Сиреневые сны в дождливую погоду

               

Из снов сиреневых, за пеленой дождей,
В реке глубокой утонула нежность...

1.
- Артуур, папа хочет прогуляться, давай-ка и ты с ним!..
Мальчик с трудом оторвался от шахматной доски. Он почти решил задачу, но бабушкин взгляд говорил сам за себя. Застигнутый врасплох одетый отец мялся на выходе. 
- Папа, можно я на коньках?..
Тот нехотя кивнул. Мальчуган быстро нацепил коньки, влез в куртку. Отец помог спуститься с крыльца.
Было морозно. Лезвия звонко застучали об асфальт - накануне Артурка с помощью ломика и лопаты на совесть вычистил двор. Добравшись до улицы, он неуверенно заскользил по утоптанному снегу и тут же упал. Отец за воротник поднял на ноги, взял за руку и потащил за собой.
Лампы на столбах испускали болезненный желтый свет. На улице стояла полная тишина, иногда нарушаемая собачьим лаем. Деревья, дома, заборы, припорошенные вчерашним снегом, выглядели заброшенными. Только кое-где горящие окна, да дымящиеся трубы подтверждали, что в домах присутствует жизнь. К привычным запахам примешивалась вонь паленой резины, видимо, кто-то из соседей топил печь покрышками. Отец остановился, зажег сигарету, и они пошли дальше. Коньки были маловаты и ноги мальчика быстро замерзли, но он терпел, стараясь больше двигаться. Они прошли пару кварталов и добрались до шоссе. Поглазев несколько минут на проезжающие автомобили, свернули назад. У столба с разбитым фонарем отец отошел в тень. Из внутреннего кармана пальто воровато вытащил бутылку. Открыл зубами пробку и сделал несколько глотков. Артурка насупился. Только вчера отец дал слово ему и бабушке больше не пить.
- Папа, ты же обещал!?..
- Это легкое вино, сынок, от него я не опьянею, - чуть поперхнувшись, стал оправдываться тот.
Зная наверняка, что дорога назад будет нелегкой, мальчик заволновался. Отец снова закурил и еще приложился к бутылке.
- Папа, пошли домой... - заканючил Артурка, мечтая добраться до дома, пока отец не опьянел. - Хватит пить!..
Он стал ловить его руку и пытаться вырвать вино. Отец нервно оттолкнул.
- Я за тебя жизнь отдам, а ты, дурак, не хочешь меня понять! – вдруг громко с укором сказал он.
Не обращая внимания на расстроенного мальчугана, он прикончил портвейн и кинул бутылку под забор. Раздался звон стекла. Испугавшись, что шум привлечет хозяев, отец взял мальчика за руку и быстрым шагом направился в сторону дома. Его уже начало пошатывать. Играющая на лице отстраненная улыбка, говорила о том, что тот уже опьянел. Вскоре началось то, чего боялся мальчик. Отец остановился и наклонился к сыну.
- Вот ответь, Артур, - начал он, развернув мальчугана к себе, - почему ты по-свински ко мне относишься?
- Почему по-свински? – растерялся мальчуган.
- Потому что ты - лентяй! Я был лучшим студентом на курсе, я - инженер, а ты – двоечник! Ты хоть понимаешь, недоумок, что ты в душу мне плюешь? Мне стыдно, что у меня такой сын! – отец больно сжал мальчугану локоть. – У тебя что, нет условий делать уроки? Ответь!..
- Есть условия...
- Так какого хрена ты их не делаешь?!
Мальчуган молчал.
- Ну!..
- Я делаю...
Неприятно пахло перегаром и табаком. Артурка боялся подобных вопросов когда родитель подшофе. В любой момент можно получить по лицу. В студенческие годы тот был неплохим боксером и бил резко, неуловимым кистевым движением. Пощечины у него выходили обжигающими, болезненными. Артурка никогда не успевал среагировать. Объясняться тоже бесполезно. Это игра в одни ворота, где отец главный игрок, судья и болельщик. Любой ответ, в зависимости от настроения, интерпретировался им как угодно. К счастью, в этот раз все закончилось быстро. То ли мороз помог, то ли папаша находился не в том настроении. По дороге к дому Артурка часто падал, просил его двигаться медленнее, но тот хоть и пошатывался, но шел быстро.
Свет на веранде отсутствовал. Перед калиткой мальчик почувствовал легкий толчок в спину.
- Пойди, посмотри, что там мать делает...
Артурка знал, что бабушка ждет. Переживая, что она опять расстроится, стараясь не стучать лезвиями, он прошел во двор. На крыльце с трудом стянул заледеневшие коньки. Зажегся свет, дверь открыла бабушка.
- Опять за свое?.. – с тихой болью спросила она.
- Да. У него бутылка была с собой. Я говорил, а он психует... – пояснил шепотом мальчик.
Бабушка помогла ему раздеться и ушла к себе. В центре веранды стоял приготовленный для него тазик с теплой водой и маленький стульчик. В окно чуть слышно постучали. Артурка отодвинул шторку и махнул рукой. Усевшись, он с наслажденьем опустил в горячую воду закоченевшие ноги. Вошел отец.
- Что, уже легла?.. – тихо спросил он.   
Получив утвердительный ответ, разулся и, покачиваясь, прошел в дом. Его лицо не предвещало ничего хорошего. Едва мальчик закончил греть ноги, как отец потребовал принести дневник. Затем прибавил:
– А лучше тащи-ка весь портфель!

Артурка закусил губу. Пытка продолжалась. Он глянул на спасительный диван. Хотелось одного: завалиться и тут же заснуть. Сон это как избавление, когда папаша пьяный. В голове бешено закрутились мысли: чем бы отвлечь, что придумать?!..
В дневнике «красовались» две двойки – по математике и поведению, и единица по географии, неудачно переделанная в четверку. На той же странице, внизу, написанное красными чернилами обращение к родителям с просьбой срочно прийти в школу. Если родитель увидит послание классной руководительницы и надумает пойти?!.. Мальчугана пробил пот от одной мысли. Действуя на опережение, Артурка уже показывал дневник бабушке и умолял не говорить. Она хоть и ругала, но обещала сходить в школу сама. Теперь дело принимало непредсказуемый оборот.
С сардонической улыбкой, не предвещавшей ничего хорошего, отец раскрыл  портфель. Артурка напрягся: сейчас начнется!.. Папаша запустил руку и... вынул из портфеля книгу восточных сказок.
- Что это?
- Сказки.
- ...с днем рождения, сынок, люблю, не скучай... - медленно прочитал он надпись на обороте. - Откуда она у тебя?
- Мама подарила на день рожденья...
- Когда ты ее видел?
- Она в школу приходила.

Мама появилась неожиданно. Шел урок литературы, изучали Лермонтовского «Мцыри».
И вспомнил я отцовский дом,
Ущелье наше и кругом
В тени рассыпанный аул;
Мне слышался вечерний гул
Домой бегущих табунов... - выразительно декламировала одноклассница.
Артурка сидел на задней парте и прятался за широкой спиной Филинова, боясь, что учительница вызовет к доске. Домашнее задание – выучить первые три части – он не выполнил. Тамара Павловна похвалила девочку и уткнулась в журнал, выбирая очередную жертву. Класс притих. Мальчик не сомневался, что следующим к доске пойдет он. В это время в дверь постучали, учительница вышла. Все взбодрились, в надежде, что урок сорвется. Артурка ожил, он уже не прятался, а строил рожицы девчонкам и плевался в трубочку шариками из жеваной промокашки. Вошла Тамара Павловна и все замолчали. Она как-то странно посмотрела в его сторону. Он сжался. Филин предательски наклонился, ему вдруг приспичило поправить шнурки.
- Артур, выйди, к тебе пришли, – тихо произнесла она и поманила пальцем.
Удивленный, слегка напуганный, мальчуган почуял западню. Недаром классная пугала комнатой милиции. Он вышел из-за парты и замялся.
- Иди, иди, – тихим голосом подбодрила учительница.
Артурка вышел из класса и не поверил своим глазам: в коридоре стояла мама. Она протянула руки. Но Артурка словно прирос. Мама подошла и обняла, поцеловала в щеку.
- С Днем Рождения, сынок! – она полезла в сумку и достала книгу. - Это тебе мой подарок!
Артурка взял книгу и молча смотрел на мать. Она пыталась улыбаться.
- Ты меня заберешь сегодня?.. - спросил он, стараясь высмотреть в ее влажных глазах ответ.
- Не сейчас, мне надо закончить дела... – тихо ответила она, отведя взгляд.

Отец пролистал несколько страниц и положил книгу на стол.
- Зачем ты ее таскаешь в портфеле, она же тяжелая, - хрипло произнес он после минутной паузы.
- Я обещал дружку... – соврал Артурка. Эта книга уже полгода лежала в портфеле.
С молчаливым укором родитель взглянул на него и встал из-за стола.
- Бог не фраер, он все видит. Будет и на нашей улице праздник... - произнес он, глядя куда-то мимо, и ушел курить на кухню. Артурка тут же завалился в постель и сделал вид, что спит. В этот раз с дневником пронесло.

*   *   *

Пока аэробус набирал высоту, мужчина откинулся в кресле и закрыл глаза. Несмотря на то, что летать приходилось довольно часто, эти две фазы – взлет и посадку, он всегда переносил болезненно. Вскоре самолет выровнялся. Достав ноутбук, он принялся редактировать статью. По салону пробежало легкое оживление, начали разносить напитки.
- Want something to drink? – спросил приятный женский голос.
Он поднял голову. Стюардесса с русой косой на плече светилась мягкой улыбкой.
«Красивая, - подумалось ему, - может, из наших?..» Он хотел было заговорить по-русски, но передумал.
- Yes, I would prefer whiskey.
Пассажир взял пару виски и, выждав, когда девушка с тележкой продвинется вперед, выпил залпом один. Глянул на информационный экран: игрушечный самолетик лишь на несколько сантиметров отдалился от Франкфурта. До Алма-Аты лететь еще шесть часов. Мужчина вернулся к статье, но мысли прыгали, пальцы не слушались. Как ни старался, настроиться на тему не удавалось. Он промучился со статьей еще с полчаса и закрыл до лучших времен.
Причина сегодняшней творческой немощи находилась совсем рядом, на рабочем столе. Короткий текст, скопированный со своей страничке в социальных сетях и сохраненный под безымянным «Document Microsoft Office Word (2)». Пассажир не удержался и навел стрелку.

В последнее время он редко заходил на этот сайт. Активная первоначальная фаза общения с друзьями детства, однокашниками и знакомыми быстро увяла. Оказалось, что легкая доступность общения нивелирует ее ценность. Рассказы о житье-бытье, фотографии на фоне заморских городов, пальм и лазурной глади, по сути, за небольшим исключением, нехитрые жизненные истории почти не отличались.  Все старые знакомые, выныривавшие, словно поплавки, из глубин интернета, несли в себе печать хрестоматийной постсоветской судьбы – живые осколки кода-то огромной страны, раскиданные по миру и выживающие всяк по своему. Годы и расстояния стерли связующие некогда грани. Жизнь раскидала людей по дорогам, которым уже не суждено пересечься. Для многих торчание в интернете являлось не больше чем самоутверждением и прожиганием бесполезного времени. Те же, кому удалось в жизни поймать крупную рыбу, сентиментальной тоской по прошлому не страдали и в социалках не тусовались, хотя и, некоторые, имели странички с ликами. Так он написал однокашнику, с кем в институтские годы лазал по балконам к девушкам в общежитие, но ответа не получил. Потом узнал, что имярек перебрался в Москву и выбился в большие люди.
Письмо от некоего Эдуарда он обнаружил случайно. Фамилия ничего не говорила. Вначале зацепило лишь то, что незнакомец был земляком, алмаатинцем. Ему тогда подумалось, что на него наткнулся кто-то из старых и забытых знакомых. Он подтвердил запрос на дружбу и в то же день получил сообщение. Оно состояло всего из нескольких предложений. Это сообщение, написанное человеком, которого он никогда не видел, и было причиной, заставившей нарушить привычный порядок, всполошить семью, начальство и отправиться в Алма-Ату. Текст он помнил наизусть, но не удержался и еще раз пробежал глазами.
В родном городе он давно не был и в обозримые годы туда не собирался. Еще несколько дней назад ему бы и в голову не пришло, что будет сидеть в салоне Люфтаганзы со стаканом виски в руке и бередить себя тем, что давно угасло. Или почти угасло...
Последние лет тридцать он часто думал об Эдуарде. Гадал, каков он на внешность, чем интересуется, как живет. Иногда он завидовал ему, чаще ненавидел, одно время пытался и вовсе выкинуть из своей памяти. Безуспешно - он всегда ощущал с ним некую болезненную одностороннюю связь.
Когда-то Эдуардом мама хотела назвать его самого, но отец настоял на другом имени.
Мужчина глянул в окно - далеко внизу кучился океан облаков. Чтобы скоротать время, он принялся раскладывать пасьянс.

