Глава 5. Пелла.
На двенадцатый день рано утром за береговой линией по правому борту в лучах восходящего солнца открылась величественная горная цепь с ослепительно белыми пиками в шапке облаков. Солдаты поднимались с циновок, разминаясь, переговариваясь, сворачивая плащи и подстилки, чувствовалось оживление, какое бывает в плацкартном вагоне, когда поезд подходит к конечному пункту.
Красотища. Марк с интересом вглядывался вдаль. Ночевал он на палубе, рядом с бойцами. Гектор – в каюте. Спали на ветерке поочередно, оставлять подруг без присмотра сочли преждевременным. Не в доверии дело, непонятно как расценит царевич. Лишняя циновка нашлась, в трюме имелся запас. Какой-то пожилой воин скептически оглядел короткий льняной плащ Марка, сгонял в трюм, и вскоре выдал шерстяной солдатский, ночью прохладно, а под походным одеялом в самый раз. Когда еще доведется побывать в шкуре рядового македонского гоплита?
В каюте душно и тесно вчетвером, а на триере под звездным небом, да под разговоры бывалых македонцев порою до полуночи и, натурально, романтика и полезно, - и ценные сведения, и живой разговорный язык. Географические названия в оригинальном античном звучании, и жаргонные словечки, и грубый солдафонский юмор, и ископаемые анекдоты, и басни, обиходные характеристики народов – спартанцев, афинян, критян и прочая, прочая. Само собой быт. Рядового солдата волнуют простые вещи. У кого-то жена вот-вот родить должна, у кого-то дочка внука, кто сына женил; сват, брат, сестра, тесть, дом не достроен, жалованья едва хватает. Словом, люди как люди и вопросы те же. Люди открытые, не замкнутые. Пожалуй, даже слишком. Таинственная страна Русков на севере вызывала интерес, пришлось изворачиваться. «Гиперборея?» - переглядывались македонцы, пытаясь привязать скупые и малопонятные сведения русского о своей родине к собственным представлениям о географии. Север, край земли – дальше океан. Дорог как таковых нет. Дремучие леса, реки, озера, медведи, олени, волки. Людей мало, страна большая. Десять дней пути от края до края. Про поезд от Калининграда до Владивостока Марк умолчал, вышло гладко.
К концу путешествия погружение в греческую языковую среду было полным - Марк часто ловил себя на мысли, что понимает эллинскую речь без мысленного перевода. И латынь туда же. Девушки освоились, адаптировались , привыкли к качке - поначалу их мутило так, что невольно вспоминались слова Милы «они нас били и…». Как бы это красноречивое «и» не осложнило и без того не самое удачное стечение обстоятельств. Не хватало еще нянчиться с пополнением, - вертелось в голове Марка. Но вскоре они успокоились и разговорились.
Их отцы «коштосы» (именно так звучало слово латинское «custos » в их исполнении) - хранители Священной рощи, куда стекаются паломники со всей Италии. Родовые усадьбы девушек не пустовали, они не испытывали недостатка в общении и вовсе не были деревенщиной. С десяти лет они обучались в Фиденах, в школе при храме Юноны Царицы. Точнее Чариты, со слов лигуриек. Помимо грамоты их учили музыке и танцам. «Вах! – восхитился Гектор. – Станцуешь?». «Для тебя? – вспыхнула Мила и, сверкнув глазами, пообещала: - Станцую. Может быть, - добавила она игриво после паузы». При слове «танцы» Свету снова начало мутить, она икнула, надула щеки и закрыла рот ладошкой. Поймав пронизывающий взгляд Марка, она вымолвила со смущением: «Нет, это не то, что ты подумал». «Что подумал? – уточнил Марк». «Я не беременна, - исчерпывающе ответила Света». «И я, - не удержалась Мила». «И я, - ввернул Гектор». Давясь от смеха, Света опять прикрыла рот ладошкой. Мила смеялась от души.
На лице Марка играла улыбка. Ну, хоть с этим порядок. И все понятно. Не так страшна латынь, как залететь этим девочкам. Лигурийский акцент, как и македонский не помеха, тем понятнее будет латынь в исполнении римлян. Аналогично давался английский: в недавнем прошлом Марку приходилось плотно работать с арабскими и турецкими «гастролерами», попадались моджахеды и с английскими паспортами, один долгое время жил в Шотландии, и насквозь пропитался валлийской тарабарщиной. После подобной практики общение с лондонским таксистом, подвозившего Марка из аэропорта «Gatwick» в Эшфорд, не вызвало затруднений. Таксист глотал добрую половину звуков, шепелявил, сыпал жаргонными словечками и порою утробно гудел, раздираемый смехом, но понятно было абсолютно все.
