Существует очень мало людей, которые никогда не слышали о И.С. Бахе, но еще меньше может что-то сказать он нем в объеме более 10 слов.
2005 год был 320-й годовщиной с рождения И.С. Баха. Триста лет прошло – а человечество все еще не осознало в полной мере величие гения этого человека. Есть люди, которые рождаются раз в столетие. И.С. Бах – из тех, кто рождается один раз в тысячу…
Музыка Баха взывает не только к воображению – прежде всего она взывает к интеллекту, может, поэтому так много людей подавляют зевок при слове «Бах», не всегда сразу понимая, что это не словесное обозначение шумового эффекта, а имя величайшего композитора…
Мы часто жалуемся, что не признаны, не востребованы, что нам не отдают должного… мы смеем быть недовольными судьбой… Хочу, чтобы вы представили человека, который возвышался над своей – и над нашей тоже – эпохой, вся жизнь которого прошла в нищете, в подчинении ничтожествам, в постоянном выборе между чувством собственного достоинства и необходимостью быть осмотрительным, чтобы не лишиться средств к существованию… и чаще выбирать это самое чувство собственного достоинства… Заговор молчания вокруг его музыки, нищая семья и безвестная могила. Лишь 7 его произведений были изданы при жизни, лишь две статьи появились в печати о его виртуозной артистической деятельности. Я хочу, чтобы вы представили Баха-человека, хоть и отделенного от нас тремя столетиями, но неоцененного по достоинству и до сих пор. Четыре его старших сына были гораздо более знамениты. Никто из них не пошел по его пути. Никто из них никогда не исполнял музыку своего гениального отца… А где они сейчас? Мелькнет в репертуаре одно из произведений сыновей Баха – как музыка его современников… Время все расставляет по местам.
Есть два вида музыки: гомофонно-гармоническая, где королева-мелодия звучит на фоне подчиненных голосов аккомпанемента, и полифоническая, где каждый голос как драгоценные разноцветные нити. Каждый ценен сам по себе, а вместе они сплетаются в совершенство узора. Такова музыка Баха.
Наследие его огромно. Неизвестно, сколько утеряно – подозреваю, что большая часть. Но каждый сегодняшний маленький музыкант знает Баха, так как он оставил огромный педагогический репертуар – попросту эти пьесы писались им, чтобы обучить своих собственных детей, и теперь многие поколения музыкантов от мала до велика учатся на прекрасной музыке. Должно было пройти 100 лет со дня смерти Баха, прежде чем человечество осознало ценность его творчества. Теперь без него немыслимо воспитание музыканта.
Если бы он родился в Италии того времени – возможно, мир получил бы величайшего оперного композиторы, возможно, при жизни он получил бы заслуженную долю славы. Но он родился в отсталой раздробленной на мелкие княжества Германии, где для музыканта оставался один путь – церковь.
Представьте: прихожане заполняют храм. Пастор читает проповедь, цитируя Священное Писание, и разъясняет каждую цитату. Кто-то зевает, кто-то внимательно слушает, мало что понимая. А потом звучит музыка. И то, что было туманно и запутано в проповеди, постигается сердцем благодаря этим звукам. Мы не включены в эту традицию, нам неизвестны многие темы, на которые написаны кантаты и мотеты Баха. А между тем эта музыка была с детства знакома каждому немцу: ведь многие темы Баха - это протестантские хоралы, которые пела вся паства. Слово помогает понять музыку. Как пастор цитирует Библию, так Бах цитирует эти мелодии, давая им невиданное развитие-разъяснение…
Вряд ли в тогдашней Германии были хоры такого уровня, которые могли исполнить так, как нужно, эти произведения: доказательство этому – органное сопровождение, попросту дублирующее вокальные партии, чтобы певцам легче было петь. Вдумайтесь: писать музыку и знать, что она не может быть исполнена так, как нужно! Многие ли способны на такое?
Музыка И.С. Баха требует большого мастерства исполнителей. В реальной практике это достижимо только при наличии крупных исполнительских средств. Например, мотеты Баха не часто услышишь в живом исполнении. Вернее, их не услышишь вообще…
Ну, вот я – а вместе со мной и вы – почтили память великого композитора. И тем более приятно, что наш город не остался в стороне от этого юбилея.
- Как появились в вашем репертуаре мотеты Баха? – спрашиваю я Ю. Любовича. Он смеется:
- Мистика! Весной случайно нашел среди своих нот третий мотет. Не смог вспомнить, откуда он взялся.
- У нас в стране не так много коллективов, в репертуаре которых есть произведения И.С. Баха. Подняться на такую высоту – это что значит для хора? Подвиг?
Юрий Любович пожимает плечами:
- Обычная работа…
Как это получается? Очень просто: любой коллектив, если не развивается, то распадается. Гибнет, одним словом. Даже поддерживать один и тот же уровень стоит больших усилий. А если идти вперед?
