Не Митя, Дим или Митюша, а не менее чем Дмитрий Александрович. Сидит на низкой коляске, и она утопает в его грузном теле большого мужчины, с недействующими маленькими руками и ногами, хотя немного преувеличиваю: на руку можно повесить связку ключей или легкий пакет с вещами, а ногой оттолкнуться от скользкого пола.
Самостоятельный, уверенный мужчина в казачьей фуражке и парой вторых подбородков, как компенсацией за недовложение.
Почему выплыл этот почтовый термин, не скажу. Быть может человек - это бандероль с ценным вложением, или весь смысл в оценочной стоимости… Чем-то же ваши родители должны заниматься, приложить, так сказать, умения, чаяния и прочее незамысловатые движения своего эго. Но Дмитрию несказанно подвезло, на рынке ценные бумаги казались нестабильными, надежды просроченными и его отдали в приют, а врожденная недопоставка тем ни менее была возмещена. Он увлеченно выжигал ртом картины(дракон какой-то получается, но на самом деле держа во рту прибор для выжигания), был активен, позитивен и неограниченно властолюбив, о нем даже фильм сняли. Поахали, поохали и забыли, но Дмитрию приятность немалая, уважение.
Ты привычно подергиваешь головой, ох уж эти очки, сползают, пропускаешь мимо её бестактность и словами присказкой: «ну ты понимаешь, понимаешь…» и неопределенно усмехаешься.
Дим, да не понимает она тебя, ей это непонятно, почему ты смущаешься, когда говоришь о семье, она тоже делает это порой. Находит жилетку и безостановочно, отнюдь несмущенно, тянет: «замуж хочуу-у.»
А ей и невдомек, она порой говорит: «подай мне то-то и то-то…»
Чем подать, как?! Забывается.
Продолжение: http://www.proza.ru/2014/02/14/1578