Хотя может и нет никакого акцента. Девушки грамотные, из леса выбирались, людей встречали. Может как раз московские знатоки латыни врут, и настоящая латынь здесь и сейчас. Ведь только с подругами и общались, сравнить не с чем. Разве с царевичем, но он примерно так и говорит.
Тем временем на палубу вышел Фиокл, вслед за ним Гектор, и сразу же царевич. Легок на помине.
- Олимп, - с благоговением произнес Деметрий, указывая на гору, когда прожимал руку Марку. - Боги милостивы к нам. После завтрака будем в Фессалониках. А ужинать, думаю, будем в Пелле.
Наконец-то! - едва не заорал Марк, но сдержался. Хотелось прыгнуть в море и плыть, и поэзия завертелась в голове. Скоро Пелла. А чувство, будто Москва скоро. Пелла! – как много в этом слове для сердца русского слилось и чем-то там отозвалось. И душа пела.
- Раскинулось море широко, и волны бушуют вокруг. Товарищ, Олимп недалеко…, - мурлыкал под нос Марк.
Деметрий подозрительно покосился на исполнителя, но промолчал. Гектор с усмешкой отвернулся.
- Залив Термоикос, - блеснул эрудицией он. – До Салоник полста км, не больше, - и добавил вполголоса: - Жаль не был там никогда раньше, интересно бы сравнить.
- Ну, вот как вернемся, так и съездим, - отозвался Марк, зевая, и с усмешкой добавил вполголоса: – Нацарапаем на приметной глыбе «тут были Юра с Аланом. С пламенным приветом, ГРУ РФ». Может, отыщем. Если археологи раньше не откопают.
Гектор расплылся в улыбке.
Вскоре триера причалила в порту Фессалоник, и туристы оказались на твердой земле. Задержались тут недолго. С прибытием царевича, казалось, весь город пришел в движение, с усыпанных городскими кварталами холмов стекался нескончаемый людской поток, просеивался сквозь городские ворота и наполнял прилегающие к порту улицы и площади. Крики, шум, многих солдат встречали жены, дети и подруги. Слезы радости, смех, объятья, поцелуи. Вышел какой-то городской начальник, судя по хитону с пурпуром и внушительной золотой бляхе на груди, и церемонно приветствовал Деметрия. Привели лошадей. Гектор передавал узду серой в яблоках кобылы со скептической ухмылкой, но Мила вскочила в седло как заправский кавалерист. Света с ужасом взирала на предназначенного ей свирепого вида гнедого рослого жеребца, тот в свою очередь с не меньшим ужасом пятился, фыркал и пялил выразительные глаза на девушку. Света умоляюще глянула на Марка, и с его молчаливого одобрения взгромоздилась позади Милы.
Живописный отряд, оставляя в стороне город и вытягиваясь вдоль бухты, уходил на запад. В Пеллу с царевичем шли десяток бойцов, сотня с Эвменом осталась в Фессалониках. От порта на три километра, не меньше, тянулся многолюдный городской пляж. Нагие мужчины, женщины безмятежно плескались и грелись на солнце, дети резвились, используя в свое удовольствие утренние часы, пока зной еще не раскалил песок. Для полноты картины не хватало продавцов мороженного и кукурузы, ни того ни другого, понятно, не могло быть в принципе, но какие-то вполне одетые люди тут и там сновали с корзинами и кувшинами между отдыхающими, криками предлагая отведать и вкусить. Пляж заканчивался обширной обнесенной валунами площадкой – палестрой, судя по беговой дорожке. Тут так же было много людей и мало одежды. Юноши упражнялись в прыжках, метании диска, беге; отдельная группа сгрудилась в круг, в центре сцепились два борца. За палестрой дорога уходила от берега.
Шли вдоль реки, миновали несколько поселений, солнце уже перевалило далеко за полдень, когда им предстали стены легендарного города. Именно тут родился Александр Великий, и именно отсюда начался его знаменитый поход через бескрайние равнины Азии к берегам Инда. С тех пор уже миновало сто пятьдесят лет непрерывных кровопролитий, бывшие военачальники прославленной армии превратились в удельных царьков, основали династии, многочисленные наследники с переменным успехом вот уже больше века наполняли средиземноморье трупами. Очередной Филипп Македонский, пятый по счету, как и всякий уважающий себя честолюбивый правитель, не оставался в стороне.