Все зависит от руководителя. Если он сам идет вперед, постоянно повышая планку для себя, то и коллектив идет за ним по пятам. А новички быстро адаптируются, когда рядом поют «опытные»… Это вроде как попадая в Англию, где все говорят по-английски, быстро выучиваешь язык: еще бы! Или запускаешь мозги на высокие обороты, или ты просто тут не выживешь. Это дома мы учил годами язык, так и не овладевая им… У кого тонкий слух и есть желание учиться – тот быстро осваивается в хоре. У кого нет – что же, приходится прощаться. Но чаще все-таки остаются: интересно. Этот беспокойный Любович всегда придумает что-то неожиданное – например, швырнет в легкомысленный предновогодний город зажигательную бомбу – музыку Баха…
Он всегда меня удивляет – поворачивается каждый раз новой гранью. Он может быть ехидным, ядовитым, насмешливым до грубости – и добрым, чутким, внимательным. Начисто лишенным мелочности. Совмещающим несовместимое: знающим себе цену с полным отсутствием высокомерия, самодовольства, напыщенности. Какой он еще? Спросите хористов, когда они фальшивят…
Сколько людей – столько и мнений. Это нормально: покажите «Джоконду» двум разным людям, и один будет потрясен всепонимающей улыбкой и взглядом, который, кажется, видит тебя насквозь, а другой увидит толстую ухмыляющуюся особу и отойдет, недоумевая, почему вокруг нее столько шума…
Среди лиц Ю. Любовича я пыталась найти подлинное. Нашла. Мы его не видим, поскольку он, как дирижер, стоит спиной к зрительному залу. А камера сняла его со стороны хора, когда исполнялись мотеты в костеле. Вот это оно и есть, подлинное лицо – бородатый кудесник с волшебной (дирижерской) палочкой в руках. Он взмахивает ею – и начинается колдовство… Хотя у хормейстера нет никакой палочки – так, образ…
Мы все есть то, что смогли создать. И перед этим все меркнет, все остальное – суета сует… Дирижер – это не только слух, интеллект, профессиональность. Подозреваю, что это все – лишь половина необходимого набора. К этому еще должны быть особые личностные качества – воля, умение повести за собой, чувствовать каждого участника коллектива, постоянное стремление вверх. Бывают хорошие музыканты, но так ли много среди них руководителей? Любое творчество – это всегда лестница в небо. Чем выше поднимаешься – тем отчетливей понимаешь, что она бесконечна. Небо ближе не становится, лезь по ней хоть всю жизнь. Земля, правда, удаляется, но что это по сравнению с недосягаемостью небес? И я думаю, что когда-то настанет время, когда Любовичу, как тому римскому императору, который, плюнув на все, отправился выращивать капусту, надоест взбираться по этой лестнице с канатом через плечо, которым он, как бурлак, тянет за собой хор, и он махнет рукой, занявшись более спокойными делами, и кто тогда встанет перед пультом? Не знаю… Нет, кто-то, конечно, встанет, но это будет уже совсем другой хор…
Я сидела в костеле и слушала мотеты Баха. И пусть вас не пугает незнакомое слово – это всего лишь многочастное произведение для хора на религиозные тексты. Бах сложен – и прост, как все гениальное. Не надо думать, что эту старинную музыку трудно понять. Отпустите чувства на волю, пусть мысли свободно текут. Вслушайтесь, как затухает рокот басов, как сверкают бриллиантовыми брызгами пассажи в сопрано, как голоса перекликаются, разговаривают, спорят и соглашаются друг с другом. Каждый человек, конечно, услышит свое (вспомните Джоконду!), но главное услышат все. Главное в мотетах и кантатах Баха – это разговор Человека с Богом, Творения с его Создателем. Все свои сомнения, вопросы, страхи, печали и надежды человек несет Богу, и ЗНАЕТ, что будет услышан. Знает, что получит ответ.
Для кого писал Бах все это, ведь знал, что хор мальчиков в Лейпцигской церкви св. Фомы, где он был кантором, не сможет должным образом это исполнить? Что это было - произведения, писанные «по долгу службы»? Писал в расчете на потомков? Вряд ли… Мы – неблагодарные потомки. Думаю, это и был разговор с Творцом. Разговор Баха и Бога, если хотите. Молитва – но не та молитва, которая напоминает сделку: ДАЙ МНЕ, Боже… и перечисление – чего именно. ИЗБАВЬ МЕНЯ, Боже – и точный перечень. В этой музыке я услышала другое: Боже, дай мне СИЛЫ, чтобы вынести всю несправедливость этого мира. Мы слабы, мы боимся и жизни, и смерти, но я отдаю себя в Твои руки и ЗНАЮ, что ты не оставишь меня…
В музыке Баха есть странная особенность: она всегда кончается мажорным аккордом, за редким исключением. Что это – выверт композитора, жажда оригинальности? По каким бы «темным» минорным тональностям не провел нас Бах в любой из своих фуг, до какого бы драматического накала не поднималась кульминация – в последнем такте нас ждет мажорное трезвучие.
В юности не понимала. Сейчас, слушая мотеты, поняла: Бах никогда не оставит своего слушателя во мраке, в бездне, в темноте. В самой трагической из фуг, когда голоса, как крики о помощи, как мольбы, сплетаются в напряженные диссонирующие аккорды, боль которых чувствуешь почти физически, когда в драматической стретте они следуют по пятам друг друга, поднимаясь, как лавина, как цунами, как страшный водяной столб, готовый смыть слушателя, и кажется, что нет спасения, невольно зажмуриваешься, ожидая удара – эта волна вдруг разбивается о невидимый волнорез, и до тебя долетают только брызги. И, словно радуга, словно луч света и надежды – мягкий мажорный аккорд.
Тот разговор Человека с Богом завершился. Но то был не монолог – это был диалог. Человек просил – и ему было отвечено…