2.
Когда Артурка был маленьким, он любил засыпать на маминой руке. Мама устраивалась на полу у кроватки и тихо, вполголоса, рассказывала ему сказку, рисуя свободной рукой на щечках крендельки. Мальчуган млел. Он лежал с закрытыми глазами и представлял ее руку птичкой, поклевывающей зернышки. От нежных прикосновений и таинственного маминого голоса, он впадал в сладкое оцепенение и боялся вспугнуть чудесную птаху. Затем сердце его наполнялось негой и, не в силах совладать с нахлынувшими эмоциями, он ловил ее пальцы и изо всех сил прижимал к своему лицу. Мамина рука пахла молоком. Артурке нравилось сливаться с ее теплом и ощущать губами мягкость ее кожи. В такие минуты он чувствовал себя счастливым и мог так лежать вечно. Ему казалось, что они с мамой превращались в единое целое, неразрывное, самим этим фактом исключая любую, даже секундную разлуку. Потом за мамой приходил отец. Он застывал в проеме двери и молчал. Всякий раз Артурка под его взглядом сжимался, сквозь мамины пальцы старался разглядеть его глаза. Мальчугану казалось, что отец им недоволен, что он вот-вот откроет рот и начнет ругать. Но тот лишь подходил к кроватке, взлохмачивал ему голову, желал спокойной ночи. После маминой руки отцовская воспринималась жесткой и чужой. Потом он уводил маму и Артурка чувствовал себя осиротевшим. Всякий раз за это мальчуган его  ненавидел, но недолго. Отца он тоже любил, но по-иному. Это была симпатия к человеку, который жил рядом, дарил игрушки и которого любит мама. А мама его  любила, Артурка это чувствовал и терзался - кого больше? Некоторое время он лежал и мучился чувством вины, вздыхая и ворочаясь. Вскоре Артурка засыпал и проваливался в любимые сны.

В то время почти все они были счастливыми, потому что в каждом присутствовала мама. Он часто видел ее в белом платье в горошек и себя на ее руках. Они шли по чудной сиреневой аллее. Мама подносила его к кустам, и он хватал ручонками душистые соцветья. Медовый аромат приятно щекотал ноздри. Они кружились вокруг кустов. Но больше всего ему нравилось, когда она срывала цветочки и сыпала их ему на голову, получался настоящий сиреневый дождь. Он смеялся и пытался ртом поймать лиловые дождинки. И они оба смеялись. После таких снов он просыпался с улыбкой на лице.

Как быстро и обыденно рассыпался мир, казавшийся незыблемым. Артурка запомнил этот день до мельчайших деталей. Все, что составляло его детское счастье, сгинуло быстро, словно мираж.
Из его жизни исчез отец. Это случилось летом, Артурка только закончил первый класс. Они тогда снимали двухкомнатный домик с крошечным двориком недалеко от Зеленого Базара. В тот день все шло как-то не так. Он не мог понять, почему мама нервничала, у нее все падало из рук. Он с удивлением наблюдал, как она, то вытаскивала из-под кровати большой чемодан и принималась укладывать папины вещи из шифоньера, то задвигала чемодан обратно. Уже под вечер мальчика стала одолевать тревога. Затем пошел дождь, стало прохладно и мама закрыла окна. Они завалились на диван, и, укрывшись одеялом, до самой ночи смотрели телевизор. Он чувствовал, что мама напряжена, от любого шума вздрагивала и подходила к окну. Незаметно для себя Артурка заснул.
Той дождливой ночью все и произошло. Резкий стук заставил его вздрогнуть. Он услышал, как проснулась мама и включила лампу. Она соскочила с кровати и отворила окно. Мама с кем-то разговаривала вполголоса. Неожиданно разговор перешел на высокие тона. От ее пронзительного голоса Артурке стало страшновато. Он с головой залез под одеяло, оставив отверстие. Мать кричала на кого-то, и этот кто-то бубнил пьяным голосом, но что именно говорил, Артурка не мог разобрать. Неожиданно заскрипели полы, упал стул. В окно полетел чемодан, вещи, и что-то еще, разбившееся со звоном о землю. Артурка догадался, что это трехлитровая банка с сиренью.
Цветы накануне принес отец. Он сам налил в банку воды, опустил в нее букет и поставил в центр их круглого стола. Артурка помнил, как мама радовалась, словно маленькая девочка. Она окунала лицо в соцветья и заставляла их по очереди вдыхать чудный запах. Отец довольно улыбался, радовался, что угодил. В комнатах долго стоял приятный, устойчивый аромат.

- Забудь про нас! - в сердцах крикнула мама и с силой захлопнула окно.
Наступила гнетущая тишина. Вскоре в окно еще пару раз стучали, но мать не подходила. С улицы послышались медленные удаляющиеся шаги. Артурка уже не сомневался, что этот неизвестный за окном был его отец. В ту ночь он не мог уснуть, его била дрожь. Он был уверен, что случилось что-то страшное. Капли стучали по стеклам и скатывались ручейками. Мальчугану казалось, что дождь тоже грустит. Иногда набегал ветер, деревья трещали, шелестели листьями. Где-то неподалеку обломилась ветка. Жалобно скрипели фонари на столбах. Несколько раз комнату освещала молния, накатывал пугающий гром. Артурке вдруг подумалось, что там, наверху, тоже кто-то ссорится. Порой, сквозь гул стихии, мальчику чудилось, что он слышит шаги. Он представлял, как отец все ходит под окнами мокрый и одинокий. Он ведь простудится!.. Ему стало его жалко, ему так хотелось, чтобы мама открыла дверь... Артурка вдруг понял, что мама оставила папу за окном навсегда.
Из спальни родителей было слышно, как рыдает мать. В какой-то момент он не выдержал и прибежал к ней в кровать. Ее слезы падали ему на лицо. Они были горькими на вкус. Он не выдержал и тоже разревелся. Она с силой прижимала его к себе, целовала в голову и гладила по спине. Потом мама успокоилась и лишь иногда всхлипывала, вздрагивая всем телом. Согретый ее теплом, Артурка заснул, чтобы проснуться уже в другом мире.

Утром собирали вещи. Они так и остались лежать под окнами. Под недоуменными взглядами редких прохожих, промокшие за ночь сорочки, галстуки и прочее добро поспешно затолкали в чемодан. Подмели осколки. Артурка хотел собрать цветы, но мать запретила. Артурка долго пялился на них. Ему казалось, что если цветы поднять и поставить в банку, папа вернется, и они снова будут вместе. Но ослушаться не посмел. В тот же день мама отвезла чемодан на такси к родителям отца. А букет долго валялся, пока не высох.
К концу лета к дому подъехал грузовичок. Мама сказала, что они переезжают в другое жилье, подешевле, недалеко от аэропорта. Двое мужчин выносили из дома мебель и грузили в открытый кузов. Мама собирала в ящики то, что еще осталось, а Артурку послала на улицу, следить за вещами. В дороге Артурка сидел в кабине с водителем, а мама забралась в кузов с другим мужчиной.
Они долго ехали. Мальчуган сидел в грузовике впервые. Он с интересом рассматривал кабину и молчаливого шофера в засаленной кепке. Через заднее окно перестукивался с мамой. Вскоре они свернули с центральной дороги в узкий проулок и остановились перед домом с большими синими воротами, украшенными орнаментом из металлических прутьев. Вдоль такого же синего деревянного забора, по обе стороны от ворот, росли желто-оранжевые цветы, над которыми кружились пчелы. Со двора молочными соцветиями свисал бульденеж, из открытых окон пело радио. Артурка разглядывал новую улицу. Она была тупиковой, - аппендикс, отходящий от аэропортовского шоссе. Соседи с интересом изучали новых жильцов.
Их встретила пожилая высохшая женщина с кривым лицом в потрепанном халате неопределенного цвета. Сразу за воротами начиналась бетонированная площадка, утопающая в тени свивающегося с металлического каркаса винограда с крупными полупрозрачными гроздьями. В небольшом цветнике благоухали чайные розы. Артурка загляделся на ос, поедающих ягоды. Поймав его взгляд, хозяйка строго предупредила мальчугана, чтобы он не рвал виноград, не бегал по огороду и не вздумал прикасаться к розам.
- Я сто раз долдонить не буду! Увижу раз-два – ищите другое жилье! – сварливо пробурчала она.
Мать торопливо заверила, что ее сын мальчик спокойный и не доставит хлопот. Артурка же женщину сразу невзлюбил.

Жильем оказался флигель, прятавшийся за хозяйским домом. Снаружи он смотрелся очень привлекательно, Артурка повеселел. За флигелем виднелся ухоженный огород и сразу за ним фруктовый сад, настолько тенистый, что земля под деревьями была почти голая.
Хозяйка открыла им дверь в новую обитель. Запахло пылью и сыростью, давно небеленые стены были в темных разводах. С потолка свисала многочисленная паутина. На полу стояли горшки с землей и лежал садовый инвентарь.
- Рассаду в холода здесь держала, сейчас все уберу, - объяснила женщина.
Три дня они с матерью приводили жилье в порядок: чистили, скребли, пробелили комнатушки, отмыли окна. Артурка видел, как мама надрывается и старался изо всех сил: выносил мусор, драил пол с порошком, навешивал гардины, прибивал полки. Вскоре комнаты обрели жилой вид, а большой зеленый торшер с бахромой придал уюта.
Из мебели у них имелись - кожаный диван с валиками и зеркальной полкой, куда мама выставила фарфоровых слоников, старый потемневший сервант, стиральная машинка и малюсенький холодильник, подарки родителям на свадьбу. Для Артурки же главной ценностью являлся телевизор «Рекорд», сюрприз отца на позапрошлый Новый Год. Они долго экспериментировали с антенной, крутили так и этак, но четкого изображения не добились. Иногда передачи смотрели больше на слух.
Едва появилась возможность, Артурка тщательно обследовал новые владения. К новому жилью он быстро привык и вскоре двор знал до малейшей лазейки. В саду росло несколько яблонь и хозяйка разрешила им собирать падалицу. Вишню уже поснимали, на дворе витал запах свежего варенья. Одно дерево стояло почти вплотную к флигелю и ветви его лежали на крыше. Артурка заметил, что они красные от ягод. Дождавшись, когда хозяйка уйдет, он приставил лестницу и нарвал целую кастрюлю слегка перезревших, но вполне съедобных вишен. Мать отругала - нельзя брать чужое без спроса! Артурка оправдывался, что через несколько дней ягоды просто бы пропали. Мать сварила вкусное варенье и небольшую кастрюльку компота.