Столица Македонии раскинулась на холме к северу от обширного озера, и издали создавалось впечатление, будто город частично вгрызался в водную гладь крепостными стенами - тут стены и выше и мощнее. При ближайшем рассмотрении южное крыло укреплений оказалось отдельной цитаделью, что возвышалась на искусственном острове из массивных каменных глыб. Форт с городом соединял мост. Широкие мощенные камнем прямые улицы тянулись с востока на запад и с севера на юг, образуя правильные прямоугольники кварталов длиной в сто и шириной в полста метров примерно. Словом, футбольные поля с нагромождением зданий. Город небольшой по современным меркам – дюжина стадий или два километра, не больше, из конца в конец. На улицах многолюдно, то и дело слышались возгласы приветствий. Резвились дети. Группа мальчишек в миниатюрных доспехах рубились на деревянных мечах. В голове Марка проносились картинки из детства, он улыбался.
На центральной площади у величественного храма отряд разделился – часть солдат ушли прямо, а Деметрий с Фиоклом и двумя бойцами в сопровождении офицеров и их подруг ушли направо. Гектор едва не свернул шею, рассматривая позолоченную (или золотую?) статую всадника в величественной позе в натуральную величину перед храмом. На мраморном пьедестале были высечены всего два слова – Александр Македонский.
Отряд прошел еще три квартала, и путешественники оказались перед резиденцией македонского правителя. Четверо рослых стражников в полной боевой выкладке застыли у распахнутых настежь ворот. Отряд спешился, кроме девушек. Мешки офицеров с посохами остались висеть на седлах.
- Девушек отведут в ваш дом, - с улыбкой пояснил Деметрий офицерам. – Вещи доставят туда же, - сказал он и распорядился: - Оружие отдайте воинам.
Офицеры отстегнули пояса и передали солдатам. Эскорт отправился восвояси, остальные вошли в ворота.
- Бдят, - вполголоса заметил Гектор по-русски. – Так, между прочим: папашу Сашки Великого заколол один из гостей. Может быть как раз тут. Историческое место, однако.
В глубине двора под колоннадой появился коренастый кучерявый горбоносый бородач в красной тунике с массивной золотой цепью на груди, подпоясанный широким кожаным поясом с кинжалом. Неотступно за ним следовали двое облаченных в кольчуги и вооруженных до зубов мужчин, вслед вышли молодой шатен с аккуратно подстриженной бородкой и светловолосая женщина неопределенного возраста в хитонах – синем и желтом.
Марк и Гектор с интересом разглядывали обстановку. Обрамленный мраморной колоннадой двор с мозаичным полом - искусно выложенная из мелких цветных камней картина, изображающая сцену охоты на оленя в обрамлении замысловатого узора. Фрески на стенах на темы эллинской мифологии, статуи и массивные горшки с цветущими кустами – просто, живописно и со вкусом.
- Отец! – воскликнул Деметрий и бросился в объятья бородача.
Сверкая массивными золотыми перстнями на заскорузлой пятерне, что выдавала бывалого воина, басилевс жал руку, хлопал по плечам и с нескрываемой радостью оглядывал почерневшего от загара сына. Трогательная часть представления повторилась в деталях:
- Мама, брат! – восклицал царевич, обнимая женщину и шатена.
Сразу бросалась в глаза заметная разница в облике братьев. Примерно одного роста, но Деметрий жгучий кареглазый брюнет, весь в отца, а голубоглазый Персей, хотя и темноволосый, отличался какой-то заметной горячностью, что ли, местами переходящей в красноту на щеках, шее и на носу. Что-то недоброе таилось в его пронизывающем насквозь взгляде, но непонятно, что именно. Вроде обнимает брата, но какой-то унылый. Марк столкнулся взглядом с Персеем и тут же отвел глаза. Царевич поздоровался за руку с телохранителями, Фиокл присоединился, и вся компания принялась что-то бурно обсуждать. Офицеры стояли в шагах пяти.
- А вот и Александр Македонский, - не разжимая губ, едва слышно говорил Гектор, пока продолжалась семейная идиллия. – Братец копия. Тот тоже розовощеким крепышом был. Читал я.
