1947 год. Мне десять лет, Москве восемьсот. Я отчетливо помню этот день. Ко мне с утра пришел папа. Я видела его очень редко. У него была другая семья: жена и дочь. Папа очень болел.
«Соня, – обратился он к маме, – мы пойдем с Леной к Моссовету, на празднование 800-летия Москвы. Там будут открывать памятник основателю Москвы Юрию Долгорукому». «Очень хорошо! – ответила мама. – Потом приходите к нам обедать!» «Нет, – ответил папа, – мы пойдем в ресторан. Кутить так кутить!»
Мама поскорее одела мне лучшее синее платье, заплела косички новыми белыми бантами, а потом тихонько стала давать мне наставления, как вести себя в ресторане. «Ты покажи себя воспитанной девочкой. Знаешь, что такое ресторан? Там все блюда очень вкусные. Их подают официанты. За столиками сидит много людей. Играет музыка. Но кушать в ресторане непросто. Папа наверняка возьмет тебе кусок мяса. Так ты не откусывай от него, а режь мясо ножичком, и ешь по кусочкам. Поняла?» Я поняла. Дома бабушка иногда готовила мясо с картошкой. Но целым куском никто и не ел. Бабушка делала скобленку, то есть на большой чугунной сковородке жарилась картошка с луком и мелкими, мелкими кусочками мяса, даже не кусочками, а тоненькими полосочками. Я очень любила скобленку.
Между тем я уже была готова, и мы с папой пошли гулять. Сначала вышли к Петровским Воротам, потом по Петровке дошли до Столешникова переулка, по нему вышли на улицу Горького к Моссовету. Народу на Советской площади было видимо-невидимо. В центре площади стояло что-то, закрытое большим куском материи. Около этого чего-то на трибуну выходили люди и говорили о Москве, и как князь Юрий Долгорукий ее основал 800 лет назад, и какая Москва была до революции, и какая она красивая сейчас. Я подумала, какое это счастье, что я родилась и живу в Москве.
Вдруг материя упала, и все увидели, что она закрывала большую статую. На коне гордо сидел Юрий Долгорукий. Все зааплодировали. В этот момент папа схватил за руку огромного верзилу, который вытаскивал из папиного кармана серебряные часы, подарок дедушки. Я очень испугалась. Вокруг нас поднялась суматоха. Папа кричал, толпа кричала «держи вора!» Верзила пытался вырвать у папы свою руку. Я заплакала. Мой папа был маленького роста, а парень такой огромный! Я испугалась, что сейчас этот вор убьет папу. Но вдруг все закончилось. Папа убрал часы в карман, верзила куда-то исчез, толпа повернулась к памятнику.
А потом мы пошли в ресторан, в шикарный ресторан, по-моему «Москва». Сели за столик в очень красивом зале. Рядом села еще одна пара. Официант принес какую-то большую карту. Папа сказал, что это меню. Он выбрал нам антрекоты с гарниром и мороженое.
Мама оказалась права. Мне принесли огромную тарелку с большим куском мяса, красиво зажаренным картофелем и синей капустой. Я вспомнила, что я воспитанная девочка. Взяла нож в правую руку, вилку в левую и сосредоточенно стала резать этот большущий антрекот. Нож тоже был очень большой, но тупой, вилка еще больше, чем нож и очень неудобная. У меня просто не хватало силенок, чтобы вести такую работу. Долго и сосредоточенно резала я мясо. Потом вздохнула с облегчением и стала есть. Мне казалось, что дома бабушкина скобленка даже вкуснее этого антрекота.
И вдруг папа наклонился ко мне и тихо сказал (тихо-то тихо, но наши соседи наверняка его слышали): «Леночка! Оказывается, ты не умеешь красиво кушать! Так интеллигентные люди мясо не едят». «Как же так? Мама велела резать мясо, я так и делала». «Правильно, – сказал папа, – только надо было отрезать один кусочек, съесть его, потом отрезать следующий. Поняла?» Я поняла, склонила голову над тарелкой, и слезы стали капать на гарнир. «Спасибо! – тихо сказала я. – Больше не хочу». Мороженое мне понравилось, но все равно настроение было испорчено.
Папа расплатился с официантом и отвел меня домой. А дома я получила в подарок от мамы чудесную книжку: «По старой и новой Москве». Я стала читать книгу, смотреть картинки и успокоилась.