Сын хозяйки работал таксистом. Иногда он приезжал на обед и разрешал мальчугану посидеть в его новенькой «Волге». Пару раз подкинул мальчугану на мороженное. Узнав об этом, мать категорически запретила брать у него деньги.
В саду Артурка построил себе целый город с дорогами и мостами и таскал за веревку свой самосвал. Хозяйка с неодобрением смотрела на его игры, но ничего не говорила.
А вот с улицей Артурке повезло. Детей было много, почти все ровесники. Все лето он торчал на воздухе, до одури гонял мяч, охотился с рогаткой на птиц и пинал  лянгу. Вечерами все играли в прятки или в «фигуру замри». Беззаботную атмосферу портил лишь пятнадцатилетний Егор, прозванный за глаза Гирей. Он был самым старшим и самым сильным на улице, занимался борьбой и имел настоящий спортивный велосипед. Гиря чувствовал свое превосходство, вел себя грубо и заносчиво, раздавал тумаки по поводу и без. Пацаны его не любили, но побаивались. Стоило ему бесцеремонно влезть в игру, как он начинал откровенно хлюздить. Интерес к игре у всех пропадал. Зато когда Гиря уезжал на сборы, на улице царил  праздник, и окрестности оглашались счастливым смехом.

Так прошло лето, осенью Артурка пошел в новую школу. Вскоре и там у него появилось много товарищей. Приходя домой, сам разогревал еду. Мама варила каши и супы, чаще без мяса, но ему они казались вкусными. Он всегда мыл за собой посуду, прибирался в комнатах и с нетерпением ждал маму с работы. Она работала на обувной фабрике, приходила уставшая. У нее было неоконченное высшее, и она мечтала найти работу полегче.
- Не надо было, все-таки, бросать институт, - вздыхала она, растирая уставшие ноги. Он знал, что она прекратила учебу после его рождения. Чувствуя себя виноватым, он обнимал маму за шею и прижимался к ее щеке.
После ужина, наступало самое любимое для мальчика время – чаепитие, когда они болтали на самые разные темы, обсуждали новости, фильмы. Иногда, по его просьбе, мама читала ему сказки. Одна из них, Оскара Уайльда про карлика и принцессу, сильно расстроила мальчугана.
- Мам, а почему она обманывала карлика? Он же думал, что принцесса его любит!
- Принцесса не хотела его расстраивать, - объясняла мама.

В ноябре несколько раз выпадал снег. С каждым днем становилось холодней. Флигель отапливался единственной кухонной печкой. Уголь и дрова они брали у хозяйки, это входило в оплату жилья. По вечерам, к огромному удовольствию Артурки, они с мамой топили печь. Вскоре мальчик быстро научился складывать лесенкой дрова, совочком засыпать поверх политый водой уголь и поджигать под дровами бумагу или ветошь, смоченные в керосине. Интересно было наблюдать, как разрастаются языки пламени. Остывшая печь поначалу чадила и мать, открыв окно, полотенцем выгоняла дым. Выглядело это всякий раз комично и они от души смеялись. Зато стоило схватиться дровам, огонь начинал весело гудеть и комнаты наполнялись теплом. Надолго жара не хватало - уголь быстро прогорал. Порой, сквозь сон Артурка слышал, как мама среди ночи осторожно ворочает в печи кочергой и подкладывает еще. Иногда к запаху золы примешивался непривычный, табачный. Он понимал, что мать курит у печи, но так никогда и не увидел ее с сигаретой.

Вскоре в доме прочно поселился холод. Рамы были одинарными. Не смотря на то, что они законопатили окна и закрыли пленкой, обшили войлоком входную дверь, комнатный градусник в спальне показывал пять-семь градусов тепла. Прожорливая печь не спасала. Хозяйка установила лимит в два ведра и охапку дров и нервничала,  если мать просила еще.

Зимой вся улица играла в хоккей. Клюшка и щитки у Артурки были настоящие, привезенные отцом из московской командировки. Местные пацаны откровенно завидовали. Не хватало только настоящих коньков, но мама все не могла выкроить денег. Вскоре Артурка заимел тронутые ржавчиной коньки с ботинками - дутыши. Мама купила их за пару рублей у одной старушки около продуктового магазина. Теперь мальчугана и вовсе было не загнать домой. Коньки, правда, оказались  великоваты, приходилось вставлять в ботинки журналы или картон, ноги в них разъезжались. Неважно, главное – настоящие! Артурка почувствовал, что его статус среди местных мальчишек вырос. Несмотря на то, что он был самым маленьким, его наперебой приглашали в команды. К большой досаде уличных мальчишек, Гиря тоже обожал играть в хоккей. Любой, кто ухитрялся забрать у него шайбу, тут же падал от мощного толчка на лед. Шайбу по воротам он кидал с такой силой, что все разбегались, боясь попасть под удар. Раз на пути летящей шайбы оказался Артурка и получил в лицо. От боли он заплакал и обозвал Гирю дураком. Тот склонился и ударил Артурку по голове, замахнулся, намереваясь еще поддать, как вдруг вскрикнул от боли. С удивлением Артурка увидел как мать, с искаженным от гнева лицом, цепко держит Гирю за ухо. Тот даже стоит на цыпочках, чтобы уменьшить боль.
- Ой! Не буду больше! Мне больно! – скулил парень на радость местной детворе.
- Еще тронешь хоть пальцем моего сына, я на твоей башке твою же клюшку сломаю! Ты меня понял?! – шипела мать, таская Гирю за ухо. Затем она загнала Артурку домой, и он уходил с гордо поднятой головой.
Вечером вся улица наблюдала за разгоревшимся скандалом. Гиря пришел со своей матерью, толстой краснорожей теткой. Та демонстрировала свидетелям оттопыренное Гирино ухо и взывала к сторонникам. Мать, как контраргумент, показывала Артуркин синяк под глазом и тоже находила сочувствующих. Гиря втихаря грозил кулаком, мальчуган из-за материной спины показывал ему язык. Пообещав это так не оставить и пожаловаться в милицию, стороны разошлись. В милицию так и никто не обратился, скандал рассосался. К радости местных мальчишек, Гиря почти перестал играть в хоккей. Артурку он теперь и вовсе обходил стороной.

* * *

Та же улыбчивая стюардесса шла назад и собирала пустые стаканы. Он поспешил допить второй виски. Затем спрятал ноутбук в сумку, укрылся пледом и попытался заснуть. Виски расслабили, но уснуть не удалось. Мужчина стал исподволь рассматривать пассажиров.
Неожиданно его привлекла молодая женщина, сидящая в центральном ряду справа от него. Она крутилась, болтала с соседкой, то и дело привставала и высматривала кого-то в задних рядах. Он понял, что женщина путешествует в компании. Ему вдруг показалось, что полуанфас она сильно похожа на его мать. Сходилось все – овал лица, цвет волос, стрижка. Также ярко напомажены губы. Но, главное - глаза и улыбка. Попутчица мило улыбалась, но глаза ее оставались серьезными и источали легкую грусть. Такое диалектическое противоречие появилось на лице матери после разрыва с отцом.
К сожалению, стоило молодой пассажирке развернуться и сходство пропадало. Задумавшись, он не сразу сообразил, что смотрит на нее в упор. Незнакомка это заметила. Их взгляды сошлись. Женщина улыбнулась, он ответил подобием и сконфуженно отвернулся к иллюминатору. Тем не менее, он еще долго мельком подглядывал за ней, пока она не угомонилась, погрузившись в книгу.

3.
Под Новый Год их нашел отец. Он появился так же неожиданно, как когда-то исчез. Артурка с мамой вырезали из бумаги снежинки и украшали ими комнату. В дверь постучала хозяйка. Артурка открыл, как вдруг за ее спиной услышал немного позабытый, но родной голос. Мальчуган вздрогнул, он так давно жаждал услышать его! Отец был тщательно выбрит, в своем сером костюме и галстуке смотрелся ухоженно и солидно, как и подобает инженеру. «Иди ко мне, сын!» – отец протянул к нему руки. Он бросился к отцу и тут же взлетел к потолку! Ух-ты! Как давно Артурку так не подбрасывали!
Колючие папины щеки его не раздражали, как раньше, и голос не пугал. Сквозь одеколон пробивался легкий запах алкоголя. Отец привез елку, продукты, лично Артурке - работающий на батарейках черный автомат. А также небольшой ящик с чудесными апельсинами, на каждом из которых красовалась маленькая оранжевая наклейка «Maroc». Таких вкусных апельсинов Артурка еще не пробовал и тут же слопал несколько. Автомат строчил как настоящий и изрыгал электрическое пламя. После того, как, устав от трескотни, мать отняла оружие, Артурка переключился на продукты и по-хозяйски принялся выкладывать на стол колбасу, пряники, сгущенку, копченую рыбу. Мальчуган отвык от такого когда-то привычного изобилия. Отец казался ему добрым волшебником. «Папа, ты у нас останешься?» – вопрошал в который раз Артурка и косился на маму. Родители мирно беседовали сидя на диване. От этой картины душа мальчика трепетала от счастья. В его душе зарождалась надежда. Неожиданно спокойный до этого разговор перешел в упреки, повышенные тона. Отец попытался обнять маму и прижать к себе, но она отстранялась, упоминала о какой-то женщине, выговаривала обиды. Страсти накалялись! Посыпались взаимные упреки. Внезапно отец ударил мать по щеке. Несильно ударил, но у Артурки все оборвалось. Он забился в угол, сжался и со страхом ожидал драматической развязки.  Мать кинулась на обидчика. Тот пытался ее успокоить, но тщетно. В Артуркину маму словно бес вселился! Оттолкнув отца, она кинулась на кухню, смела все, что лежало на столе обратно в коробку, и выкинула за дверь. Лишь два апельсина упали на пол и закатились за ведро с золой.
- Уходи! – крикнула она и указала отцу на дверь.
Отец обиделся и ушел. Елка полетела вслед. Мальчуган с силой сжимал рот, чтобы не заплакать. Он хотел было кинуться за отцом, но мать пригвоздила: «тогда уходи с ним!» Она закрыла дверь на ключ и ушла в спальню. Артурка собрал то немногое, что валялось на полу, и сложил в стол. Поднял с пола и, глотая беззвучные слезы, съел втихаря апельсины. Затем долго сидел за печкой, в темноте, подтянув колени и опустив на них голову.

На следующий день, вечером, зашла хозяйка и занесла часть продуктов, что мать выкинула вслед отцу. К ужасу мальчика она вдруг принялась нахваливать своего сына, и открыто предложила маме выйти за него замуж. Артурка живо представил его хмурую физиономию, холодный оценивающий взгляд, которым он провожал маму, когда они встречались во дворе. Мальчик страшно испугался. Даже мысль, что этот мрачный человек будет жить с ними, вызывал у Артурки панику.
- Мама, он злой! Не выходи за него! – вырвалось у мальчугана.
Хозяйка с ненавистью зыркнула в него своими бесцветными глазами. Артурка похолодел. На его счастье мама вежливо, но настойчиво отказалась.
- Я сто раз долдонить не буду, подумай. Ты же понимаешь, что женщина с хвостом никому не нужна! – ледяным голосом отчеканила она и ушла, отказавшись от чая.
Артурка впервые услышал, что бывают женщины с хвостами и очень удивился. Ночью, перед сном, мама объяснила, что хвост, это он, Артурка.
- Как это? – удивился мальчуган.
- Ты и есть мой хвостик, куда я, туда и ты! Мы ведь как одно целое! – обняла его мама. То, что они с мамой «одно целое» Артурке понравилось, и он успокоился. Ночью мальчику снились женщины с хвостами. Не сговариваясь, хозяйку они стали называть Долдонихой.
Артурка ликовал! На следующий день, чтобы закрепить победу, он разрисовал машину хозяев углем и ему здорово попало. Елку же Артурка воткнул в сугроб перед дверью и как смог украсил. После Нового Года она исчезла в топке.