Между тем семейка устремила взоры на офицеров.
- Вот мои спасители! – торжественно объявил Деметрий. – Марк и Гектор. Только благодаря этим героям из племени русков я сейчас стою рядом с вами. Я не мог оставить их у стен Рима, они закололи восьмерых преторианцев. Русские воины жизнями бы заплатили за мое спасение. Теперь они мои друзья и гости. Отец, прошу, окажи и ты им гостеприимство.
Офицеры вытянулись по стойке смирно и стояли неподвижно. Где уж разобрать с их церемониями? Они должны подойти или их сиятельство снизойдет? Фиокл мог проинструктировать, но как-то позабыли про придворный этикет. Хотя тут и не дворец вовсе, обычный дом. Занимает едва ли не целый квартал, но натурально, халупа в сравнении с любым скромным особняком на Рублевке. Два этажа всего. Отделка так себе. Архитектура угловатая и прямолинейная что ли. С резными капителями колонны подпирают коробку второго этажа, крошечные оконца теряются в глубине толстенных стен, покатая черепичная крыша. Добротная хата, неказистая, но крепкая. Строили на века.
Басилевс не раздумывал ни секунды. Он подошел и поочередно и с вполне радушной улыбкой пожал руки офицерам.
- Сочту за честь оказать вам гостеприимство. Друзья моего сына – мои друзья, - голос его звучал искренне.
- Благодарю, басилевс, - отвечал Марк. – С великой радостью мы… - он запнулся. Увы, нужные слова не находились. – Прости, - добавил он. – Мы пока еще плохо говорим по-гречески. Мы счастливы связать себя узами гостеприимства с величайшим из басилевсов.
Марк мысленно аплодировал напарнику. Как-то общаясь с Фиоклом, Гектор завел разговор о кавказских законах гостеприимства. Македонец не остался в долгу. Оказалось, у него в стране издревле аналогичные порядки. И их свято чтут. «На правах гостя, - мимоходом бросил Фиокл, - любой человек может прийти в любое время даже к царю. Такого права не имеют и высшие военачальники. Этот обычай соблюдается неукоснительно». И македонец привел примеры из жизни. Оттуда Марк и почерпнул несколько подходящих словечек. Вот и сгодились. Может не совсем складно завернул, зато подобающе.
Снисходительная усмешка заиграла на губах Филиппа, ответ Марка его устроил. Подошли Персей и женщина. Персей с непроницаемым лицом пожал руки, хотя и буркнул что-то доброжелательное, надо полагать, а женщина украдкой смахнула слезу и троекратно расцеловала каждого.
- Расскажи, как это было, - Филипп обратился к младшему сыну.
Деметрий вкратце и вместе с тем красочно излагал происшествие, басилевс мрачнел, глаза его метали молнии, он сжимал кулаки. Марк украдкой наблюдал – вазомоторные реакции соответствуют. Ажур. Душевный мужик. Строгий, но простой. Не дурак выпить, поговорить за жизнь. А вот Персей скользкий тип. Вроде и рад встретить брата живым, но какой-то кислый. Или варварские небритые физиономии ему претят? Побриться бы не мешало, пытались на корабле, но оставили эту затею. Античный скребок, иначе не назовешь, отнюдь не «лучше для мужчины нет», особенно при качке и без пены. Интересно, чем они пользуются? Надо бы спросить.
- Римляне заплатят мне за это неслыханное преступление! – гневно воскликнул Филипп и, обращаясь к офицерам, добавил вполне миролюбиво: - Я хочу вас наградить. Прошу вас в дом.
Вскоре офицеры с увесистыми кошельками и с Фиоклом покинули резиденцию. Обратно на банкет надлежало прибыть через два часа.
Фиокл провел их до нового жилища. «Гостевой дом», - как пояснил македонец, - располагался на улице, что тянулась вдоль западной городской стены. Обращенная к городу сторона квартала была поделена на равные участки и застроена стандартно – глухая двухметровая внешняя стена из грубо отесанного камня через равные промежутки возвышалась, образуя стены типовых двухэтажных домиков. По два миниатюрных окошка выходили на улицу. Между домами оставалось свободное пространство, кроны деревьев нависали над улицей. Фиокл остановился у первого же, углового дома.
