Даньке было уже аж целых четыре года и поэтому, считая себя очень взрослым, он старался не упускать из вида деда. Семидесятилетний дед жил с ним давно, Данька так и говорил в сельском магазине,
-Это мой дед, он у меня живет, ему помогать надо.
Стоящие у прилавка старушки умиленно улыбались, гладили его по вихрастой голове, приговаривая,
-Надо же какой помощник растет! - и обязательно пытались сунуть в руки гостинец. Данька не ломался, брал, приговаривая,
-Благодарствую! – слово было солидное, и хотя смысл его был не совсем ясен, но раз все смеются, то и Даньке хорошо.
Дело было в конце мая и почти весь день внук и дедом проводили во дворе. Дед что-нибудь мастерил по хозяйству, а внук «помогал» приговаривая,
-Я контролирую весь процесс.
Процесс контроля прерывался в моменты посещения Дани горшка. Это его отвлекало и раздражало т.к. дед по малой нужде к горшку не бегал, а просто отходил за угол старого сарая.
В один прекрасный день Данила решительно заявил, направлявшемуся в сторону сарая деду,
-И я с тобой, я уже взрослый!
-Ну, пойдем, коли так, - согласился дед.
Зашли за сарай, приспустили штаны, вернее внук приспустил, а дед только расстегнул и процесс, как говориться, пошел.
Даня по-быстрому опорожнил детский мочевой пузырь, одел штанишки и оглянулся в сторону деда. А тот, возведя очи к небу стоял и стоял, а процесс все лился и лился и казалось, что не будет конца и края этой процедуре.
В голове внука началась бешеная работа мыслей, а на лице отражались выводы этой работы: недоумение сменилось любопытством, потом удивлением и, наконец, застыло, в жалостливой гримасе. До деда донесся, исполненный трогательной заботы, голос,
- Дед, давай, может я подержу?!
Данила так и не понят почему дед захохотал, так, что испуганные курицы разлетелись в разные стороны. И с тех пор часто глядя на внука, со смехом приговаривал,
-Заботливый, ты мой! – снова трясся от смеха.