В январе стояли крепкие морозы и жить в доме стало почти невозможно. По утрам вода в чайнике покрывалась легкой коркой. Хозяйка упорно держала лимит в два ведра в день, и уголь выдавал сама. Отапливаться электричеством она тоже не разрешала. Маму трясло от возмущения. Она сама хотела купить уголь, но владелица жилья категорически запретила, ссылаясь на то, что топливо негде складывать. Это была открытая месть Долдонихи за мамин отказ. Артурка хозяев возненавидел и даже серьезно подумывал спалить их дом.
Чтобы не замерзнуть, мать заливала кипятком грелку, и они ложились вместе под двумя одеялами. Иногда, когда хозяева спали или отсутствовали, мать тайком выходила во двор и возвращалась с ведром угля. Мальчик сразу догадался и стал напрашиваться в помощь. С тяжелым сердцем она согласилась взять его на ночную вылазку. Вскоре для Артурки это превратилось в увлекательную игру. Всякий раз, когда топливо кончалось, он сам вызывался сбегать в хозяйский сарай. Мать вздыхала, говорила, что это плохо, что так делать нельзя, но отпускала. Мальчуган гордился, что стал добытчиком. Но вскоре Долдониха приметила, что квартиранты выносят золы больше обычного и стала запирать сарай на замок. Это расстроило мальчишку. Разок, ночью, проявив инициативу, он разжился дровами у соседей, но чудом спасся от собаки и чуть всех не переполошил. Мать пришла в бешенство! В ту ночь она назвала его воришкой и сильно поколотила скалкой. Он впервые видел её  такой разъяренной и сильно испугался. Мать пригрозила, что если он еще полезет к соседям, она его прибьет. Мальчуган недоумевал: за что?..

* * *
Чтобы убить время, мужчина достал томик Уэльбека, но мысли о матери не выходили из головы. Иногда он посматривал в сторону женщины. Ему хотелось, чтобы она вновь повернулась, но она уже дремала, укрывшись пледом. Он вдруг почувствовал жгучее желание поближе рассмотреть ее лицо. Для этого требовалось встать и пройтись вперед, а на обратном пути бросить случайный взгляд. Но его пожилой сосед справа сладко дремал, и он не решился его потревожить.

В памяти всплыл эпизод, когда он впервые пошел в детский сад. Как-то очень ясно он вспомнил далекое зимнее утро, когда его непривычно рано подняли. Он не выспался, хныкал, не хотел одеваться. Мать занервничала. Она бесцеремонно усадила его за стол, напихала в рот каши. Затем принялась напяливать ненавистный  комбинезон. Как всегда рукава закатывались, комкались, он начал возмущаться, вредничать и топать ногами. Мама не выдержала. Два хороших шлепка быстро примирили с действительностью.
Они вышли во двор. При тусклом свете кухонного окна мать застелила санки одеялом, усадила его и потащила на улицу. От мороза щипало лицо. Санки со скрипом скользили, тряслись, подпрыгивали на замерзших комьях. Несколько кварталов остались позади, но мать все шла. Столь долго на санках его еще не катали. Он не ожидал, что неудачно начавшееся утро превратиться в увлекательное путешествие. Редкие лампочки на столбах с трудом пробивали морозную мглу мутным болезненным светом. Укутанный с ног до головы он с любопытством косил по сторонам и пялился на мамину спину. Она тащила санки в неизвестном для него направлении. Шла быстрыми мелкими шажками, на скользких участках семенила как утка. То и дело останавливалась, щупала его нос, снимала варежки и растирала пальцы. Его забавляло, что мать это делала автоматически, не произнося ни слова, словно он не ребенок, а кукла. Он смотрел ей в глаза и улыбался, но она словно его не замечала. Ему вдруг стало весело. Переходя заледенелое шоссе, мать поскользнулась, замахала руками и чуть не упала. Глядя на ее нелепые движения, он громко рассмеялся. Мама развернулась и упрекнула шутливо:
- Вот чудак-человек! Мама чуть себе голову не свернула, а он радуется! – Она проделала привычную процедуру с носом и руками, но при этом уже ласково смотрела ему в глаза.
Они вышли на покрытый снегом тротуар, окаймленный темными изуродованными сугробами. Слева потянулись бесконечные заборы. Изредка лениво брехали сонные собаки, не желая покидать нагретые будки. Белые от инея деревья смотрелись как новогодние елки. В некоторых домах уже горел свет. Иногда санки противно скрежетали то ли по асфальту, то ли по рассыпанной перед калитками золе. Они еще пару раз пересекли проезжую часть и, наконец, добрались до металлических ворот, за которыми виднелись невысокие двухэтажные здания. Мать втащила санки через узкие скрипучие двери. Они прошли еще немного и свернули к низкому, освещенному крыльцу. Мама ссадила его с санок, взяла за руку и завела в здание. В глаза ударил яркий свет, он на секунду зажмурился.
Длинный коридор с рисунками на стенах вел в большую светлую комнату, из которой выглядывали дети. Он даже разглядел игрушки на полу.
- Вот мы и пришли, - сказала мать, расстегивая комбинезон, - теперь ты будешь у меня ходить в детский сад!
К ним навстречу вышла молодая девушка в легкой цветастой кофточке и длинной юбке.
- У нас новенький! – воскликнула она и погладила его по голове. Она спросила как его зовут, но от страха он даже не ответил. Девушка рассмеялась, затем завела их с мамой в раздевалку и показала свободный шкафчик:
- Запомни эту ячейку, теперь это твоя.
Он хорошо запомнил свою картинку на дверце: бельчонок, держащий в лапах разноцветный мяч.

4.
В один из дней мать пришла домой с незнакомой женщиной. Она показалась Артурке забавной. У незнакомки было тонкое бледное лицо с длинным, как у цапли, носом, большие выразительные глаза и густые черные локоны ниже плеч. На ней прекрасно сидело длинное в крупных цветах вязанное платье. Тетя назвалась Мейрансой, рассказала, что у нее три сына и заверила, что Артурка с ними подружится. Он еще подумал: а зачем ему дружить с ее сыновьями, если он их и не видел? Тетя угостила пирожными из магазина. Говорила она быстро, словно сорока, иногда глотая окончания. Много смеялась. Мальчуган сразу понял, что женщина добрая. Еще узнал, что пару недель, чтобы пересидеть морозы, они поживут у нее. Артурка заметил, что мама суетится, старается угодить гостье. Ему показалось, что она ведет себя несколько уничижительно. В какой-то момент Артурке даже стало обидно. В тот же вечер мама стала собирать вещи, а сынишке наказала собрать школьные принадлежности.
В субботу, как только Артурка пришел со школы, сын хозяйки отвез их к Мейрансе. Ее дом находился выше по Шемякина, напротив школы. У ворот их радушно встретил крупный, лысоватый мужчина, представившийся Артурке дядей Хусейном. Он галантно перехватил тяжелые сумки и внес во двор. Несмотря на мороз, он был лишь в легком трико и майке. Хозяин широко улыбался и источал добрую энергию. Руки, плечи и грудь его были покрыты роскошной растительностью. Таких волосатых людей мальчуган еще не видел. Но более всего мальчика поразило то, что все зубы у дяди Хуссейна были золотыми. Поймав его изумленный взгляд, тот по секрету сообщил, что зубы не золотые, а лишь крашенные. Говорил он с особым акцентом, нараспев, отчего речь его звучала забавно. За колоритным дядей переминались два подростка. Они хмуро разглядывали Артурку и хранили молчание.
- А это Али и Гафур, наши сыновья! - представила ребят вышедшая из дома уже знакомая тетя Мейранса. Она пригласила пройти в дом, где их ожидал накрытый стол. Артурка сначала стеснялся, а потом принялся уплетать так, что мама под столом несколько раз двинула его ногой. Им отвели небольшую уютную комнатку между залом и кухней. По словам радушных хозяев, раньше это была комната их старшего сына, Вадика. В тот же вечер, укладывая Артурку, мать шепотом поведала, что Вадик на работе зарезал человека и теперь его разыскивает милиция.
В доме у тети Мейрансы стояли странные запахи. Но вскоре все выяснилось, пахло кожей и клеем: дядя Хуссейн был сапожником. Одна из комнат была отведена под мастерскую, где глава семьи шил на заказ обувь. Это искусство передавалось и сыновьям. Придя со школы, Али и Гафур наскоро обедали и принимались за работу. До самого вечера из мастерской раздавался дружный стук молотков. Впрочем, подобный звук в этом доме был привычен. Даже оранжевый кот, любимец дяди Хуссейна, любил вздремнуть рядом с мальчиками. Артурка подружился с котом и вскоре, в порядке эксперимента, подстриг ему усы. Дядю Хуссейна чуть не хватил удар, а мальчугану попало от матери.
Артурка с неделю ездил в школу на автобусе. Мейранса предложила временно перевести его в свою, напротив. Она работала продавщицей в овощном магазине и, видимо, имела знакомства. Артурка стал ходить в новую школу вместе с ее сыновьями.
Дом Мейранса содержала в идеальной чистоте. Царил какой-то особый уют. Все вещи от позолоченной изогнутой мебели, штор и ковров были яркими, с незнакомым орнаментом и несли на себе нездешний колорит. Книжный шкаф притягивал Артурку как магнит. Он был заставлен толстыми фолиантами в красочных обложках на незнакомом языке. Дядя Хуссейн заметил его интерес.
- Вот, гляды этот книгэ, – он достал с верхней полки том в золоченой обложке. – Это наш «Шахнэмэ, эго написал велыкий Фирдуси. Ты знаешь Фирдуси?
Артурка не знал.
- Мы, эранцы, очэн дрэвний народ, - увлекся дядя Хуссейн, - мы дрэвней чем эврей, чем русский и всэх других! Ты слышал наш язык?
Артурка не слышал. Дядя Хуссейн нараспев начал торжественно декламировать, покачивая головой, пощелкивая пальцами и дирижируя себе правой рукой. Дядя Хуссейн читал ему на иранском. Мальчуган не понимал ни слова, но певучий язык потряс.
Мальчуган не мог оторвать глаз от страниц. Таких необычных и ярких картинок он еще не видел. Впоследствии «Шахнамэ» он мог рассматривать часами.
- Шэхмат мы придумал, а не эндус, - сказал в заключение дядя Хуссейн, - ты играешь в шэхмат?
Шахматы Артурка любил. Уже в четыре года он умел расставлять фигуры, а в семь лет, если отец давал фору в ладью, мог его обыграть. Дядя Хуссейн принес большие шахматы ручной работы. Таких необычных искусных фигурок Артурка тоже не видел. Воодушевленный, он без труда одолел дядю Хусейна, а затем разгромил его сыновей. Али получил детский мат, а с молчаливым Гафуром пришлось повозиться до пятнадцатого хода. Женщины следили за ходом поединка и каждую его победу встречали одобрительными возгласами и аплодисментами. Мама смотрела на него с любовью, а мальчуган чувствовал себя героем!
В нижней части шкафа он обнаружил книги на русском и глотал их одна за одной.
- Умный будэт малчык, много читайт, - говорил дядя Хуссейн маме, кивая на Артурку, погрузившегося в очередную одиссею.
Мать улыбалась, ей было приятно слышать эти слова.
Дядя Хуссейн был иранцем, а тетя Мейранса азербайджанкой. Сыновья разделялись по темпераменту. Старший, Али, был эмоциональным и походил на мать. Младший, выдержан и рассудителен как дядя Хуссейн.

Стряпала Мейранса необыкновенно вкусно, но пища тоже была непривычной. Как правило, птица или баранина в пикантных ароматных соусах с фасолью или горохом, голубцы в виноградных листьях. По воскресеньям за плиту вставал сам дядя Хуссейн и готовил «туранский», как он его называл, плов из длинного риса с пахучими травами. Вскоре произошло явление старшего сына, скрывающегося от милиции. Артурка его не видел, так как спал. Он узнал от матери, что после полуночи тайно приходил Вадик. Ему растопили баню, накрыли шикарный стол. Мейранса не отходила от сына, плакала, старалась закормить. Дядя Хуссейн уверял, что скоро заплатит кому надо и остановит дело. Али и Гафур, по словам матери, смотрели на старшего брата с завистью и восхищением.
На следующий день пришел участковый и заставил подписать бумагу, что при появлении беглеца родители обязаны сообщить в милицию. Участковый намекнул, что им стало известно о ночном приходе старшего сына. После того, как дядя Гуссейн закрылся с офицером на кухне, выяснилось, что за домом установлено наблюдение.

