Дом банкира был двенадцатиэтажным. Сам банкир жил на шестом этаже, в великолепной пятикомнатной квартире под номером двести шестьдесят три. Весь дом был построен буквой "Г" так, что малую его сторону составляли первые два подъезда, а большую - остальные восемь.
- Как установили спецы по взрывчатке, - продолжал Рябинин, - эпицентр взрыва находился в канализационном стояке. Для взрыва был использован пластид с использованием устройства, позволяющего управлять взрывчаткой при помощи дистанционного управления. На крыше, в трубе стояка, была обнаружена стальная проволока, на которой и была опущена в стояк взрывчатка. Спецы объяснили, что в принципе ничего сложного в этом трюке нет. Достаточно было с крыши, снаружи дома, по стене, опустить проволоку до нужного этажа, отметить получившуюся длину, а после этого привязать к ней взрывчатку и все. После этого взрывчатка опускалась на отмеренную длину проволоки в канализационный стояк, и она оказывалась на том месте, где было нужно. В данном случае это был шестой этаж. Охрана, на улице, божилась, что ни один человек после рассвета не входил ни в одно парадное дома. Выходить - да, выходили. Так ведь рабочий день, люди шли на работу.
- С этого места подробней. – Прервал Валерий.
- Вскоре после взрыва выходили три человека: женщина и два мужчины. Сначала вышел высокий мужчина с дипломатом из восьмого подъезда, минут через пять женщина, лет тридцати, из четвертого, и после нее, минут через семь, мужчина из первого парадного. Были опрошены все консьержки, всем были предъявлены фотографии подозреваемого, и бабушка из первого подъезда опознала по ним своего жильца. Как следовало из ее объяснений, жилец был хороший, вежливый, "культурный такой". Поселился здесь с месяц назад, вел себя хорошо, никого не водил, иногда уезжал на несколько дней " в комагдировки ". В то утро вышел с чемоданом, на вопрос бабульки - куда собрался? - ответил, что едет в Алушту, вернется не раньше чем через две недели.
- Не вернется, - сказал Коновалов. - Сюда он больше не вернется. Здесь он закончил свои дела. Теперь судья и "господин Валентин".
Ладно, пошли, посмотрим его берлогу.
Они прошли в соседний подъезд и поднялись в квартиру, которую, до этого дня, снимал Попов.
В квартире полным ходом работала специальная группа. После тщательного обыска, специалистами были обнаружены остатки серебрянки, марганца и некоторых других химикатов. Завидев Валерия, к нему подошел эксперт- криминалист.
- Привет.
- Привет.
- Ну, что скажешь, что это за порошки? – Спросил Валерий.
- Ваш клиент, я вижу, кое в чем разбирается. Это все, - он обвел рукой, - неотъемлемые составные для изготовления взрывчатки. Сами по себе они безопасны, но если их правильно смешать, в верных пропорциях, то можно получить СИ-2.
- Это еще что за хренотень?
- Есть такая взрывчатка, СИ-4. Слышал? Четверка означает, что она в четыре раза мощнее тротила. То есть, что бы получить такой же по силе взрыв, как от одного килограмма СИ-4, тротила понадобится четыре кила. Если иметь навыки, то в домашних условиях можно получить СИ-2. Твой подопечный такие навыки имеет, поверь мне на слово.
- Верю, спасибо. – Валерий почесал затылок. В спальне Рябинин копался возле стола. Коновалов подошел к нему.
- Ну и как? Что то нашел?
- Ничего существенного, только газеты и журналы. Такое впечатление, что он какой-то продавец или покупатель.
- Что это значит?
- А черт его знает, но почти вся пресса – это объявления. Как будто он что то искал.
- Может и искал. – Валерий задумался. – знаешь, забери кА всю эту прессу, и завези в мой кабинет, вечером полистаю. Больше ничего?
- Больше ничего.
- Тогда пошли отсюда, не будем парням мешать.
Вечером, сидя в своем кабинете, Валерий листал газеты и журналы. Многие объявления были подчеркнуты, некоторые обведены красным, некоторые перечеркнуты. Чего только не было в отмеченных объявлениях. Машины, мотоциклы, охотничье оружие, моторные лодки и фермерское оборудование, квартиры, дома и много чего другого. «Что то же он искал,- думал Коновалов, - Что?»
