Анклав ушедшего, недоэпохи канувшей отпад,
Здесь полосою отчуждения легли двадцать два года.
От века этого защитой мне всего-то скорлупа
Из тысячи слоев коричневой мазни на створках входа.
И только кухонная роза помнит варево из склок,
Что закоптило потолок под коловертный гимн отчизне,
И на миру краснеющих страстей стыдливо тихий ток,
Обоев цвет и облупившейся повсюду краски жизни.
На чужаков забредших нынче смотрит косо исподлобья,
Тоскует дожелта, сквозь рубище листвы торчит скелет.
И точно знает никогда ладони жесткие с любовью
Уже не смочат ее каждый лепесток в остаток лет.
А нам не знаться. Даже он, который в комнате моей
Когда-то жизнь на крюк повесил, не приходит по ночам
Стенящим призраком, кромешную не мутит глубь теней.
Все прежде жившие остались только в пыли по щелям.
Виток окончен, но из праха должна новь взойти опять,
Залежавшуюся почву испахать пора мечтой.
Я захватил исходной точки невозделанную пядь,
Из ленинградской коммуналки мой пробьется век златой.
2013.