Было десять вечера, Артурка дочитывал приключения Миклухо-Маклая, когда из кухни позвала мама. За столом сидели Мейранса и дядя Хуссейн. Они объяснили, что надо отнести передачу Вадику. Сыновья для подстраховки предпримут отвлекающий маневр. Они выйдут чуть раньше, но направятся в другую сторону, а настоящую сумку понесет он, Артурка.
- Ээ, нэ бэспокойся, - успокаивал дядя Хуссейн маму, - рэбенк ничэго не будет, даже, эсли поймают. Там толка хлэб, сигарэт, трус-мус э всо!
Вадик, как объяснили, будет ждать у озера Пархач, в маленькой роще. Мальчугану наказали у озера постоять и посчитать до ста, затем идти в сторону рощи. Пархач он знал хорошо, он там катался на лыжах с Али и Гафуром. Артурку тепло одели, повесили на плечо сумку, и он отправился на встречу с таинственным Вадиком.
- Он сам тебя найдет, не волнуйся, - успокоила тетя Мейранса.
Мальчик прошел несколько кварталов, оставалась еще одна улица. Дальше начинался заросший пустырь, а за ним лежало озеро. В конце улицы его окликнули.
- Эй, пацан! Тащи сюда!
Артурка оглянулся и увидел человека в тулупе с высоким воротником, машущего ему рукой из-за трансформаторной будки. Он зашел за будку. Незнакомец осторожно выглянул из-за угла и внимательно осмотрелся. Улица была пуста.
- Это ты у нас живешь с мамашей?
Артурка молча кивнул. Вадик оказался чернобровым и белолицым, с тонкими, словно нарисованными усиками. Он забрал сумку и взамен сунул в руки другую, полегче. Затем передал записку и потребовал, чтобы при нем Артурка спрятал поглубже в карман. Вадик тут же спустился в овраг за будкой и растворился в темноте.

Обратный путь мальчуган проделал бегом, так как сильно замерз. Сквозь чужие дворы он уже видел большие окна своего дома. Оставалось совсем немного. Не обращая внимания на рвущихся с цепи соседских собак, он выскочил из переулка на нужную улицу и вдруг наткнулся на странную картину: прямо по центру, в свете фонаря, в телогрейке на голое тело и коротких трусах, стоял босой мужчина. С заведенными за спину руками, и задранной к небу головой, словно собирался взлететь, тот пошатывался на широко расставленных ногах и тихо стонал. С его трусов стекала какая-то жидкость и окрашивала снег в желтый цвет. Мальчик понял, что таким необычным способом тот справляет нужду. Поравнявшись, Артурка неуверенно остановился, он вдруг заметил, что мужчина держит в руке длинный нож. Надеясь прошмыгнуть, он сошел с дороги и двинулся бочком вдоль соседского забора. Неожиданно мужчина повернул к нему голову; оглядел трезвым и осмысленным взглядом.
- Что, сучонок, по мою душу пришел? – тихо, почти ласково, спросил он.
Артурка даже не успел ответить, как мужик, размахивая ножом, бросился на него. Мальчуган рванул что есть силы обратно к озеру. Пьяница, к его удивлению, бежал быстро. Артурка с ужасом слышал за спиной хриплое дыхание и стук босых ступней. Что-то чиркнуло пару раз по куртке. Несколько раз мужик чуть не упал, но оставался на ногах. Артурке сильно мешала ноша. Чувствуя, что его настигают, он скинул сумку с плеча и тут же услышал, как преследователь упал. Сопровождаемый проклятиями, Артурка со страху пробежал несколько кварталов, нырял в переулки, пока не забился под скамью в какой-то темной подворотне. Он прождал в темноте больше часа и сильно окоченел. Наконец, поняв, что его никто не преследует, осторожно двинулся к дому. Местности он не узнавал. Поплутав, опять вышел на знакомую улицу и увидел Али.
- Э!.. Ты где ходишь!? – воскликнул тот недовольным голосом. – Мы тебя тут все ищем! Сумка валяется, а тебя нет!
Артурка рассказал, что с ним приключилось. Али выругался. Он знал этого мужика. Тот страдал алкоголизмом и Артурка нарвался на него во время приступа белой горячки.
У ворот стояли мама и Мейранса. Увидев сынишку, мама кинулась к нему с упреками. Артурка с радостью для себя отметил, что глаза у нее влажные. Вскоре подошли дядя Хуссейн и Гафур, они обошли все окрестности. Али все объяснил. Все сразу закрутились вокруг Артурки, жалели, хвалили, Мейранса наградила большой  шоколадкой. Дома выяснилось, что куртка мальчугана порезана ножом. Дядя Хуссейн тут же подарил ему другую, что раньше носил один из сыновей. Мама категорично заявила, что больше его не отпустит, если надо, пойдет сама. Ее заверили, что больше не попросят. В ту ночь мальчик долго не мог уснуть. Он чувствовал себя героем.

Две недели растянулись на всю зиму. В последнее время мальчуган стал замечать, что дядя Хуссейн оказывает матери удвоенное внимание. Это почувствовали все. К Артурке он стал обращаться не иначе как «мой сынок», а Али и Гафура заставлял называть его младшим братом. На мамин день рождения он подарил ей золотое кольцо с красным камнем. Одновременно загрустила Мейранса, а братья перестали с ним общаться. В один из дней, в отсутствии домашних, дядя Хуссейн зашел на кухню, где мама мыла посуду и прикрыл дверь. Артурка слышал все до единого слова.
- Выходы за мэна, Рэйка! – горячо заговорил дядя Хуссейн, - Я Артур сын сдэлаю, куплю дом тэбе!.. У меня дэныг много, нам до конца жизнь хватит!.. Нэ смотри, что сапожнык, я дэнь зарабатываю столько, сколько энжинер в мэсиц получает!.. В масле будэш катаца, золотэ хадыт!..
- А как же Мейранса, дети? – спокойно возразила мать, гремя посудой.
- Брошу ради тэбя. Онэ бэдным нэ останутся, нэ пэрэживай. У мэнэ всэ мысль о тэбе! Подумай, сколько такой красивый жэнщин можна нищета жить? Ты нэ старый, эшо сын мнэ родыш, буду лубыт тэбя как королэв! Я тожэ не старык, мнэ только сорок сэм!.. Я!..
Он запнулся, потому что мать громко рассмеялась. В этом смехе было что-то, от чего Артурке стало страшно.
На следующий день они покинули гостеприимный дом. На прощание Мейранса обняла мать и незаметно протянула деньги. Мать отказалась, тогда она сунула деньги в карман Артурке, он не протестовал. Братья подарили ему новый футбольный мяч. Дядя Хуссейн провожал молча, глаза его были грустны. Он лишь погладил Артурку по голове.
- Слушай мама, сэнок!

* * *

До Алма-Аты оставалось еще около трех часов.
Мужчина вспомнил, как в первом классе у них в школе проходил новогодний маскарад. Накануне мама не спала ночь и сшила ему костюм Петрушки. Он сильно стеснялся, ему казалось, что в этом костюме он выглядит нелепо, и все будут смеяться. Он прижимался к родителям и не хотел выходить в круг, пока отец за руку не подвел его к елке. На удивление мамин костюм занял первое место и его премировали коробкой конфет. Это воспоминание вызвало улыбку.
Картина за окном изменилась, сквозь разрывы облаков, виднелась земля.

5.
Зазвенел будильник. Артурка сквозь сон услышал, как отец нажал на кнопку. Скрипнула кровать, зажегся свет и послышались шаги. Артурка понял, что отец идет его будить. Тут же отцова рука нырнула под одеяло и принялась с силой массировать спину.
- Вставай, сын, в школу пора, - негромко произнес он.
Артурке хотелось понежиться в постели, но отец был вспыльчив. За последний год он уже неплохо знал его. Главное, надо было вовремя почувствовать перемену настроения, иначе вместо поглаживания, можно получить затрещину. Из своей комнаты в кухню прошлепала тапочками бабушка.
- Эй, лежебока, а ну хватит спать! – пропела она на ходу. – Сейчас оладушки будут готовы!
Бабушка относилась к внуку ласково. Единственный человек, от кого к нему исходили любовь и тепло. Мальчуган бабушку любил больше всех. Ну, разве, после мамы. Быстро соскочив, он схватил в охапку постель и, приподняв крышку дивана, втолкал одеяла вовнутрь. В доме еще витали остатки вчерашнего натопленного тепла, но зимнее окно за ночь покрылось красивыми узорами. Артурка представил, как там, снаружи, темно и холодно, и ему стало зябко. В голове мелькнуло, что неплохо бы проскочить в бабушкину комнату и прилипнуть спиной к теплому боку высокой, до потолка, контрамарки. Но Артурка сразу отогнал эту мысль. Сегодня он не мог себе позволить тянуть время.
Умывальник уже был занят отцом. Артурка принялся с серьезным видом складывать портфель, ожидая, когда отец закончит бритье и уйдет на кухню завтракать.
- Сколько у тебя уроков? – не оборачиваясь, спросил отец, скрепя лезвием.
- Шесть.
- В школе не сиди дураком, учись!
- Хорошо.
Отец вытер лицо полотенцем, освежился одеколоном и, бросив сыну, чтобы тот не забыл почистить зубы, вышел на кухню. Сквозь неплотно прикрытую дверь Артурка услышал приглушенные голоса. Он догадался, что говорят о нем. В другой день он бы не преминул подслушать. Но не сегодня.
Главное, чтобы ничто не помешало его замыслу. Мальчик не думал о контрольной по математике, о родительском собрании на следующей неделе. Более того, он не собирался идти в школу. Сегодня он сделает маме сюрприз! Все остальное неважно. Включив воду, Артурка метнулся к книжному шкафу и, вытащил альбом с гербарием. Аккуратно, чтобы не повредить хрупкие цветы, он втиснул альбом в портфель. Из кухни аппетитно запахло оладьями. Услышав приближающие шаги, метнулся к умывальнику и схватил зубную щетку. Заглянул отец.
- Ты чего так долго?
- Иду, - мальчик сполоснул под струйкой щетку и вышел завтракать.
С улицы слышался звук мотора. Отец ставил служебный автомобиль во дворе и каждое утро прогревал двигатель. Главное, подумал мальчик, чтобы отец уехал пораньше. Так как выходили они одновременно, Артурка боялся, что тот предложит подвезти до школы и тогда улизнуть с уроков не удастся. Отказ же вызовет подозрение. Помог сам отец.
- Снегу за ночь навалило, - сказал он, входя в дом и потирая озябшие руки, - еле машину откопал. Очисти двор, сынок, иначе бабушка не сможет выходить. Хотя бы перед крыльцом и дорожку до улицы.
- Ладно, папа, - обрадовался Артурка, с показным усердием поглощая оладьи.
Отец наказал не опаздывать в школу и вышел. Вскоре послышался звук отъезжающего автомобиля. Мальчуган хотел было тут же рвануть во двор, но бабушка заставила доесть завтрак, проследила, чтобы он оделся и не забыл рукавицы. Артурка махал лопатой, словно от этого зависела его жизнь. За десять минут раскидал снег и отбил острием лопаты лед со ступенек. Затем пулей ворвался в дом, схватил портфель и побежал в школу. Вернее, к автобусной остановке. Он направлялся в аэропорт.
Сегодня у мамы был День Рождения! Подарок лежал в портфеле. Мальчуган  знал, что мама обрадуется подарку. Давно, когда они были вместе, отец как-то зимой преподнес маме засушенную сирень. Артурке на всю жизнь врезалось в память то, с какой благодарностью мама приняла веточку.
Добежав до остановки он увидел под парами 79 автобус и за секунду до отправления успел заскочить в салон.
У центрального входа в аэропорт стоял милиционер с рацией. Он покосился на Артурку со школьным портфелем и поманил пальцем.
- Я к маме! Она здесь работает.
Милиционер лениво кивнул и отвернулся.