Следующие два дня превратились для Коновалова и Рябинина в бумажный ад. Они в жизни еще не писали столько, сколько пришлось отписываться в этот раз.
Под конец второго дня, когда Коновалов с Рябининым, устав от объяснений, сидели в кабинете и пили чай, зазвонил телефон. Звонок был внутренним. Валерий обреченно посмотрел на аппарат. Дождавшись третьего звонка, он снял трубку.
- Коновалов слушает! – Звонил Беликов. После первых же слов начальника, Валерий повернул трубку в направлении Рябинина. Беликов кричал так громко, что тому даже не приходилось напрягать слух.
- Ну, что? – Доносилось из трубки. – Доигрались, пинкертоны хреновы?! Быстро ко мне!
- Есть, товарищ полковник! – Он положил трубку и обратился к Рябинину. – Нас вызывают на ковер.
- Угу.
- Что, угу? Идти надо.
- Пойдем. – Не отрываясь от чтения личного дела ответил Рябинин.
- Надо идти! – Подгоняя то ли Рябинина, то ли себя, сказал Валерий и, со вздохом, встал из за стола.
Рябинин, нехотя отложил бумаги и тоже встал.
Коновалов и Рябинин молча шли по коридору. Переложив папку из одной руки в другую, Валерий обратился к товарищу.
- Наш министр получил нагоняй от одного из первых чинов государства, и оторвался на генералитете. Генералы разнесли в пух и прах своих прямых подчиненных, те в свою очередь своих, а уже последние быстро нашли козла отпущения, полковника Беликова.
Они остановились у двери кабинета, на которой красовалась табличка с фамилией полковника. Коновалов, понизив голос, продолжал.
-За первые же сутки, после убийства Петренко, он позеленел и стал похож на живой труп. Звонки в его кабинете не прекращаются. Звонили уже из администрации президента, из прокуратуры, из СБУ и отдела внутренних расследований. Так что, когда старик будет орать, глаза в пол и рот на замочек. Ясно? Пусть кричит.
- Пусть кричит. – Обреченно ответил Сашка.
Валерий с Александром, находясь в кабинете полковника, прятали глаза каждый раз, когда звонил телефон на его столе. Они понимали, что именно ему сейчас достается больше всех. Именно поэтому, когда, в перерывах между звонками, полковник Беликов с остервенением набрасывался на них, они молчали: пусть старик хоть немного разрядится. Когда же к вечеру суматоха, наконец, улеглась, Беликов снова вызвал к себе виновников своего позора. Друзья зашли в кабинет и, опустив головы, остановились у дверей.
- Чего стали, как девочки на приеме у акушера? Проходите, садитесь, пинкертоны хреновы. Что делать то будем? Надо исправлять положение. Какие есть мысли на этот счет? Ну что молчите?
- Какие тут могут быть мысли, - пробурчал Рябинин - Нам бы теперь этих двух отбить...
- Вот я и спрашиваю вас, как вы намерены это делать?
- Трудный вопрос, - обдумывая слова начал Валерий. - Дело в том, что судья Крагов, которого Попов тоже обещал убить, исчез. Жена сказала, что после просмотра теле новостей, в которых сообщили о Петренко, он собрал манатки, и ушел из дома. Я думаю, решил где-то отсидеться. У любовницы, например, или вообще из города выехать. На службе говорят, что он в аварийном порядке оформил отпуск и взял путевку в Ялту. Мы проверили, все совпадает. Поедет он на курорт или нет - не знаю, но на всякий случай я позвонил в Ялту и попросил коллег, что бы в случае его появления нам сразу сообщили.
- Так, - кивнул головой Беликов - Что с зятем...- и, закашлявшись, тут же поправился - Я хотел сказать с Валентином Павловичем.
