух ахнул Фёдор Александрович и также непроизвольно высунулся из-за своего укрытия. – Так это же…
Он не стал договаривать, но машинально потянулся к голенищу сапога, где у него торчала финка. Персонаж же, появившийся несколько секунд назад на своеобразной сцене, лишь мельком взглянул в сторону обнаружившего себя непроизвольным восклицанием Калабухова и встал рядом с Доком. Тот тоже обернулся. Однако не успел даже удивиться по поводу увиденного: новый персонаж пьесы с условным названием «Мужские игры на свежем воздухе» резко и сильно толкнул Дока в нужном направлении, и Док прямиком отправился в трещину. Насколько она оказалась глубокой, определить не представлялось возможным. Однако, судя по короткому воплю конкурента, прервавшемуся самым характерным образом, эта трещина стала в жизни Дока последней.
- Ну, сука, - продолжал тормозить донельзя ошеломлённый Калабухов с финкой в руке на открытом месте, вместо того, что смыться в галерею. Этим не замедлил воспользоваться новый персонаж: он хладнокровно изъял из своей одежды компактный пистолетик в сборе с глушителем, изящно махнул рукой в сторону Калабухова и одновременно то ли пукнул сам, то ли выстрелил из пистолетика.
Затем таинственный персонаж известной пьесы подошёл к поверженному Калабухову, на ходу убрал пистолет в одежду и, поднатужившись, взял бывшего зека со всем его снаряжением себе на плечи. И, пошатываясь от тяжести, потащил ненужного свидетеля своего первого злодеяния обратно в галерею. Там нашёл удобный проём в «балюстраде» и, кряхтя от неимоверного усилия, сбросил Калабухова под откос горы. Сделав дело, персонаж замер. И тотчас услышал волнение в лагере, где, очевидно, догадались о неприятности, приключившейся с бывшим руководителем базы-1. Догадались и теперь спешили на помощь коллеге.
к следующей главе
1 Сброс – смещение блоков горных пород относительно друг друга по вертикальной или наклонной поверхности в результате тектонического разрыва
2 Драгоценный кубок, оставленный вместе с другими ценными вещами запорожцами перед очередным походом одному надёжному жиду. При этом жид был предупреждён казаками о невозможности потери кумпании под страхом смерти. Прочие ценности жиду, как человеку надёжному, заранее прощались. Однако жид, понадеявшись на неблагоприятный исход очередного запорожского похода на шляхетские вотчины, куда-то подевал вместе с прочими ценностями и кумпанию. А однажды увидев с днепровского бережка возвращающихся из похода казаков, взял и – повесился. А кумпанию с прочими ценностями и по сей день не может найти ни одна украинская собака, одни только устные предания, да кое-какие письменные хроники