- Мой дом напротив. Второй от перекрестка, - македонец указал на тополь, что виднелся в конце квартала. Заходите в любое время. А сейчас сюда, - он открыл дверь, - Располагайтесь. Тут есть все необходимое, - с улыбкой сказал он. – Осваивайтесь. Вести из Рима будут не раньше, чем через три недели. Я так думаю. Так что пока будем соседями. Да, - спохватился он, - я зайду за вами скоро. Басилевс не любит, когда опаздывают.
Марк кивнул.
- Благодарю, Фиокл. Мы ждем тебя, - сказал он и когда македонец развернулся и зашагал прочь, спохватился: - Постой!
Мысль пришла только сейчас. Прием у басилевса, а туники, мягко говоря, несвежие. В Адрии не купили, в Салониках некогда было, и тут с корабля сразу на бал. Оттого, наверное, у варваров дурная слава оборванцев и растреп – пока доедут до Эллады вид как у туристов-дикарей после недели перехода горными тропами.
- Послушай, - Марк мялся, подбирая слова. - Подскажи, где мы можем купить одежду? Негоже в таком виде идти к басилевсу.
Фиокл задумался.
- Думаю, у меня найдется пара хитонов, - сказал он после паузы, оглядывая критически офицеров. - Нет, пошлю раба к Деметрию, у него этого добра полно. Думаю, торговцы уже разошлись, рынок закрыт. Сегодня не купить.
Вмешался Гектор.
- И это…, - мямлил он, характерным жестом поглаживая двухнедельную щетину, вернее уже бородку.
- Это ерунда, - рассмеялся македонец. – Я пришлю цирюльника, - он повернулся и зашагал к своему дому.
Офицеры вошли во двор. Марку сразу вспомнилась Одесса. Сколько раз бывал у тетки, и всегда так – шаг с пыльной шумной улицы, и сразу будто попадаешь в другой мир. Вот и сейчас уютный дворик предстал им. Старая олива у стены. Справа от входа под камышовым навесом нечто вроде летней кухни – очаг с вмурованным котлом, рядом запас дров, полки с горшками, кувшинами, мисками и чашками в нише, стол и скамья. Девушки скучали на скамейке. При появлении офицеров они словно по команде поднялись, Марк с улыбкой покачал головой, и они сели вновь.
Дорожка вдоль увитой виноградом стены вела от кухни до уборной в дальнем углу. Мощеная галькой площадка перед крыльцом, лужайка, позади у противоположной стены заросли инжира. Откуда-то из зарослей по керамическому желобу тонкой струйкой стекала вода, наполняя известняковый бассейн метра два диаметром, что примыкал к площадке; излишки по выемке уходили куда-то под землю. Аккуратно подстриженная живая изгородь из кустов кизила по грудь высотой отделяла бассейн от лужайки и тянулась вдоль дорожки до зарослей.
- Ух! - присвистнул Гектор. – Пять звезд бунгало. Даже джакузи есть!
- Как вам тут? – обратился Марк к девушкам. – Осмотрелись уже? Ну, показывайте, - добавил он, когда подруги кивнули в ответ.
Они вошли в дом. Две просторные комнаты на первом этаже – уставленный вдоль стен табуретами и кушетками зал с телячьей шкурой на каменном полу; напротив входа на стене блестел серебром круглый греческий щит с македонским гербом «гарпом» в центре - стилизованный наконечник копья с крючком у острия. Не иначе слово «гарпун» того же корня. Такая же символика уже встречалась и на корабле царевича, и в резиденции Филиппа. Гектор снял со стены щит и вертел в руках. Древняя вещица, не раз бывал в деле, судя по отметинам. Тяжелый. Основание – дерево, обивка – кожа и чистое серебро. Вот чем еще со времен Александра была экипирована элита македонского войска – агироасписы. Этот ветеран точно сохранился еще с тех времен. Света протянула руку и попыталась приподнять щит.
- Scutum gravem, - сказала Света, качая головой.