- Все нормально. Пока. Охрана его в боевой готовности, сам никуда кроме офиса не ездит. С завтрашнего дня при нем еще будут три бойца "Сокола", круглые сутки. Наша группа тоже будет находиться неподалеку. Будем прикрывать, и ждать, пока клиент не объявится. Фотографии разосланы по аэропортам, вокзалам, розданы участковым. На кладбище, возле могилы его дочери, устроена засада. Кладбищенский сторож рассказал, что на этой могилке время от времени появляются цветы. Мы проверили и установили: цветы появлялись накануне очередного убийства. Значит он придет. Придет точно, вопрос когда.
- Так, так, так... Это уже что-то - потер руки Беликов. - Докладывать непосредственно мне, - и смягчив тон, почти просительно добавил - И с этим Валентином..., я вас умоляю!
- Разрешите идти, товарищ полковник?
- Идите.
Получив белый халат и бахилы Валерий шел по больничному коридору. Он с детства не любил этот запах, запах больницы. Подойдя к одной из дверей и убедившись, что номер на ней сооответствует названному медсестрой в регистратуре, он тихо приоткрыл дверь. Корней лежал на спине с перебинтованной грудью, глаза его были закрыты. Валерий тихо прошел к тумбочке и, положив апельсины и яблоки, так же тихо, направился к выходу.
- Не торопись, а то успеешь. – Раздался сзади голос Корнея.
- Не спишь? – Валерий улыбнулся.
- Поспишь тут, когда шастают всякие. – С наигранным недовольством ответил раненый.
- Я бы раньше пришел, да все времени нет.
- Слышал я про твоего героя.
- Какого героя?
- Ну этот, Попов, или как его там?
- Ну Корней, ты даешь! Какой же он герой? Он убийца.
- Это ты так считаешь. Ты, следователь Коновалов. А ты выйди на улицу и у людей спроси, вот тогда и поймешь.
- Да ладно, брось.
- Ничего не брось.
- Есть закон, и он один для всех. Если каждый, как Попов, начнет сам вершить правосудие, ты представляешь, что тогда будет?
- Ладно, не кипятись. К больному, все таки, пришел!
- Вот именно. Рассказывай, как это тебя угораздило?
- Да как обычно, пулей.
- Да что ты говоришь! А я думал камнем, из рогатки, пацаны шмальнули.
- Ну ты как всегда, с юморком.
- Да уж, не без того.
- Анекдот хочешь?
- Ну, валяй.
- Идут чукча отец и чукча сын по тундре. Смотрят, а на льдине нерпа лежит.
- Кто лежит?
- Нерпа, деревня! Такое млекопитающее.
- А, понятно.
- Ну, вот. Отец чукча вскинул карабин, бац, и убил нерпу. Говорит: «Карасо! Шкура, мясо, жира!». Дальше идут. Видят, а на лед морж выполз.
- Тоже морское млекопитающее?
- Прикалываешься, моржа не знаешь?
- А слышал, слышал! Не то морж хреновый, не то хрен моржовый. Что то в этом роде, правильно?
- Да ну тебя, не буду рассказывать.
- Ладно, рассказывай.
- Не буду.
- Ну прости, я нем как твоя нерпа.
- Дурак ты, Валерка. Нерпа не немая, она же не рыба, понял?
- Ах, ну да! Она млекопитающая.
- Вот именно. Так вот. Видят – морж. Отец чукча вскинул карабин и бац, убил моржа.
- И опять говорит: «Карасо!». Да?
- Да! Опять говорит: «Карасо! Шкура, мясо, жира». Дальше идут.
- Они что, всю живность в тундре перестреляют?
- Слушай, помолчи, а? Идут дальше. Вдруг смотрят, а вдалеке, на сопке геолог идет, с рюкзаком. Здоровенный такой рюкзак прет. Сын чукча вскинул карабин, прицелился и бац! Убил геолога. Отец в панике: « Что твоя сделала?». А сын чукча ему и отвечает: « Карасо! Сахар, спичка, керосина!».
- Теперь я тебе анекдот расскажу, хочешь?
- Ну, расскажи.
- Колобок повесился.
- Ну?
- Что ну? Я говорю, колобок повесился!
- Ну, а дальше то что?
- Ты что, совсем сильно ранен? Включай свою бестолковку.