В аэропорту царило столпотворение. То и дело с небес вещали об отлетах и прилетах. Артурка подошел к газетному киоску, выждал очередь и купил поздравительную открытку за 17 копеек. Его внимание привлекло золотое колечко за 40. У него мелькнуло, что маме было бы приятно заполучить такое. Денег как раз хватало. Кроме того, подумал он, мама, глядя на колечко, всегда будет помнить о нем.
Закончив с подарками, он прижал портфель к батарее отопления и на нем, старательно выводя буквы, подписал открытку. Как всегда не обошлось без помарок. Строчки вышли кривыми, буквы разными по величине. Мальчик немного расстроился. Денег на новую открытку уже не было. Артурка вздохнул и направился мимо касс оформления пассажиров и багажа в конец правого крыла аэропорта. Мамина дверь была как раз под лестницей, ведущей на второй этаж. Вверху находился зал ожидания и ресторан. Пару раз мама водила его в этот ресторан и угощала кофе с булочками.
Юрко огибая хаотично двигающихся пассажиров, Артурка уверенно пробирался к цели. Иногда сквозь людские прорехи проглядывалась заветная дверь. Вдруг, Артурка даже не поверил своим глазам, к двери подошли тетя Таня и еще какая-то незнакомая блондинка. Артурка окликнул, но в шуме его не услышали. Женщины вошли в дверь. Блондинка со спины фигурой и походкой напомнила ему маму. Он рванул, намереваясь привлечь внимание тети Тани пока она не ушла в свою комнату. Осталось несколько метров, как дверь распахнулась, и он чуть не столкнулся с Крысой, маминой начальницей. Он знал, что эту женщину все боялись и ненавидели, мама часто жаловалась на ее дурной нрав. Сам он ее тоже опасался с тех пор, как она наткнулась на него в бюро и строго указала на дверь. Маме в тот раз крепко попало. К его сожалению, она запретила ему приходить на работу. Но он все равно приезжал и слонялся, ожидая, когда она выйдет. Поняв бесполезность, мама махнула рукой и лишь предупредила не попадаться Крысе на глаза. Пару раз, когда начальница отсутствовала, она впускала его в бюро. Артурка влетал с радостью, зная, что все будут сюсюкаться с ним и обязательно чем-нибудь угостят.
Крыса как назло застыла под дверью. Открыв папку, она просматривала какие-то бумаги, затем ушла в сторону своего кабинета. Как только она скрылась за поворотом, он подскочил к двери с табличкой «служебный вход» и нажал на звонок. Дверь открыла тетя Таня. Глаза ее округлились. Она выглядела смущенной, скорее, даже, напуганной.
- Артурка, что ты здесь делаешь? Ты почему не в школе?
- У нас учительница заболела, а я пришел поздравить маму с Днем Рождения! – затараторил Артурка, стараясь заглянуть за спину тети Тани. – Позовите маму!
Мамина подруга почему-то оглянулась и на секунду задумалась.
- Подожди, я вернусь... мне надо спросить... - как-то неуверенно проговорила она и закрыла дверь.
Артурку затрясло, сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. Он увидит маму! Он был уверен, что она здесь! Вот сейчас откроется дверь и она выйдет. Он даже представил ее радостное изумление его подарку. Она обязательно обнимет его, а он успеет шепнуть ей, что любит ее больше своей жизни! Она поймет, что он уже не такой плохой, как раньше! Он исправился! За этот год он прочитал много книжек, его рисунки называли лучшими! Он уже не ворует хлеб в магазине!
Дрожащими руками мальчик  раскрыл портфель и осторожно вытащил гербарий, наказывая себе не забыть про колечко. К его удивлению, опять вышла тетя Таня. У Артурки все оборвалось.
- А мама где?
Женщина взяла его за руку и отвела в сторону, подальше от двери.
- Мамы твоей здесь нет, Артурка... Она уже не работает с нами, - тихо сказала она.
- Она здесь, я ее видел! – запротестовал мальчик. – Вы врете! Позовите маму!
- Я вру? – Тетя Таня склонилась к нему. – Я тебе когда-нибудь врала?
Он неуверенно покачал головой.
- Не знаю...
- Ты же пионер?
- Да.
Тетя Таня вскинула руку в пионерском салюте:
- Честное пионерское слово  - твоей мамы здесь нет!
У Артурки навернулись слезы.
- Я принес подарки...
- Ты оставь, если она позвонит, я скажу, чтобы приехала и забрала… - ласково, даже несколько игриво, произнесла тетя Таня.
Мальчуган стоял, опустив голову, и едва сдерживал слезы. Ему казалось, что все это происходит не с ним. Ему все это кажется. Возможно, он еще едет в автобусе. Но мамина подруга потеребила его за рукав.
- Ну, что молчишь, Артур?..
- А я?.. Когда она меня заберет? Скажите, что я ее жду! – вырвалось у мальчика.
Мамина подруга подняла его лицо за подбородок.
- Как увижу, обязательно передам.
Тетя Таня взяла гербарий, открытку с колечком и проводила мальчика до центрального выхода.
- А это тебе... – она протянула Артурке десять рублей, - твоя мама просила передать тебе эти деньги, если ты придешь.
- Она ждала, что я приду?
- Да. Она так и сказала: пусть Артурка купит себе книжки! Ты же любишь читать?
Мальчик пожал плечами.
- Я книжки в библиотеке беру.
- Тогда сходи с друзьями в кино. – Тетя Таня мило улыбнулась, поправила ему воротник и заставила перевязать болтающиеся шнурки на ботинках.
Артурка молчал. Он был ошарашен. Разочарование было настолько сильным, что он не мог разговаривать. Тетя Таня вложила десятку в боковой карман его куртки.
- Школу не прогуливай, тебе надо учиться, - напутствовала она его, - мама расстроится, если узнает, что ты плохо учишься!
- Когда она приедет? – тихо спросил мальчик.
- Как решит свои дела, - как-то нетвердо заверила мамина подруга.
К аэропорту подошел 79 автобус. Тетя Таня подтолкнула:
- Твой автобус! Беги, Артурка, может, еще в школу успеешь!..

Понурив голову, он направился к остановке и поднялся в салон. Мамина подруга помахала ему рукой и скрылась за стеклянными дверьми. Невидимая снаружи, она дождалась отхода автобуса и вернулась в рабочее помещение. Зайдя в свою комнату, постучала в дверь раздевалки.
- Райка, хватит прятаться, ушел твой сынок.
Показалась Артуркина мама. Если бы Артурка ее увидел, не узнал бы. Мама превратилась в яркую блондинку.
- Точно ушел?
- Уехал, я сама посадила его в 79 автобус. Подарки получи, - тетя Таня кивнула на стол.
Мама разглядывала засушенную ветку сирени. Прочитала открытку, померила алюминиевое колечко.
- Ну, я же его не на улице бросила? – обратилась она за сочувствием к молчавшей подруге. – Он живет у отца, свекровь его обожает...
- Ясен день, что не на улице, - отозвалась та, с видимым усердием копаясь в рабочих бумагах.
- Вот и ты думаешь – сука, мол, бросила пацана!.. Так, Татьяна?.. – тихо спросила мама.
Подруга подняла голову от бумаг. Пожала плечами.
- Мне кажется, что ты потом пожалеешь, Райка...
- Татьяна, меня человек берет, он даже женат не был. Зачем ему Артурка? Кроме того, ты же не все знаешь, он ведь таким хулиганом растет, ему отцовскую руку надо! Врет бесконечно, воровать начал. А мне что делать? Я еще не старая и хочу иметь полноценную семью!
- Время все рассудит, - ответила подруга. Встряхнув кудрями, она изобразила улыбку. – Ну что, будем твой День Рождения отмечать? Доставай шампанское!
* * *

Внизу расстилался мегаполис. Мужчина прилип к иллюминатору и с жадностью неофита пялился на город, пытаясь узнать в бесчисленных линиях знакомые улицы. Ему вдруг пришло в голову сравнение, что города это книги. Улицы, дома и скверы, это страницы с людскими судьбами. Кем-то оставлены пометки и ремарки на полях.
В этом смысле, Алма-Ата была его любимой книгой, где каждая страница была зачитана до дыр. В этой книге есть и его строки. Они будут существовать, пока он жив. А потом сотрутся сами собой...
В своей жизни ему пришлось много раз прилетать и улетать из Алма-Аты, но всегда с высоты он без труда ориентировался в мозаике городских пятен. В этот раз было сложнее, за годы все изменилось. Город сменил обложку, добавились картинки. Но вот в зеркальной луже он узнал Аэропортовское озеро. Горы, телебашня на Кок-Тюбе. Вот, в центре, чаша центрального стадиона, справа, вдалеке, виднеется ипподром. Что-то внутри дрогнуло. Он вдруг понял, что никогда не покидал этот город. Он просто на время закрыл книгу...

6.
После дворца Мейрансы их прежнее жилье показалось сараем. Мать продолжала работать на фабрике. Денег все равно не хватало и приходилось занимать. На стене висел список заимодателей. В основном это были соседи и Долдониха. Они с мамой вместе планировали, когда и с кем надо рассчитаться. Артурка к тому времени нашел способ, как вносить свою лепту в их скудный бюджет. Первый раз это получилось случайно, в хлебном магазине. Стоя в очереди в кассу, Артурка заметил через огромное, до пола, окно проходящего мимо дружка. Он постучал в стекло, но тот не услышал. Даже не сознавая, что делает, Артурка выскочил на улицу и кинулся догонять. Лишь когда дружок попросил отломить от булки, Артурка понял, что он ушел из магазина и не заплатил. В кулаке лежал рубль. Он посмотрел на деньги, но дружку ничего не сказал. Вечером, пока мама стряпала на кухне, он вложил рубль в ее кошелек. Сколько было радости, когда мама вдруг обнаружила лишние деньги!
«Надо же! – восклицала она, под его ликующим взглядом. – Думала всего трешка осталась, а тут еще рубль завалялся!» Эти же деньги попали к мальчугану на сахар и молоко. Он еще несколько раз проделал трюк, но попался. Продавщица заметила, выскочила за ним на улицу и подняла шум. Какой-то парень успел схватить Артурку. Дрожа от стыда и страха, он выслушивал укоры. Кто-то советовал вызвать милицию. Он что-то лепетал в оправдание и просил прощения. Его заставили заплатить за хлеб и отпустили, предупредив, что в следующий раз сдадут в милицию. В этот раз пронесло! Но к его ужасу, в магазине случайно оказалась живущая по-соседству женщина. В тот день он вел себя как ангелочек и старательно вымыл полы, но мать все узнала. Ему здорово попало, мать чуть не обломала о него свою длинную скалку, и кричала так, что привлекла хозяйку. Уже перед сном, мать как-то тихо, но решительно пригрозила, что если он сотворит нечто подобное, она отдаст его отцу.
Артурку затрясло, этого он боялся больше всего.
Иногда мальчуган ездил к автовокзалу «Саяхат», где в подземном переходе находилась сапожная будка дяди Хусейна. Всякий раз он получал от него рубль, покупал в ларьке мороженое, иногда два, оставшуюся мелочь вкладывал в мамин кошелек. Раз, к его удивлению, вместо дяди Хуссейна в будке работал Вадик. Тот узнал и махнул рукой. Артурка вошел.
- Как твоя мамаша поживает? – лыбясь, поинтересовался Вадик, - не вышла замуж?
Артурке это не понравилось. Он тут же засобирался. Вадик тоже подарил ему рубль.
- Слушай пацан, если что, приходи с мамашей, я вам обувь бесплатно починю!
Больше Артурка не ходил в сапожную будку.