Марк с Гектором переглянулись. Удивительное произношение! Щит тяжелый - «Щитм грубм» - произнесла Света вместо «Скутум гравем». «Ч», вместо «Ц» или «К», как учили в Москве. Точно как произносят современные итальянцы латинское «С». Вот и лигурийка говорит «ч». И «v» среднее между «б» и «в». Последний слог глухой, отрывистый, попросту не произносится, точно как в английском языке. Вот и получается «щит груб». Латынь, а, натурально, звучит по-русски. Понятно без перевода. И не только щит, если бы. Nocte – ночка, ночь, die – день. Солнце у римлян не светит, а лучит – sol lucet. Только в том и разница. Или взять ножны. У греков еще куда не шло - «аорта», от «аор» - меч. А у римлян без ухмылки и не выговоришь – «vaginam». Не, оно конечно метко и интуитивно понятно. Но на самом деле произносится как «вожинам», причем первый слог глухой. «Вложина», от «вложить», не иначе. Не от «влажно» же? Хотя кто знает. В любом случае опять звучит по-русски вполне. Таким образом, легенда об исходе русских из Этрурии получила неожиданное обоснование. И это радует, - мысленно отметил Марк. Гектор повесил щит обратно на стену.
Деревянная лестница слева от входа вела на второй этаж, под лестницей широкая арка, за ней столовая – триклиний. Там три двухместных (или скорее трехместных) обеденных ложа и стол посреди. Сводчатые окна выходили во двор. Между окнами посуда в нише – бронзовые кубки, тарелки, вазы, горшки, кувшины. На столе под чистой тряпицей высилась гора продуктов – в плетеной корзине мука, бобы, сухофрукты, орехи и крупа в мешочках, хлеб, сыр, рядом оливковое масло, вино в кувшинах и яйца в отдельной корзинке.
- Принесли солдаты, - пояснила Мила. – Сказали, что молоко и мясо мы можем брать в казарме. И продукты тоже, когда закончатся. Это тут, за стеной, - она указала на заросли инжира. – Надо спросить стражника у входа, он покажет где.
Дверь из триклиния вела в крошечную комнатушку с грудой циновок на полу. Надо полагать это комната прислуги. Тут же в углу у миниатюрного окошка на полу виднелся люк в подвал.
На втором этаже располагались три спальни с обширными ложами. «King size» - одобрительно хмыкнул Гектор. Недолго думая спальни распределили – девушкам досталась с окнами во двор, окна спален Марка и Гектора выходили на улицу.
- Так, девушки, - с улыбкой говорил Марк уже внизу, когда с осмотром и размещением было покончено. – Мы с Гектором скоро вас покинем, думаю, вернемся поздно. Надеюсь, вы умеете готовить? Сможете приготовить обед?
Девушки переглянулись.
- Ну конечно, - обиженно фыркнула Света. – Мы хотели начать без вас, но решили подождать…
Она замялась, будто хотела добавить что-то еще, но Марк опередил ее.
- Вот и отлично, - сказал он. – Тогда занимайтесь. А мы пока…
Тут замялся Марк и махнул рукой. Помочь бы им разжечь очаг, но не до галантности. Знать бы, как добыть огонь куском кремния и огнивом. Можно зажигалкой, в хозяйстве имеется, но как-то не хочется заниматься магией при нетронутых цивилизацией девушках. Кроме зажигалки из колдовского арсенала имелся первоочередной запас медикаментов в кожаных футлярах фляг под двойным дном. Пока не понадобились, но все может быть. Хоть и такая простая вещь – вши. Набраться тут раз плюнуть. Средство есть. Немного, но имеется. Девушки вроде чистые, а вот некоторые солдаты не иначе с живностью, не говоря уже про рабов.
Как ни крути, а трудно привыкнуть к античному быту даже таким бывалым спецам как они с Гектором. В лесах неделями блуждали, но с нормальной экипировкой это примерно как дома на диване. Без экипировки как у бабки в деревне. А тут, куда не глянь, везде комедия. Неплохо бы принять душ, и хоть причесаться с дороги. Но где тут душ? «Джакузи» посреди двора и девушки тут же. Нижнего белья ни у кого нет, трусы изобретут лет через тысячу, не меньше. Нечто подобное видели на рынке в Адрии, какие-то тряпочки с тесемочками, но то, похоже, женское. И может и не на то место. Как тут быть? Не в уборной же мыться. Не поймут. Эллинам хоть бы что, убежденные нудисты. Скинули хитоны хоть мужики, хоть бабы и плескаются, греются на солнышке. Скребки да масло вместо мыла. Насмотрелись, пока шли от Салоник до Пеллы. И на пляже, и у реки, да и на корабле. Правда, там кроме лигуриек женщин не было, да и они из каюты носа не высовывали. Ну, положим, и они с Гектором под греков закосят. А лигурийки? Вроде не стеснительные, носы не воротили, когда шли вдоль пляжа, смотрели буднично, как на привычную картину и, пожалуй, даже с завистью, что ли. Пройти мимо пляжа в ста шагах от моря и не окунуться? Трудно это, позавидуешь тут. Но кто их обычаи знает? Столь интимные подробности пока не выясняли. А надо бы.