- Слушай, одно из четырех. Ты или рассказывай дальше, или сейчас три раза по морде получишь.
- Ох, Корней! Колобок же круглый, как он мог повесится?
- Ага, вот тут в чем замануха!
- Да брат, именно в этом. Ну, ладно, пойду я. Поздно уже.
- Уже? Типа ты рано пришел?
- Я же извинился, не получилось раньше.
- Да помню я, помню.
- Завтра с утра рано вставать, на кладбище нужно успеть.
- Ха, первый раз вижу человека, который на кладбище боится опоздать!
- Я не опоздать боюсь, я боюсь Попова упустить.
- Что он на кладбище делать собрался?
- Он к дочери ходит, перед каждым убийством. Завтра, максимум, послезавтра, должен опять объявиться.
- А тут из-за могилки дочери ты: здравствуйте гражданин Попов! Так, что ли?
- Ладно, хватит! Меня Рябинин уже достал, своими симпатиями к Попову, а тут ты еще! Нет у меня другой возможности его взять! Хитрый.
- Это хорошо, что хитрый.
- Ладно, пойду я. Поправляйся.
- Спасибо.
Коновалов пожал товарищу руку и вышел из палаты. Идя по коридору он думал об отношении Корнея к действиям Попова. Спустившись на первый этаж Валерий сдал халат и бахилы и направился к выходу. Ему оставалось пройти метров тридцать, как вдруг, входная дверь резко распахнулась. В коридор, с улицы, ввезли каталку. Дежурный врач обогнал Коновалова и подбежал к везущим каталку людям. На каталке лежал накрытый простынью, до пояса, мальчик. На вид ему было лет пятнадцать. Валерий сразу заметил, что мальчик без сознания. Рядом с каталкой, едва поспевая, семенила молоденькая медсестра с капельницей. Один из везущих каталку санитаров обратился к дежурному врачу.
- Оформляйте ДТП! Улица Каштановая, один легкий, один тяжелый!
Только теперь Валерий заметил невысокого мужчину, которого раньше закрывали санитары. Он бежал за каталкой с перебинтованной головой. Сквозь повязку проступала алая кровь. По костюму и манере держаться Валерий определил, что это один из новых русских.
- Как это, нет такой группы? – В голосе мужчины чувствовалась растерянность. – Я заплачу любые деньги, доктор! Вы слышите?
Нет его группы в базе, понимаете? – Доктор говорил резко, но в глазах читалось сочувствие. Каталка проехала мимо Коновалова.
- Возьмите мою! – Продолжал настаивать отец мальчика.
- Ваша не подходит, у вас разные группы.
- Как не подходит? Я же отец! – К мужчине подбежала медсестра.
- Мужчина, успокойтесь, все будет нормально!
- Пошлите вертолет, самолет, я не знаю! – В голосе мужчины слышалась паника. - Сделайте что ни будь! Доктор, спасите сына, я в долгу не останусь. Любые деньги…
Доктор остановился и развернулся к отцу мальчика.
- Послушайте! Я понимаю ваше состояние. Но в данной ситуации, для того, что бы доставить кровь из центрального хранилища, потребуется не менее полутора часов. У нас этого времени нет. Понимаете? Сейчас счет идет на минуты. Огромная кровопотеря. Четвертая отрицательный, очень редкая группа, очень.
Валерий замедлил шаг. Он остановился и посмотрел вслед удаляющемуся нетвердым шагом отцу мальчика.
- Доктор! – Позвал Коновалов. – Какая вы говорите нужна группа крови?
Доктор резко развернулся и окинул Валерия оценивающим взглядом. В глазах отца затеплилась надежда.
- Четвертая группа, отрицательный резус. А у вас?
- Именно.
Отец мальчика бросился к Валерию и стал его трясти.
- Помогите, умоляю! Я вас не обижу!
Валерий отстранил его движением руки и проследовал за доктором.
В палате шли приготовления к переливанию. Одна медсестра возилась у раненого мальчика, вторая готовила оборудование. Медсестра, хлопотавшая возле ребенка, вдруг замерла.
- Доктор! Дыхание остановилось, давление падает!