В один из дней мама пришла позже обычного. Мальчик кинулся к двери на ее стук и невольно отпрянул. Мама вошла в новенькой синей форме с пилоткой на голове. Такую форму на женщинах Артурка видел в самолете, когда отец взял их с собой в командировку в Москву.
- Ты теперь стюардесса?
Мама улыбнулась.
- А что, непохожа?
Мальчуган восхищенно разглядывал красивую и немного чужую маму.
- Смотри, Артурка!..
Сделав загадочное лицо, мама скрылась в комнате. Затем шторки раздвинулись. С улыбкой, держа в руке вместо микрофона какую-то бутылочку из-под крема, мать произнесла торжественным голосом:
- Уважаемые, пассажиры! Я – ваша стюардесса! Сейчас мы полетим в далекие страны! Просьба, пристегнуть ремни!
- А я?.. – вырвалось у Артурки.
Мать обняла его и прижала к себе.
- А это мой сын, Артур! – объявила она в микрофон. - Он полетит с нами!
Они оба расхохотались. Ее глаза светились, мысли были где-то далеко. Артурке показалось, она его не замечает.
- Ты скоро улетишь? – испугался он.
- Да нет же, сынок, мне уже под тридцать, старая я для стюардессы!
Мама сказала, что будет работать в аэропорту на оформлении багажа. Мальчик чувствовал себя счастливым.
Аэропорт! Это слово завораживало. В голове у мальчугана проносились белые как птицы самолеты!

Пару раз в неделю мать брала на дом дополнительную работу и до поздней ночи они привязывали к биркам толстые суровые нитки. Бирок было много, целая коробка и Артурка всякий раз впадал в отчаяние, от мысли, что придется работать до утра. Заканчивали к полуночи. Вскоре мама удивила его тем, что стала распевать дома народные песни. Он узнал, что она записалась в хор. Появились подруги. Самой доброй из новых знакомых была тетя Таня. Она никогда не приходила с пустыми руками и баловала Артурку, рассказывала смешные истории. Потом они с мамой закрывались на кухне и оттуда слышался звон бокалов, смех и просачивался табачный дым. Как-то раз тетя Таня пришла не одна, а с двумя мужчинами в лётной форме. Шуму стало больше. Мужчины громко смеялись, говорили тосты, много курили. Раз под столом мальчуган нашел почти полную пачку «Аэрофлота», которую с удовольствием скурил с соседскими пацанами.
Один из летчиков, тот, что был с усами, явно приударил за мамой. Артурка видел, как он подливал ей шампанского, садился поближе, старался взять ее за руки, обнять. Вскоре посиделки стали регулярными. Иногда засиживались до полуночи. Артурка сидел в зале, рисовал или лепил солдатиков из пластилина и подслушивал их разговоры. Сколько мать пыталась уложить его в постель, без нее он не ложился.
Раз, когда мама пошла провожать друзей, Артурка зашел на кухню и увидел на краю стола недопитую рюмку. Он знал, что это водка. На запах она была неприятной. Ему стало любопытно какая она на вкус. Он выпил ее одним глотком. Вкус пойла был отвратительным, его даже передернуло. Мальчуган только хотел поставить рюмку на стол, как вошла мама. От неожиданности рюмка выпала и разбилась. Мама с ужасом взглянула на сынишку.
- Артур, ты пьешь водку?
Не зная, что сказать, мальчик лишь испуганно заморгал. Мать схватила его за руку и принялась с силой хлестать по губам. Мальчугану было больно. Но еще больнее было слышать то, что мама называла его отцовским выродком и будущим алкашом. Артурка прятал лицо, закрывался руками и клялся, что этого больше не повторится.
С первой же получки мать купила сынишке брюки и теплую курточку с модными карманами и капюшоном. Себе купила подержанный, но очень красивый коричневый болоньевый плащ. Он ей очень шел, особенно когда она распускала свои волнистые волосы. Она дефилировала перед ним в плаще, и все время спрашивала, как он на ней сидит. Сынишка восхищенно хлопал в ладони:
- Мама, какая ты красавица!
Будильника дома не было, Артурка просыпался в школу без него и никогда не опаздывал. Учился он плохо, учеба интереса не вызывала. На уроках больше пялился в окно на взлетающие неподалеку аэроклубовские кукурузники, которые, набрав высоту, сбрасывали, словно семечки, парашютистов. Мальчик со своим неугомонным характером часто попадал в истории, за что маму вызывали в школу. Учебе мальчик предпочитал чтение. В школьной библиотеке облазил все полки. Очередной раз, получая взбучку от мамы за двойку, он пытался оправдаться, что, зато прочитал новую книгу Уилки Коллинза или Жюля Верна. Но мать требовала учебу. В последнее время она стала очень строгой, порой, жестокой. За любую провинность ему здорово попадало. Особенно он боялся, когда она бралась за резиновый шланг от стиральной машинки. После него на ногах оставались красные полосы и мальчуган стеснялся ходить на физкультуру.
Мать все чаще стала задерживаться на работе. Иногда уходила работать на всю ночь.

Артурка в последнее время увлекся рисованием. Он быстро заполнял рисунками альбомы. Особенно ему нравилось рисовать конных рыцарей. Получалось здорово, только с конями была незадача. Вернее, с их задними ногами. Они получались либо тонкими, либо короткими, никак не удавалось выдержать нужные пропорции. Конь получался каким-то гротескным, недостойным для настоящего рыцаря. «Опять кляча! – вздыхал Артурка, критически разглядывая очередной рисунок». Этот последний выходил на редкость удачно. Конь шел в боевом строю, восседающий на нем рыцарь чуть склонился, нацелив копье на врага. Осталось коню подправить заднюю ногу и хвост. Мальчуган стер резинкой неудачный вариант и только взялся за карандаш, как вошла мама. Он кинулся навстречу. Мама опустила сумку с продуктами, отстранилась и как-то странно взглянула на сынишку.
- Мороженое принесла. Будешь?..
Артурка вмиг слопал и вопросительно глянул ей в лицо. Она молча протянула еще. Обрадованный, мальчуган прикончил и второе. Мама вела себя странно. Она открыла шифоньер и принялась укладывать небольшой чемоданчик. Артурка с удивлением обнаружил, что она складывала его вещи. Затем в чемодан легли книжки, учебники, линейки и карандаши. Он заволновался.
- Зачем ты складываешь чемодан?
- Собирайся, сынок, - тихо сказала мама.
- Куда?
- Я уезжаю в командировку, ты поживешь у отца.
- Я с тобой! – закричал Артурка, - не пойду к отцу!
Мать прикрикнула и приказала не распускать нюни. Артурку затрясло. Он чувствовал, что надвигается что-то страшное.
Вскоре с чемоданом и школьным портфелем, они садились в автобус.

***
Долго и уныло тянулись процедуры, наконец, получив свой багаж, мужчина вышел в центральный холл и влился в толпу встречающих. Он вдруг вспомнил, что они так и не договорились, как узнают друг друга. Он лишь сообщил номер рейса и время прибытия. Эдуард отправил номер своего сотового и заверил, что будет ждать. Артур глянул на часы: 15.30. Он почувствовал острое желание закурить. Внимательно вглядываясь в лица, пытаясь угадать Эдуарда, он направился к выходу. Выйдя на залитую весенним солнцем площадку, он подключил сотовый и закурил. Тут же раздался звонок. Звонила супруга. Он сообщил, что долетел хорошо и поболтал пару минут.
«Странно, - подумал он, - никого?..» Он с интересом принялся рассматривать новое здание аэропорта и примыкающую площадь. Когда он уезжал, все было по-другому.
- Вы, Артур? – услышал он приятный голос за спиной и почувствовал сердцебиение. Обратившийся был мужчиной в расцвете, чуть выше ростом и выглядел вполне презентабельно. «Крепенький, – подумал Артур разглядывая собеседника, - интересно, сколько ему лет?» Тут же вспомнил, что тот на девять лет младше.
- Эдуард, - представился крепыш, - я ваш младший брат!
«Эдуард... Его несостоявшееся имя...»
- Так давно мечтал вас увидеть! Столько слышал о вас от мамы. ... Сколько она плакала, а я понять не мог: чего она плачет? Рассказывала, что все время искала вас...
«Все время искала... - горько пронеслось у него в голове, - а я и не скрывался...»
Эдуард порылся в сумочке и протянул старую фотографию.
- Эту фотографию мама часто рассматривала.
На Артура смотрел ухоженный, чистенький пятилетний мальчик с любопытными глазенками. Он молча смотрел на себя сорокапятилетней давности. Тот солнечный майский день 1967 года он помнил хорошо, словно это было пару недель назад.
По пути в Парк Горького они зашли к фотографу. Заподозрив, что вместо парка его обманом затащили фотографироваться, он завел истерику. Родители уговорами и шлепками усаживали его в разноцветную ракету, делали смешные рожи, щелкали пальцами. В итоге на фото ребенок мило улыбался. Затем в парке, после зоопарка и аттракционов, отец ушел играть в бильярд, а они с мамой гуляли по сиреневой аллее, что недалеко от детской железной дороги. Они играли в догонялки. Когда он забегал под куст, мама трясла ветви, и на него падал настоящий сиреневый дождь.
Неожиданно в Эдуарде он узнал мамины черты. У него были такие же серо-зеленые глаза, чуть вздернутый нос... Это вызвало неприязненное чувство, которое он с трудом в себе подавил. В это время брат протянул Артуру потрепанный альбом для рисования.
- Я нашел этот альбом недавно, пару лет назад. Подумал, может, это я когда намалевал? Но мама сказала, что это Артуркин, и забрала. До этого я и не знал о вашем существовании. Отец, оказывается, вас видел в детстве, но, почему-то, молчал...
«А я всегда знал о тебе, - подумал Артур»
Он мельком пробежал по рисункам. Остановился на последнем. Это был рыцарь, восседающим на бесхвостом коняге без задней ноги.
«Неплохо рисовал, - промелькнуло в его голове».
- Как она умерла? – спросил Артур уже в машине Эдуарда, с ужасом осознавая, что на этот самый страшный для него вопрос в душе ничего не дрогнуло. Все свое детство, с того самого момента, когда узнал, что люди умирают, он боялся даже подумать, что мама может умереть.
- Как святая! Вечером вместе поужинали, потом я уехал. А утром позвонил папа и сказал, что она умерла во сне, - с грустью ответил Эдуард.
Некоторое время тянулось молчание.

Они проезжали мимо улицы, где они жили во флигеле в последний год перед расставанием. Он повернул голову и едва успел заметить знакомый переулок, но дом хозяйки был скрыт разросшимися деревьями.
Справа он узнал стеклянный, во всю длину пятиэтажного дома гастроном. Вдоль тротуара шла стихийная торговля.
- Останови... - Артур вышел из машины, и, неловко перепрыгнув арык, купил лиловый букет.
- Для мамы? – догадался Эдуард.
Артур кивнул. Брат с ностальгией принялся рассказывать, как мама при жизни любила сирень. С улыбкой поведал, как на Новый год они сделали маме сюрприз и подарили целый альбом с сиреневым гербарием.
- Я и на могиле посадил саженец, вчера вот только ездил туда, поливал.
Речь у младшего брата была хорошо поставлена, чувствовалось образование. Он с увлечением рассказывал, как трудно было родителям первые годы. Отцу предложили должность начальника радиотехнической службы на военном аэродроме, недалеко от Алма-Аты. Родители после его рождения переехали из города в небольшой поселок и несколько лет жили в маленькой двухкомнатной квартире. Слушая о том, как непросто осваиваться на новом месте, Артур, вспоминал холодный флигель и бесноватые глаза Долдонихи.
- В последний год маму пожар подкосил, - продолжал Эдуард, - я успокаивал, но она сильно расстроилась...
- Что за пожар?
Эдуард рассказал, что у родителей была вторая квартира над гастрономом «Столичный». Эту квартиру сдавали квартирантам. Когда в марте загорелись гастрономовские склады, она сильно пострадала и находится в ремонте.
- Мама в последнее время ходила с трудом, ноги болели. На Наурыз вдруг попросилась в Парк Горького.
Эдуард рассказал, что именно тогда мама сказала, что у него есть старший брат. Он выдержал паузу.
– Она попросила найти вас. Как чувствовала. Я принялся шерстить интернет...
Артур слушал с отстраненной улыбкой.