Пока перетаскивали мешки и оружие наверх, проверили содержимое подаренных кошельков. Гектор высыпал на кровать груду золота, пересчитал и присвистнул:
- По сто пятьдесят монет отвалил, - качал головой он. – Статеры Филиппа Пятого. Если память не изменяет, примерно восемь с половиной грамм каждый. Итого по кило двести с лишним на брата. Считай полтора миллиона рублей. Это если на вес. Но такая монетка не меньше тысячи баксов потянет. Новые, только отчеканили.
- Лихо нас наградил, по-царски. По сто пятьдесят тысяч американских рублей, или почти пять лимонов русскими, - вертел монету Марк, рассматривая профиль Филиппа на аверсе и непонятный предмет, по виду напоминающий сучковатую дубину на реверсе. – Что это? – осведомился он.
- То, что и подумал. Дубина, - с видом знатока сказал Гектор и поспешно добавил с усмешкой: – Это я не тебе. Геракла дубина. Карал он этим злодеев.
- Видно деньжата водятся в македонском дворе, - философски заметил Марк, ухмыляясь.
- Еще бы! - воскликнул Гектор. - Не этот Филипп, а папаша Александра любил повторять: «Груженный золотом ишак возьмет любую крепость». Значит, было чем грузить, - усмехнулся он и добавил: - Ну что, старшой, идем, искупнемся? А то пропитались кавалерийским духом как те преторианцы.
Они спустились и вышли во двор. Пока пересчитывали монеты, девушки уже растопили очаг и суетились рядом. Света месила тесто, Мила что-то жарила в котле. Гектор наполнил кувшины, они с Марком зашли за изгородь, где кое-как и вымылись на лужайке, поливая друг друга водой из кувшина. Сойдет для македонского двора, басилевс чай тоже про шампунь не наслышан. Девушки занимались своим делом, и внимания не обращали. Не то чтобы совсем - нет, поглядывали, интересовались, но спокойно, вежливо, что ли, будто так и надо. Не смущались, не отворачивались, не убегали в дом и даже не краснели. Значит привычные.
В ворота постучали, Гектор открыл. На пороге стоял смуглый тщедушный мужчина средних лет с корзиной. Черты лица восточные. Индус, да и только.
- Хозяин приказал мне побрить вас, - с поклоном сказал он. – И передать вам это, - он достал из корзины сложенные стопкой хитоны.
- Проходи, дорогой, - радушно воскликнул Гектор по-русски и добавил по-гречески: - Прошу за мной.
Индус принес с собой какой-то порошок, - по виду смесь известки с золой, - насыпал в миску, добавил воды, размешал, намазал этой своеобразной пастой щетину, и ловко орудуя остро отточенным стальным лезвием, побрил офицеров. Быстро и безболезненно. Не прошло и двадцати минут, как от бородок не осталось и следа. Разве что нетронутая загаром кожа. Но это мелочи.
Марк порылся в кошельке и протянул парикмахеру монету – медный асс. Индус удивленно хлопал глазами, улыбался, но монету взял.
- Спасибо, человек, - Марк похлопал раба по плечу. - У меня к тебе просьба. Принеси мне своего снадобья, - он показал на миску с остатками пасты, - когда сможешь. Завтра или послезавтра. И может быть, у тебя найдется еще одна бритва? Я хочу купить.
- Такая бритва стоит два обола. Это новая, - важно сказал индус, протягивая обернутое в кожаный ремень лезвие Марку. – Бери, если хочешь. Я себе куплю. А глину принесу завтра, - и, прочитав недоумение в глазах Марка, поспешно пояснил: - Это египетская глина, лучшая. Бывает сирийская, но она трудней смывается.
Вот те раз! Глина оказывается. Еще и импортная. Значит, о рецептуре можно и не спрашивать, могут и не знать. Образец можно взять, пусть эксперты ломают голову. Марк кивнул, выудил деньги и расплатился. Индус ушел.
Когда появился Фиокл, на столе уже дымилась лапша с сыром и яичницей. Хотелось оценить старания подруг, но надо идти на банкет.
Девушки остались ужинать в одиночестве.
Продолжение: http://www.proza.ru/2013/06/02/851