Доктор бросился к ребенку и приподнял веко. Взгляд мальчика был стеклянным.
- У нас нет времени! – Он повернулся к Валерию. – Вы готовы к прямому переливанию?
- Я не знаю, что это, но готов.
- Девочки, прямое переливание!
- Но, Петр Васильевич…- Начала было одна из медсестер.
- У нас нет другого выхода, Верочка. Быстренько, быстренько, работаем.
Коновалова уложили на лежанку, на соседней разместили мальчика. Его лицо было бледным, с серым оттенком. Верочка подошла к Валерию, принужденно улыбнулась и взяла иглу. Кровь Валерия ринулась по трубке и, через несколько секунд, добралась до второй иглы. Вера пережала трубку колесиком и ввела вторую иглу в вену мальчика.
- Работайте рукой. – Сказала она Коновалову освобождая колесико. – Сжимайте и разжимайте кулак, так кровь будет идти быстрей.
Возле мальчика стоит женщина – врач. Она постоянно держит свою руку на запястье ребенка. Доктор следит за состоянием Коновалова. Через пару минут он говорит женщине – врачу.
- Доза. – Повернувшись к Валерию, он спросил. - Как вы себя чувствуете?
- Нормально.
- Мы взяли четыреста сорок грамм, но нужно еще не меньше дозы. Вы согласны? Предупреждаю, могут быть осложнения.
- Готов.
- Тогда сжимайте и разжимайте кулак сильней, качайте кровь.
Коновалов еще энергичней работает рукой. Проходит минута, она тянется и кажется что время застыло.
- Появился пульс! – Раздался голос женщины врача. - Я отчетливо его слышу!
- Качайте, дорогой! – Оживился доктор. - Качайте!
Коновалов продолжает качать. Так прошла еще минута.
- Доза! – Прорезал напряженную тишину голос доктора. - Все, две дозы! - Он берет жгут и накладывает его на руку Коновалову. - Больше брать нельзя, опасно для донора. Как пациент?
- Лучше, - отозвалась женщина, - но нужно еще. Хотя бы двести грамм.
- Больше нельзя.
Коновалов посмотрел на лицо мальчика, оно уже начало терять мертвенную бледность. Валерий рывком ослабил жгут на своей руке.
- Качаем.
- Я не могу разрешить! Для вас это опасно!
- Качаем! – Повысил голос Валерий.
Лежа на кушетке он чувствовал, как наваливалась какая то слабость. В голове роились мысли. «Попов, Попов! Что же ты дальше предпримешь? Каков твой следующий ход? Судя по взятому тобой темпу, ты не собираешься затягивать. Кто следующий? Судья? Валентин? Ладно, кто бы ни был, но к дочери ты придешь. Должен прийти. А там тебя буду ждать я. Согласен с Корнеем, не самое лучшее место для твоего задержания, ну да извини, ты мне не оставляешь выбора. Возможно, уже завтра я тебя увижу. Увижу и возьму, не взыщи.
Интересно, кем будет этот мальчонка, когда вырастет? Коноваловым, Валентином или Поповым? Хотя сейчас это не важно. Важно то, что он будет жить».
В голове звенело, слегка покачивалась палата. Коновалов, пошатываясь, вышел из комнаты переливания в коридор. На него с мольбой и надеждой во взгляде смотрит мать ребенка. За Коноваловым из комнаты выходит доктор. Взор матери обратился на него. Доктор, устало улыбнувшись, кивнул головой. Мать радостно бросилась в палату.
Отец мальчика крепко схватил Коновалова за перетянутую руку и с силой потряс ее.
- Спасибо!.. Спасибо!... Не знаю, как вас благодарить!
Коновалов поморщился от боли.
- Ах, да! – Встрепенулся отец мальчика и полез в карман пиджака. Через секунду он достал толстую пачку денег. - Сколько я вам должен? – Он принялся быстро отсчитывать сто долларовые купюры. - Да что там, берите все! – И он протянул Валерию всю пачку.
Коновалов безразлично посмотрел на деньги и поднял взгляд на отца.
- Идите к сыну…- И Валерий направился к выходу.