Оградка на могиле выглядела добротно, явно недешевая. У изголовья холмика стоял железный памятник с фотографией, лежало несколько венков и увядшие цветы. «От коллег и друзей» - гласил один из них. «От любящих мужа и сына», - значилось на другом. У небольшой скамеечки, на входе рос трогательный кустик сирени. Артур опустил на холмик букет, отошел немного назад и, не отрываясь, глядел на фотографию. Несмотря на годы, он сразу узнал маму. Удивился, что на фотографии мать была вся белая.
- Почему она такая седая?
Младший пожал плечами.
– Она всегда такая была. Она же волосы обесцвечивала.
Артур вспомнил блондинку в аэропорту, что шла вместе с тетей Таней.
- Пока вот временно стелу поставили, скоро водрузим гранитный памятник, - продолжал Эдуард.
Он прошел к могиле и заботливо принялся выпалывать проросшую траву. Артур смотрел в лицо покойной, словно пытался в ее глазах прочитать, о чем она в тот момент думала. Он вдруг поймал себя на мысли, что именно такой он маму и представлял в пожилом возрасте. Долгие годы в его душе жил ее яркий образ из детства, последний образ, когда в день его рождения, в 1971 году, мама неожиданно пришла в школу. Он запомнил ее именно такой, молодой и красивой, ее выражение глаз и грустную улыбку. Он пытался ее вообразить в сорок, пятьдесят, шестьдесят. Всегда отмечал для себя ее календарные даты. Много лет уже не видел ее во снах. Ее подарок, книжку «Сказки восточных народов» он долго берег, а потом книжка куда-то исчезла. Он сильно жалел об этом.
Артур внимательно разглядывал лицо на фотографии.
- Сколько здесь маме?
- Она с сорокового. Семьдесят три. Вернее, зимой было бы семьдесят три. Я сделал этот снимок полгода назад.
Неожиданно Артур представил, как выглядит ее тело в могиле и ему стало дурно. Он присел на скамейку и закурил, чтобы скрыть волнение.

Когда-то мама изгнала его из своей жизни. Но он все равно пришел. Изгнать его снова было уже не в ее воле. Ее мир теперь был открыт для него, но осколки ее мира его не интересовали. Его младший брат, копошащийся возле могилы, не вызывал откликов в душе. Они так и остались на вы. А ее вдовый супруг тем более. Они были для него чужими.
Уже в машине Артур поинтересовался, в какую сумму обойдется памятник.
- Чуть больше штуки баксов, - ответил младший брат.
Артур протянул деньги.
- Я хочу внести свою долю.
Младший пожал плечами.
- Мы с отцом уже заплатили. – Он взял деньги. – Ну, спасибо, не имею права отказать.

7.
Долгое время Артурка ждал, что мать заберет его. Затем его стали мучить сомнения в своей внешности. Он думал, может, с ним что-то не так, может мама его стесняется? Может, он как тот уайльдовский карлик? Он подолгу смотрелся в зеркало. Вроде не урод. Разве уши чуть оттопыриваются. Но почему мама не приходит?
Как-то он не выдержал. Сбежал с уроков и поехал по знакомому адресу. Калитка оказалась незапертой, он беспрепятственно прошел к флигелю. Без труда нашел ключ под крыльцом. Первое, что удивило, их жилье сильно преобразилось. На окнах красивые шторы, вместо старого телевизора большой «Электрон» на ножках. Артурка не удержался, включил и удивился качеству изображения. На стене висел яркий ковер, стол был покрыт новой скатертью, из серванта краснела незнакомая посуда. С удивлением и восхищением он крутил головой и гладил руками новые вещи. Открыл сервант, все лежало на своих местах. Только не отпускало ощущение, что это уже чужое. Он добрался до семейного фотоальбома и долго рассматривал фотографии. Пару снимков, где мама держит его на руках и ее фото на паспорт, он спрятал в портфель. Полез в свои любимые книги. Незаметно ушел с головой.
Хозяйка застала его лежащем на полу и читающим любимую книжку «Питомцы московского зоопарка».
- Артур, как ты открыл дверь? – нервно воскликнула она, заставив его вздрогнуть.
- Ключи нашел... - от неожиданности залепетал он. – Я маму жду!
- Твоя мама уехала, сказала сюда никого не пускать! – холодно отрезала хозяйка и за руку выдворила его на улицу.
Он еще несколько раз приходил и получал тот же ответ. Словам Долдонихи он не верил - с улицы в окнах хорошо видны были те же красивые шторы.

На весенних каникулах Артурка вновь приехал. На его стук в двери показалась хозяйка.
- Опять ты?
- Здравствуйте, я к маме!
Бурча себе под нос, хозяйка взяла его за руку и повела к флигелю. Она открыла дверь и кивнула, чтобы зашел. Мальчуган не верил своим глазам - взору предстали пустые пыльные комнаты. Лишь следы на стенах от ковра и отпечатки мебели говорили о том, что они когда-то здесь жили с мамой. Внутри что-то оборвалось, он еле сдерживал слезы. Мама уехала и ничего не сказала!? Уехала без него!
- Теперь видишь, что ее нет?.. Больше не приходи, я дверь не открою!
- А куда она переехала? – дрожащим голосом спросил мальчуган, - она адреса мне не оставила?
- Нужен ты ей, как собаке пятая нога! – злобно бросила хозяйка и с грохотом захлопнула перед ним калитку.
Тут Артурка не выдержал. В ушах зашумело. Не соображая, что делает, он с силой ударил ногой по калитке. Старуха выскочила с перекошенным лицом:
- Постучи мне, постучи!.. Ах, ты, бандит! Сейчас милицию вызову! Не зря мать тебя скинула как репей с хвоста! У нее скоро другой сын будет, получше тебя! Бандит проклятый!
Вся боль, тоска по матери, несбывшиеся надежды вдруг вылились в ненависть к этой злобной старухе.
- Дура старая! ****ь! Что б ты сдохла! Я тебя убью! – закричал мальчик.
Видя его обезумевшие глаза, хозяйка поспешно закрыла дверь.
Артурку душили слезы, лицо, губы свело судорогой. Не в силах говорить, он кинулся прочь. Лишь у трассы он немного успокоился, но обида жгла, внутри все тряслось. Переходя шоссе, он чуть не угодил под машину. Лишь на другой стороне стал соображать. Про какого другого сына говорила старуха? С этими невеселыми мыслями и поникшей головой Артур шел к остановке. В тот день, как назло, угораздило нарваться на Гирю. Широким шагом, со спортивной сумкой на плече, тот, видимо, возвращался с тренировки. От Артурки не укрылось, что Гиря раздался в плечах, вырос. Добродушно улыбаясь, он шел навстречу. Артурка посторонился, отвел глаза. Поравнявшись, Гиря молча сунул ему кулаком в ухо и пружинистой походкой последовал дальше. Артурка упал в грязь. Удар отрезвил. Отряхнувшись и потирая ушибленное ухо, мальчуган поплелся восвояси.

Каждый раз, когда Артур приезжал к маме на работу, ему говорили, что мама здесь не работает. Он не верил. Но сослуживцы не обманывали. Мама в то время уже не работала в центральном здании, ее перевели неподалеку, в здание маленького аэропорта, что работал с иностранцами. Она была совсем рядом, но, словно по закону отталкивания их пути никогда не пересекались. Вскоре отец женился. Вернее, ушел жить к другой женщине. «Артурка, пусть папа поживет по-человечески, не обижайся на него», - сказала тогда бабушка. Он и не обижался. Он радовался, что с этой женщиной отец стал меньше пить.
Годы шли, а матери все не было. Он почти смирился. Все чаще с трудом вспоминал ее голос. Иногда ему очень хотелось, чтобы мама пожалела о своем решении. Он мечтал стать знаменитым и богатым человеком, мелькать на экране. Но всякий раз он раскаивался за эти мысли, так как не хотел желать ей душевных мук. Одно время связался с плохой компанией, попробовал наркотики, но вовремя остановился.
На проводах в армию кто-то из родственников произнося тост посетовал, что сыну инженера больше бы подошла аудитория института, чем казарма, на что бабушка негромко прокомментировала:
- Слава, Богу, что в армию, а не в тюрьму!
Из армии он вернулся с непоколебимым решением отыскать маму. Затем случайно, он как раз готовился к поступлению в институт, встретил на улице тетю Таню. И от нее узнал правду.
- Так она была на работе, когда я приезжал?
- Да, Артур, она забежала на полчаса отметить свой день рождения и тут появился ты... Она не хотела тебя травмировать. А скоро и Эдька родился...
- Эдька?.. Ах, да..
Это была горькая правда, сначала ему не хотелось в нее верить. Не было дня, чтобы он не думал об этом. А потом пришло осознание. Так должно было быть. В то время мама уже была беременна, она носила Эдика, ей было не до него. В ней зародилась новая жизнь, у нее была другая семья, все, что было раньше, она выкинула из сердца.
Вскоре после его возвращения из армии, когда он учился на втором курсе журфака, умер отец. Через несколько лет ушла бабушка.

* * *
Неделя проскочила как один день. Он уже побывал на могилах отца и бабушки, вдоволь набродился по городу. За день перед отлетом Артур приехал к Парку Горького на такси. Пройдя центральный вход, он сразу свернул вправо, туда, где когда-то стояла бильярдная. Всякий раз, когда родители посещали парк, отец на пару часов уходил катать шары, а они с мамой гуляли по окрестным аллеям. Несколько капель упали на лицо. Он поднял голову и посмотрел на тучи. Солнечный с утра день обещал закончиться дождем. Он уже час бродил по парку. Он никак не мог объяснить себе, что творилось в душе. Что-то в его мироощущении поменялось. Со смертью матери мир в его душе стал еще более одиноким. Он вдруг почувствовал, что постарел.
С тех пор, как мать отдалила его, они жили в разных мирах, непересекающихся вселенных. Ощущение жития за непроницаемым стеклом, преследовало его все эти годы. Ее смерть разрушила границы. Миры сомкнулись, но в них уже не было центра притяжения. Гармония жизни была нарушена. Этот мамин мир, с ее уходом, был чужд и неуютен. А люди, его населявшие, были не более, чем тенями.
Он долго слонялся по любимому парку. Посидел в кафешке у кинотеатра Родина, выпил кружку пива. В конце прогулки вновь решил пройтись по любимой маминой аллее у детской железной дороги. Там все также цвела сирень.

Его внимание привлекла пожилая женщина. Она прошла мимо него, немного прихрамывая и переваливаясь как утка. Не понимая почему, он пошел за ней. Что-то его притягивало. Вскоре он понял: на ней был такой же болоньевый плащ как у мамы! Такого же покроя и цвета! Артур заметил, что ноги у нее в синих шишках от варикоза. Пошел дождь. Женщина остановилась, долго раскрывала непослушный зонт. Он стоял в отдалении и наблюдал. Неожиданно ветром у нее сдуло шляпку и потащило в его сторону. Он поймал и бегом поднес ей. Некрасивое обрюзгшее лицо старушки расплылось.
- Спасибо, молодой человек... - она кокетливо надела шляпу и продолжила свой путь. Он подумал, что мать, возможно, была похожа в последние годы на эту женщину. Не обращая внимания на дождь, он смотрел ей вслед, пока она не скрылась за сиреневой пеленой.
Только сейчас Артур почувствовал, что сильно промок. Он поднял воротник и пошел к выходу. Увидев проезжающего частника, он поднял руку. Ему вдруг захотелось еще раз съездить к маме. Без посторонних.